— Ты вообще думала, прежде чем это сказать? — прошипела я, глядя на свекровь, которая только что при всех гостях назвала меня «пустоцветом».
Галина Петровна сидела за праздничным столом с невинным видом, словно и не произносила минуту назад эти ужасные слова. А ведь сказала их так громко, что услышали все тридцать человек, собравшихся на день рождения моего мужа Андрея.
Я стояла посреди гостиной с подносом горячих пирожков в руках и чувствовала, как щёки горят от унижения. Три года замужества, три года попыток забеременеть, три года молчаливых вопросов родственников — и вот теперь это публичное оскорбление.
— Что такого я сказала? — Галина Петровна театрально всплеснула руками. — Просто констатировала факт. Три года прошло, а внуков как не было, так и нет. Может, тебе к врачу сходить, Катенька? А то мой сын зря время теряет.
Поднос задрожал в моих руках. Я медленно поставила его на стол, стараясь не расплескать соус. Гости неловко переглянулись — кто-то отвёл взгляд, кто-то уткнулся в тарелку. Только свекровь продолжала сверлить меня взглядом, ожидая реакции.
— Мам, хватит, — наконец подал голос Андрей, но так тихо и неуверенно, что я поняла — он не собирается меня защищать. Как всегда.
— Что «хватит»? — возмутилась Галина Петровна. — Я что, не имею права поинтересоваться, когда у меня будут внуки? Все мои подруги уже нянчатся, а я что? Должна молчать и делать вид, что всё нормально?
Я посмотрела на мужа, надеясь увидеть в его глазах хотя бы тень поддержки. Но Андрей старательно разглядывал салат в своей тарелке, словно оливье было самым интересным зрелищем на свете.
— Извините, — выдавила я из себя и быстро вышла из комнаты.
На кухне я прислонилась к холодильнику и закрыла глаза. Слёзы жгли веки, но я не позволила им пролиться. Не дождётся. Не увидит моей слабости эта женщина, которая с первого дня нашего знакомства делала всё, чтобы отравить мне жизнь.
Вспомнилось, как всё начиналось. Первая встреча с будущей свекровью, когда Андрей привёл меня знакомиться. Галина Петровна окинула меня оценивающим взглядом, словно товар на рынке, и процедила: «Худенькая какая-то. Небось, и готовить не умеет».
Потом были бесконечные сравнения с бывшей девушкой Андрея — той самой Аллочкой, которая «и красавица была, и хозяйка отменная, и из хорошей семьи». Намёки на то, что я недостаточно хороша для её драгоценного сына. Критика моей внешности, моей работы, моих родителей.
Но сегодня она перешла черту. Назвать меня пустоцветом при всех гостях — это было слишком. Особенно учитывая, что она прекрасно знала о наших проблемах. Знала, сколько врачей мы обошли, сколько анализов сдали. Знала и била в самое больное место.
Дверь кухни скрипнула. Я обернулась — на пороге стояла Лариса, жена Андреева двоюродного брата. Мы с ней всегда хорошо ладили.
— Катя, не обращай внимания, — мягко сказала она. — Галина Петровна со всеми невестками так. Меня она первые два года вообще по имени не называла, только «эта» говорила.
— Но она же специально! При всех! — я не выдержала, голос задрожал.
— Конечно, специально. Она всегда бьёт по больному. Когда у меня работа не ладилась, она при каждой встрече спрашивала, не уволили ли меня ещё. А когда мы с Мишей квартиру снимали, постоянно подчёркивала, что вот Андрюша-то в собственной живёт.
— И что делать? Терпеть?
Лариса пожала плечами.
— А что ещё? Уйти от Андрея? Но ты же его любишь. Воевать с ней? Бесполезно, только хуже сделаешь. Я просто научилась пропускать мимо ушей. И Миша со временем начал меня защищать, когда понял, что мама перегибает палку.
— Андрей меня не защищает, — горько сказала я. — Сидит и молчит, как будто его это не касается.
— Поговори с ним. Без криков, без обвинений. Объясни, как тебе больно. Мужчины иногда просто не понимают, пока им прямо не скажешь.
