Однажды я вернулась домой и почувствовала запах хлорки, бьющий в нос так, словно вы не в квартиру зашли, а в операционную городской больницы.
Именно это со мной и случилось в один прекрасный вторник. Открываю дверь — и буквально отшатываюсь от химического амбре. Первая мысль — что-то случилось.. А вторая пришла, когда я увидела мою любимую индукционную плиту, всю в царапинах, будто по ней не готовили, а тренировались в фигурном катании.
Лукьян, мой жених, явился домой как ни в чем не бывало. Стою посреди кухни, показываю на плиту:
— Это что?
Он пожимает плечами с таким видом, будто не видит ничего особенного:
— А, мама наверно заходила. Решила нам помочь с уборкой.
Я чувствую, как внутри закипает вулкан:
— Мама? А ключи у твоей мамы откуда от МОЕЙ квартиры?
— Ну я дал, — отвечает так спокойно, словно речь о пакете молока из холодильника. — Мало ли что случится.
Вот оно, любимое «мало ли что случится». Как будто без запасных ключей у свекрови мы немедленно провалимся в параллельную вселенную, сломаем ночи и потеряем все ключи разом.
— Что, например, может случиться? — я стараюсь говорить спокойно, хотя внутри уже извергается Везувий.
— Ну, трубу прорвет… или цветы полить надо будет…
— У нас нет цветов, Лукьян. А если прорвет трубу — вызовем аварийку — как все нормальные люди. Ведь мама твоя вряд ли сможет починить трубу самостоятельно.
Он смотрит на меня как на капризного ребенка, который не понимает очевидных вещей:
— Серафима, это же мама. Она хочет как лучше. Она помогла же те с уборкой!
«Как лучше» стоило мне новенькой плиты и, кажется, части легких — запах хлорки все еще не выветрился.
Я набираю номер Прасковьи Антоновны, чувствуя, как пульсирует венка на виске от злости.
— Здравствуйте, Прасковья Антоновна. Знаете, я сегодня вернулась домой и обнаружила… сюрприз.
— Ой, Серафимочка! — голос свекрови звенит от радости. — Ну как тебе? Я там все вычистила, продезинфицировала. А то у вас вечно некогда…
— Вы мне плиту испортили.
— Да что ты такое говоришь! Я её просто хорошенько отдраила. Знаешь, сколько там жира въевшегося было? Я специально порошочком…
— Это индукционная плита. Её нельзя абразивами чистить. Теперь вся поверхность в царапинах.
— Ну и что? Зато чистая! А царапины… Подумаешь! Главное — гигиена.
— Прасковья Антоновна, — перебиваю я, чувствуя, что еще немного, и я взорвусь, — вы можете объяснить, зачем вы без спроса пришли и убирались в квартире?
— Как зачем? Я же понимаю — мало ли что случится! Вдруг помощь понадобится…
— Какая помощь? Что должно случиться? Сегодня кто вас звал на помощь?
— Ой, всякое в жизни бывает! Я же целых два часа драила.
— Верните ключи.
— Серафимочка, ну что ты как чужая? Мы же одна семья! Вот выйдешь за Лукьяна…
— Мы пока не семья. И даже если бы были — это МОЯ квартира. Я не давала разрешения давать копии ключей.
— Господи, да что ты такая принципиальная? Я же только помочь хотела!
— Прасковья Антоновна, — мой голос становится ледяным, — либо вы возвращаете ключи добровольно, либо я меняю замки. Выбирайте.
Я нажимаю «отбой», не дослушав её возмущенный ответ. Голова раскалывается от запаха хлорки, а интуиция подсказывает — это только начало.
Прошла неделя. Ключи вроде бы вернули, жизнь начала налаживаться, и мы с Лукьяном отправились в нашу долгожданную поездку в Питер. Я мечтала об этом путешествии, планировала маршруты, забронировала уютный отель на Петроградской стороне. Казалось, ничто не может испортить нашу романтическую поездку.
Ха. Наивная.
Звонок от моей подруги (так удачно жившей в одном ЖК со мной) Агаты застал нас во время прогулки по Невскому.
— Слушай, Сима… — голос подруги звучал неуверенно. — Ты где? Вы не поехали в Питер что ли?
— С чего бы это — мы в Питере гуляем, а чтоооо?
— Просто я сейчас мимо твоего дома шла… У тебя свет горит.
Я остановилась так резко, что Лукьян врезался мне в спину.
В квартире горит свет. Догадайтесь, кто там хозяйничает?
— Лукьян, — я поворачиваюсь к жениху, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. — Твоя мать точно вернула ключи?
Он отводит глаза:
— Ну да, я же забрал старые…
— Тогда какого фига она снова в моей квартире?!
— Ну, может, она просто проверить зашла… — мнется он.
— С какими ключами «зашла»? — я чувствую, как от злости начинает звенеть в ушах. — Те же были у тебя!
Лукьян краснеет и отворачивается:
— Ну… когда я забирал у нее ключи… может, она успела сделать копию…
— Что?! И ты знал об этом?
