Анна смотрела на своё отражение в зеркале и мысленно репетировала улыбку. Та, что подходила под “ну ничего, всё нормально, не переживаю”, у неё выходила лучше всего. Жаль, внутри всё скребло, как будто кто-то завёл там кота с зубной щёткой вместо лап.
На столе лежало тёмно-синее платье — то самое, в котором она однажды защищала проект перед советом директоров. Тогда Сергей Сергеевич сказал:
— Выглядишь как банковский служащий перед сокращением, — хмыкнул он и даже не посмотрел на отчёт, над которым она горбатилась две недели.
Сейчас она выбрала это платье назло. Пусть посмотрит, как “банковский служащий” обходит его любовницу в показателях.
Из спальни вышел Иван, муж, а по совместительству единственный человек, кто ещё верил, что в этой семье можно что-то изменить мирным путём.
— Ну что, мой гений бухгалтерского учёта, готова к битве? — сказал он, приобняв жену за талию.
— Если б не знала, что ты про корпоратив, подумала бы, что ты меня в суд на развод ведёшь, — вздохнула Анна и поцеловала его в щёку.
Они шли на мероприятие “для сплочения коллектива”, где как раз сегодня собирались объявить, кто станет новым руководителем экономического отдела. Пять лет она шла к этому — переработки, дедлайны, съеденные обеды и незаслуженные выговоры. Вчера Илона “случайно” обронила мимоходом:
— Ой, Ань, я вот думаю, как ты будешь совмещать декрет и отдел? Или ты прям карьеристка-маньяк?
Анна тогда чуть не подавилась кофе. Илона знала. Значит, знала и Сергей Сергеевич. А значит — готовит сюрприз.
Корпоратив проходил, как всегда, в той же гостинице у шоссе, где пахло свежевыжатым соком и старыми командировками. В зале уже крутили музыку из плейлиста “Уважительно 40+”.
Илона сияла в красном платье, которое едва прикрывало приличия. От неё пахло французским парфюмом и холодным расчётом. Сергей Сергеевич, её “случайный” собеседник у бара, наклонялся к ней с видом человека, который много знает, но ничего не скажет — пока ему не дадут.
— Сейчас будет цирк, держись, — шепнул Иван и сжал её ладонь.
Анна кивнула. Только она уже давно держалась. На зубах.
Когда Сергей Сергеевич вышел на сцену, в зале стало тихо. Как будто все ждали не объявления, а смертного приговора. Он улыбнулся. Так улыбаются в фильмах мафиози, когда протягивают руку и шепчут: “Ничего личного, просто бизнес”.
— Друзья, коллеги! Сегодня я с гордостью хочу объявить, что новую должность руководителя экономического отдела займет человек, который понимает цели компании, знает, что значит лояльность, и умеет работать не на себя, а на результат.
Пауза. Анна стояла, как вкопанная. Пальцы на ногах сжались в кулак внутри туфель.
— Илона Сергеевна Михайлова. Прошу любить и жаловать!
Аплодисменты были вялыми, но громкими. Как на похоронах нелюбимого начальника.
Анна услышала, как Иван тихо выдохнул:
— Вот мразь, — и это было не про Илону.
— Ты же знал? — спросила она, почти шепотом.
— Догадывался. Но надеялся, что он не настолько… — он не договорил. Слишком много глаз, слишком много ушей.
Илона поднялась на сцену и, не забыв подмигнуть Анне, произнесла речь. Какая-то банальная тягомотина про “команду” и “прозрачные процессы”. Всё это звучало, как насмешка.
Позже, когда корпоратив перешёл в фазу «тёплого шампанского и глупых тостов», Анна стояла в холле, прислонившись к стене. В руках был бокал с минералкой. Даже шампанского не хотелось — не из принципа, а потому что всё внутри уже бурлило.
И вот он подошёл. Сергей Сергеевич. Весь в сером, аккуратный, с холодными глазами, как у нотариуса, который только что лишил тебя квартиры.
— Анна… — сказал он тоном, будто предлагает тебе уйти самой, чтобы не пришлось вызывать охрану.
— Не утруждайтесь. Поздравьте Илону — она явно ждала этого больше меня, — бросила она и сделала шаг в сторону.
— Ты — обычная нищенка, которая охотится за деньгами моего сына, — сказал он. Спокойно. Громко. Чётко.
Повернулись головы. Застыли разговоры. Время остановилось.
