Телефон молчал уже четвертый день. Раньше Галина Петровна не могла спокойно выпить чай — постоянно кто-то звонил. То Светка с третьего этажа интересовалась, не видела ли она, кто из двадцать первой квартиры мусор не по расписанию выносит. То Нина Васильевна жаловалась на соседей, которые после десяти музыку слушают. То дочь Оксана с вопросами про внуков или просьбами посидеть с ними на выходных.
— Мам, ты что не отвечаешь? — Оксана ворвалась в квартиру со своим ключом, как всегда без предупреждения. — Я тебе вчера три раза звонила!
Галина Петровна поставила чашку на стол, не оборачиваясь.
— Звонила. И что?
— Как что? Отвечать надо было! Я думала, с тобой что-то случилось.
— Ничего со мной не случилось. Просто не хотела разговаривать.
Оксана повесила куртку на спинку стула и уселась напротив матери. Лицо у неё было такое же недовольное, как всегда, когда что-то шло не по её плану.
— Мам, мы же договаривались. В субботу ты сидишь с детьми, а я с Сергеем в кино идём. Билеты уже купили.
— А я тебе когда соглашалась?
— Как когда? В прошлый раз, когда я тебе звонила.
Галина Петровна наконец повернулась к дочери. За шестьдесят лет жизни она так устала от этих разговоров, что даже удивлялась, как раньше терпела.
— Оксана, скажи мне честно. Когда ты в последний раз спрашивала, как у меня дела? Не чтобы что-то попросить, а просто так.
— Мам, ну что за глупости? Я всегда интересуюсь твоими делами.
— Неправда. Ты звонишь, когда тебе что-то нужно. Посидеть с детьми, занести продукты, пока ты на работе, встретить слесаря. А как дела у меня — никогда не спрашиваешь.
Дочь сначала открыла рот, чтобы возразить, потом закрыла. Посидела молча минуту.
— Ну и как у тебя дела?
— Плохо.
— Что случилось? Здоровье?
— Со здоровьем нормально. Плохо мне от того, что я всю жизнь живу не для себя. Сначала для родителей жила, потом для мужа, потом для тебя. А теперь для внуков. И знаешь что? Надоело.
Оксана вытаращила глаза.
— Мам, ты что говоришь? Как это не для меня? Я же твоя дочь!
— Дочь. И что с того? Почему я должна забыть про свою жизнь ради твоей? Тебе уже тридцать пять, у тебя муж, работа, дети. А у меня что есть? Только вечные просьбы и обязанности.
— Но мы же семья…
— Семья — это когда все друг о друге заботятся. А тут получается — все только обо мне помнят, когда им что-то нужно.
Телефон зазвонил. На экране высветилось: «Света 3 этаж».
— Не будешь отвечать? — спросила Оксана.
— Не буду. Знаю, зачем звонит.
— Может, что-то важное?
— Важное для неё, а не для меня. Опять будет жаловаться на кого-то или сплетни рассказывать. Мне это неинтересно.
Оксана молчала, переваривая услышанное.
— Мам, а что ты хочешь? Ну то есть, чего тебе не хватает?
Галина Петровна усмехнулась.
— Вот видишь? Ты даже не знаешь, чего твоя мать хочет. А хочу я простых вещей. Хочу, чтобы меня не воспринимали как бесплатную няньку и домработницу. Хочу, чтобы со мной разговаривали, а не только приказы отдавали. Хочу жить для себя.
— Но ты же пенсионерка! У тебя время есть.
— Время есть, а право на собственную жизнь, получается, нет? Знаешь, сколько лет я не была в театре? Восемь. А в последний раз в отпуске когда была? Вообще не помню. Всё время кто-то что-то от меня требует.
Дочь встала, прошлась по кухне.
— Ладно, хорошо. А с детьми в субботу кто сидеть будет?
— Не знаю. Наймите няню. Или один из вас останется дома.
— Мам, ты же понимаешь, няня дорого стоит…
— А моё время ничего не стоит, да?
— Ну не так же! Ты бабушка, это твой долг помогать.
Галина Петровна резко повернулась к дочери.
— Вот именно это я и имела в виду! Долг, обязанность, должна. А где моя жизнь? Где мои желания? Я уже отработала своё — вырастила тебя, на ноги поставила. Теперь вы сами разбирайтесь со своими детьми.
