Марина и Вика дружили двадцать лет. Познакомились на первом курсе. Вместе снимали комнату, делили последний доширак, влюблялись, ревели в подушку. Потом — замуж, дети, ипотека. И всё — вместе.
Они даже работали рядом. А потом — решились открыть кафе.
Марина пекла, Вика — на связи с поставщиками. Делили всё честно: 50 на 50. Смех, рецепты, мука в волосах. Счастье.
— Слушай, — как-то сказала Вика, — давай я пока на себя помещение оформлю? У тебя же тогда маткапитал шёл, не хотелось бы его светить. Потом переоформим. Ок?
Марина кивнула. Без тени сомнений. Это же Вика. Ну Вика же.
Пошло-поехало. Кафе росло. Их булочки писали в районной газете, приезжали блогеры. И вот однажды…
Марина пришла утром, а ключ не подходит. Вика выключила телефон. А вечером выложила пост:
«Мечта сбылась! Я открыла своё первое кафе! Всё сама. С нуля. Без поддержки и связей».
Марина читала это с холодом в груди. Ни слова. Ни упоминания. Ни благодарности. Просто — вычеркнуто.
Через неделю она получила письмо от юриста: «Вы не числитесь в числе учредителей. Доказательств нет. Просим не претендовать».
Её кафе. Её рецепты. Её стол, на котором они тестили первую шарлотку.
— Ты серьёзно? — написала она Вике.
— Бизнес — это бизнес, — ответ был короткий. — Не бери в голову.
Марина не плакала. Сначала — ступор. Потом — глухая боль. Потом — ярость.
И потом… тишина.
Прошёл год.
Она сняла крошечное помещение у метро. Пекла по ночам, сама развозила заказы. Сама вела соцсети. Покупатели приходили — за вкусом. За атмосферой. И говорили: «У вас не просто пироги. У вас — как дома».
Потом было первое интервью. Потом — очередь на два часа вперёд.
Однажды она увидела пост.
«Кафе “Виктория” закрывается. Временно. Мы уходим на перезапуск».
Вика не справилась. То ли поставщики, то ли аренда, то ли кредиты.
Через полгода Вика пришла. С пакетом в руках.
— Я просто хотела попробовать твой медовик. Соскучилась.
Марина поставила торт в коробке. Молча. Не злилась. Не мстила.
— Спасибо, — сказала Вика. — Ты молодец.
— Я всегда была. Просто ты не верила.
Вика стояла молча. А потом тихо:
— Прости.
Марина кивнула. Без «давай всё забудем». Без истерик.
— Мне не нужно мстить. Я просто живу дальше. Своё. Своими руками.
Теперь у неё два кафе. И ни одной «лучшей подруги».
Только тишина, свежий хлеб, и женщины, которые заходят и говорят:
— У вас тут будто лечат. А что за рецепт?
И Марина улыбается:
— Тесто, корица и больше никаких предательств.