— Если бы не фамилия, ты бы в бухгалтерии на калькуляторе кнопки протирала. И не лезла бы туда, где решают взрослые мужики.
Она смотрела на него молча. Потом медленно, театрально отставила бокал на стойку.
— А вы, значит, взрослый мужик? — спросила она ровным голосом. — Потому что трахаетесь с той, кто младше собственной секретарши на пятнадцать лет?
У него дёрнулся глаз.
— Аккуратнее, Анна. Ты забыла, кто здесь твой босс.
— А вы забыли, что я всё ещё ваша невестка. И я устала быть вежливой. Теперь — по-взрослому.
Она развернулась и ушла.
— Он сказал это при всех? — удивлённо спросила Марина Александровна, свекровь, когда они вернулись домой. — Сергей совсем сбрендил. А Илону… Я давно чувствовала. Слишком часто она оставалась “на совещания”.
Анна села в кресло, сбросив туфли.
— Я не знаю, что делать. Не хочу быть “той, которая проиграла”.
— Ты не проиграла, — спокойно сказала Марина Александровна. — Ты просто ещё не закончила играть.
— Он считает, что я никто…
— Ну так покажи ему, кто ты на самом деле. Я тебе помогу.
Анна посмотрела на свекровь впервые за долгое время не как на родственницу “по статусу”, а как на женщину, которая всё видит, всё понимает — и больше не хочет молчать.
— У вас есть план?
— Есть. И он включает в себя больше, чем просто увольнение Илоны.
В ту ночь Анна не спала. Она пересмотрела старые письма, счета, документы. Что-то в ней сдвинулось. Щёлкнуло. Всё, хватит быть удобной.
Она откроет войну. За себя. За то, что ей принадлежит. За имя, которое носит.
А главное — за то, чтобы Сергей Сергеевич наконец-то понял: она не нищенка.
Она наследница.
На следующий день Анна пришла на работу в белой рубашке, идеально выглаженной, и брюках, которые она надевала только в суд. Не потому что судья, а потому что этот наряд вызывал стойкое желание у окружающих не задавать тупых вопросов. Особенно у тех, кто недавно решил, что победил.
На входе в отдел Илона уже сияла, как новогодний шар — сидела за большим столом Анны, вертя в пальцах ручку Montblanc, будто в жизни хоть раз этой ручкой что-то писала.
— О, Анечка! Ну ты молодец — пришла с улыбкой. Это правильный подход, — выстрелила она, даже не подняв глаз.
— А ты — с ручкой. Это редкость для тебя. Что, уже подписываешь отчёты, не глядя?
Илона посмотрела, как будто хотела что-то ляпнуть, но не придумала. На её лице промелькнуло раздражение, но она снова натянула свою “я выше этого” маску. Удобно ей в ней, видимо, тепло и без последствий.
Анна прошла мимо, но не в свой кабинет — его уже переоборудовали под “зону командной генерации идей”. Читай: два стула, доска с маркером и кофе-машина, которая не работает.
— Куда это ты? — крикнула Илона. — Ты теперь, вроде как, в подчинении, Анечка.
— Ты в подчинении у головного мозга, Илонка. А он у тебя, как известно, в декрет ушёл, — кинула через плечо и скрылась за стеклянной дверью переговорки.
У Марина Александровны был план. Очень юридический, очень техничный, и, как ни странно, основанный на законе. А закон, как известно, фигня упрямая — особенно если копать глубже, чем “мне тут сказали”.
Оказалось, что Сергей Сергеевич когда-то оформил часть долей в семейной компании на сына — Ивана. Типа, “для будущего”, когда тот ещё учился в аспирантуре. Подарил и забыл. Иван, впрочем, тоже забыл — он вообще был человеком науки, а не интриг.
— Подожди. То есть у нас есть пакет акций, который может дать Анне право… — он завис, не договорив.
— …прийти на совет директоров и отмочить такое, что Илона больше в офис без дрожи не войдёт, — закончила Анна, крутя в руках папку с уставом.
— Да, милая. Но не просто прийти. Надо будет доказать, что Сергей Сергеевич нарушает интересы акционеров. А для этого…
— Нужно показать его махинации? — подхватила она.
Марина Александровна усмехнулась.
— Дочка, ты явно не бухгалтер в калькуляторе ковыряешься. Ты — убийца с дипломом. Мне это нравится.
