Не пара
Нина Ивановна медленно помешивала чай в стакане, слушая очередные жалобы подруги Светланы. За окном моросил октябрьский дождик, и на душе было так же серо и тоскливо.
— Да что ты говоришь! — всплеснула руками Светлана. — И что же теперь делать будешь?
— Не знаю, Светочка, — вздохнула Нина Ивановна. — Замуж моя Наташенька выходит. За Антона этого… Барчука избалованного.
— Ну что ты так сразу! Может, парень и неплохой?
— Парень-то, может, и неплохой, — Нина Ивановна поставила стакан на блюдце со звоном. — Да вот семейство… Особенно свекровь будущая, Анна Михайловна. Интеллигентная дама, образованная, а на нас смотрит как на… как на второй сорт какой-то.
Нина Ивановна встала, прошлась по маленькой кухне. Воспоминания нахлынули болезненной волной.
— Я же говорила Наташе: «Доченька, сто раз подумай! Тяжело тебе с ним будет, поверь материнскому сердцу. И семейство его… Не наш круг, понимаешь?» Не послушала. Любовь, видишь ли!
— А что конкретно не так? — осторожно поинтересовалась Светлана.
— Да все не так! — Нина Ивановна снова села, облокотилась на стол. — Раньше мы с Наташей вдвоем жили. На мою учительскую зарплату хватало. Скромно, но хватало. А теперь что? Антон этот считает, что молодым отдельно жить надо. Правильно, в принципе, только денег-то на съем квартиры у него нет! Работать не хочет — зачем, когда родители содержат? А Наташе моей приходится дворником устраиваться!
— Дворником? — ахнула Светлана.
— Дворником! Представляешь? — голос Нины Ивановны дрогнул. — Встает в половине пятого утра, бежит двор убирать. Потом в институт — она ведь еще учится, дипломную пишет. Потом опять двор убирать. Домой приползает — убрать надо, еду приготовить. А от Антона помощи не дождешься! Его мамаша приучила, что это все женские обязанности.
Светлана сочувственно покачала головой.
— И знаешь что самое обидное? — продолжала Нина Ивановна, и в голосе ее прозвучали слезы. — Эта Анна Михайловна, домохозяйка всю жизнь, варила борщи да сына по кружкам водила, смотрит на меня как на неудачницу! Дочь неудачницы, говорит. А я-то что? Тридцать лет в школе работаю, меня дети любят, уважают. Но для них это ничего не значит. Вот была бы я депутатом или директором школы — тогда да! А так — никто и звать никак.
— Ну что ты, Нина…
— Да нет, правда так! — махнула рукой Нина Ивановна. — Можно подумать, она родовая дворянка какая! Обычная домохозяйка, только муж может безбедную жизнь обеспечить. Вот и вырос у них барчук избалованный.
В это время в соседней квартире Анна Михайловна сидела за изящным столиком красного дерева и тоже жаловалась подруге — Людмиле Васильевне.
— Людочка, ну представь себе! — Анна Михайловна элегантно поправила прическу. — Мой Антоша женился на дворничихе! На дворничихе, понимаешь?
— Ну что ты так сразу, Анечка, — попыталась смягчить Людмила Васильевна. — Девушка, может, и неплохая…
— Неплохая-то неплохая, — согласилась Анна Михайловна. — Наташа милая девочка, спору нет. Но хозяйка никакая! И семья у нее… Какая там семья? Мать с отцом давно в разводе. А это, знаешь ли, пугает.
— Чем пугает? — уточнила подруга.
— Тем, что не умеет Нина Ивановна в семье жить! — Анна Михайловна отставила чашку с кофе. — Семья — это не просто штампик в паспорте поставить. В семье всякое бывает. Нужно уметь прощать, уступать, договариваться, принимать человека таким, как он есть. А тут… мужчины просто так не уходят, знаешь ли.
Людмила Васильевна кивнула, не решаясь возражать.
