— Это моё наследство, и я сама решу, что с ним делать! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она обнаружила свекровь, роющуюся в документах на её письменном столе.
Галина Петровна даже не вздрогнула. Она продолжала перебирать бумаги с таким видом, будто имела на это полное право. В её руках были документы на квартиру, которую Марина получила в наследство от бабушки всего месяц назад.
— Интересно, — протянула свекровь, даже не поднимая глаз. — Двухкомнатная, в центре. Сорок восемь квадратных метров. Знаешь, сколько это стоит сейчас?
Марина сжала кулаки. Она пришла домой раньше обычного из-за головной боли и застала свекровь в их квартире. Галина Петровна жила этажом выше, в той же пятиэтажке, и у неё были ключи — на случай экстренной ситуации, как говорил Павел. Только вот экстренных ситуаций за три года их совместной жизни не случалось, а визиты свекрови без предупреждения стали регулярными.
— Положите документы на место, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
Галина Петровна медленно подняла голову. Её взгляд был холодным и оценивающим, как у ювелира, рассматривающего камень сомнительного качества.
— Не кричи на меня, девочка. Я просто интересуюсь делами семьи. Или ты считаешь, что можешь скрывать от нас такие важные вещи?
— От вас? — Марина не смогла сдержать сарказма. — Это моё личное наследство. Моя бабушка оставила его мне. При чём тут вы?
Свекровь аккуратно положила документы на стол и выпрямилась. В свои пятьдесят восемь она выглядела моложе, всегда безупречно одета, причёсана. Работала главным бухгалтером в крупной фирме и привыкла, что её слово — закон.
— При том, что ты замужем за моим сыном. Всё, что есть у жены, принадлежит семье. А я, между прочим, глава этой семьи.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она знала, что свекровь властная, но чтобы настолько…
— Глава семьи? Простите, но главой нашей семьи является мой муж. И потом, наследство, полученное в браке, не является совместно нажитым имуществом.
Галина Петровна усмехнулась. Эта усмешка была похожа на щелчок хлыста.
— Ах, юридически подкована! Молодец. Только вот жизнь — это не параграфы в учебнике. В жизни всё решается по-другому. Садись, поговорим.
Она уселась на диван с таким видом, будто это была её квартира, а Марина — непрошеная гостья. Марина осталась стоять, скрестив руки на груди.
— Говорить не о чем. Квартиру бабушка завещала мне. Я буду сдавать её, и эти деньги пойдут на наше с Павлом будущее.
— На ваше будущее? — свекровь покачала головой. — Милая, какое может быть у вас будущее, если вы даже ребёнка завести не можете? Три года прошло. Паша хочет детей, а ты всё карьерой занимаешься.
Удар был точным и болезненным. Марина побледнела. Они с Павлом действительно планировали детей, но она только недавно получила повышение, стала начальником отдела. Хотела ещё год поработать, укрепить позиции, а потом уйти в декрет.
— Это наше с Павлом личное дело.
— Личное? В семье нет ничего личного. И потом, ты уверена, что проблема не в тебе? Может, стоит провериться? А это стоит денег. Большие деньги. Вот квартира твоей бабушки как раз бы пригодилась.
Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Она не ожидала, что разговор зайдёт так далеко.
— Послушайте, Галина Петровна, я ценю вашу заботу, но…
— Никаких «но»! — свекровь резко встала. — Ты живёшь с моим сыном, значит, ты часть нашей семьи. А в нашей семье принято советоваться со старшими. Твоя бабушка, царство ей небесное, наверняка хотела бы, чтобы её наследство пошло на благо семьи, а не на твои личные прихоти.
— Какие прихоти? Я хочу сдавать квартиру и откладывать деньги!
— На что откладывать? На свои тряпки? Я вижу, как ты тратишь деньги. Новые туфли, сумочки, косметика дорогая. А Паша в старых джинсах ходит.
Это было неправдой. Марина покупала себе вещи на свою зарплату, причём очень редко. А Павел сам не любил обновки, предпочитая удобную старую одежду.