Лариса ушла, а я осталась стоять посреди кухни. Из гостиной доносились голоса, смех. Праздник продолжался без меня. И вдруг я поняла — не могу туда вернуться. Не могу сидеть за одним столом с женщиной, которая только что растоптала моё достоинство, и делать вид, что ничего не произошло. Я достала телефон и вызвала такси. Потом написала Андрею короткое сообщение: «Уехала домой. Не могу больше это терпеть». Накинула куртку и тихо выскользнула через чёрный ход.
Дома я первым делом приняла горячую ванну. Лежала в воде и думала о том, как всё изменилось. Когда мы только поженились, я так старалась понравиться свекрови. Готовила её любимые блюда, советовалась по каждому поводу, дарила подарки на все праздники. И всё без толку. Она словно поставила себе целью выжить меня из семьи.
Телефон разрывался от звонков. Андрей названивал каждые пять минут, но я не брала трубку. Пусть побеспокоится. Пусть поймёт, что не всё можно спускать с рук его драгоценной мамочке.
Около полуночи раздался звонок в дверь. Я знала, что это Андрей — у него были ключи, но он деликатно звонил, давая мне возможность решить, хочу ли я его видеть.
Открыла. Муж стоял на пороге с виноватым видом, в руках — букет моих любимых белых роз.
— Прости, — сказал он сразу. — Мама была неправа. Совершенно неправа.
— И это всё? — я скрестила руки на груди. — Твоя мать при всех назвала меня пустоцветом, а ты отделываешься дежурным «прости»?
— Катя, ну что я могу сделать? Это же моя мать!
— А я твоя жена! Или это ничего не значит?
Андрей прошёл в квартиру, поставил цветы на столик в прихожей. Выглядел он растерянным и несчастным.
— Значит. Конечно, значит. Просто… мама всегда такая была. Резкая, прямолинейная. Она не со зла.
— Не со зла? — я не поверила своим ушам. — Она прекрасно знает, как мы мучаемся из-за того, что не можем завести ребёнка. Знает, сколько процедур я прошла. И после этого называет меня пустоцветом при всех родственниках — не со зла?
— Она просто… переживает. Хочет внуков.
— А я, по-твоему, не хочу детей? Думаешь, мне нравится каждый месяц видеть одну полоску на тесте? Нравится смотреть на беременных подруг и глотать слёзы?
Голос предательски дрогнул. Андрей шагнул ко мне, попытался обнять, но я отстранилась.
— Нет. Так больше не пойдёт. Либо ты начинаешь защищать меня от нападок своей матери, либо… либо нам нужно серьёзно поговорить о нашем будущем.
— Ты что, мне ультиматумы ставишь?
— А что мне ещё остаётся? Три года я терплю её хамство. Три года ты делаешь вид, что ничего не происходит. Мне надоело быть крайней во всём. Надоело выслушивать, какая я плохая жена, плохая хозяйка, плохая невестка. И теперь ещё и… бесплодная.
Последнее слово далось мне с трудом. Андрей побледнел.
— Никто не говорил, что ты бесплодная! Врачи сказали, что всё в порядке, просто нужно время.
— А твоя мать говорит. Пустоцвет — это что, комплимент?
Мы долго молчали, стоя посреди прихожей. Потом Андрей тяжело вздохнул.
— Хорошо. Я поговорю с ней. Серьёзно поговорю. Но и ты пойми — она моя мать, я не могу просто взять и перестать с ней общаться.
— Я и не прошу этого. Я прошу элементарного уважения. К себе, к нашей семье, к нашим проблемам. Это так много?
— Нет. Ты права. Извини. Я должен был вмешаться сразу.
Мы обнялись, и я почувствовала, как напряжение немного отпускает. Но радоваться было рано — я знала Галину Петровну. Она не из тех, кто легко отступает.
Следующие две недели прошли на удивление спокойно. Свекровь не звонила, не приходила, и я начала надеяться, что Андрей действительно серьёзно с ней поговорил. Но оказалось, это было затишье перед бурей.