— Мы с Виталиком уже серебряную свадьбу отметили, а живем всем на зависть, — продолжала Анна Михайловна с гордостью. — Виталик пашет на работе, часто задерживается, чтобы нам с Антоном хорошо жилось. А я тыл обеспечиваю: уют создаю, готовлю то, что ему нравится. Слежу за его здоровьем — у него радикулит, не позволяю тяжести поднимать. Диетические блюда готовлю — у него пять лет назад гастрит был, а сейчас ни одного обострения! Конечно, он это ценит. Какой нормальный человек уйдет из семьи, где ему хорошо?
— Да, ты права, — согласилась Людмила Васильевна.
— Я и Наташу учу, как в семье жить. Ее мама едва ли могла научить тому, чего сама не умеет. Но никакой благодарности! Одна слушает в полуха — «отвяжись», мол. А вторая смотрит косо. А сынок мой Антоша страдает!
Анна Михайловна встала, подошла к окну.
— Знаешь, чего с него жена потребовала? Чтобы он на работу устроился! Зачем, спрашивается? Слава богу, мы не бедствуем. Это они в нищете жили. А у нас Виталий Евгеньевич о семье заботится. Нет у Антоши необходимости подрабатывать во время учебы. Это у них в семье материальные проблемы. Но разве это наша вина? Мы даем деньги Антону. А Наташе пусть ее мать дает. Только вот что ей дать-то? В том-то и дело, что нечего.
— И что же делать? — спросила Людмила Васильевна.
— А что тут поделаешь? — вздохнула Анна Михайловна. — Я была против этого брака. Девушка не нашего круга и воспитания. Но Антон не послушал.
Тем временем Наташа, закончив уборку во дворе, спешила домой. Усталость навалилась свинцовой тяжестью — вставать в половине пятого утра было нелегко. Но служебное жилье давали только работающим дворникам, а снимать квартиру было не на что.
Дома ее ждал Антон — сидел за компьютером, играл в какую-то игру.
— Привет, — бросил он, не оторвавшись от экрана. — Мама звонила. Приглашает на ужин.
— Антон, — устало сказала Наташа, — может, ты поможешь? Убрать надо, еду приготовить…
— Не сейчас, видишь — занят. Да и это же женские дела, — отмахнулся он.
Наташа стиснула зубы. Вечером она позвонила маме.
— Мам, я больше не могу, — всхлипнула она в трубку. — Антон дома целыми днями сидит, а я как ломовая лошадь. И свекровь эта… Она мне прямо сказала: «Кто тебя еще научит, как в семье жить? Нина Ивановна — чудесная женщина, но семью сохранить не смогла».
— Что? — возмутилась Нина Ивановна. — Чудесная? Ну хоть на этом спасибо! Подсластила пилюлю. Мы для них бедная родня. Я — неудачница, ты — дочь неудачницы!
— Мам, а может, она права? — тихо спросила Наташа. — Может, я правда не умею в семье жить?
— Наташа! — строго сказала мать. — Ты одна из лучших студенток в институте. Работаешь, учишься, дом ведешь. А он что? Ничего делать не умеет и не считает нужным. Его так воспитали — это и плохо. Жалко мне тебя, доченька. Не по руке тебе эта шапка…
Месяцы шли своим чередом. Конфликт между семьями нарастал, как снежный ком. Анна Михайловна не упускала случая отпустить колкость в адрес Наташи и ее матери. Нина Ивановна отвечала тем же. Молодые страдали посередине.
— Она говорит, что я не умею борщ варить! — плакала Наташа матери. — Что я неряха и лентяйка!
— А ты ей скажи, что тридцать лет сидела на шее у мужа! — кипятилась Нина Ивановна. — Легко быть хозяйкой, когда весь день дома сидишь!
И так бы все продолжалось до бесконечности, если бы не случилось то, что перевернуло жизнь всех.
Однажды в дверь к Нине Ивановне постучали. К ее удивлению, на пороге стояла Анна Михайловна — растерянная, с заплаканными глазами.