В этот момент хлопнула входная дверь. Павел вернулся с работы. Он вошёл в комнату и сразу почувствовал напряжение.
— Мам? Ты здесь? Что-то случилось?
Галина Петровна моментально преобразилась. На её лице появилась страдальческая улыбка.
— Пашенька, сынок, ничего особенного. Просто зашла проведать, как вы тут. А тут выясняется, что твоя жена скрывает от тебя наследство.
Павел нахмурился и посмотрел на Марину.
— Я не скрывала! Я собиралась рассказать сегодня вечером. Хотела сюрприз сделать.
— Сюрприз? — Галина Петровна всплеснула руками. — Квартиру в наследство получить и молчать — это сюрприз?
Павел устало потёр переносицу. Он работал инженером на заводе, и после тяжёлого дня меньше всего хотел семейных разборок. — Мам, давай не будем сейчас. Марина имеет право распоряжаться наследством от своей бабушки.
— Вот как? — голос свекрови стал ледяным. — Значит, ты на её стороне? Против родной матери?
— Я ни на чьей стороне. Просто давайте спокойно всё обсудим.
Галина Петровна подошла к сыну и положила руку ему на плечо.
— Пашенька, ты же понимаешь, что эта квартира может решить все ваши проблемы? Можно её продать, добавить денег и купить трёхкомнатную. Вам же нужно больше места, особенно когда дети появятся.
— Мам, мы сами разберёмся.
— Разберётесь? Как же вы разберётесь, если она даже не говорит тебе о таких важных вещах? Сегодня квартиру скрыла, завтра ещё что-нибудь. Это же недоверие, сынок!
Марина не выдержала.
— Хватит манипулировать! Я не скрывала, я хотела рассказать! И вообще, почему вы решили, что имеете право лезть в нашу жизнь?
Галина Петровна медленно повернулась к ней. В её глазах полыхнул гнев.
— Потому что я мать! Я родила Пашу, вырастила его, выучила! Я имею право знать, что происходит в его жизни! А ты кто такая? Пришла на всё готовое, живёшь в квартире, которую мы с отцом Паши купили, пользуешься всем, что мы создали!
— Мы платим вам за эту квартиру каждый месяц! — Марина повысила голос. — Мы выплачиваем вам стоимость половины квартиры, как договаривались!
— Да кто бы вам дал ипотеку с вашими зарплатами? Никто! Только благодаря нам у вас есть крыша над головой!
Павел встал между ними.
— Мам, достаточно. Мы действительно договаривались, и мы исправно платим. Марина права.
Свекровь отшатнулась, как от удара.
— Марина права? А мать неправа? Вот до чего дошло! Она настроила тебя против меня!
— Никто никого не настраивал, мам. Просто давай жить каждый своей жизнью.
— Своей жизнью? — Галина Петровна говорила теперь тихо, но в её голосе звучала угроза. — Хорошо. Живите своей жизнью. Но когда вам понадобится помощь, не приходите ко мне. Когда она бросит тебя, а она бросит, поверь мне, не приходи плакаться. Я же вижу, что она за человек. Эгоистка, думает только о себе, о своей карьере. Ей не нужна семья, ей нужна только свобода и деньги.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась.
— И знаешь что, сынок? Раз вы хотите жить отдельно, живите. Но квартиру мою освобождайте. Это всё-таки моя собственность. У вас же теперь есть квартира от бабушки. Вот туда и переезжайте.
С этими словами она вышла, громко хлопнув дверью.
Марина и Павел остались стоять посреди комнаты. Молчание было тяжёлым. Наконец Павел подошёл к жене и обнял её.
— Прости. Она не имела права так с тобой разговаривать.
Марина уткнулась ему в плечо.
— Она же не может нас выселить? Мы же договаривались…
— Устно договаривались. Без бумаг. Формально квартира оформлена на неё.
Марина подняла голову и посмотрела мужу в глаза.
— Паш, а ты… ты не думаешь, что она права? Что я эгоистка?
