Лена стояла у окна, держа в руках новые прихватки — серые, в мелкий цветочек. Тридцать седьмая пара за восемь лет. Она считала. Каждый праздник, каждое восьмое марта, каждый день рождения — одно и то же.
Звук ключей в замке. Галина Петровна никогда не звонила в дверь.
— Лена, надеюсь, ты их сразу в дело пустишь. А то твои совсем затертые уже.
Свекровь прошла в комнату — к спящему сыну. Лена слышала, как та открывает и закрывает шкафы, проверяет подоконники на пыль. Ритуал.
— Сережа где? Опять спит среди дня? — Галина Петровна вернулась на кухню с недовольным лицом. — Лена, я же говорила — режим нужен. А у вас тут… душно, пыльно, беспорядок.
— Он плохо ночью спал.
— Потому что режима нет. Ты же работаешь, не видишь, как он страдает.
Галина Петровна села за стол, раздвинула новые прихватки.
— Я тут с Людой Карповной разговаривала. Она говорит, правильно делают те, кто к больным детям переезжает. Присмотр нужен постоянный.
— Сергей не ребенок.
— Для меня — ребенок. И потом… — свекровь провела рукой по столешнице, — квартира большая, места хватит. А мне в своей однушке тесно стало.
Лена поставила чашку в раковину. Руки дрожали.
— Мы не планировали…
— А может, стоит планировать? Я же не чужая. И потом, кредиты ваши… Я знаю, сколько вы должны за операцию. Может, лучше мне здесь быть? Я бы помогала, присматривала. А то одна ты не справляешься.
В последних словах прозвучало что-то окончательное.
Вечером Сергей медленно дошел до кухни, опираясь на трость. Лена мыла посуду.
— Новые прихватки?
— Новые.
Он взял одну, пощупал ткань.
— Опять серые.
— Она, наверное, покупает их оптом, — Лена попыталась улыбнуться.
Сергей не улыбнулся в ответ.
— Мама говорила про переезд?
— Говорила.
— И что ты сказала?
Лена выключила воду, обернулась к мужу.
— А что я должна сказать, Сережа? Это наш дом.
Он кивнул, но взгляд отвел к окну.
ена мыла посуду, когда услышала голос Галины Петровны в коридоре. Та разговаривала по телефону.
— Нет, Люда, я же говорю — нужно действовать постепенно. Сначала оценка, потом документы… Ну а что делать? Он же инвалид теперь, сам ничего не решает. А она… ты же понимаешь, не родная.
Лена замерла, держа тарелку под струей воды.
— Конечно, переоформим. По доверенности можно. Главное — чтобы он подписал… Да что ты, он маме не откажет.
На следующий день Галина Петровна пришла с папкой документов и женщиной в строгом костюме.
— Лена, это Вера Ивановна, нотариус. Мы тут решили документы в порядок привести. На всякий случай.
Вера Ивановна разложила бумаги на столе.
— Стандартная процедура, — сказала она Сергею. — Доверенность на управление имуществом. На случай, если самочувствие ухудшится.
— Какое управление? — Лена подошла ближе.
— Ну, оплачивать счета, решать вопросы с ЖКХ… — Галина Петровна говорила будничным тоном. — Я же пенсионерка, времени много. А вы работаете.
Сергей взял документ, попытался прочитать.
— Мама, зачем это?
— Сынок, а вдруг тебе плохо станет? Кто за тебя решения будет принимать? Лена на работе, а я рядом.
Вера Ивановна указала на строчки мелким шрифтом.
— Здесь нужна подпись. И здесь. Доверенность дает право на все операции с недвижимостью.
Лена перехватила документ.
— На какие операции?
— Стандартные. Продажа, обмен, сдача в аренду, — нотариус говорила скучающим тоном.
— Продажа? — Сергей поднял голову.
— Ну, если понадобится, — Галина Петровна села рядом с сыном. — Мало ли, кредиты ваши… Может, лучше продать эту квартиру, купить что-то поменьше? И деньги останутся на лечение.
— А где мы жить будем?
— Ну, временно ко мне переедете. А там видно будет.
