Света всегда любила свой дом. Нет, не дом в буквальном смысле — у неё была двухкомнатная квартира на третьем этаже типовой панельки в спальном районе. Но для неё это был именно дом, её крепость. Всё здесь было сделано под неё: лёгкая мебель, никакого хлама, стены в спокойных оттенках. Даже чашки на кухне стояли по цвету: зелёные к зелёным, белые к белым.
Она шутила: — У меня навязчивая любовь к порядку, только вместо таблеток — пылесос.
Андрей, её муж, лишь хмыкал, уткнувшись в ноутбук. Он вообще редко вступал в разговоры. Жил как будто параллельно. Вроде рядом, но где-то в своей вселенной. Ему всё равно, где стоят тарелки, а где носки. Главное, чтобы интернет не отключали.
И вот именно в эту выверенную тишину и порядок однажды вломилась она. Галина Петровна. Свекровь.
Сначала всё выглядело невинно. Пришла в гости «на часок». С сумкой, из которой торчали газеты и какой-то полиэтиленовый пакет. Села на диван, тяжело вздохнула: — Ой, ноги не ходят, давление скачет… А у вас так тепло, так уютно. Вот у меня батареи еле тёплые, замёрзнуть можно.
Света улыбнулась — что ей, жалко, что ли? Налила чаю, поставила печенье. Но с того самого визита дом перестал быть её крепостью.
Через неделю Галина Петровна уже без церемоний переставляла вещи. С кухни исчезла корзинка с фруктами, а на её месте появилась сахарница в виде самовара.
— Светочка, это ж удобнее! — хлопнула она ладонью по крышке. — Зачем тебе эти ваши дизайнерские финтифлюшки?
Света вежливо молчала. Вежливо — потому что муж сидел рядом и делал вид, что читает новости.
Но в душе у Светы всё кипело. Её любимый стол, выбранный в «Икее», куда они с Андреем тащились два часа по пробкам, теперь был заставлен громоздкими кружками с золотыми ободками.
— Мама любит практичные вещи, — небрежно сказал Андрей, когда она осторожно заикнулась. — Ну подумаешь, поставила.
«Подумаешь», — скрипнула зубами Света.
Самое интересное началось через месяц. Галина Петровна заявилась с чемоданом.
— Андрюшенька, я у себя ремонт затеяла. Полы менять будут, стены штукатурить. Ну куда я пойду? Конечно, к вам.
Света застыла на месте. — Ага, конечно… — выдавила она, но голос сорвался.
— Ну не в гостиницу же мне идти! — возмутилась свекровь. — Я же мать твоя, Андрей! И потом, Светочка, не волнуйся, я ненадолго.
Андрей пожал плечами, даже не глядя на жену. — Пусть пока поживёт.
И всё. Одно предложение перечеркнуло всё.
Света ещё пыталась держать лицо. Стирала за свекровью бесконечные стопки белья, переставляла обратно тарелки, которые та упорно таскала из шкафа в шкаф. Но терпение — штука коварная. Оно заканчивается внезапно.
Однажды утром Света проснулась от стука. Вышла на кухню — и обомлела. Её белый столик стоял у окна, а посередине кухни красовалась тяжёлая тумба, которую она вообще не знала откуда.
— Что это? — спросила она, чувствуя, как кровь застучала в висках.
— Ой, это моя тумбочка, удобная, с ящиками, — радостно ответила Галина Петровна, поправляя скатерть. — Я из своей квартиры привезла. Тут же места мало, а так будет просторнее.
— Просторнее? — Света едва не рассмеялась. — Тут теперь даже табуретку не развернуть!
— Ты вообще головой думаешь? — вмешалась свекровь, скрестив руки на груди. — Женщина должна заботиться о семье, а не о том, где её чашки стоят.
— Женщина, между прочим, ещё и хозяйка своей квартиры, — выпалила Света.
В комнате воцарилась тишина. Андрей медленно поднял глаза от ноутбука.
— Свет, не начинай. Маме тяжело. Она же временно.
Света посмотрела на него так, что если бы взглядом можно было убивать, то мужа уже хоронили бы.
— Временно? — переспросила она. — Она уже тут живёт. С вещами. С мебелью. Скоро, наверное, прописку оформит.
— Не перегибай, — буркнул Андрей.
Галина Петровна шумно вздохнула, театрально схватившись за сердце: — Господи, дожила. Своей матери жить негде. Сыну даже сказать боюсь: невестка меня на улицу гонит.
— Никто тебя не гонит, — процедила Света. — Но у меня тоже есть пределы.
И вот тут началось. Свекровь завела долгую песнь про неблагодарных молодых, про то, что «вот она, мать, ради сына всё», про то, что Света ничего не ценит, и вообще квартира эта должна была принадлежать Андрею, а не «какой-то там девице».
Света не выдержала. — Стоп. Квартира моя. Купленная мной до брака. Документы хочешь покажу?
Галина Петровна всплеснула руками: — Вот и слышите! Сыну родному крыша над головой не положена! Всё себе!
— Андрей, — обратилась Света к мужу, — ты вообще слышишь?