В субботу утром раздался звонок в дверь. Я открыла — на пороге стояла Галина Петровна с огромной сумкой.
— Андрюша дома? — спросила она, не здороваясь.
— На работе. А что-то случилось?
— Случилось! — она прошла мимо меня в квартиру, как к себе домой. — Я тут кое-что принесла.
Из сумки она начала доставать какие-то баночки, пакетики, коробочки. Разложила всё это на кухонном столе и повернулась ко мне.
— Это травы. Специальные, от бесплодия. Моя знакомая посоветовала, у неё невестка пять лет не могла забеременеть, а попила эти травки — и через три месяца залетела.
Я смотрела на это травяное изобилие и чувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
— Галина Петровна, я не буду это пить.
— Почему? — она искренне удивилась. — Это же натуральное, не химия какая-нибудь. Вреда не будет.
— Потому что у меня есть врач, который назначает лечение. И потому что проблема не только во мне. Вы в курсе, что Андрею тоже назначили процедуры?
Свекровь поджала губы.
— Не смей на моего сына наговаривать! С ним всё в порядке!
— С нами обоими всё в порядке. Врачи говорят, это случается — здоровые люди не могут зачать ребёнка без видимых причин. Нужно просто время и правильное лечение.
— Время, время… Сколько можно ждать? Мне уже шестьдесят пять, я внуков понянчить хочу, пока силы есть!
— А я хочу родить здорового ребёнка, а не напиться непонятных травок и потом лечить последствия!
Галина Петровна покраснела.
— Ах, так ты со мной разговариваешь? Я тебе помочь хочу, а ты нос воротишь! Может, ты специально не хочешь рожать? Может, тебе карьера дороже?
— При чём тут карьера? Я работаю обычным бухгалтером, а не топ-менеджером!
— Вот именно! Обычным бухгалтером! А туда же — гонору сколько! Аллочка вон сразу сказала, что как замуж выйдет, так и займётся домом и детьми. А ты всё по конторам бегаешь!
Опять эта Аллочка. Я сжала кулаки, стараясь сохранить спокойствие.
— Галина Петровна, заберите свои травы и уходите. Когда у нас с Андреем будут новости о беременности, мы вам сообщим.
— Ах, ты меня выгоняешь? Из квартиры моего сына?
— Из нашей с Андреем квартиры. И да, я прошу вас уйти.
Она смотрела на меня с таким негодованием, словно я совершила преступление века. Потом демонстративно начала складывать свои баночки обратно в сумку.
— Ну что ж, не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. Посмотрим, что Андрюша скажет, когда узнает, как ты с его матерью обращаешься!
Она ушла, громко хлопнув дверью. Я села на кухне и набрала номер мужа.
— Андрей, твоя мать только что была здесь. Принесла какие-то травы от бесплодия и устроила скандал, когда я отказалась их пить.
— Ох, — вздохнул он. — Я же просил её не вмешиваться.
— Видимо, недостаточно убедительно просил. Она опять вспоминала Аллочку и обвиняла меня в том, что я не хочу рожать из-за карьеры.
— Слушай, давай я вечером приеду, поговорим спокойно. А ты пока не накручивай себя, ладно?
Я согласилась, хотя спокойствие было последним, что я чувствовала. После звонка решила заняться уборкой — физическая работа всегда помогала отвлечься. Пылесосила, мыла полы, протирала пыль, и постепенно злость начала отступать.
Вечером Андрей пришёл с работы усталый и какой-то пришибленный.
— Мама звонила, — сказал он с порога. — Жаловалась, что ты её выгнала.
— Я попросила её уйти после того, как она в очередной раз оскорбила меня.
— Катя, она же старается помочь. По-своему, конечно, но старается.
— Помочь? Называя меня пустоцветом? Сравнивая с твоей бывшей? Принося какие-то сомнительные травки?
Андрей сел на диван и потёр виски.
— Я понимаю, что тебе тяжело. Но пойми и ты — ей тоже нелегко. Все её подруги уже бабушки, а она…
— А она что? Несчастная? Обделённая? Андрей, у твоей матери есть сын, невестка, племянники. Она не одинока. Но она ведёт себя так, словно мы ей что-то должны!
