— А может, все-таки не надо? — Анна Сергеевна в третий раз перечитывала сообщение от Риты. — Как-то все это странно.
— Что там опять? — Михаил Петрович оторвался от ноутбука и посмотрел на жену поверх очков. За тридцать лет совместной жизни он научился различать оттенки её беспокойства.
— Рита просит продать им нашу дачу. Вернее, не совсем просит — намекает. Пишет, как им надоело снимать, как было бы здорово жить по соседству… — Анна нервно постучала пальцами по экрану телефона.
— Ну конечно, — хмыкнул Михаил Петрович, — особенно после того, как они три недели там отдыхали бесплатно.
Анна вздохнула. История с дачей началась ещё летом, когда их старые друзья, Рита и Валерий, попросились пожить там пару недель. «Валера после операции, врачи рекомендуют свежий воздух, а снимать так дорого…» Кто же мог отказать в такой ситуации?
Тогда всё казалось простым и понятным. Друзья заедут на пару недель, отдохнут, наберутся сил. Анна даже обрадовалась — дача не будет пустовать, пока они с мужем в городе. Дети выросли, внуки ещё слишком малы для длительных поездок, а самим выбираться получается редко — Михаил Петрович хоть и на пенсии, но продолжает консультировать свой проектный институт, она сама ведёт кружок в центре детского творчества.
Но две недели незаметно превратились в три, а потом начались звонки с «маленькими» просьбами. То забор покрасить («Мы же не можем оставить его в таком виде!»), то теплицу обновить («Вам же самим потом удобнее будет!»), то новую мебель для веранды купить («Старая совсем разваливается, мы скинемся!»).
Анна посмотрела в окно. Октябрьский вечер окрасил многоэтажки напротив в тёплые тона заката. Где-то там, между домами, мелькали чужие жизни, чужие истории. Интересно, у них тоже всё так сложно?
— Знаешь, — медленно произнесла она, — мне кажется, нам нужно с ними серьёзно поговорить.
— О чём? — Михаил Петрович снял очки и устало потёр переносицу. — О том, что они постепенно пытаются присвоить нашу дачу? Или о том, что используют нашу дружбу?
— Миша, не преувеличивай. Может, мы сами виноваты — надо было сразу границы обозначить.
— Какие границы, Аня? — В голосе мужа появились жёсткие нотки. — Когда человек наглеет, никакие границы не помогут. Помнишь, как было с Наташкой?
Анна поморщилась. Историю с младшей сестрой она предпочла бы забыть. Три года назад Наташа попросилась пожить у них, пока не найдёт работу в Москве. Временное решение растянулось на восемь месяцев, за которые сестра умудрилась рассориться со всеми соседями, устроить потоп в квартире снизу и задолжать за коммунальные услуги. Когда она наконец съехала, отношения были безнадежно испорчены.
— Это другое, — попыталась возразить Анна, хотя в глубине души понимала: муж прав. Ситуация развивалась по тому же сценарию.
Телефон снова завибрировал. Очередное сообщение от Риты: «Анечка, мы тут подумали — может, вы бы согласились продать дачу в рассрочку? Мы бы каждый месяц понемногу отдавали…»
— Нет, ну ты посмотри! — Анна протянула телефон мужу. — Они даже цену не спрашивают. Просто решили, что мы согласимся.
Михаил Петрович пробежал глазами сообщение и покачал головой: — А ты помнишь, сколько они нам должны за ремонт веранды? Три месяца прошло — ни копейки не вернули.
Это была больная тема. В августе Рита позвонила с радостной новостью: они нашли отличного мастера, который может отремонтировать веранду за смешные деньги. «Вы же всё равно собирались, правда? Мы пока оплатим, а потом рассчитаемся!» Сумма действительно оказалась небольшой, и Анна согласилась, не посоветовавшись с мужем. А потом выяснилось, что «отличный мастер» сделал всё через пень-колоду, и пришлось переделывать.
— Ладно, — Анна решительно встала, — я им позвоню. Нужно раз и навсегда всё прояснить.