— Мам, но все бабушки…
— Не все. Вера Николаевна из пятого подъезда каждые выходные на дачу ездит. Тамара Ивановна в театральный кружок записалась. А Людмила Сергеевна вообще замуж второй раз вышла в шестьдесят лет.
— И ты тоже хочешь замуж? — ехидно спросила Оксана.
— А почему бы и нет? Мне всего шестьдесят два. Я ещё не старуха.
Дочь села обратно, уставилась на мать.
— Мам, я тебя не узнаю. Раньше ты такой не была.
— Раньше я молчала и терпела. Думала, что это правильно. А потом поняла — от моего молчания никому лучше не стало. Наоборот, все привыкли меня использовать.
Оксана долго молчала, что-то обдумывая.
— А если я буду по-другому? Ну, не только когда что-то нужно звонить, а просто так?
— Посмотрим. Только имей в виду — если опять начнёшь относиться ко мне как к обслуживающему персоналу, разговор закончится.
— Хорошо. Попробую. А с детьми в субботу что делать?
— Твои дети, твои проблемы.
После ухода дочери Галина Петровна заварила себе свежий чай и села у окна. На душе было спокойно, хотя и немного тревожно. Всю жизнь она боялась сказать правду, думала, что люди от неё отвернутся. А теперь поняла — пусть отворачиваются. Лучше быть одной, чем жить не своей жизнью.
Телефон опять зазвонил. Нина Васильевна.
— Алло, Галя? Ты представляешь, что эти из двадцать третьей творят? Опять до полуночи телевизор орёт!
— Нина Васильевна, а вы с ними разговаривали?
— Да как с ними разговаривать? Они же…
— Тогда идите к участковому. Или в управляющую компанию жалуйтесь.
— Но ты же всегда мне советы давала…
— Давала. И что толку? Вы всё равно ничего не предпринимаете, только жалуетесь. Мне это надоело.
— Галя, что с тобой? Ты заболела?
— Нет, не заболела. Просто устала выслушивать одни и те же жалобы годами. Решайте свои проблемы сами.
— Ну как же так… Мы же подруги…
— Подруги — это когда общение приносит радость обеим. А тут получается — вы сливаете на меня свой негатив, а взамен ничего не даёте.
Нина Васильевна возмущённо что-то буркнула и бросила трубку.
Галина Петровна улыбнулась. Да, звонить будут меньше. Но зато те, кто останется, будут звонить по-настоящему.
Утром следующего дня позвонила Тамара Ивановна из театрального кружка.
— Галя, мы с девочками в воскресенье на спектакль идём. Не хочешь с нами?
— А что за спектакль?
— «Три сестры» Чехова. В малом театре. Билеты ещё есть.
Галина Петровна подумала. Давно она не была на Чехове.
— Знаешь что, Тамара, пожалуй, пойду. А потом можно где-нибудь посидеть, поговорить?
— Конечно! Обязательно в кафе зайдём.
После разговора с Тамарой настроение поднялось. Вот это разговор по душам, а не бесконечные жалобы и просьбы.
В четверг вечером приехал зять Сергей. Пришёл один, без Оксаны.
— Галина Петровна, можно поговорить?
— Конечно, проходи.
Он сел на край дивана, выглядел смущённым.
— Оксана мне рассказала про ваш разговор. Я хотел извиниться.
— За что?
— За то, что мы вас использовали. Я сам не замечал, но когда жена пересказала ваши слова, понял — мы действительно относились к вам неправильно.
Галина Петровна внимательно посмотрела на зятя. Сергей всегда был тихим, домашним. В отличие от дочери, не любил скандалы и разборки.
— Серёжа, я не злюсь на вас. Просто устала. Мне кажется, я забыла, как это — жить для себя.
— А чем вы хотели бы заниматься?
Вопрос застал её врасплох. Действительно, чем?
— Не знаю даже. Столько лет думала только о том, что нужно другим. А что нужно мне — забыла.
— А может, попробуете что-то новое? Вон, соседка ваша, Тамара Ивановна, в театральный кружок ходит. Говорит, очень интересно.
— Да, она меня на спектакль в воскресенье приглашала.
— Отлично! А мы с Оксаной в выходные сами с детьми посидим. Давно пора.
