— Вот этот документ тебе нужно подписать прямо сейчас, дорогая невестка! — Валентина Сергеевна протянула мне бумаги через стол, и я почувствовала, как внутри всё похолодело.
Нотариус сидел напротив, поправляя очки и внимательно наблюдая за происходящим. Мой муж Артём стоял у окна, старательно избегая моего взгляда. А его мать, моя свекровь, улыбалась той самой улыбкой, которая всегда предвещала неприятности.
Я взяла документы дрожащими руками. Договор дарения. На квартиру моей покойной бабушки, которую она оставила мне в наследство всего три месяца назад. Единственное, что у меня было своего в этом мире.
— Что это? — спросила я, хотя ответ был очевиден.
— Ну как что, Катенька? — свекровь наклонилась ко мне, понизив голос. — Это для блага нашей семьи. Квартира перейдёт Артёму, а значит, останется в семье. Ты же понимаешь, что так будет правильнее?
Я посмотрела на мужа. Артём продолжал смотреть в окно, словно там происходило что-то невероятно интересное. Пять лет брака. Пять лет я думала, что у нас настоящая семья. А оказалось…
— Я не буду это подписывать, — положила документы на стол.
Улыбка свекрови стала ещё шире, но глаза остались холодными.
— Катя, милая, ты не понимаешь. Это не просьба.
За три месяца до этого дня моя жизнь казалась вполне устроенной. Мы с Артёмом жили в съёмной квартире на окраине города. Он работал менеджером в строительной компании, я преподавала английский в языковой школе. Денег хватало на жизнь, откладывали понемногу на собственное жильё.
Валентина Сергеевна, свекровь, жила отдельно в большой трёхкомнатной квартире в центре. После смерти мужа десять лет назад она осталась одна, но одиночество переносила легко. Вернее, она не была одинока — Артём навещал её почти каждый день, а по выходным мы приезжали вместе.
С самого начала наших отношений Валентина Сергеевна дала понять, что я не совсем то, что она представляла для своего сына. Слишком самостоятельная, слишком образованная, слишком… Много «слишком». Но Артём любил меня, и она смирилась. Или мне так казалось.
Когда умерла бабушка, оставив мне однокомнатную квартиру в хорошем районе, я была одновременно опечалена потерей и благодарна за подарок судьбы. Наконец-то у нас будет своё жильё! Не нужно платить аренду, можно делать ремонт по своему вкусу, заводить кота, о котором я мечтала.
— Отличная новость! — сказал Артём, когда я рассказала ему о наследстве. — Теперь можем переехать.
Но уже через неделю его энтузиазм поутих. А ещё через две недели он начал странные разговоры.
— Знаешь, мама говорит, что квартиру лучше сдавать, а нам остаться здесь. Дополнительный доход не помешает.
— Но зачем? — удивилась я. — Мы же мечтали о своём жилье.
— Ну, мама считает, что это разумнее…
«Мама считает» — эта фраза звучала в нашем доме всё чаще. Мама считает, что нужно покупать другие продукты. Мама считает, что я неправильно готовлю борщ. Мама считает, что мне стоит сменить причёску.
Но квартиру я сдавать не стала. Мы переехали, несмотря на недовольство Валентины Сергеевны. Первые недели в новом доме были счастливыми. Я обустраивала наше гнёздышко, Артём помогал с ремонтом. Казалось, всё налаживается.
А потом свекровь начала приезжать. Сначала раз в неделю, потом два, потом через день. У неё всегда была причина: то продукты принесла, то скучно ей одной, то нужно что-то обсудить с сыном.
— Квартирка маловата, — заметила она как-то, оглядывая нашу кухню. — Вот если бы вы жили у меня, места хватило бы всем.
— Нам и здесь хорошо, — ответила я.
— Тебе, может, и хорошо. А Артёму? Ты у него спросила?
Я посмотрела на мужа. Он пожал плечами.
— Мам, всё нормально. Не начинай.
Но она уже начала. Каждый визит сопровождался замечаниями. Мебель стоит не так, шторы выбраны неудачно, цвет стен угнетающий. И постоянные намёки на то, что квартира записана на меня, а не на «семью».
— А что будет, если вы разведётесь? — спросила она однажды за ужином. — Артём останется ни с чем? — Мама! — возмутился сын.
— Что «мама»? Я о твоём будущем забочусь. Катя хорошая девочка, но жизнь непредсказуема.
После её ухода мы долго молчали. Потом Артём сказал:
— Не обращай внимания. У неё тяжёлый характер.
