Люда даже в кошмарном сне не могла вообразить, что унаследованная недвижимость станет яблоком раздора в ее семье. Двухкомнатная квартира на пятом этаже досталась ей в наследство от бабушки. Вероника Александровна, ее бабушка, завещала своей внучке все свое имущество: квартиру, загородный дом и немного денег на счету.
Люда души не чаяла в своей бабушке. Когда она ушла из жизни Люда очень переживала, плакала навзрыд.
Тимур, муж Люды, поначалу был терпелив и чуток. Он понимал ее продолжительное горе, поддерживал, помогал с документами. Тимур работал менеджером по продажам, а Люда – секретарем в местной администрации. Они жили не так богато, но на все основное хватало. Пара мечтала о детях через пару лет.
Переезд в бабушкину квартиру значительно улучшил их финансовое положение. До этого супруги снимали однокомнатную квартиру на окраине города, отдавая большую часть зарплаты за съемное жилье. Теперь у них появилась возможность откладывать деньги, делать ремонт, покупать себе одежду, путешествовать и планировать будущее.
В первые месяцы все было мирно и спокойно. Люда постепенно делала ремонт в квартире: перекрашивала стены, меняла сантехнику и кухонные шкафы.
Со временем в его высказываниях стали прослеживаться двусмысленные намерения.
— Люд, а ты не подумывала о том, чтобы внести изменения в право собственности на квартиру? — как-то спросил Тимур у жены, когда они мирно сидели за ужином.
— В каком смысле «изменения»? – с недоумением ответила она.
– Ну, оформить ее как совместную собственность. Или, чтобы собственником был я. В этом случае будет еще правильней. Так просто безопаснее будет.
— Безопаснее? – Люда не понимала, что он имеет в виду. — С документами все в порядке.
— Я не про документы. В жизни всякое случается: вдруг нужно будет тебе срочно и надолго уехать по работе, заболеешь или что-то произойдет… Когда недвижимость принадлежит мужчине, это надежнее.
— Почему со мной должно что-то случиться? И мне по работе не нужно никуда уезжать – нахмурилась Люда. — Мне всего 27 лет, и со здоровьем никаких проблем.
— В жизни все непредсказуемо. И потом, семья – это одно целое. А когда у жены своя собственность, это не совсем правильно.
Тогда Люда не стала спорить. Она решила, что ее муж просто перестраховывается. Но неприятное чувство осталось: эта квартира досталась ей в наследство от родителей — зачем ее переоформлять?
Спустя неделю он снова поднял этот вопрос.
– Я тут размышлял, – Тимур перебирал документы на столе. – Может, переоформить дарственную на мое имя? Или хотя бы выделить мне часть?
– Зачем? – печально ответила Люда после сложного рабочего дня.
– Для ясности. Мы живем под одной крышей, а квартира записана только на тебя.
– Это мое наследство, – спокойно напомнила она.
– Я понимаю. Но мои средства тоже идут сюда: ремонт, коммунальные платежи, я продукты покупаю иногда после работы…
– Ты мой муж, живешь в моем доме. Это естественно, – Люда начала злиться.
– Естественно-то естественно, но выглядит странно: все оформлено на одного человека. Вдруг мы расстанемся – я что, останусь ни с чем?
Люда внимательно посмотрела своему мужу в глаза. В них промелькнул не проблеск любви, а холодный расчет.
– Если ты заранее обдумываешь развод, скажи прямо.
– Да почему сразу о разводе! – разозлился Тимур. – Я люблю тебя. Хочу, чтобы все было правильно и понятно. Ты пойми! Я мужчина! Что подумают обо мне на работе, когда я скажу, что живу у жены в ее квартире?
– Правильно – это когда наследство остается у наследника, – отрезала она.
Он расстроился и перестал говорить об этом, но ненадолго. В начале октября его настойчивость лишь возросла. И Люда заметила, что к разговору подключилась его мать.
Светлана Дмитриевна, женщина под шестьдесят с сильным характером и устойчивой привычкой контролировать жизнь сына, начала приезжать к сыну почти ежедневно.
— Людочка, ты не думала о переоформлении квартиры? — как бы невзначай поинтересовалась она, изучая обновленный интерьер.
— Не вижу в этом необходимости, — сдержанно парировала невестка.
— Ты ошибаешься. Нужно заботиться о перспективах. Ты ведь не вечна, Тимуру нужна гарантия стабильности.
— От чего конкретно?
— От всякого. Вдруг неизлечимая болезнь или еще что похуже. Где он окажется, без жилья?
— У меня хорошее здоровье, — попыталась сгладить неловкость Люда.
— Молодость недолговечна, — ухмыльнулась свекровь. — Мудрая жена должна обеспечить будущее своего мужа.
— От каких угроз?
— От любого неблагоприятного исхода. Ты живешь в доме моего сына, не забывай. Кто дал тебе эту возможность? — задела Светлана Дмитриевна.
Люда удивленно посмотрела на свекровь.
— Это мое наследство. Дом, доставшийся от бабушки.
— Сейчас вы здесь живете вместе. Тимур — не гость, он полноправный владелец, и это должно быть юридически закреплено! — повысила голос Светлана Дмитриевна.
— Дом принадлежит мне, — спокойно ответила Люда.
— Он мужчина, глава семьи. Или ты хочешь им помыкать?
Сценарий повторялся: свекровь оказывала давление, Люда отстаивала свои права.
С наступлением вечера Тимур вновь вернулся к избитой теме:
— Мама считает, что нам следует хотя бы оформить совместную собственность.
— Твоя мама слишком много «считает», — с утомлением в голосе ответила Люда. — Квартира останется в моей собственности.