— Серёжа, а что дочь говорит?
Зять помялся.
— Она… она обижается немного. Говорит, что вы её не любите.
— Люблю. Но любить не значит забыть про себя. Я её тридцать пять лет растила, воспитывала, помогала. Теперь пора и обо мне подумать.
— Вы правы. Просто нам всем привычнее было, когда вы всё время были рядом и помогали. Мы не думали, что вам это в тягость.
— А теперь думаете?
— Теперь думаем. И будем по-другому.
После ухода Сергея Галина Петровна долго сидела на кухне, обдумывая разговор. Может, она слишком резко со всеми? Но ведь по-хорошему годами не получалось — все воспринимали её доброту как должное.
В пятницу с утра звонок от незнакомого номера.
— Алло, это Галина Петровна?
— Да, я слушаю.
— Меня Анной зовут. Я из клуба «Золотая осень». Нам Тамара Ивановна о вас рассказала. Не хотели бы к нам присоединиться?
— А что это за клуб?
— Мы встречаемся раз в неделю, обсуждаем книги, ходим в театры, иногда на экскурсии ездим. Вообще, занимаемся тем, на что раньше времени не хватало.
— Интересно. А сколько вас?
— Человек двенадцать. Все примерно одного возраста, от пятидесяти пяти до семидесяти. Все активные, жизнерадостные.
— А куда ездите на экскурсии?
— В этом месяце в Коломну планируем, на пастилу смотреть. А в следующем — в Калугу, к Циолковскому. Присоединяйтесь, будет весело!
Галина Петровна записала телефон Анны и время встречи клуба. Почему бы и не попробовать?
Оксана приехала вечером в пятницу. На этот раз постучала в дверь.
— Мам, можно войти?
— Конечно, заходи.
Дочь выглядела растерянной. Села за стол, долго молчала.
— Мам, я тут думала про наш разговор. И вспомнила, когда я в последний раз просто так к тебе приходила. Года три назад, наверное.
— Может, и больше.
— Да, может, и больше. Всё время только с просьбами. А ведь раньше мы же нормально общались?
— Общались. Пока у тебя дети не появились. А потом я стала для тебя удобной бабушкой, которая всегда поможет.
— Мам, но я же не специально так. Просто так получалось.
— Получалось. А я молчала, потому что боялась тебя потерять. Думала — скажу что-то не то, обидишься, перестанешь приезжать.
— И сейчас не боишься?
Галина Петровна задумалась.
— Знаешь, сейчас больше боюсь потерять себя. Мне шестьдесят два года. Сколько ещё осталось? Десять лет? Двадцать? Хочу прожить их для себя.
— А для внуков совсем времени не будет?
— Будет. Но не всё моё время. И не тогда, когда мне удобно, а когда вам нужно.
Оксана кивнула.
— Понятно. А что теперь делать?
— Учиться общаться по-новому. Как взрослые люди, а не как мать-жертва и дочь-потребитель.
— Мам, но если мне действительно понадобится помощь? Серьёзная помощь?
— Попросишь. И я решу, смогу ли помочь. Но это будет моё решение, а не обязанность.
Дочь встала, подошла к окну.
— А ты правда думаешь о замужестве?
— Не знаю. Но исключать не буду. Хочу жить полной жизнью.
— А если познакомишься с кем-то?
— Познакомлюсь.
— И времени на нас станет ещё меньше?
— Оксана, у тебя есть муж, дети, работа, подруги. Почему у меня не может быть своей жизни?
Дочь повернулась к матери.
— Может. Просто непривычно. Ты всегда была такой… доступной. Всегда можно было приехать, позвонить, попросить.
— Теперь тоже можно. Но не факт, что я соглашусь.
На следующий день Галина Петровна проснулась с хорошим настроением. Впереди был спектакль с Тамарой, встреча с новыми людьми, может быть, интересные разговоры.
Телефон молчал. Но теперь это молчание не угнетало, а радовало. Значит, все поняли — времена изменились.
А если кто-то и позвонит, то уже не с жалобами и просьбами, а по-настоящему. Как подруга Тамара или новая знакомая Анна из клуба.
Галина Петровна заварила кофе вместо привычного чая, достала из шкафа красивую чашку, которую раньше берегла для гостей. Сегодня гостем в собственной жизни была она сама.
И это было только начало.