Анна знала, с чего начать. За годы работы она видела, как и где Сергей Сергеевич “оптимизировал” отчётность. И где были “мертвые души” в зарплатных ведомостях. Просто раньше — молчала. А теперь — нет.
Первым делом она пробралась в старые электронные архивы. Пароль к серверу не меняли с 2018 года — “Sergei1970”. Оригинально, мать его. Столь же надёжно, как пластиковый замок на броневике.
Нашла то, что искала: переводы на фиктивные фирмы, списание средств на “консультации” с ИП, которые сидят на той же улице, что и шиномонтаж “У Димона”. Анна копировала всё на флешку, как в фильмах про шпионов, только без хромакея и с включённой колонкой “бухгалтерский учёт, субсчёт 62”.
На третьем часу работы в переговорку зашла Илона.
— Ты чем тут занимаешься? Это не твой кабинет. Кстати, у меня распоряжение — ты теперь на документообороте. Склад, акты, доставка…
— Слушай, Илона, — Анна медленно встала. — Ты красивая. Молодая. Довольная. Но тупая. И жадная. А эти две вещи — не прощают ошибок.
— Ты мне угрожаешь? — вскинулась та.
— Я тебя предупреждаю. Успей соскочить до того, как по тебе пройдётся каток. Потому что в этом офисе каток уже завёлся.
Илона вышла, хлопнув дверью. Но уже без той наглой ухмылки. Что-то в голосе Анны её серьёзно напугало.
— Ты уверена, что хочешь идти на совет директоров? — Иван смотрел на жену так, как смотрят на человека, который вдруг решил прыгнуть с тарзанки над кратером вулкана.
— Я хочу показать, кто тут действительно работает, а кто спит с боссом, — отрезала она.
— Но ты же знаешь, он пойдёт ва-банк. Он мстительный. Он тебя сожрёт.
— Пусть. Только подавится.
Совет директоров начался в десять утра. Сергей Сергеевич вошёл как победитель в фильме о бизнесменах — чуть замедленным шагом, в костюме, глаженом не вручную, и с лицом, где написано: “Я вас всех покупал — и сдавал обратно”.
Анна пришла в чёрной водолазке и с папкой в руках.
— Ты что здесь делаешь? — прошипел он. — У нас внутреннее собрание. Ты здесь — никто.
— Наоборот, — спокойно ответила она. — Я здесь представляю владельца 18% акций. Я — жена Ивана. А значит, акционер. И у меня есть что вам показать.
Он побледнел. Немного. Но это было видно.
— Это фарс, Анна. Никто не поверит…
— Они уже слушают.
Она кивнула на экран, где открылась презентация: “Риски управленческих нарушений. Внутренняя проверка”. В слайдах — всё. Таблицы, документы, переводы, даже фото ИП с шиномонтажа.
Совет смотрел молча. Кто-то кашлянул. Один из директоров — старый пес с глазами бухгалтера из девяностых — кивнул:
— Интересно. И кто это готовил?
— Анна Ивановна. Та самая “нищенка”, как её недавно назвали.
Сергей Сергеевич вскочил.
— Это подделка! Это… заговор!
— Сергей Сергеевич, — отрезал директор. — Мы назначаем внутреннюю проверку. И временно отстраняем вас от части полномочий. А пока — Анна Ивановна становится временным управляющим по внутреннему контролю.
В зале воцарилась тишина.
И только у Илоны в коридоре вдруг включился мобильный. Очень кстати: “Вы уволены. Идите в бухгалтерию.”
Анна вышла из офиса, вдохнула воздух. На душе было, как после дождя. Мокро, свежо, и, наконец-то, спокойно.
Иван ждал её у выхода.
— Ты сделала это.
— Нет. Я только начала.
Через три дня после совета директоров в компании начали происходить странные вещи.
Сначала пропала часть документов с сервера. Потом на сотрудников навалились проверки — “внезапные” инспекции от налоговой, пожарников, кого угодно. Кто-то явно шёл ва-банк, как и обещал.
Анна это поняла, когда ей позвонили в три утра:
— Если не выйдешь из компании, солью всё про твою мамочку. Помнишь, как она в 2006-м из ЖЭКа документы “теряла”? — голос был электронно искажён, но она и так знала, кто это.
Сергей Сергеевич не просто злой. Он злопамятный, как старая гардеробщица в зимнее межсезонье. И у него длинные руки. Особенно, если их поддерживают жирные связи из прошлого.