— Не должны, но… Катя, а может, действительно попробовать эти травы? Вдруг поможет?
Я не поверила своим ушам.
— Ты серьёзно?
— Ну а что мы теряем? Если не поможет — ну и ладно. Зато мама успокоится.
— То есть главное — чтобы твоя мама успокоилась? А то, что она меня оскорбляет, унижает — это неважно?
— Я не это имел в виду…
— А что ты имел в виду? Андрей, твоя мать переходит все границы, а ты предлагаешь мне выпить её травки, чтобы она успокоилась? Может, мне ещё и извиниться перед ней?
— Никто не говорит про извинения. Просто… может, стоит быть немного мягче? Она же не со зла.
Эта фраза стала последней каплей.
— Знаешь что? Я устала это слышать. «Она не со зла», «она по-своему старается», «она хочет как лучше». А когда ты обо мне подумаешь? О том, что мне больно слышать её слова? Что мне обидно, когда мой муж не защищает меня?
— Я защищаю!
— Как? Предлагая выпить её травы? Оправдывая её поведение?
Мы спорили ещё час. Андрей пытался найти компромисс, я стояла на своём. В конце концов он ушёл спать в гостиную, а я легла одна, чувствуя себя преданной и одинокой.
Утром проснулась от запаха кофе. Андрей стоял на кухне и что-то готовил.
— Мир? — спросил он, увидев меня. — Я тут завтрак сделал. Твои любимые сырники.
Я кивнула, хотя есть совсем не хотелось. Сели за стол, молча жевали. Потом Андрей отложил вилку.
— Я думал всю ночь. Ты права. Я должен был жёстче поговорить с мамой. Просто… понимаешь, она всю жизнь такая. Резкая, прямолинейная. Я привык.
— А я не хочу привыкать к хамству.
— И не надо. Я поговорю с ней ещё раз. Серьёзно. Поставлю условие — либо она прекращает тебя оскорблять, либо мы ограничиваем общение.
— Ты готов к этому?
— Если она не оставит мне выбора — да.
Это было первый раз, когда я почувствовала, что муж действительно на моей стороне. Мы обнялись, и я расплакалась — видимо, накопившееся напряжение требовало выхода.
Через неделю Галина Петровна позвонила и пригласила нас на ужин. Голос у неё был подчёркнуто вежливый — видимо, Андрей всё-таки поговорил с ней.
Я не хотела идти, но муж уговорил — мол, надо дать ей шанс.
Свекровь встретила нас на удивление радушно. Накрыла стол, приготовила мои любимые блюда. Но я оставалась настороже — слишком хорошо знала её способность наносить удары исподтишка.
Первый час прошёл мирно. Говорили о работе, о погоде, о планах на отпуск. Галина Петровна даже поинтересовалась моим самочувствием. А потом…
— Кстати, я тут встретила Аллочку на днях, — как бы между прочим сказала она. — Представляете, беременная! Уже пятый месяц. С новым мужем, конечно. Так расцвела, так похорошела!
Я почувствовала, как Андрей напрягся рядом.
— Мам, — предупреждающе сказал он.
— Что «мам»? Я просто рассказываю новости. Или теперь и говорить ничего нельзя?
— Можно. Но не надо сравнивать.
— А кто сравнивает? — невинно захлопала глазами свекровь. — Я просто подумала, может, вам к её врачу обратиться? Раз у неё так быстро получилось…
— У нас есть врач, — отрезала я. — Хороший специалист.
— Ну-ну, — Галина Петровна поджала губы. — Просто уже три года к нему ходите, а результата всё нет. Может, стоит что-то поменять?
— Мама! — Андрей повысил голос. — Мы договаривались!
— Да что я такого сказала? — обиделась она. — Хочу как лучше, а вы сразу в штыки! Ладно, молчу, молчу. Пусть всё идёт как идёт. Авось к пенсии дождусь внуков.
Остаток ужина прошёл в напряжённом молчании. Уходя, я была твёрдо уверена — больше ноги моей здесь не будет.
