Настя застыла у кухонного стола, постукивая пальцем по краю кружки. Холодный чай давно потерял свой вкус, пользу и аромат, но она не решалась его вылить в раковину. Сознание было заполнено бурлящими мыслями, подобно плотной дымке.
— Твои сестры не просто умны, а чрезвычайно изобретательны, — выговорила она, устремив взгляд прямо в глаза мужу. — А их сыновья к тому же отличаются дерзостью. И если ты этого не замечаешь, то мое терпение лопнуло!
Лицо Ромы исказилось, как будто его любимая жена задела его за живое.
– Ты говоришь так, словно забыла, что они – моя семья. Это родные люди, Настя! Ближе просто не бывает! А семья, если ты вдруг запамятовала, должна поддерживать во всем друг друга!
Он произносил это с таким надрывом, будто декламировал со сцены.
– Ром, – выдохнула его жена Настя, – дело не в злости. Я просто больше так не выдержу. Пойми ты наконец-то!
– И что же тебя так достало, можно узнать?
Она взглянула на мужа, словно взвешивая: высказать все сейчас или еще немного промолчать. Но многолетняя горечь и изнеможение взяли верх.
– Рома, ты же меня знаешь. Я никогда не закатывала сцен и всегда смотрела на вещи трезво. Но, сейчас просто крик души: я не давала согласия вкалывать на твоих родственников! И ты тоже не давал такого обещания! Разве это не достаточный аргумент, чтобы отказать? Хорошо тебе. Ты их не кормишь, не обстирываешь, не убираешь за ними.
– Звучит убедительно! – Рома раздраженно оборвал ее, не дав закончить.
– Молчи и позволь мне высказаться! – Настя внезапно повысила тон. – Иначе я взорвусь, и мало не покажется!
Он нахмурил брови, но промолчал.
– Итак, – продолжила она, – я могла бы просто сказать: «Это не входит в мои обязанности». Но я скажу по-другому. У кого-то в этом семействе серьезные проблемы с моралью.
Рома устало откинулся на спинку кресла. В голове был сумбур, и контраргументов он не находил.
Былые времена сильно отличались от нынешних. В самом начале совместного пути их благосостояние было близко к нулю. Никакой обстановки, скромный гардероб. Но они были окрылены любовью.
В студенческие годы со стипендией и общежитием трудности переносились легче. После получения дипломов пришло осознание, что самостоятельная жизнь – это не идиллия, а суровая действительность.
Настя нашла работу в сфере обслуживания, Рома устроился разнорабочим. Удалось арендовать небольшую комнату в квартире с общими удобствами. Множество соседей, общая кухня, постоянные очереди в ванную.
Казалось бы, логичным было обратиться за поддержкой к близким. Однако Настя разорвала отношения с семьей и поклялась не возвращаться в родной город, из которого уехала после конфликта. Рома же лишь упоминал о сестрах, не рассчитывая на их помощь.
Несмотря ни на что, они не сдавались. Появление ребенка усложнило их положение, но придало новый стимул. Они экономили на всем, мечтая о собственном жилье.
Спустя некоторое время заветное желание осуществилось: трехкомнатная квартира на городской периферии. Наконец-то свобода, личное пространство, грезы об отдыхе и обновлении интерьера.
Однако счастье было недолгим.
– Знакомься дорогая, это Денис, – произнес Рома как-то вечером, представив юношу. – Мой родственник. Поживет здесь, пока получает образование.
Настя чуть не подавилась. Оказалось, что семья супруга обитает совсем близко – в селе, расположенном в сорока минутах езды. И существовали они вполне благополучно: три дома, земельные участки, свое хозяйство.
– Четыре года? – переспросила она, надеясь, что ей послышалось.
– Именно, – ухмыльнулся Денис.
Итак, он занял комнату в их квартире, имея при себе лишь рюкзак и телефон, который постоянно держал в руке. Все остальное – гардероб, питание, предметы первой необходимости – легло бременем на их плечи. Денис был приучен к тому, что бытовые вопросы решают за него: уборка казалась непосильной задачей, приготовление пищи – невыполнимой миссией. Любая просьба Насти о помощи оборачивалась звонком матери, которая тут же обрушивалась с упреками на Рому: «Зачем ты эксплуатируешь ребенка?!».
Настя терпеливо сносила это на протяжении четырех лет. Четыре года они несли на себе груз чужой ответственности в виде взрослого подростка. В ответ – ни капли признательности, ни малейшей финансовой помощи от его семьи.
Когда Денис наконец покинул их жилище, Настя ощутила облегчение, словно освободилась от неподъемного груза.
– Вот теперь наша жизнь начнется заново! – с ликованием объявила она супругу. – Отправимся в путешествие, а потом займемся ремонтом.
Однако ликование оказалось преждевременным.
– Дорогая, – с прежним воодушевлением воскликнул Рома, – это Кирилл и Слава! Мои племянники.
Настя застыла на месте.
– Какие племянники? Ты же утверждал, что у твоей старшей сестры только один ребенок!
– А это дети младшей сестры выросли, – объяснил он. – Один в университет поступил, другой в колледж. Надо же парням помочь.
И ситуация повторилась вновь. Два юноши, вдвое больше беспорядка, вдвое больше расходов. Сын Роман в это время арендовал жилье, дабы хоть немного побыть вдали от «новоиспеченных родственников».
Настя изо всех сил старалась не показывать своих эмоций.
– Пусть сами ищут себе квартиру! – безапелляционно заявила она однажды. – Больше ноги их здесь не будет!
Рома, разумеется, разразился тирадой: «Ты что такое говоришь? Это же наши близкие!» Но Настя лишь криво усмехнулась в ответ.
– Близкие? А где они пропадали, когда мы с сыном ютились в восьми квадратных метрах коммунальной комнаты? Где они были, когда нам куска хлеба не хватало? И думать не думали о том, что у тебя есть жена и сын. А как только мы обзавелись квартирой – сразу вспомнили, что мы «родня».
Она назвала имена тех, кто по-настоящему поддерживал: соседка, делилась вещами для малыша; дядя Миша, привозил овощи с дачи; знакомый Сергей Михайлович, дал взаймы денег и не потребовал возврата.
– Вот кто нам близок по духу. А твои сестры… просто используют нас в своих целях.
Рома хотел возразить, но тут же вспомнил последнюю обиду: свадьбу Дениса. Пышное празднество, множество приглашенных. Его, дядю, даже не удостоили приглашением.
В тот миг до него дошло: жена права на все сто. Через месяц в квартире наконец-то закипел ремонт. Настя, с облегчением улыбаясь, про себя отметила:
Настоящая родственная связь – это не кровное родство, а поддержка в трудную минуту.