Но игнорировать становилось всё труднее. Валентина Сергеевна словно поставила себе цель отравить нашу жизнь. Она приходила, когда меня не было дома, и переставляла вещи. Готовила ужин, подчёркнуто игнорируя мои кулинарные книги на полке. Приносила Артёму его любимые блюда из детства, приговаривая: «Я знаю, что ты скучаешь по домашней еде».
— Артём, поговори с ней, — попросила я после особенно тяжёлого визита, когда свекровь час рассказывала, как правильно мыть полы. — Это наш дом. Мы имеем право жить так, как хотим.
— Она просто заботится, — отмахнулся муж. — Не принимай близко к сердцу.
— Она вмешивается в нашу жизнь!
— Это моя мать, Катя. Я не могу просто взять и запретить ей приходить.
Так продолжалось месяц. Потом два. Я начала уставать от работы, возвращаться домой не хотелось. Знала, что снова найду переставленные вещи, снова услышу замечания, снова увижу, как Артём делает вид, что ничего не происходит.
А потом случилось то, что я никак не ожидала.
В пятницу вечером я вернулась с работы пораньше. Хотела приготовить особенный ужин, помириться с Артёмом после очередной ссоры из-за его матери. Но дома никого не было. Только на кухонном столе лежал конверт.
Я открыла его. Внутри была записка от Артёма: «Нужно серьёзно поговорить. Приезжай к маме. Она приготовила ужин».
Сердце сжалось. Ничего хорошего такие приглашения не сулили. Но я поехала.
Квартира Валентины Сергеевны встретила меня запахом жареного мяса и приглушённым светом. В гостиной за накрытым столом сидели свекровь, Артём и… незнакомый мужчина в строгом костюме.
— А, Катенька пришла! — воскликнула Валентина Сергеевна. — Проходи, садись. Это Игорь Петрович, наш семейный друг. Он нотариус.
Нотариус? Зачем?
Я села рядом с Артёмом. Он не смотрел на меня, уставившись в тарелку.
— Катя, дорогая, — начала свекровь, наливая чай, — мы тут с Артёмом подумали… Вернее, я подумала, а он согласился. Ситуация с квартирой неправильная.
— В каком смысле неправильная?
— Ну как же! Вы семья, а имущество оформлено только на тебя. Это создаёт неравенство. Артём чувствует себя… как бы это сказать… не хозяином в собственном доме.
Я посмотрела на мужа.
— Это правда? Ты так чувствуешь?
Он пожал плечами, всё так же не поднимая глаз.
— Конечно, он так чувствует! — ответила за него мать. — Любой мужчина чувствовал бы. Поэтому мы подготовили документы. Игорь Петрович всё оформил. Тебе нужно только подписать.
И тогда она протянула мне те самые бумаги. Договор дарения. Я должна была подарить квартиру Артёму.
— Но это же моё наследство, — сказала я тихо. — Бабушка оставила её мне.
— Ну и что? — Валентина Сергеевна откинулась на спинку стула. — Ты же не жадная? Артём твой муж. Какая разница, на кого записана квартира?
— Если нет разницы, то пусть остаётся на мне.
Лицо свекрови потемнело.
— Вот видишь, Артём? Я же говорила. Она думает только о себе.
— Я думаю о себе? — я не верила своим ушам. — Это вы врываетесь в нашу жизнь, это вы постоянно критикуете, это вы…
— Хватит! — Артём наконец поднял голову. — Катя, просто подпиши. Мама права. Так будет лучше для всех.
— Для всех или для неё?
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей требовать моё имущество!
Повисла тишина. Нотариус неловко кашлянул.
— Может быть, вам стоит обсудить это в семейном кругу? Я могу прийти в другой раз.
— Нет, — Валентина Сергеевна встала. — Никуда вы не уйдёте. Катя, ты подпишешь эти документы. Потому что если не подпишешь, то Артём подаст на развод. И тогда ты всё равно будешь делить квартиру, только через суд. А это долго, дорого и неприятно.
Я смотрела на мужа. Неужели он способен на такое? Неужели эти пять лет ничего не значили?
— Артём, — позвала я. — Посмотри на меня.
Он поднял глаза. В них была пустота.
— Ты согласен с этим? Ты правда готов развестись, если я не отдам квартиру?
— Мама считает, что так будет правильно, — ответил он.
Мама считает. Снова эти слова. Только теперь они звучали как приговор.
Я встала.