Дома Андрей долго извинялся, говорил, что не ожидал такого поворота, что мама обещала вести себя прилично. Но я уже не слушала. Усталость от этой бесконечной войны накрыла меня с головой.
— Знаешь что? — сказала я. — Давай возьмём паузу. В смысле, поживём отдельно какое-то время. Мне нужно подумать.
Андрей побледнел.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу отдохнуть. От твоей матери, от постоянного напряжения, от ощущения, что я должна всё время оправдываться за то, что у нас нет детей. Поживи пока у родителей, а я подумаю, что делать дальше.
— Катя, не надо так…
— Надо, Андрей. Иначе я просто сойду с ума.
Он ушёл той же ночью. Я осталась одна в пустой квартире и впервые за долгое время почувствовала облегчение. Не нужно было ждать очередного звонка от свекрови, очередного её визита, очередных колкостей. Можно было просто жить.
Первую неделю я наслаждалась одиночеством. Ходила на работу, встречалась с подругами, читала книги. Андрей звонил каждый день, но я отвечала коротко — да, всё в порядке, нет, пока не готова встретиться.
На второй неделе позвонила Лариса.
— Катя, как ты? Слышала, вы с Андреем разъехались.
— Временно. Мне нужно было пространство.
— Понимаю. Галина Петровна, кстати, места себе не находит. Всем родственникам звонит, жалуется, что ты её сына бросила.
— Я его не бросала. Просто взяла паузу.
— Знаю. Но она по-своему интерпретирует. Говорит, что ты специально его выгнала, чтобы спокойно с любовником встречаться.
— Что?! — я не поверила своим ушам. — С каким любовником?
— Ну, она решила, что раз детей нет, значит, ты мужу изменяешь. Логика железная, ничего не скажешь.
Я положила трубку и почувствовала, что руки трясутся от гнева. Мало ей было называть меня пустоцветом — теперь ещё и в изменах обвиняет!
Схватила телефон и набрала номер Андрея.
— Твоя мать распускает обо мне грязные сплетни! Говорит всем, что я тебе изменяю!
— Что? Катя, успокойся. Откуда ты это взяла?
— Лариса позвонила. Твоя мамочка всем родственникам рассказывает, что я потому тебя выгнала, чтобы с любовником встречаться!
— Я поговорю с ней.
— Поговоришь? Опять поговоришь? И что изменится? Она опять извинится, пообещает вести себя хорошо, а через неделю придумает новую гадость?
— Катя…
— Всё, Андрей. С меня хватит. Либо ты выбираешь — я или она. Либо мы переезжаем в другой город, подальше от твоей матери, либо разводимся. Третьего не дано.
— Ты не можешь ставить мне такие ультиматумы!
— Могу и ставлю. У тебя есть неделя на размышления.
Я отключила телефон и села на кухне. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. Неужели всё закончится разводом? Неужели три года брака пойдут прахом из-за токсичной свекрови?
Следующие дни прошли как в тумане. Я ходила на работу, делала вид, что всё в порядке, но внутри было пусто. Андрей не звонил — видимо, обдумывал моё предложение.
На пятый день в дверь позвонили. Я подумала, что это муж, но на пороге стояла Галина Петровна. Одна, без сына.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Нам не о чем говорить.
— Есть о чём. Впусти меня. Я не буду скандалить, обещаю.
Против своей воли я отступила, давая ей пройти. Мы сели в гостиной друг напротив друга.
— Андрей сказал, что ты поставила ему ультиматум, — начала свекровь. — Или вы уезжаете, или разводитесь.
— Да. И что?
— А то, что ты разрушаешь мою семью! Хочешь отнять у меня сына!
— Я не хочу отнимать. Я хочу жить спокойно, без постоянных оскорблений и унижений.
— Я тебя не оскорбляла!
— Нет? А пустоцвет — это комплимент? А россказни про любовника — это что?
Галина Петровна поджала губы.
— Я просто предположила…
— Вы напридумывали гадостей и распустили сплетни. Это подло.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?