— Проходите. Чай будете? — растерянно предложила Нина Ивановна.
— Буду, — тихо ответила гостья.
Анна Михайловна зашла, села на диван и заплакала.
— Что случилось? — испугалась Нина Ивановна. — С детьми что-то?
— Нет… от меня Виталий Евгеньевич ушел, — сквозь слезы произнесла Анна Михайловна. — Мне не с кем поговорить. С подругами не могу — у них все благополучно, не поймут.
Нина Ивановна с облегчением вздохнула — с детьми все в порядке. Ей так и подмывало спросить язвительно: «А как же умение жить в семье?» — но она сдержалась. Не тот момент, чтобы счеты сводить.
— Чай не надо, — вдруг сказала Нина Ивановна. — Есть у меня бутылочка коньяка. Выпьем по рюмочке, поговорим.
— Коньяк вреден для здоровья, — машинально начала Анна Михайловна и махнула рукой. — Наливай. И можно на «ты»?
После пары рюмок Анна Михайловна рассказала: у Виталия Евгеньевича давно был роман с секретаршей. Теперь она ждет от него ребенка, и он подал на развод.
— Сказал мне, что чувствовал себя со мной не мужчиной, а развалиной! — всхлипывала она. — «Тебе нельзя тяжести поднимать, форточку закрой — простудишься». За это упрекал! И диета… Он мясо хотел, а я ему кашу. У него же гастрит! Я заботилась! А с ней он себя мужчиной почувствовал. «Мне всего пятьдесят три года, — говорит, — а я для тебя уже дед с радикулитом».
Нина Ивановна молча слушала, наливала коньяк.
— Сказал, что купит мне однокомнатную. «Ты одна, больше не нужно. У Антона своя семья, пусть сам зарабатывает — взрослый мужик». А ему теперь о новой семье думать надо, о младшем ребенке…
— А квартира? — спросила Нина Ивановна.
— В свое время он ее на мать оформил, а она дарственную сделала. Раздела не подлежит. Еще радоваться должна, что не на улицу выгоняет. Пенсия мне не положена — стажа нет. Надо работу искать…
Обстоятельства изменились, и люди тоже изменились. Антон, оставшись без родительской поддержки, быстро нашел удаленную работу программистом. Оказалось, парень совсем не глуп и не беспомощен — просто не было необходимости напрягаться.
Анна Михайловна устроилась экскурсоводом. Умный человек, она быстро освоила новую профессию. Работа ей даже нравилась.
А Наташа, хоть Антон теперь и зарабатывал, продолжала работать дворником.
— Мало ли что, — говорила она матери. — Своих денег иметь не помешает.
Через год они встретились на улице — Нина Ивановна и Анна Михайловна. Обе изменились. Анна Михайловна похудела, но выглядела моложе и живее. В глазах появился блеск.
— Как дела? — спросила Нина Ивановна.
— Нормально, — улыбнулась Анна Михайловна. — Работаю, живу. Виталий Евгеньевич просил передать привет, если встречу. Говорит, что был не прав.
— А у нас тоже все хорошо, — ответила Нина Ивановна. — Наташа с Антоном институт заканчивают в этом году. Он программистом будет в крупной компании работать. А Наташа дома сидеть отказалась — учительницей пойдет, как я.
— Правильно, — кивнула Анна Михайловна. — Надо кем-то быть, а не при ком-то.
Обе женщины поняли: жизнь научила их тому, чего не могли понять раньше. Счастье в семье строится не на том, кто кого содержит, а на взаимном уважении и поддержке. И каждый должен оставаться личностью — со своими интересами, работой, достоинством.
А молодые? Они, пройдя через испытания, стали крепче. Антон научился ценить Наташу и помогать ей. А Наташа поняла, что не стоит прогибаться под чужие представления о том, какой должна быть жена.
Иногда жизнь сама расставляет все по местам.