Илону же уволили не полностью. Формально — “по соглашению сторон”. А неформально — она осталась в игре, просто теперь вне поля зрения. Типа полевой крысы. И крысы, кстати, куда опаснее, чем львы. Те хотя бы не шепчут в темноте.
— Ты понимаешь, он может снести нас юридически, Анна? — Иван смотрел на неё с тем выражением, которое всегда предшествовало бессонной ночи. — Он знает всё, где серая зона, где “нельзя, но можно”.
— И я тоже знаю. Только у меня нет хобби — уничтожать людей за отказ “делать кофе”.
— Он не сдастся.
— И я — нет.
Когда тебя пытаются уничтожить — не через бой, а через подлость — ты понимаешь, насколько важны детали. Каждая мелочь становится оружием. Как в шахматах. Только здесь, если проиграешь, тебя выкинут не с доски, а с реальной жизни.
Анна начала рыть глубже. Слишком глубоко, по мнению Марина Александровны.
— Ты ищешь грязь, но знай: если начнёшь ею кидаться — вымажешься сама, — говорила она, нервно потирая пальцы.
— А я и так уже в ней. Только мне не стыдно.
Она нашла одну цепочку платежей, которую даже старый директор в прошлой главе посчитал “загадочной”. Деньги уходили через оффшор на Кипре, потом возвращались как “инвестиции в развитие”. На бумаге — красиво. На деле — отмывка, как из сериала про экономистов-гангстеров.
Финансовая полиция заинтересовалась. Не потому что им стало интересно, а потому что Марина Александровна знала нужные телефоны. И умела говорить нужным тоном.
— Ты не понимаешь, чем рискуешь! — орал Сергей, когда они встретились в зале переговоров, случайно. Или нет.
— Нет, понимаю. Я рискую тем, что больше никогда не смогу уважать себя, если сейчас промолчу, — она стояла спокойно, но взгляд был, как у хирурга перед скальпелем.
— Ты потеряешь всё. Мужа. Карьеру. Репутацию. Деньги.
— Ты путаешь “потерять” и “отдать”. Я ничего тебе не отдам.
— Ты думаешь, эти мальчики из совета тебя спасут?
— Нет. Но ты думаешь, что тебя кто-то ещё боится?
Он бросил стакан в стену. Стекло разлетелось. Анна не вздрогнула.
Через неделю было новое заседание совета. Но теперь — с представителями из налоговой и внутренней безопасности.
Анна вошла с папкой. Той самой. Но теперь — с флешкой, на которой был полный отчёт всех “серых” схем Сергея.
— Господа, — начала она. — Перед вами — не просто цифры. Это — модель управления через страх, откаты и фиктивные договора. И эта модель больше не работает.
— Это клевета! — закричал Сергей.
Но директор из старых ещё не вымерших суровых бухгалтеров поднял руку:
— Мы провели экспертизу. Документы подлинные. И у нас есть показания бухгалтера Трофимовой. Она всё подтвердила.
В зале повисла тишина. Холодная, как метро в феврале.
— На основании изложенного… — сказал председатель совета, — …Сергей Сергеевич отстраняется от управления. И передаёт временные полномочия Анне Ивановне как антикризисному управляющему. На шесть месяцев. С дальнейшим рассмотрением.
Анна сидела, не моргая. Просто смотрела в стол. Не от радости — от выдоха. Пять лет работы, два месяца войны, бессонные ночи и унижения. Всё — ради этой фразы.
— Вы все с ума сошли! Она — секретарша с амбициями!
— Вы — хищник, который забыл, что время охоты закончилось, — тихо сказала она. — Теперь — время уборки.
Через день Сергей исчез. Его адвокат слил дело, полиция завела проверку, Илона тоже испарилась — то ли за границу, то ли к новой “любовной должности”. Фирма осталась на плаву. Едва. Но Анна знала, что теперь ей верят.
Не потому что она жена Ивана. А потому что доказала: сила — это не в должности. А в том, кто не сдался, когда было страшно.
Иван стоял рядом, когда она закрывала офис.
— Ты хочешь продолжать? Управлять этим всем?
— Нет, — честно ответила она. — Я хочу жить. А не сражаться каждый день.
— А если всё вернётся?
— Пусть. У меня теперь есть не только зубы. У меня есть броня.
Он кивнул.
— Ты не победила его, Анна.
Она посмотрела на него спокойно:
— Я вас не побеждала. Я вас пережила.
Финал.