— Знаете что? Я не буду ничего подписывать. И разводиться тоже не буду. Это моя квартира, и она останется моей. А вы… Вы можете делать что хотите.
Я направилась к выходу, но Валентина Сергеевна преградила путь.
— Ты пожалеешь об этом, девочка. Я сделаю твою жизнь невыносимой.
— Вы уже сделали, — ответила я и вышла.
На улице было холодно. Я вызвала такси и поехала домой. В голове крутились события вечера. Как это возможно? Как человек, которого любишь, может предать так легко?
Дома я заперла дверь и легла на диван. Телефон разрывался от звонков — Артём, его мать, снова Артём. Я выключила звук.
Утром меня разбудил стук в дверь. Громкий, настойчивый. Я посмотрела в глазок — Валентина Сергеевна.
— Открывай! — кричала она. — Я знаю, что ты дома!
Я не стала открывать. Села на кухне, заварила чай и слушала, как она колотит в дверь. Потом всё стихло.
Через час пришло сообщение от Артёма: «Мама уехала. Можно поговорить?»
Я впустила его. Выглядел он неважно — помятый, небритый, с красными глазами.
— Катя, прости. Я не хотел, чтобы так получилось.
— Но получилось, — я налила ему чай. — Садись. Расскажи, как дошло до этого.
Он сел, обхватил кружку руками.
— Мама… Она всегда была властной. После смерти отца стала ещё хуже. Держит меня мёртвой хваткой. Я пытался вырваться, но…
— Но что?
— Она пригрозила лишить наследства. У неё есть квартира, дача, накопления. Если я пойду против её воли, останусь ни с чем.
— И ты решил, что моя квартира — хорошая компенсация?
— Нет! — он поднял голову. — Я люблю тебя, Катя. Но мама… Она довела меня. Каждый день звонки, упрёки, манипуляции. Я думал, если квартира будет на мне, она успокоится.
— А я? Что насчёт меня? Ты хоть раз подумал, как я себя чувствую?
Артём опустил голову.
— Прости. Я был эгоистом.
— Был? — я усмехнулась. — Ты и сейчас эгоист. Пришёл не извиняться, а оправдываться.
— Что мне делать? — он посмотрел на меня с мольбой. — Как исправить?
— Для начала определись, с кем ты — с матерью или со мной. Потому что усидеть на двух стульях не получится.
— Но она моя мать!
— А я твоя жена. По крайней мере, пока ещё.
Артём молчал. В его глазах читалась борьба. С одной стороны — властная мать с её деньгами и угрозами. С другой — я, жена, которую он вроде бы любит.
— Мне нужно время подумать, — наконец сказал он.
— Думай. Только не здесь. Возвращайся к маме, раз она тебе дороже.
— Катя…
— Уходи, Артём. Когда решишь, позвонишь.
Он ушёл, а я осталась одна в квартире, которая стала яблоком раздора. Бабушка хотела обеспечить мне будущее, а получилось наоборот — её подарок разрушил мою семью.
Следующие дни прошли в странном спокойствии. Артём не звонил, Валентина Сергеевна тоже. Я ходила на работу, встречалась с подругами, старалась жить обычной жизнью. Но внутри росла пустота.
В четверг позвонила мама.
— Катюша, как ты? Что-то голос грустный.
Я не выдержала и рассказала всё. Мама слушала молча, только иногда вздыхала.
— Эх, доченька. Тяжело тебе. Но знаешь что? Ты правильно сделала. Нельзя поддаваться на шантаж. Сегодня квартиру отдашь, завтра ещё что-нибудь потребуют.
— Но я люблю его, мам.
— Любовь любовью, а уважение важнее. Если муж не уважает тебя, не защищает от собственной матери, что это за семья?
Мама была права. Но от этого не становилось легче.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. Я подумала, что это снова Валентина Сергеевна, но в глазок увидела Артёма. Открыла.
Он стоял с букетом моих любимых белых роз и виноватой улыбкой.
— Можно войти?
Я отступила в сторону. Он прошёл, поставил цветы в вазу, сел на диван.
— Я много думал, — начал он. — О нас, о маме, обо всём. И понял, что был не прав. Полностью, абсолютно не прав.
— И?
— И я поговорил с мамой. Сказал, что квартира останется твоей. Что я не буду участвовать в её планах. Что если она не прекратит вмешиваться в нашу жизнь, я ограничу общение.
Я села рядом, но держала дистанцию.
— Как она отреагировала?
