Игорь объявил о разводе в среду, между котлетами по-киевски и вечерним чаем.
Это был самый обычный вечер. На кухне гудел холодильник, за окном моросил мелкий осенний дождь, превращая московские улицы в серую кашу. Лена как раз убирала со стола тарелку младшего сына, Пашки, который умчался в комнату делать уроки, когда муж отложил вилку. Звук металла о фарфор прозвучал в тишине неестественно громко.
— Лена, присядь, — сказал он.
Голос был ровным, тем самым «рабочим» тоном, которым он отчитывал прорабов на стройке или диктовал условия поставщикам.
Лена замерла с полотенцем в руках. Сердце почему-то пропустило удар, хотя ничего не предвещало беды. Она послушно села на краешек стула, машинально разглаживая складку на скатерти.
Игорь смотрел на неё — не со злостью, не с раздражением, а с какой-то усталой скукой. Так смотрят на старые обои, которые давно пора переклеить, но всё руки не доходят.
— Я подаю на развод, — произнёс он. — Вещи я соберу в выходные. Квартиру выставим на продажу, деньги поделим. Тебе хватит на двушку где-нибудь в спальном районе. Алименты буду платить исправно, ты меня знаешь.
Лена молчала. Слова падали в сознание тяжелыми камнями, но смысла их она пока не чувствовала.
— Почему? — выдохнула она наконец. — У нас же… всё хорошо? Дети, планы на лето, ремонт в гостиной…
Игорь поморщился, словно от зубной боли.
— Ремонт, котлеты, планы… В этом вся ты, Лена. Ты стала… пресной. Понимаешь?
Он встал, подошел к окну и засунул руки в карманы дорогих брюк.
— Ты для меня слишком простая. Удобная, домашняя, предсказуемая. Я прихожу домой и знаю наперед каждое твоё слово. «Как прошел день?», «Что на ужин?», «Нужно купить Мише куртку». Я задыхаюсь. Мне нужно развитие, драйв. А ты остановилась где-то на уровне домохозяйки из нулевых.
— Я остановилась? — Лена почувствовала, как к горлу подступает ком. — Игорь, я бросила аспирантуру, когда родился Мишка, потому что ты сказал, что не хочешь няню. Я не пошла работать в редакцию, когда Паша болел пневмонией полгода. Я создавала этот уют, чтобы ты мог строить карьеру!
— Вот именно! — перебил он, резко обернувшись. — Ты растворилась. Тебя нет. Есть функция «жена». А мне нужна Личность. Женщина, которой можно гордиться, которую не стыдно показать партнерам. А о чем с тобой говорить? О ценах на гречку?
Это был удар под дых. Лена вспомнила, как месяц назад он не взял её на корпоратив, сказав, что это «чисто мужская компания». А потом она увидела фото в соцсетях: все были с женами — яркими, ухоженными, в вечерних платьях. Она тогда промолчала.
— У тебя кто-то есть? — тихо спросила она.
Игорь отвел глаза. Этого жеста было достаточно.
— Её зовут Кристина. Она… другая. У неё свой бизнес, она живая, она горит. С ней я чувствую себя молодым. А с тобой я старею.
В ту ночь Лена не спала. Игорь ушел спать в гостиную, а она лежала в темноте спальни, глядя в потолок, и слушала, как тикают часы.
«Слишком простая». «Пресная». «Функция».
Она встала, подошла к зеркалу. В лунном свете отражалась уставшая женщина с темными кругами под глазами, в растянутой пижаме.
Разве она всегда была такой?
Память услужливо подкинула картинку двадцатилетней давности. Лена — студентка филфака, староста группы, победительница литературных конкурсов. Она писала стихи, которые печатали в студенческом альманахе. Профессор Сомов пророчил ей большое будущее: «Елена, у вас редкий дар чувствовать слово на вкус».
Где эта Лена?
Она похоронила её год за годом. Сначала — под пеленками Миши. Потом — под бесконечными ремонтами, которые затевал Игорь. Под его рубашками, которые нужно было гладить идеально. Под его карьерой.
«Твои писульки денег не принесут, — говорил он в начале брака, когда она пыталась писать статьи на фрилансе. — Займись домом, я достаточно зарабатываю».
И она послушалась. Она хотела быть идеальной женой. И стала ею. И именно за это её теперь выбрасывали, как использованную салфетку.
На следующий день начался ад.
Игорь не скандалил, нет. Он просто методично разрушал их мир.
— Эту вазу я заберу, это подарок моей мамы. Телевизор тоже, он новый.
Лена смотрела, как он упаковывает её жизнь в картонные коробки. Дети ходили притихшие. Миша, которому уже исполнилось пятнадцать, всё понимал. Он смотрел на отца исподлобья, сжимая кулаки, но молчал. Десятилетний Паша плакал по ночам, спрашивая, почему папа уходит.