— Почему ты такая непреклонная? Я ведь не посторонний! — голос его начал повышаться.
— Доверие не равносильно дарению недвижимости, — невозмутимо пояснила она.
Тимур с презрением хмыкнул и замолчал, но сдаваться не планировал. На следующий день свекровь снова посетила их, на этот раз с назиданиями о «супружеском долге» и «правах мужа». Люда пресекала все разговоры одной фразой: «Этот вопрос закрыт». В ответ слышала лишь: «Ты все равно передумаешь или мы тебя заставим».
Вечером Тимур вернулся домой в угрюмом настроении.
— Ты меня ни во что не ставишь, — произнес он, даже не поздоровавшись. — Не хочешь оформить квартиру, значит, считаешь, что я не достоин быть владельцем?
— Достоинство не измеряется документом о собственности, — спокойно парировала Люда.
— Я работаю, вкладываю деньги, но никаких прав не имею! — он закричал и ударил кулаком по столу. — Подумай о нашей дальнейшей жизни!
Напряжение в воздухе сгущалось. Несколько дней в доме царила зловещая тишина. Но в четверг все вырвалось наружу.
— Сколько можно это терпеть? — ворвался Тимур на кухню. — Мне что, на колени упасть, чтобы ты согласилась признать, что я мужчина и глава семьи?
— Не повышай на меня голос, — сдержанно ответила Люда.
— Завтра же пойдешь переоформлять документы к нотариусу! — прокричал он.
— Не пойду и давай прекратим спорить! Я очень устала от этого.
— Нет, так не пойдет! — воскликнул Тимур. — Мать права, глупую настойчивость нужно пресекать!
— И каким образом ты намерен меня «пресечь»? — ледяным тоном поинтересовалась Люда.
Он приблизился, гнев отчетливо отражался в его взгляде:
— Тогда ты должна встать на колени перед моей матерью и вымаливать прощение за проявленное неуважение, если отказываешься переоформить квартиру! Зачем было ее расстраивать? У нее давление!
Люда потеряла дар речи. Вставать на колени перед свекровью – это унизительная мера, даже если она повлияла на ее давление.
Внезапно послышалось, что кто-то открывает дверь ключом. На пороге появился ее отец, Илья Николаевич, высокий, с поседевшими волосами и суровым выражением лица. В руках у него были сумки с покупками.
— Проезжал неподалеку, подумал, привезу кое-что из продуктов. Ключ у меня есть… — Его взгляд скользнул по кухне: заплаканная дочь и встревоженный зять. — Что тут стряслось?
— Да ничего особенного, просто беседуем, — смущенно пробормотал Тимур.
— «Беседуете» так, что дочь в слезах? — с удивлением спросил отец, приподняв бровь.
Люда вытерла слезы:
— Тимур настаивает, чтобы я переоформила квартиру на его имя. Угрожает.
— Да я не угрожаю! — запаниковал зять. — Просто пытаюсь объяснить, что так будет правильно: мужчина должен быть хозяином.
— А сейчас ты кто? — спокойно спросил отец Люды.
— Получается, что никто, — пожаловался Тимур. — Живу тут без каких-либо прав.
— Не устраивает – сними себе квартиру или заработай на свою, — ровным тоном ответил отец. — Но присваивать чужое – это не по-человечески.
Люда тихо добавила:
— Он потребовал, чтобы я встала на колени перед его матерью.
Илья Николаевич замер. Его голос стал зловеще тихим:
— Повтори, что ты сказал?
— Да мы просто немного… погорячились, — пробормотал Тимур.
Отец не обратил внимания на его слова. Без лишних слов он направился в спальню, взял дорожную сумку Тимура и принялся собирать его вещи.
— Что такое? Что вы делаете — удивился зять.
— Помогаю упаковать чемодан, — спокойно ответил Илья Николаевич. — Унижать мою дочь в своем доме тебе не дозволено.
— Я отказываюсь уезжать!
— Ты уедешь к своей любимой маме. Там будешь требовать переписать на себя все имущество и квартиру — прервал отец, вынес сумку в коридор и поставил у двери. — Остальное получишь завтра.
— Людочка, скажи что-нибудь! — крикнул Тимур.
Впервые за долгое время она почувствовала себя защищенной.
— Тебе пора. Уходи, если мнение твоей матери важнее моего.
— Но мы же муж и жена и любим друг друга!
— Любящий муж не унижает жену, — ответила она.
Дверь захлопнулась. В доме воцарилась успокаивающая тишина. Люда села на диван, закрыла глаза и постаралась успокоиться.
На следующий день Люда вызвала слесаря и поменяла замки. Уложила вещи Тимура в коробки и отвезла к свекрови. Она разразилась скандалом, обвиняя невестку в том, что их семья распалась.
— Ваш сын сделал выбор. Между женой и матерью он выбрал мать.
Через неделю Тимур пытался дозвониться, просил встречи. Люда отказывала: доверие помертвело окончательно. Через месяц она подала на развод. Процедура шла быстро: делить нечего было, детей не было. Попытка зятя претендовать на часть квартиры застряла — юристы пояснили, что наследство жены не подлежит дележу.
Люда осталась в своем доме. Одна — но спокойна. Она убедилась: лучше одиночество, чем жизнь с тем, кто не уважает. Квартира оставалась ее, а вместе с ней — ощущение собственного достоинства.
Тимур переселился к матери в ее «однушку». Он лишился просторного жилья, жены и уважения друзей: требовать у жены наследство — мягко говоря, некрасиво.
Иногда по вечерам Люда размышляла, как вовремя вмешался отец. Кто знает, как бы кончилась травля со стороны мужа и свекрови?