Зина Ивановна вытерла лоб тыльной стороной ладони, на которую была надета тканевая перчатка для работы на даче, отложила тяпку и, с трудом, распрямила спину: Устала!
Стоял чудесный майский вечер. Солнце, описав полукруг в промытом дождем небе, клонилось к западу. В воздухе разливался будоражащий душу запах: цветущих деревьев, прелой листвы и чего-то еще, что бывает только весной. А она, как известно, считается утром года, и всегда вселяет некоторую надежду на лучшее.
Майский жук, летящий на бреющем, как тяжелый бомбардировщик, со всей дури ткнулся в живот женщины и перевернулся на спину, бестолково суча лапками.
Вот так и я когда-нибудь упаду, — грустно подумала Зина Ивановна. – И рядом никого не окажется, чтобы помочь. Наверное, права эта дрянь Людка – завязывать надо!
Она кончиком тяпки осторожно перевернула жужжащее насекомое – на то оно и жук – и оно, явно повеселевшее, вертикально взмыло в небо: так умеют делать только жуки и самолеты на авианосце.
Дрянь Людка была Зинаидиной невесткой: единственный сыночек Петенька, кровиночка, женился пять лет тому назад.
Поначалу избранница сына понравилась родителям: красавица, умница с «верхним» образованием, как говорил старенький Зинин свекор. Кость широкая – значит, рожать будет легко: сын женился под 30, и в семье ждали внуков.
И на свадьбе это было основным пожеланием: побольше ребятишек – девчонок и мальчишек! Красавица невеста улыбалась, что, видимо означало: Не извольте беспокоиться! Нарожаю так, что тетешкаться замучаетесь!
Время шло, но внуки, почему-то, не получались: неужели красавица девка оказалась пустоцветом? У сына-то здоровье было хорошим! Значит, виновата она.
На намеки на отсутствие детей, сыпавшиеся на голову невестки градом на всех совместных праздниках, она не реагировала, а только многообещающе улыбалась, как на свадьбе: как только, так сразу — вы узнаете об этом первой, мама Зина.
Вы же видите, что пока не получается. Но, ничего: поживем для себя – мы же еще пока молодые!
Ничего себе, молодые: невестка уже отметила 30. Раньше в таком возрасте женщины считались старыми первородящими. А не вышедших замуж к тому времени, вообще, называли вековухами. Это сейчас вокруг творится какая-то хрень: до 40, как дети — ни тебе работы, ни семьи, ни занятий.
А потом, совершенно случайно, свекровь нашла у невестки противозачаточные таблетки, которые та неосмотрительно оставила в ванной: да, в отсутствии внуков была виновата эта дрянь Людка.
Вот гадина! Интересно, Петенька в курсе, что она его обманывает? Наверное, нет! И Зинаида начала испытывать к невестке неприязненные чувства. Да, такие, что даже кушать не могла. Но сыну, спокойствие которого очень ценила, ничего не сказала.
И в семье установилось относительное равновесие, потому что такие же неприязненные чувства появились у Людмилы к родне мужа очень давно. И, если раньше отмечался некоторый перекос, то теперь баланс был найден: Азохен вей, и танки наши быстры, как говорил старенький Зинин свекор.
И невестка, и свекровь испытывали теперь друг к другу одинаковые негативные чувства. И это было совершенно естественно: все невестки знают, что хороших свекровей не бывает. Такая же фигня творится и со свекровями.
Хотя, надо отдать должное обеим женщинам, они это тщательно скрывали. И их мужья, как все остальные, пребывали в блаженном неведении, что у всех все хорошо.
А Людмила невзлюбила родню мужа еще со дня свадьбы: просто дядя жениха спел частушку. которая девушке очень не понравилась.
Пьяненький дядя Коля, давя мимо кнопок баяна неверными руками, фальцетом вывел: Моя милка пышна-пышна, запоет – далЁко слышно, у ей ноги колесом и два со̀пля под носо̀м!