— Папа полюбил другую тетю, — честно сказала Лена, решив, что врать не имеет смысла. — Но вас он не бросает.
— Если он нас любит, почему делает тебе больно? — спросил Миша. В его голосе звенела взрослая, жесткая нота.
Лена не нашла, что ответить.
Когда Игорь уехал, квартира стала гулкой и пустой.
Лена сидела на кухне, сжимая в руках чашку с остывшим кофе. Денег, которые он оставил «на первое время», было немного. Раздел имущества грозил затянуться. Ей нужно было искать работу. Срочно. Но кому она нужна в сорок два года без стажа за последние пятнадцать лет?
Она открыла ноутбук, чтобы обновить резюме, но вместо этого создала пустой документ.
Внутри неё бушевал ураган. Боль, обида, страх, злость — всё это требовало выхода.
Пальцы сами легли на клавиатуру.
Она не писала о себе. Нет, это было бы слишком больно. Она придумала героиню — Веру. Вера тоже была «простой». Вера тоже отдала мужу лучшие годы. Но у Веры была тайна — она умела видеть чужие сны.
Это была метафора, конечно. Лена писала о том, как женщины видят насквозь своих мужчин, но молчат, чтобы не разрушить иллюзию счастья.
Первую главу она написала за два часа. Текст шел потоком, плотным, густым. Слова складывались в предложения легко, словно ждали этого момента полтора десятилетия.
Когда она перечитала написанное, то удивилась.
Это было не просто «хорошо». Это было сильно. В тексте была та самая «искра», которой так не хватало Игорю. Злая, яростная искра.
— Простая, говоришь? — прошептала Лена, закрывая ноутбук. — Ну что ж. Посмотрим.
Она не знала, что впереди её ждут месяцы безденежья, страха и отчаяния. Она знала только одно: фарфоровая кукла разбилась. А внутри оказалась живая женщина из плоти и крови, которая очень хочет говорить.
Жизнь после развода напоминала плавание в ледяной воде.
Лена переехала с детьми в съемную «двушку» на окраине. Квартира была с «бабушкиным» ремонтом, коврами на стенах и запахом старости, который не выветривался даже при открытых окнах.
— Ничего, мам, зато парк рядом, — бодро сказал Миша, затаскивая коробки. Он повзрослел за этот месяц лет на пять. Взял на себя походы в магазин, помогал Пашке с уроками. Лена смотрела на сына и чувствовала вину: он должен гулять с девочками, а не таскать сумки с картошкой.
Лена устроилась администратором в салон красоты. График два через два, двенадцать часов на ногах, улыбка приклеена к лицу.
— Чай, кофе? Подождите минуточку, мастер освободится…
Вечерами ноги гудели так, что хотелось выть. Зарплаты хватало впритык: аренда, еда, репетиторы для Миши (ЕГЭ был на носу). Алименты Игоря приходили нерегулярно: он как раз открывал новый филиал фирмы и жаловался на «временные трудности с наличностью». При этом в соцсетях мелькали фото его новой жизни: горнолыжный курорт, рестораны, Кристина в шубе, которая стоила как годовая аренда их квартиры.
Но у Лены была отдушина.
Каждую ночь, когда дети засыпали, она садилась за старый кухонный стол, накрывала его клеенкой, чтобы не прилипали локти, и открывала ноутбук.
Роман рос. История Веры обрастала подробностями. Лена вплетала в сюжет всё, что видела вокруг.
Клиентки в салоне красоты стали неиссякаемым источником вдохновения. Она слушала их разговоры.
— Мой мне заявил, что я потолстела…
— А я нашла у него второй телефон…
— Я терплю ради детей…
Сотни женских судеб, похожих, как капли воды, и в то же время уникальных в своей трагедии. Лена записывала эти диалоги в блокнот, прячась за стойкой ресепшена.
Через полгода рукопись была готова.
«Изнанка тишины» — так она назвала книгу.
— Мам, ты что, правда книгу написала? — удивился Пашка, увидев стопку распечатанных листов.
— Попробуй, — сказал Миша. — Отправь куда-нибудь. Ты же всегда нам сказки крутые придумывала.
Отправка рукописи в издательства стала отдельным кругом ада.
«Не наш формат».
«Слишком бытовая тема».
«У вас нет имени. Сейчас читают блогеров».
Отказы приходили один за другим. Лена распечатывала их и складывала в папку с названием «Могила амбиций».
Однажды, получив очередное «нет», она расплакалась прямо на работе.
— Ты чего, Лен? — спросила владелица салона, Ольга Петровна, женщина жесткая, но справедливая.
Лена рассказала. И про развод, и про книгу.