Павел покачал головой и крепче прижал её к себе.
— Нет. Ты замечательная. И с детьми мы не торопимся по обоюдному решению. Мама просто… она привыкла всё контролировать. После того как отец ушёл от неё, она стала ещё жёстче.
Марина знала эту историю. Отец Павла ушёл, когда сыну было пятнадцать. Нашёл другую женщину, моложе. Галина Петровна тогда замкнулась в себе, всю энергию направила на сына и работу.
— Что будем делать? — спросила Марина.
Павел задумался.
— Знаешь что? А может, это и к лучшему. Давай действительно переедем в квартиру твоей бабушки. Она хоть и меньше, но зато наша. И от мамы подальше.
— Но мы же вложили столько денег в ремонт здесь…
— Деньги — дело наживное. Зато нервы будут целее. И потом, ты права. Квартиру можно сдавать. Или продать эту и купить побольше. Вариантов много.
Марина улыбнулась сквозь слёзы.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно. Мы — семья. Ты и я. И решения мы принимаем вместе. А мама… она привыкнет. Или не привыкнет, но это уже её выбор.
На следующий день Марина взяла отгул и поехала смотреть бабушкину квартиру. Она была на третьем этаже старого, но крепкого дома в тихом районе. Окна выходили во двор, где росли большие тополя. Квартира требовала ремонта, но в ней чувствовалось тепло. Бабушкины вещи ещё стояли на своих местах: старый сервант с хрусталём, круглый стол с кружевной скатертью, фотографии в рамках на стенах.
Марина прошла по комнатам, вспоминая, как приезжала сюда в детстве. Бабушка всегда пекла пироги с яблоками, и запах корицы, казалось, до сих пор витал в воздухе. На кухне всё осталось как прежде: белые занавески с вышивкой, герань на подоконнике, старый холодильник, который работал уже лет тридцать.
Она села на кухне и достала телефон. Павел ответил сразу.
— Ну как там?
— Знаешь, здесь очень уютно. Да, нужен ремонт, но ничего глобального. И район хороший, до твоей работы ехать даже ближе.
— А до твоей?
— Примерно так же. Паш, а давай правда переедем? Начнём с чистого листа.
— Давай. Вечером приеду, вместе посмотрим.
Вечером они вдвоём ходили по квартире, планировали, где что поставят, какие обои поклеят. Павел проверил трубы, проводку — всё было в порядке, дом старый, но крепкий, сталинской постройки.
— Знаешь, — сказал он, обнимая Марину на маленькой кухне, — мне здесь нравится больше, чем у мамы. Тут есть душа.
— Мне тоже. Бабушка была бы рада, что мы здесь будем жить.
Через неделю они начали переезд. Галина Петровна не появлялась и не звонила. Павел пытался дозвониться до неё, но она не отвечала. Оставил сообщение, что они съезжают, ключи оставят у консьержки.
Переезд занял два дня. Друзья помогли перевезти вещи. В бабушкиной квартире они оставили старую мебель, только переставили по-своему. Марина повесила новые шторы, Павел собрал их книжный шкаф. Постепенно квартира преображалась, становилась их домом.
Через месяц, когда они уже обжились, раздался звонок в дверь. Марина открыла. На пороге стояла Галина Петровна. Она выглядела уставшей, постаревшей.
— Можно войти? — спросила она тихо.
Марина отступила в сторону. Свекровь прошла в комнату, огляделась.
— Уютно у вас.
Павел вышел из кухни.
— Мам? Ты пришла.
Галина Петровна кивнула и села на предложенный стул.
— Я думала. Много думала. Вы правы. Я слишком лезла в вашу жизнь. Просто… после того как Паша отец ушёл, я боялась остаться одна. Держалась за Пашу, контролировала каждый его шаг. Боялась, что и он уйдёт.
Она замолчала, потом продолжила:
— Но этим я только отталкивала его. И тебя, Марина. Прости меня. Ты хорошая жена для моего сына. Я вижу, как он счастлив с тобой.