И, хотя слово милка здесь употреблялось совершенно в другом качестве и отношения к имени Людмила совершенно не имело, судьба родни мужа была решена: Милкой ее называла мама.
И девушка усмотрела в данной частушке что-то очень для себя оскорбительное. Хотя дяде Коле подобное даже не могло прийти в голову, равно, как и всем остальным.
А совершенно невинная песенка послужила тем, что сегодня принято называть триггером, или спусковым крючком. И запустила так называемый механизм разрушения отношений между невесткой и новыми родственниками.
То, что испытывала девушка по отношению к Петиной родне, было не только нелюбовью: к ней еще примешивалось неуважение с презрением – фу, дерЁвня! Только и знают, что в навозе ковыряться!
И это было отчасти правдой: родители мужа жили за городом и держали свое хозяйство. А это, естественно, предполагало ковыряние в земле с использованием невредного органического удобрения – навоза.
На свадьбе, глядя на статную невестку, свекровь радовалась: Вот, кто поможет ей возиться на огороде! Силы-то убывают! Да, на Люду возлагалось очень много надежд.
Но девушка их не оправдала: она оказалась «пирожком ни с чем» — рожать не хотела, а ползать по грядкам, как она выражалась, и подавно. То есть, по мнению свекрови, не выполняла свои основные женские функции.
А огород и хозяйство – они держали пару свиней — требовал внимания. И, к тому же, был неоценимым подспорьем в наше непростое время: на вырученные от продажи овощей и мяса деньги была куплена квартира в областном центре – подарок молодым на свадьбу.
Разве плохо? И эту квартиру надо было, хотя бы, отработать. К тому же, Петя, привыкший к качественным и свежим продуктам, ждал от родителей оковалки мяса, овощей и свои яйца: было несколько кур-несушек. Да и Люда не отказывалась: такой качественной пищи она никогда не ела.
И постоянные денежные вливания тоже не следовало сбрасывать со счетов: папа-мама для своего Петеньки денег не жалели. Но все это с неба не падало, а требовало постоянного и кропотливого труда. Да, сын помогал: он к этому привык с детства. Но эта фря их явно игнорировала.
Почему бы немного не помочь родне и не поработать, хотя бы, на огороде? Тебя же никто не заставляет убирать за свиньями, но прополоть-то кое-что можно?
Да, у тебя маникюр, понимаем. Но не надо ковыряться в земле наманикюренными пальцами — надень перчатки, сейчас много всяких-разных прибамбасов. А перчаток у нас навалом: только свистни – сразу выдадим.
Но невестка сразу сделала то, что называется обозначить личные границы: отказалась помогать родителям мужа. Ездить ездила. А работать – извините. Почему? Просто сказать «не хочу» неглупая девушка не могла. Поэтому, постоянно придумывала причины, которые, хотя бы, немного могли ее оправдать.
Что-то голова закружилась. Наверное, от жары.
Я сегодня безобразно спала ночь, и, поэтому, совершенно разбита.
Я так вымоталась на работе, просто ужас!
Но все прекрасно видели, что все это высосано из пальца. И муж был в курсе, что любимую Людочку перевели на удаленку и понизили в зарплате. И работой она себя не утруждала: чего зря корячиться – зарплата-то никакая! Поэтому, устать было не от чего.
— Тебе что-то не нравится, зая?
— Все нравится.
— Тогда в чем дело? Может, поможешь маме? Иди работать на огород
— Петька, отстань.
Поведение жены было совершенно не объяснимо вообще и с точки зрения нормы деревенской жизни в частности: сидеть в шезлонге с телефоном в руках здесь было не принято. Тем более, когда другие работали: Петр и свекор постоянно что-то ремонтировали, свекровь возилась на огороде.