Но телефон зазвонил первым. На экране высветилось имя дочери.
— Мам, привет! Можешь говорить?
— Конечно, Леночка. Что-то случилось?
— Да нет, просто… — дочь замялась. — Тут такое дело… Помнишь, ты говорила, что хотела продать дачу?
Анна почувствовала, как холодеет внутри: — Я такого не говорила.
— Как не говорила? — В голосе дочери послышалось удивление. — А мне Рита сказала…
Это было уже слишком. Одно дело — намёки в сообщениях, и совсем другое — распространять слухи среди родственников.
— Лена, — голос Анны стал жёстким, — я не собираюсь продавать дачу. Ни Рите, ни кому-либо ещё. Это наш с папой дом, который мы строили двадцать пять лет. Я не знаю, почему Рита так решила, но это неправда.
— Мам, ты чего? — растерялась дочь. — Я просто спросила. Она сказала, вы уже почти договорились…
— Мы ни о чём не договаривались! — Анна почувствовала, как дрожит голос. — И вообще, с каких пор ты обсуждаешь наши дела с посторонними людьми?
— Какими посторонними? Рита же ваша подруга…
— Была подругой, — твёрдо сказала Анна. — Всё, Леночка, мне пора. Целую.
Она нажала «отбой» и повернулась к мужу: — Ты был прав. Надо с этим кончать.
Михаил Петрович молча кивнул. Он давно ждал этого момента — когда жена наконец поймёт, что происходит. Анна была добрым человеком, иногда слишком добрым. Она верила людям, старалась найти оправдание любым поступкам. Но иногда доброта оборачивалась против неё самой.
— Что будешь делать?
— Для начала напишу им чёткий ответ. А потом… — Анна задумалась. — Потом съездим на дачу, посмотрим, что они там наворотили за лето.
Она открыла мессенджер и начала печатать: «Рита, нам нужно поговорить. Дача не продаётся — ни в рассрочку, ни за полную стоимость. Это наш дом, и мы не собираемся с ним расставаться. И ещё: пожалуйста, не обсуждай наши дела с нашими детьми.»
Ответ пришёл мгновенно: «Ань, ты чего? Я просто спросила! Мы же друзья! И с Леной я случайно разговорилась, она сама спросила про дачу…»
Знакомая манера — переворачивать всё с ног на голову. Как будто это Анна виновата в том, что не хочет продавать свой дом.
«И ещё, — продолжила печатать Анна, — вы должны нам тридцать тысяч за ремонт веранды. Я бы хотела, чтобы вы вернули эти деньги до конца месяца.»
На этот раз ответа не было долго. Наконец телефон звякнул: «Мы думали, это был ваш подарок… Ведь мы столько всего сделали для дачи! И забор покрасили, и теплицу отремонтировали…»
— Ну всё, — сказала Анна вслух, — хватит.
Она набрала номер Риты. Гудки шли долго, потом включилась голосовая почта.
— Рита, — голос Анны звучал спокойно и твёрдо, — я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушала. Всё, что вы делали на даче, вы делали по собственной инициативе. Мы вас об этом не просили. Более того — вы жили там бесплатно три недели. Теплицу и забор вы красили для себя, потому что вам так захотелось. А за веранду мы договаривались, что вы вернёте деньги. Если не можете сейчас всю сумму — давайте договоримся о графике платежей. Но я хочу, чтобы этот вопрос был закрыт.
Она помолчала и добавила: — И ещё. Пожалуйста, не распространяйте слухи о том, что мы продаём дачу. Это неправда, и мне неприятно узнавать такое от своих детей.
Вечером пришло длинное сообщение. Рита писала, что они с Валерой оскорблены таким отношением, что после стольких лет дружбы они не ожидали такой черствости, что деньги для настоящих друзей не главное…
Анна читала и понимала: это конец. Конец дружбе, которая длилась пятнадцать лет. Конец иллюзиям о том, что можно сохранить хорошие отношения с людьми, которые считают твою доброту слабостью.
— Не переживай, — сказал Михаил Петрович, обнимая жену за плечи. — Ты всё правильно сделала.