— Дай почитать, — неожиданно сказала Ольга.
На следующий день начальница вернула распечатку с красными глазами.
— Я не спала до трех утра. Ленка, ты дура? Это же бомба. Это про меня. И про Светку-маникюршу. И про всех баб в этом городе. Слушай, у меня племянница в крупном издательстве работает, в маркетинге. Я ей передам. Не через общий отдел, а лично в руки.
Звонок раздался через две недели.
— Елена Сергеевна? Это издательство «Вектор». Мы хотим купить права на вашу книгу.
Голос редактора был деловым, но Лена слышала в нём заинтересованность.
— Тираж пробный, три тысячи. Гонорар небольшой, но мы вложимся в рекламу. У нас есть ощущение, что это может выстрелить.
Когда Лена подписала контракт, она впервые за год купила торт. Настоящий, дорогой, с кремовыми розочками.
— Мы празднуем? — спросил Паша.
— Мы начинаем новую жизнь, — улыбнулась Лена.
Книга вышла осенью.
Сначала было тихо. А потом случилось то, что называют «сарафанным радио».
Женщины передавали книгу друг другу. Писали отзывы в интернете.
«Я читала и рыдала. Это про меня».
«Автор точно подметила, как мы предаем себя ради мужей».
«После этой книги я наконец решилась уйти от абьюзера».
Рейтинги продаж поползли вверх. Первый тираж смели за месяц. Издательство заказало допечатку. Потом еще одну.
Лена получила первый солидный гонорар. Она купила Мише новый ноутбук для учебы, Паше — велосипед, а себе — пальто. Бежевое, кашемировое, о котором мечтала десять лет, но Игорь говорил, что «оно маркое и непрактичное».
Надев его, она посмотрела в зеркало. Из стекла на неё глядела красивая, уверенная женщина. Уставшая? Да. Но в глазах больше не было страха. Там был огонь.
Игорь позвонил в ноябре, когда вышла аудиоверсия книги.
— Привет. Слушай, тут Мишке нужны зимние ботинки, я переведу половину, а остальное сама, ладно? У меня сейчас с деньгами туго, рынок просел.
Лена усмехнулась. Она знала от общих знакомых, что бизнес Игоря буксует, а молодая жена требует расходов.
— Не нужно, Игорь. Я уже купила ему всё, что нужно. И Паше тоже. И за репетиторов заплатила на год вперед.
— Да? — в его голосе прозвучало недоверие. — Откуда деньги? Кредит взяла? Смотри, я долги гасить не буду.
— Не волнуйся. Это мой заработок.
— Админом в салоне? Ну-ну. Ладно, бывай.
Он даже не знал. Он не интересовался её жизнью настолько, что пропустил тот факт, что его «простая» бывшая жена стала автором бестселлера. Лена не стала ничего объяснять. Скоро он и так узнает.
Приглашение на ток-шоу «Женский взгляд» на федеральном канале стало последней ступенькой.
— Мы хотим поговорить о феномене вашей книги, — щебетала продюсер в трубку. — О том, как обычная домохозяйка раскрыла талант после драмы в личной жизни. Это будет бомба! Эфир в прайм-тайм!
Лена согласилась. Не ради славы. Ради тех тысяч женщин, которые писали ей письма. Она хотела сказать им: жизнь не заканчивается после развода. Она только начинается.
За день до эфира она пошла в салон, где раньше работала, но уже как клиентка.
— Сделайте мне каре, — попросила она мастера. — И цвет… хочу рыжий. Медный.
Когда ножницы отрезали длинные, «удобные» волосы, которые так любил Игорь («женщина должна быть с косой»), Лена почувствовала, как с плеч падает тяжесть прошлых лет.
Она была готова.
Студия слепила огнями софитов.
Лена сидела в мягком кресле напротив известной телеведущей. Камеры плавно скользили вокруг, ловя каждый жест.
Первые минуты было страшно. Ладони вспотели, голос дрожал. Но потом ведущая задала вопрос:
— Елена, ваша героиня говорит фразу: «Я была удобной мебелью, пока не решила стать хозяйкой дома». Это про вас?
И Лена забыла про камеры. Она говорила искренне, жестко, без прикрас.
— Да. Нас учат быть удобными. Терпеть, сглаживать углы, молчать. Нам говорят: «Ты же женщина, ты должна быть мудрой». А под мудростью часто понимают самоотречение. Мой муж сказал мне при разводе: «Ты слишком простая». Он думал, что оскорбил меня. А на самом деле он дал мне свободу. Я перестала пытаться быть сложной для него. Я стала собой. И оказалось, что внутри меня — целый мир, который он просто не хотел замечать.
Зал взорвался аплодисментами. Женщины в студии кивали, некоторые вытирали слезы.