— Нет! То есть… догадывался. Она что-то говорила про запасной комплект…
— И ты молчал?!
— Ну а что такого? Мама же просто беспокоится…
— Проверить ЧТО? Что именно может случиться с квартирой за два дня?
Прохожие начинают оглядываться на нас. Ещё бы — посреди Невского стоит парочка и ругается как на базаре. Романтика, ничего не скажешь.
Я снова набираю номер Прасковьи Антоновны. На этот раз никакой вежливости в голосе:
— Что вы делаете в моей квартире?
— Серафимочка! А я как раз думала, может вам в холодильник что-то вкусненькое положить к приезду…
— Вы сделали дубликат ключей?
— Ну как же без запасного ключа? А вдруг что случится?
— Немедленно покиньте мою квартиру.
— Вот всегда ты так, Серафимочка. Я с лучшими намерениями…
— ВОН. ИЗ. МОЕЙ. КВАРТИРЫ.
Лукьян дергает меня за рукав:
— Ну чего ты кричишь? Перестань! Мама же заботится…
Я молча убираю телефон в сумку. Вокруг нас шумит вечерний Невский — туристы с фотоаппаратами, влюбленные парочки, музыканты у перехода. Все такие счастливые, беззаботные. А я стою посреди проспекта и пытаюсь переварить тот факт, что моя будущая свекровь превратила мою квартиру в филиал своего дома. Прекрасный сувенир из Питера, ничего не скажешь.
— Пойдем в гостиницу, — цежу я сквозь зубы.
Питерская поездка была безнадежно испорчена. В воздухе повисло это мерзкое напряжение — когда вроде и ссоришься, но делаешь вид, что все нормально. Лукьян периодически пытался разрядить обстановку:
— Симочка, смотри, какая красивая набережная…
Я только кивала. Внутри все кипело. Мы так и не поговорили о главном — откуда у его матери снова ключи? Я несколько раз начинала этот разговор:
— Может, все-таки объяснишь, как она их сделала?
— Сим, ну давай не будем портить поездку…
— То есть то, что твоя мать втихаря сделала дубликат — это нормально?
— Ну хватит уже! — он раздраженно дергал плечом. — Решим все дома.
И мы снова делали вид, что любуемся достопримечательностями. Только я точно знала — дома нас ждет не только разговор о ключах, но и очередной «сюрприз» от Прасковьи Антоновны. Интуиция меня не подвела.
Дома нас ждал «сюрприз». Едва переступив порог, я поняла — здесь похозяйничала Прасковья Антоновна. На кухне все контейнеры были переставлены, шкафы перебраны, а от моего пакета с вещами для дачи и следа не осталось.
— И где мои вещи? — я постаралась задать вопрос спокойно, хотя руки уже тряслись.
— А, эти старые? — Лукьян даже не смутился. — Что, мама выбросила? Ну незачем хранить такой хлам -у тебя в пакете все с пятнами было же.
— Хлам?! Это были мои вещи для дачи! Я их специально отложила!
— Ну не злись, — он приобнял меня за плечи. — Мама же заботится. Вон, ужин приготовила, в холодильнике контейнеры. Тебе даже готовить не надо.
У меня внутри что-то щелкнуло. Я отстранилась:
— А ты не думаешь, что я, может, сама хочу решать, что мне готовить? Что хранить? Как раскладывать вещи в собственном доме?
— Да что ты как чужая? Мы же семья!
— Семья? — я горько усмехнулась. — Семья — это когда уважают границы друг друга. А у нас что? Немедленно езжай и забери ключи у матери! нечего цирк устраивать — не хочу больше это обсуждать!
На следующий день я уже набирала номер Агаты:
— Слушай, мы на выходные к родителям уезжаем. На мой день рождения. Ты не могла бы…
— За окнами присмотреть? — перебила подруга. — После того случая в Питере я даже не спрашиваю, что у вас там происходит. Конечно, присмотрю.
День рождения у родителей начался тепло и уютно. Мама суетилась с салатиками, отец открыл бутылку припрятанного самодела, мы сидели в большой комнате, и я почти забыла о нависшем напряжении последних недель. Почти.
Звонок Агаты раздался около семи вечера:
— Слушай, Серафима, ты уехала же?
— Да, мы у родителей.
— В твоей квартире свет горит — ха ха!
Я медленно поворачиваюсь к Лукьяну, который увлеченно обсуждает что-то с моим отцом:
— У нас в квартире свет горит. Объяснишь?
— С чего ты взяла? — он напрягается, но пытается сохранить беспечный вид.
— Агата только что позвонила. Говорит, свет горит.
— Может, забыли выключить?
— Все проверяла перед отъездом. Дважды.
— Ну, может… — он мнется.
— Может что? — я чувствую, как закипаю. — Может, твоя мать снова там? С очередным дубликатом ключей?
— Да не давал я ей ключи!
— Тогда откуда она их взяла?