Он поднялся, раздражённо захлопнул ноутбук. — Свет, хватит скандалить. Мама права, это же наш общий дом.
Света почувствовала, как у неё внутри что-то оборвалось. «Наш общий дом» — это было уже перебор.
— Ах, вот как… — медленно сказала она. — То есть теперь уже и мой дом стал «общим», потому что мама решила.
— Ты сама всё усложняешь, — отрезал Андрей.
И в этот момент Света поняла: вот он, первый взрыв. Конфликт, которого она боялась, уже не избежать.
Она схватила кружку со стола, поставила её с таким грохотом, что треснуло блюдце. — Хорошо. Раз вам двоим так удобно, живите. Только без меня!
И хлопнула дверью спальни, оставив мужа с его обожаемой мамочкой.
Эта ночь была первая, когда она спала не в своей постели, а на диване в зале. Спала — громко сказано. Слушала, как свекровь шаркает тапками по коридору, и думала только об одном: «А ведь это только начало».
На следующий день всё началось будто с пустяка. Света зашла на кухню — а там её любимый чай исчез. Вместо пачки «Ахмад» на полке стоял какой-то «Гринфилд» с клубникой.
— Где мой чай? — спросила она, глядя прямо на свекровь.
— Я выбросила, — спокойно ответила та, разливая кипяток в свои массивные чашки. — Он горький, вредный. Вот этот ароматный, с ягодкой, полезнее.
Света зажмурилась. Внутри поднялась волна злости, такая, что руки затряслись. — А ничего, что этот чай я купила на свои деньги и пью его десять лет?
— Светочка, не кипятись, — сладким голосом произнесла Галина Петровна. — Ты ещё молодая, не понимаешь, что вредно, а что полезно.
В этот момент Света представила, как берёт эту коробку с «ягодкой» и запускает прямо в голову свекрови. Но сдержалась.
Андрей вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. — Что опять? — устало спросил он.
— Твоя мама выбросила мой чай, — процедила Света.
Он закатил глаза. — Боже, из-за чая скандал? Свет, ты серьёзно?
— Да, я серьёзно! — Света повысила голос. — Это мой дом, мой чай, мои правила!
— Дом общий, — тихо вставила Галина Петровна, но так, чтобы все услышали.
Света повернулась к мужу: — Андрей, ты слышал? Она уже открытым текстом говорит, что квартира — её тоже.
— Мама же не это имела в виду, — замялся он. — Ты всё перекручиваешь.
Света почувствовала, как в груди накапливается злость. Она больше не могла молчать.
Вечером всё взорвалось окончательно. Света пришла домой и застала картину: в коридоре стоял ещё один чемодан. Огромный, тёмный, с наклейками.
— Что это? — голос у неё дрогнул.
— Мои вещи, — спокойно ответила свекровь, поправляя на плечах халат. — Я решила перебраться к вам насовсем. Мне одной в старой квартире тяжело. А тут семья, уют, забота.
Света замерла. — Насовсем? — переспросила она, будто не веря ушам.
— Конечно. Я же мать Андрея, значит, и твоя тоже. Так положено, мы теперь одна семья.
Света резко обернулась к мужу: — Ты это слышишь?!
Андрей мялся, чесал затылок. — Свет, ну… маме действительно одной тяжело. Она же не чужая.
— А я кто тебе? — выдохнула Света. — Я твоя жена или что?
— Свет, не драматизируй, — поморщился он. — Ну поживём вместе, втроём. Что тут такого? Люди же живут.
— Люди живут, когда хотят! — закричала Света. — А я не хочу!
Галина Петровна театрально схватилась за грудь: — Господи, да за что же ты меня так ненавидишь, Светочка? Я ж добра тебе хочу, помогаю, готовлю, стираю.
— Да вы не помогаете, вы меня уничтожаете! — сорвалась Света.
Началась настоящая баталия. Галина Петровна кричала про «неблагодарную молодёжь», про то, что «сыну не достался ни уголка», про то, что «Света ведёт себя как хозяйка, а Андрей — как квартирант».
Света отвечала тем, что квартира её, куплена до брака, и никаких прав свекровь здесь не имеет.
Андрей пытался разнимать, но выглядел жалко: стоял между ними, развёл руками, бормотал что-то вроде «давайте спокойно», а сам поглядывал на мать с жалостью.
В конце концов Света сорвалась окончательно. Она вытащила из шкафа большой спортивный баул и начала пихать туда вещи свекрови.
— Ты что делаешь?! — взвизгнула та.
— Собираю ваши вещи! — почти выкрикнула Света. — Хотите жить у сына — уговаривайте его снять вам квартиру. Но здесь — нет!
Галина Петровна бросилась к чемодану, начала вырывать вещи обратно. Андрей схватил жену за руку: — Свет, ты с ума сошла?! Это моя мама!
— А я тебе кто? — закричала она, вырываясь. — Тебе, Андрюша, выбирать пора. Либо я, либо мама в этой квартире!
Тишина повисла такая, что слышно было, как в соседях за стеной кто-то включает дрель.
Андрей молчал. Смотрел на Свету виновато, но молчал.