— А как вы смеете так со мной поступать? Я три года терплю ваши выпады, сравнения с Аллочкой, намёки на то, что я недостаточно хороша для вашего сына. Три года пытаюсь наладить отношения. И что в итоге? Вы только усиливаете давление!
— Я просто хочу внуков!
— А я хочу детей! Но они не появляются по заказу! И уж точно не появятся от того, что вы будете меня третировать!
Мы смотрели друг на друга, и в глазах свекрови я впервые увидела что-то похожее на понимание. Или мне показалось.
— Я… я не хотела тебя обидеть, — наконец сказала она. — Просто… сложно смириться. Все вокруг нянчат внуков, а я…
— А вы могли бы нянчить невестку. Поддерживать, помогать, сочувствовать. Но вы выбрали другой путь — давить, обвинять, оскорблять. И теперь пожинаете плоды.
Галина Петровна молчала. Потом тяжело вздохнула.
— Может, ты и права. Может, я перегибаю палку. Но я не знаю, как по-другому. Всю жизнь привыкла говорить что думаю.
— А может, стоит иногда подумать, прежде чем говорить? Особенно если ваши слова ранят близких людей?
— Ты мне не близкий человек!
— Вот именно. И пока вы так считаете, мы не сможем нормально общаться. Я жена вашего сына, нравится вам это или нет. И если вы хотите сохранить отношения с Андреем, придётся принять и меня.
— Или что? Ты его у меня отберёшь?
— Или он сам сделает выбор. И боюсь, этот выбор будет не в вашу пользу.
Свекровь поднялась.
— Ну что ж. Посмотрим. Я его родная мать, а ты… ты просто временное явление в его жизни.
С этими словами она ушла. Я осталась сидеть в гостиной, чувствуя странную смесь усталости и облегчения. Мосты сожжены. Остаётся ждать решения Андрея.
Он пришёл на следующий день. Выглядел осунувшимся, но решительным.
— Я подумал над твоим предложением, — сказал он с порога. — И принял решение.
Я затаила дыхание.
— Давай попробуем. Переедем. Я нашёл вакансию в Краснодаре, в крупной компании. Зарплата даже выше, чем здесь. Ты сможешь найти работу — бухгалтеры везде нужны. Начнём с чистого листа.
Я не могла поверить.
— А как же твоя мама?
— Мама… мама должна понять, что у меня своя семья. Своя жизнь. И если она хочет быть её частью, придётся научиться уважать мою жену.
— Она этого не простит.
— Возможно. Но я не могу потерять тебя из-за её характера. Ты для меня важнее.
Я бросилась ему на шею, и мы оба расплакались. Это было тяжёлое решение, но правильное.
Через два месяца мы переехали. Новый город, новая работа, новая жизнь. Галина Петровна сначала закатывала истерики, потом начала звонить с извинениями, потом затихла. Андрей общался с ней по телефону, но редко.
А ещё через полгода я увидела две полоски на тесте. Врачи говорили, что такое бывает — смена обстановки, отсутствие стресса, и организм сам налаживает то, что не получалось годами.
Когда мы сообщили свекрови о беременности, она расплакалась. Просила прощения, обещала измениться. Мы разрешили ей приехать на несколько дней после родов. Она вела себя идеально — помогала, не лезла с советами, даже комплименты мне делала.
Не знаю, надолго ли хватит её преображения. Но теперь у нас есть дистанция, есть своя территория, своя жизнь. И если Галина Петровна хочет быть бабушкой, ей придётся играть по нашим правилам.
А маленькая Машенька растёт в любви и спокойствии. Без токсичных комментариев, без сравнений, без упрёков. И я надеюсь, что когда она вырастет и выйдет замуж, я смогу стать для её избранника не монстром-свекровью, а второй мамой. Потому что семья — это не война, а союз. И строится он на взаимном уважении.
История получилась с хорошим концом. Не у всех так бывает, знаю. Многие невестки всю жизнь воюют со свекровями, а мужья предпочитают не вмешиваться. Но я верю — если любовь настоящая, она выдержит любые испытания. Даже такое серьёзное, как токсичная свекровь.