Анна кивнула. Она знала: муж прав. Но на душе всё равно было горько.
На следующий день они поехали на дачу. Октябрьское солнце золотило листья яблонь, которые они когда-то сажали вместе с детьми. Теплица, которой так гордились Рита с Валерой, оказалась покрашена небрежно — краска уже облезала. Новая мебель на веранде выглядела чужеродно и нелепо.
— Господи, — вырвалось у Анны, когда она вошла в дом, — что они здесь устроили?
Стены, которые раньше были выкрашены в спокойный бежевый цвет, теперь пестрели яркими цветочными обоями. В углу стоял огромный пластиковый шкаф — явно из «Икеи». На стене висела картина с кричаще-яркими подсолнухами.
— Они что, собирались здесь жить? — Михаил Петрович осматривал дом с видом человека, обнаружившего в своей квартире следы вторжения инопланетян.
— Похоже на то, — Анна открыла шкаф. Внутри обнаружились вещи Риты и Валеры — одежда, постельное бельё, какие-то коробки.
— Нет, ты посмотри! — На кухонном столе лежал листок бумаги. — Это же смета на ремонт! Они уже и ремонт планировали!
Анна взяла листок. Аккуратным почерком Риты были выписаны материалы и цены: «Ламинат — 85 000, обои для спальни — 12 000, плитка для ванной…» Сумма внизу листа заставила её присвистнуть.
— Миша, — тихо сказала она, — а ведь они действительно считали эту дачу своей. Просто ждали момента, когда мы согласимся её продать.
— И поэтому вкладывали в неё деньги, — кивнул муж. — Думали, мы будем чувствовать себя обязанными из-за их вложений.
Анна села на старый диван — единственную вещь, которую они не успели заменить.
— Знаешь, что самое обидное? — она провела рукой по потёртой обивке. — Мы ведь правда считали их друзьями. Помнишь, как вместе Новый год встречали? Как на море ездили?
— Помню, — Михаил Петрович сел рядом. — Но люди меняются, Аня. Или просто показывают своё истинное лицо.
Телефон в кармане завибрировал. Анна достала его нехотя — точно зная, кто это.
«Аня, мы всё поняли. Вы не хотите продавать — ваше право. Но мы же вложили столько сил и средств! Может, хотя бы компенсируете наши расходы? Мы чеки сохранили…»
Это было последней каплей.
— Миша, — голос Анны стал удивительно спокойным, — давай соберём их вещи и отвезём к ним домой. Прямо сейчас.
Они молча складывали одежду и постельное бельё в коробки. Анна аккуратно сняла со стены картину с подсолнухами, завернула в старую простыню. Михаил Петрович разобрал шкаф — детали тоже уложили в машину.
— Может, позвонить им? — неуверенно спросила Анна, когда всё было готово.
— Зачем? Приедем и оставим вещи у консьержки. Я думаю, они прекрасно поймут, что это значит.
Дорога до города заняла чуть больше часа. Они не разговаривали — каждый думал о своём. Анна вспоминала, как пятнадцать лет назад познакомилась с Ритой в художественной студии, как быстро подружились их семьи, как строили планы вместе проводить выходные на даче…
Консьержка в доме Риты и Валеры оказалась понимающей женщиной. Выслушав краткое объяснение, что это вещи жильцов из пятнадцатой квартиры, она кивнула: — Не волнуйтесь, передам. Распишитесь только вот здесь.
Уже в машине Анна достала телефон и написала последнее сообщение: «Ваши вещи у консьержки. Ключи от дачи оставьте ей же. Прощайте.»
Она нажала кнопку «Заблокировать контакт» и повернулась к мужу: — Поехали домой.
Вечером того же дня они сидели на кухне, пили чай и строили планы на следующий дачный сезон.
— Знаешь, — сказала Анна, глядя в окно на мерцающие огни города, — а ведь я им даже благодарна.
— За что? — удивился Михаил Петрович.
— За то, что они показали: нельзя позволять другим переступать твои границы. Даже если эти другие — твои друзья. Особенно если это друзья.