И этим молчанием он всё сказал.
Света дрожала. Она знала: если сейчас не поставит точку — её сломают окончательно. Она подошла к шкафу, достала свой собственный чемодан и стала молча складывать туда вещи.
— Ты куда? — ахнула свекровь.
— От вас обоих подальше, — твёрдо сказала Света. — Хоть к подруге, хоть на вокзал. Но в своём доме я больше чужой быть не собираюсь.
Андрей бросился к ней: — Свет, подожди, давай поговорим…
— Поздно, — перебила она. — Ты выбрал.
Она захлопнула чемодан, подняла его и пошла к двери. Галина Петровна стояла с торжествующей улыбкой, будто выиграла войну.
Света обернулась на пороге и сказала тихо, но так, что у обоих мороз по коже пошёл: — Это ещё не конец.
И вышла.
В ту ночь она впервые за десять лет ночевала у своей университетской подруги Лены. Спала плохо, ворочалась, в голове крутилась одна мысль: «Они хотят выгнать меня из моего собственного дома».
И вдруг внутри зажглась искра. Нет, она этого так не оставит. Она вернётся. И вернётся не тихой, смиренной женой, а хозяйкой.
Настоящей хозяйкой.
Света вернулась домой через два дня. Не потому что простила, а потому что это был её дом, её квартира, купленная на её деньги, ещё до Андрея, когда она работала сутками, брала подработки, экономила на всём. Она знала: по закону — это её личная собственность, никакие «мамы» и «сыновья» туда нос не сунут.
Она открыла дверь своим ключом. В прихожей стояли две пары тапок: Андреевы и свекровины. Чемодан по-прежнему гордо красовался у стены. Из кухни доносились звуки — скрипел нож по разделочной доске и воняло пережаренным луком.
Света сняла куртку, поставила чемодан и пошла прямо на кухню.
— О, явилась! — вскинула брови Галина Петровна. — Мы уж думали, ты сбежала.
Света молча прошла мимо, достала из шкафчика свою папку с документами и положила на стол. — Андрей, иди сюда.
Муж появился из комнаты, мялся, тёр глаза, как будто не спал всю ночь. — Свет, ну давай не будем…
— Будем, — резко перебила она. — Вот, — открыла папку, выложила свидетельство о собственности, выписку из ЕГРН. — Видите? Квартира моя. Только моя. Куплена до брака. У вас здесь нет никаких прав.
Галина Петровна фыркнула: — Документы, документы… А семья? Разве семья не важнее?
— Семья? — Света усмехнулась. — Семья не живёт за чужой счёт и не выгоняет хозяйку из её дома.
— Ты что, хочешь нас выгнать? — дрогнувшим голосом спросил Андрей.
— Нет, — твёрдо ответила Света. — Я хочу, чтобы ты определился. Если ты выбираешь жить с мамой — собирай вещи и уходи вместе с ней.
В кухне повисла мёртвая тишина. Лишь тикали часы на стене.
— Свет, — заговорил Андрей, — ну ты же понимаешь, что так нельзя. Мама одна, ей тяжело…
Света резко стукнула ладонью по столу: — Я одна! В своём доме! Ты меня предал!
Андрей замолчал. Галина Петровна поднялась с табурета, встала между ними, словно на дуэли. — Андрюша, пойдём. Нам здесь не рады.
И она сказала это таким голосом, будто выгоняла их обоих.
Андрей посмотрел на мать, потом на жену. Его глаза бегали, как у школьника на экзамене. И наконец он сказал: — Прости, Свет. Я не могу оставить маму.
Света почувствовала, как внутри у неё что-то рвётся, но лицо осталось спокойным. — Хорошо. Тогда собирай вещи. Оба.
Она развернулась и ушла в спальню. Вернулась через пять минут с двумя большими пакетами, куда уже сложила всё Андреево: футболки, джинсы, даже любимый халат.
— Вот. На первое время хватит, — бросила пакеты у ног мужа.
Андрей стоял бледный, будто его ударили. Галина Петровна вскинула подбородок: — Мы ещё посмотрим, кто кого выгонит.
Света улыбнулась — впервые за эти месяцы искренне. — Да, посмотрим. Только не забудьте: закон на моей стороне.
И она открыла дверь настежь. — Вперёд.
Андрей попытался что-то пробормотать, но под взглядом жены стушевался, поднял пакеты и вышел вслед за матерью.
Дверь захлопнулась.
Тишина. Оглушающая, сладкая тишина. Света обошла квартиру: заглянула на кухню, убрала со стола чужую скатерть, вынесла в коридор огромную тумбу, которую притащила свекровь. Снова поставила на место корзинку с фруктами, достала свой чай.
Каждая вещь вставала на своё место. И вместе с этим возвращалась она сама.
Света заварила чашку крепкого чая, села у окна и впервые за долгое время почувствовала — дом снова принадлежит ей.
Она понимала: будет развод, будут тяжёлые разговоры, возможно, слухи и сплетни. Но внутри у неё уже не было страха. Было лишь чувство освобождения.
И тихая, но жёсткая радость: она осталась верна себе.