Пете было явно стыдно: жена вела себя как барыня в своем имении – вокруг крепостные, а я вся – такая красивая, в белом пеньюаре, с чашечкой утреннего кофе и томиком стихов.
Твою мать, — шепотом выговаривала Зинаида Ивановна сыну: не хотелось, чтобы о распрях узнали вездесущие соседи. – Хоть бы ты ей объяснил, что ли, что так себя вести нельзя. Она же выглядит дура дурой, разве ты не видишь! Разъелась на халявных харчах – даже шевелиться тяжело: вчера чайник на огонь с трудом поставила!
Да, хорошее питание и свежий воздух, благотворно влияющие на организм, сделали свое дело: Людочка значительно располнела. А, может, всему виной были те самые гормональные противозачаточные препараты? Но, так или иначе, вес был взят, как говорят в тяжелой атлетике.
Люда была не совсем дурой, и нашла, как ей казалось, выход из создавшегося положения: нет-нет, принимать пилюли она не перестала. И есть вкусные свиные отбивные тоже: женщина просто перестала ездить к родителям мужа – тебе нравится, ты и езжай.
А, вообще, если им тяжело, путь продадут всю эту хозяйственную лабуду, переедут в квартиру и будут жить, как все остальные – с запахом парфюма, а не навоза.
И любящий сын стал ездить один: ведь в сезон его помощь требовалась очень часто — все знают, как нужны в деревне хорошие руки. А они у Пети росли оттуда, откуда надо.
Детей не было, выходные летом супруги проводили порознь. И не только летом: за свиньями и курами нужно было убирать и в другое время года. И, однажды чистящему свинарник мужу пришла неожиданная мысль: он понял, что ему не хочется возвращаться домой.
Да, не хочется. К красивой располневшей жене: кстати, полнота ей очень шла. Это было странным: как же так? Они же любят друг друга! Но появившееся чувство не проходило.
Смекалистая мама – а свекровям в этом не откажешь — заметила, что сын «тянет время» и решила, что сейчас ее выход: ведь Зине Ивановне уже очень давно не нравилась эта наглая девка.
Но неглупая свекровь не хотела разрушать счастье сына: а он был без ума от этой жирной коровы. И тут такая удача: в отношениях наметилась трещина, недалеко и до раскола. Поэтому, гардемарины, вперед!
И Зинаиду, как говорится, понесло: на голову Петеньки вылилось много того, о чем он даже не подозревал. В сухом остатке, после фильтрации, просматривалось следующее: эта дрянь тебя не любит, детей от тебя не хочет и постоянно врет. К тому же, тебя все время не бывает дома. Наверное, и шляется.
— Это правда? — Коротко спросил у жены вернувшийся вечером Петр.
Она все поняла – Люда давно уже ждала этого разговора – и только молча, смотря в сторону, кивнула.
— Могу и на развод подать, — сказал муж.
И опять на лице у жены ничего не отразилось – не было даже удивления: видимо, даже душа у нее заплыла жиром.
Петя у шел в ванную, а она, в каком-то отупении – может, действительно, с внутренним жиром было не все в порядке? – поставила на огонь сковороду и стала жарить себе яичницу: да, себе – муж всегда возвращался от мамочки сытый.
Мыслей не было: развод так развод — видимо, дело к этому и шло. Ну, и хрен бы с этой деревней! Хоть отстанут со своими вонючим навозом, свиньями и огородом!
А вот свежих продуктов было, честно говоря, жалко: за время замужества молодая женщина очень привыкла к вкусной свиной печенке и огромным яйцам с ярко-желтым желтком.
А Зина Ивановна, вряд ли, будет продолжать посылать ей продукты после развода. Поэтому, сейчас нужно было наесться впрок, хотя это практически невозможно.
Но попробовать стоит: и Люда, посмотрев на два вкусно шкворчащих в сковороде яйца, разбила туда еще пару. И, подумав, положила сверху кусок своей ветчины: приятного аппетита!