В конце программы ведущая спросила:
— Что бы вы сказали сейчас своему бывшему мужу, если бы он нас смотрел?
Лена посмотрела прямо в объектив камеры. Взгляд её серых глаз стал стальным.
— Я бы сказала: спасибо. Твое предательство стало моим топливом. Без твоего «уходи» я бы никогда не пришла к себе.
Эфир закончился. Лена вышла из студии опустошенная, но счастливая. Телефон, оставленный в гримерке, разрывался.
Сотни уведомлений. Поздравления от друзей, коллег, дальних родственников. Сообщения в директ от незнакомых людей.
«Вы потрясающая!»
«Смотрю эфир, плачу, спасибо вам!»
И среди этого потока — череда пропущенных вызовов с одного номера.
Она знала эти цифры наизусть.
Игорь.
Звонок повторился прямо в её руках. Телефон вибрировал настойчиво, требовательно.
Лена смотрела на экран. Перед глазами пронеслись пятнадцать лет жизни. Вот он дарит ей цветы на первом свидании. Вот кричит на неё за то, что суп пересолен. Вот равнодушно смотрит в телефон, пока она рассказывает, что у Миши температура. Вот его спина в прихожей, когда он уходит к другой.
Она провела пальцем по экрану.
— Алло.
— Лена? — голос Игоря звучал странно. Хрипло, взволнованно. В нём не было привычной вальяжности. — Я… я видел. Сейчас. По телевизору.
— Я знаю, — спокойно ответила она.
— Ты… ты потрясающе выглядишь. Эта прическа… Тебе очень идет. И говорила ты… сильно. Я не знал, что ты так умеешь.
— Ты многого не знал, Игорь. Ты не спрашивал.
Он замолчал, подбирая слова.
— Слушай, я… Я был дураком. Кристина… это всё мишура. Пустышка. Она меня не понимает. Ей нужны только деньги, а сейчас, когда в бизнесе проблемы, она… В общем, мы разъехались неделю назад.
Лена молчала. Она слушала, и ей было… никак. Ни злорадства, ни жалости. Просто пустота. Как будто звонит ошибившийся номером незнакомец.
— Лена, — продолжил он, и голос его стал заискивающим. — Может, нам встретиться? Поговорим? У нас всё-таки дети, столько лет вместе… Я понял, что ошибся. Ты — настоящая. Глубокая. Ты талантливая, оказывается. Знаменитая теперь. Нам есть что обсудить. Я скучаю по нашему дому. По твоим котлетам… по уюту.
Он пытался шутить, но выходило жалко.
Лена вышла из телецентра на улицу. Холодный вечерний воздух ударил в лицо. Москва сияла огнями. Где-то там, в спальном районе, её ждали сыновья, которые гордились мамой. Ждал недописанный второй роман. Ждала жизнь, полная событий, встреч и творчества.
А в трубке человек, который выкинул её, как старую вещь, теперь пытался вернуть её обратно, потому что вещь вдруг оказалась драгоценным антиквариатом. Ему снова стало «тесно» с новой игрушкой, и он захотел вернуться в привычное, «удобное» тепло. А заодно погреться в лучах её новой славы.
— Ты сказал, что я для тебя слишком простая, Игорь, — медленно произнесла Лена.
— Я был идиотом! Беру слова назад! Ты сложная, ты загадочная!
— Нет, Игорь. Ты был прав. Я действительно простая.
— В смысле?
— В том смысле, что я не люблю усложнять. Предателей — вычеркиваю. Прошлое — оставляю в прошлом. А мусор — выношу.
— Лена, подожди! Не руби с плеча! Я же отец твоих детей! Я люблю тебя!
— Ты любишь свой комфорт, Игорь. А меня ты любил, пока я была твоим фоном. Но фон стал картиной. И на этой картине для тебя места нет.
— Лена!
Она отвела телефон от уха. На экране светилось имя «Бывший муж».
— Прощай, — сказала она в пустоту.
Палец коснулся красной иконки. Звонок оборвался.
Затем она зашла в меню контакта.
«Заблокировать абонента?»
Да.
«Заблокировать».
Телефон затих. Лена глубоко вдохнула. Воздух пах снегом и кофе.
К ней подошел таксист.
— Елена Власова? Вас машина ожидает.
— Да, это я, — улыбнулась она.
Она села в машину и открыла блокнот. В голове уже рождались строки для эпилога новой книги.
«Иногда, чтобы найти свой голос, нужно, чтобы кто-то заставил тебя замолчать. А потом ушел, оставив в тишине. Именно в этой тишине и рождается музыка».
Машина тронулась, унося её прочь от прошлого, в котором она была «слишком простой», в будущее, где она была просто Счастливой.