— Плохо, — Артём потёр лицо руками. — Кричала, угрожала, плакала. Сказала, что я предатель, что выбрал жену вместо матери.
— И что ты ответил?
— Что это нормально — выбирать жену. Что я взрослый человек и имею право на свою жизнь.
Я смотрела на него и пыталась понять — правда ли это? Или очередная попытка манипуляции?
— Артём, я хочу верить тебе. Но как? Ты уже однажды предал меня.
— Знаю, — он взял мою руку. — И я готов доказывать, что изменился. Сколько потребуется. Катя, я не хочу терять тебя из-за маминых амбиций.
— А что с наследством? Она же грозилась лишить тебя всего.
— Пусть лишает, — он пожал плечами. — Мне важнее сохранить семью, чем получить её деньги.
Это было неожиданно. Артём, который всегда прислушивался к матери, вдруг проявил характер.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Катя, эти дни без тебя были адом. Мама довольна, что ты ушла, строит планы, как мы будем жить в её квартире. А я понял, что не хочу такой жизни. Не хочу быть маменькиным сынком до старости.
Я молчала, переваривая услышанное. Внутри боролись два чувства — желание простить и страх повторения ситуации.
— Что ты предлагаешь? — спросила наконец.
— Давай начнём сначала. Установим границы для мамы. Если она хочет общаться — пожалуйста, но без вмешательства в нашу жизнь. Если нет — это её выбор.
— А если она снова начнёт манипулировать? Угрожать?
— Тогда я прекращу общение совсем, — Артём сжал мою руку. — Катя, я выбираю тебя. Окончательно и бесповоротно.
Я смотрела в его глаза и видела искренность. Может быть, этот кризис был нужен, чтобы он наконец повзрослел?
— Хорошо, — сказала я. — Попробуем. Но если ты снова…
— Не снова, — перебил он. — Обещаю.
Мы обнялись, и я почувствовала, как напряжение последних дней отпускает. Конечно, проблемы никуда не делись. Валентина Сергеевна не смирится так просто. Будут ещё звонки, скандалы, попытки вернуть контроль. Но теперь мы будем бороться вместе.
Прошло три месяца с того вечера. Жизнь постепенно наладилась, хотя и не без трудностей.
Валентина Сергеевна сдержала угрозу — написала завещание, в котором всё имущество отходило дальним родственникам. Артём узнал об этом от тётки, которая позвонила поздравить с днём рождения и между делом сообщила новость.
— Ну и пусть, — сказал он, выключив телефон. — Мне не нужны её деньги.
Свекровь пыталась восстановить отношения. Звонила, писала сообщения, даже приезжала пару раз. Но мы держались твёрдо — общение только на наших условиях, без манипуляций и вмешательства.
Постепенно она смирилась. Звонки стали реже, требования исчезли. На день рождения Артёма она прислала поздравление и даже подарок — без упрёков и намёков.
— Может, позвать её в гости? — предложил Артём. — Всё-таки мама.
— Если хочешь, — согласилась я. — Но правила остаются прежними.
Валентина Сергеевна пришла с пирогом и букетом цветов. Села за стол, пила чай, расспрашивала о работе. Ни слова о квартире, о завещании, о том, что Артём предал её.
— Спасибо, что пригласили, — сказала она, уходя. — Я… я многое переосмыслила за это время.
Может быть, она говорила искренне. А может, просто поняла, что потеряла контроль и пытается найти новый подход. Время покажет.
А мы с Артёмом учились жить заново. Без оглядки на мнение свекрови, без страха её реакции. Он устроился на новую работу с хорошей зарплатой, я открыла свои курсы английского. Квартира, из-за которой чуть не разрушилась семья, стала настоящим домом.
Иногда я думаю о том вечере у нотариуса. О том, как легко можно потерять всё из-за чужих амбиций. И благодарю судьбу за то, что нашла силы сказать «нет».
Ведь дело было не в квартире. Дело было в уважении, в границах, в праве жить своей жизнью. И я рада, что Артём это понял. Пусть не сразу, пусть через кризис, но понял.
А Валентина Сергеевна? Она по-прежнему живёт в своей большой квартире, по-прежнему считает, что все ей должны. Но теперь это её проблемы, не наши.
Мы построили свою семью. Не идеальную, со своими сложностями, но настоящую. Где муж и жена — партнёры, а не мать с сыном против невестки.
И квартира бабушки стала символом этой победы. Не просто квадратными метрами, а местом, где мы научились отстаивать своё право на счастье.