Марина села рядом.
— Галина Петровна, мы не хотели…
— Знаю. Вы хотели просто жить своей жизнью. И правильно. Я сдала вашу бывшую квартиру. Жильцы хорошие, семейная пара. Деньги, что вы мне платили, я положила на счёт. Это ваши деньги, вы их честно выплачивали. Заберёте, когда нужно будет.
Павел подошёл к матери, присел на корточки рядом с её стулом.
— Мам, ты всегда будешь частью нашей семьи. Просто давай уважать границы друг друга.
Галина Петровна кивнула и впервые за долгое время улыбнулась искренне, без напряжения.
— Я учусь. В моём возрасте трудно меняться, но я попробую. И знаете что? Я записалась к психологу. Решила разобраться со своими страхами и контролем.
Марина удивлённо подняла брови. Она не ожидала такого поворота.
— Это здорово, Галина Петровна. Правда здорово.
— И ещё, — свекровь достала из сумки конверт. — Это вам. Небольшой подарок на новоселье. Я знаю, вы собирались делать ремонт.
Павел хотел отказаться, но мать остановила его жестом.
— Возьмите. Это не попытка купить ваше расположение. Просто подарок от матери сыну и невестке.
Они сидели втроём на маленькой кухне, пили чай с печеньем, которое испекла Марина по бабушкиному рецепту. Разговаривали о простых вещах: о работе, о планах на отпуск, о соседях. Галина Петровна рассказала, что записалась на курсы итальянского языка, всегда мечтала выучить.
— А что соседи в вашем доме? — спросила Марина.
— Нормальные. Тишина непривычная без вас. Но может, оно и к лучшему. Мне нужно научиться жить для себя, а не через сына.
Когда она уходила, Марина проводила её до двери.
— Приходите в гости, — сказала она. — Мы будем рады.
— Спасибо. Но я буду звонить заранее. Обещаю.
Галина Петровна ушла, а Марина вернулась к мужу. Они стояли у окна, смотрели, как свекровь идёт по двору к остановке.
— Думаешь, у нас получится? — спросила Марина.
— Наладить отношения? Думаю, да. Мама сильная, она справится со своими демонами. А мы будем рядом, просто на здоровой дистанции.
Через полгода Марина узнала, что беременна. Первой после Павла она сообщила об этом Галине Петровне. Свекровь расплакалась от счастья и пообещала быть лучшей бабушкой на свете — любящей, но не навязчивой.
И она сдержала слово. Когда родилась маленькая Анечка, Галина Петровна помогала ровно столько, сколько просили. Не давала непрошеных советов, не критиковала, как Марина пеленает или кормит. Она приходила в гости по приглашению, приносила домашние пироги и игрушки для внучки.
Однажды, когда Анечке было полгода, они все вместе сидели в той самой комнате, где год назад произошёл тот памятный скандал. Только теперь это была их квартира, обставленная их мебелью, с детской кроваткой у окна.
— Знаете, — сказала Галина Петровна, качая внучку на руках, — я благодарна вам за тот урок. Если бы вы тогда не поставили меня на место, я бы потеряла вас навсегда. А так у меня есть сын, невестка и эта принцесса.
Марина улыбнулась.
— Мы тоже многому научились. Научились отстаивать свои границы, но при этом не разрывать связи.
— Семья — это искусство компромисса, — добавил Павел. — И уважения.
Галина Петровна кивнула.
— Я это поняла. Поздно, но поняла. И знаете что? Я счастлива. По-настоящему счастлива впервые за много лет.
Маленькая Аня в этот момент схватила бабушку за палец и крепко сжала. Галина Петровна смотрела на внучку с такой нежностью, какой Марина раньше у неё не видела.
Вот так квартира, доставшаяся в наследство, стала не яблоком раздора, а началом новой главы в жизни семьи. Главы, где каждый знал своё место, уважал других и был уважаем сам. Где любовь не душила, а поддерживала. Где из троих отдельных людей получилась настоящая семья — не идеальная, но настоящая.