Зимние ветры в тех степях были беспощадны. Они пришли внезапно — с пронзительным воем, острым снегом и такой холодом, что трескалось дерево. У дороги, между наклонной хлевом и оледеневшими зарослями, лежала она. Собака — тощая, с запавшими глазами, без передних лап. Её тело почти не было видно из-за снега. Она дрожала, но не двигалась — только тяжело дышала, прикрывая что‑то маленькое, едва слышное, писк. Под её телом было четыре щенка. Маленькие тёплые комочки меха прилегли к её груди, засовывая носики в тёплую шерсть, не понимая, что мать изо всех сил сдерживает боль. Она не могла встать, не могла убежать, не могла добыть пищу. Но могла защитить их от ветра, шакалов и ночной стужи.
Как она была найдена. Супружеская пара, Марина и Бен, жила на окраине села. Они не были волонтёрами; просто каждое утро ходили в лесополосу собирать дрова на топливо. В тот день Марина вдруг остановилась и сказала:
— Ты это слышишь?
— Что?
— Плачет… но не ребёнок. Что‑то вроде… щенков.
Они последовали за звуком. За падающим снегом увидели тёмное пятно, почти вмерзшее в сугроб. Подошли ближе, и Марина прикрыла рот рукой. Собака подняла голову. В её взгляде не было ни злобы, ни мольбы — только одна просьба: «Не трогайте их». Тихо она зарычала, не от страха, а от отчаянного желания защищать малышей до конца.
Марина опустилась на колени.
— Дева… ты… у тебя нет лап… О, Боже мой…
Передние лапы были оторваны — будто их отхватило ружьё или машина. Раны были старыми, заиндевевшими, но тело было опухшее от инфекции. И всё же она жива. Жила только ради них.
Село разделилось. Их отнесли домой на одеяле. Соседи вышли — одни с чайником, другие с крестом.
— Надо её пристрелить — она страдает.
— Берём щенков и отпустим её… чтобы она ушла спокойно.
— Не мучьте её! Она мать!
Марина едва сдерживала слёзы. Бен уложил собаку и её щенков на тёплую солому и принёс воды. Она не хотела пить — сначала нужно было напоить щенков.
Этой ночью началось худшее. Снег усиливался. Ветер завывал. В хлеву было тихо, пока вдруг собака не подняла голову и не зарычала. Тихо, глухо, из груди. Бен взял фонарь, вышел и увидел пятна крови у входа. Будто кто-то пытался подойти к щенкам ночью — и не ушёл с пустыми руками. Собака лежала спокойно, но нос у неё был в крови, а зубы сломаны. Она боролась с кем‑то; у неё отсутствовали лапы, живот был сжат. Но щенки были невредимы.
Утро всё изменило. Когда взошло солнце, щенки уже не плакали — крепко спали, прижавшись к её шерсти. А она… лежала неподвижно. Глаза у неё были открыты — и в них было что‑то странное: облегчение, словно. Но когда Марина прикоснулась к ней сбоку… собака вдруг резко вдохнула. Она была жива. Смотрела прямо перед собой, ясно, будто хотела кому‑то что‑то сказать.
И в тот момент — когда люди решили помочь, когда руки потянулись к щенкам… случилось нечто, о чём с тех пор никто вслух не говорил. Некоторые до сих пор уверены: это была не просто собака. Кто‑то говорит, что она пыталась их предупредить. Кто‑то шепчет, что то, что было найдено под ней… лучше было бы оставить в снеге.