— Ну…
— И тебя это не беспокоит? Что твоя мать втихаря делает дубликаты ключей от чужой квартиры?
— Сима, ну какая чужая? Это же наша квартира! Это же мама…
— Мама?! — я уже не сдерживаюсь. — Которая лезет в МОЙ пока еще дом без спроса? Выбрасывает МОИ вещи? Переставляет всё на кухне?
— Она заботится! Просто хочет помочь!
— Заботится?! — я достаю телефон. — Сейчас посмотрим, как отреагирует поли .ция на такую «заботу».
— Ты что, с ума сошла? — Лукьян хватает меня за руку. — Это же мама!
— Нет, это посторонний человек в моей квартире. Без моего разрешения. С незаконно сделанным дубликатом ключей.
— Серафима, не смей!
— Алло, пол. иция? В моей квартире находится посторонний человек…
Лукьян выхватывает у меня телефон:
— Извините, это ошибка, все в порядке…
Я вырываю трубку обратно:
— Нет, не в порядке. Адрес…
Через пол часа телефон взрывается звонками. Я не беру трубку. Только пишу Агате: «Что там?»
«Два патруля приехали. Твою свекровь выводят. Она причитает на всю улицу, что ты её подставила, а теперь ещё и её позоришь».
Лукьян все это время мечется по комнате, то хватаясь за голову, то порываясь выхватить у меня телефон:
— Немедленно позвони и скажи, что это ошибка! Я не могу поверить, что ты устроила этот цирк! Это же моя мать!
— Именно. ТВОЯ мать. Не моя. И она без разрешения проникла в МОЮ квартиру.
— Она хотела как лучше! Сима, ты понимаешь, что ты натворила? Надо срочно ехать, разбираться…
— Господи, что там у вас случилось? — мама выглядывает из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Ничего особенного. Просто вызвала по. лицию на будущую свекровь, — я нервно усмехаюсь.
Отец отрывается от газеты.
Лукьян меряет шагами комнату, прижимая телефон к уху:
— Мам, только не волнуйся… Да, сейчас что-нибудь придумаем… Нет, я не знал, что она так поступит…
— А как ты думал я поступлю? — я поворачиваюсь к нему. — Молча буду смотреть, как твоя мать хозяйничает в моем доме?
— Но это же бред какой-то! — он отрывается от телефона. — Вызывать по. лицию из-за такой ерунды!
— Ерунды? — мой голос звенит. — Незаконное проникновение в квартиру — это ерунда?
— Какое проникновение? Это моя мать!
— Которая сделала дубликат ключей без моего разрешения!
— Сима, ну хватит драматизировать… — Лукьян нервно смотрит на телефон, который разрывается от звонков.
— Драматизировать? — я усмехаюсь. — Твоя мать шарится по моей квартире, выбрасывает мои вещи, а я драматизирую?
Телефон снова заливается трелью.
— Да, мам! — он хватает трубку. — Не волнуйся, сейчас приеду!
— Отлично, — я скрещиваю руки на груди. — Беги к мамочке. Она явно нуждается в защите от злой невестки, которая посмела возражать против вторжения в свой дом.
— А что мне делать? — он взрывается. — Ты вызвала пол.ицию! На мою мать!
— Нет, я вызвала на человека, который незаконно проник в мою квартиру. И знаешь что? Можешь не возвращаться.
— Сима…
— Правда, зачем? У тебя же есть мама. Она лучше знает, как тебе жить.
Лукьян хватает куртку и вылетает за дверь. А я вдруг чувствую странное облегчение, будто наконец-то скинула с плеч неподъемный груз.
За следующие полчаса я получила около десяти звонков от всей многочисленной родни Лукьяна. Но пришлось взять трубку, когда позвонили с незнакомого номера:
— Гражданка? Участковый уполномоченный Петров. По вашему вызову задержана гражданка Прасковья Антоновна … при незаконном проникновении в вашу квартиру. Сейчас она доставлена в отделение. Вам нужно приехать написать заявление. Сможете?
Я взглянула на часы — восемь вечера. До утра пусть посидит, подумает о своем поведении.
— Приеду завтра к девяти.
— Хорошо, но учтите — без вашего заявления мы сможем держать её не больше 48 часов.
— Ничего, — я впервые за вечер почувствовала спокойствие. — Больше не сунется. Ночь в отделении — отличное лекарство от чужих ключей.
— Конечно — такие, как ваша свекровь, смелые только пока думают, что им все можно.
Телефон продолжал разрываться от звонков родственников, пока я просто не отключила его. В последнем сообщении от Лукьяна было лаконичное: «Завтра забираю заявление из ЗАГСа. Поздравляю, ты своего добилась.»
Интересно, на каком уровне развития нужно застрять, чтобы не понимать фразу «не лезь в чужую квартиру» с третьего раза?
ЖДУ ВАС в КОММЕНТАРИЯХ
СПАСИБО за ПОДПИСКУ И РЕАКЦИИ Статьи и видео без рекламы
С подпиской Дзен Про