Лена читала документ. Строчка за строчкой. «Полномочия по распоряжению недвижимым имуществом», «право продажи без согласования», «единоличное принятие решений».
— Галина Петровна, а почему доверенность на вас, а не на меня? Я же жена.
Свекровь улыбнулась — той самой холодной улыбкой.
— Лена, дорогая, ты же работаешь, времени нет. А я свободна. И потом… — она наклонилась к сыну, — кто лучше матери позаботится о ребенке?
— Сергей не ребенок, — тихо сказала Лена.
— Конечно, не ребенок. Но болезнь… она меняет людей. Иногда они не могут правильно оценивать ситуацию.
Сергей положил ручку на стол.
— Мама, мне нужно подумать.
Галина Петровна резко выпрямилась.
— Думать? О чем думать, Сережа? Я твоя мать! Кто, кроме меня, о тебе позаботится?
Она посмотрела на Лену.
— Или ты думаешь, что жена лучше матери знает, что тебе нужно?
Вера Ивановна ушла, оставив документы на столе.
— До завтра, — сказала Галина Петровна, провожая ее. — Завтра все решится.
Лена слышала каждое слово из кухни.
Ночью Сергей долго не мог заснуть. Ворочался, вздыхал. Лена лежала рядом, считала полоски света от фонаря на потолке.
— Лена, а что если мама права?
— В чем права?
— Что я обуза. Что тебе тяжело со мной.
Она повернулась к нему.
— Сережа, за восемь лет я хоть раз пожаловалась?
— Не жаловалась. Но, может, просто терпела?
— Если бы терпела, ушла бы давно.
Он взял ее руку.
— Мама говорит, что многие жены уходят от больных мужей.
— Твоя мама много чего говорит.
Утром Галина Петровна пришла к девяти. Принесла термос с супом и новые лекарства.
— Сережа, собирайся. К нотариусу в десять.
Лена мыла посуду, не оборачиваясь.
— Мама, я еще не решил окончательно.
— Что там решать? Я же добра тебе хочу.
Галина Петровна села рядом с сыном, взяла его за руку.
— Сынок, я понимаю — тебе Лену жалко. Но подумай сам: она молодая, здоровая, найдет себе другого мужа. А у меня кроме тебя никого нет.
Лена выключила воду.
— Другого мужа?
— Ну, а что? Жизнь длинная. Может, и не сейчас, но потом… Кто знает? А я уже старая, мне деваться некуда.
Лена подошла к столу, где лежали документы.
— Галина Петровна, а вы соседям уже рассказали, что скоро здесь хозяйкой будете?
— Что?
— А то Клавдия Семеновна вчера спросила, правда ли, что я плохо за Сережей ухаживаю и вы поэтому квартиру забираете.
Свекровь покраснела.
— Я ничего такого не говорила.
— Не говорили? А с Людой Карповой по телефону о чем разговаривали? Про доверенность, про переоформление?
— Ты подслушивала?
— В собственной квартире я имею право слушать разговоры.
Лена взяла документы, медленно перелистала страницы.
— «Право продажи без согласования»… «Единоличное принятие решений»… А нас с Сережей куда выселять собирались? Сразу на улицу или сначала к себе, а потом на улицу?
Галина Петровна встала.
— Сережа, ты слышишь, что она говорит?
Сергей сидел, опустив голову.
— Слышу, мама.
— И что? Ты будешь слушать эту… эту…
— Жену, — тихо сказал он. — Мою жену.
— Жену! Которая мне хамит! Которая тебя против матери настраивает!
Лена прошла к шкафу, достала большой пакет. Высыпала на стол все прихватки — серые, коричневые, в мелкий цветочек. Тридцать семь пар.
— Восемь лет. Каждый праздник. Вы знаете, что это означает, Галина Петровна?
— Что означает?
— Что я для вас так и осталась прислугой, которой дарят кухонную утварь. Но прислуга может уволиться.
Лена аккуратно сложила прихватки обратно в пакет.
— Дорогая свекровь, ищите новую прихватку — моя квартира вам не достанется!
Тишина. Сергей поднял голову, посмотрел на мать.
— Мама, доверенность я не подпишу.
— Сережа…
— Не подпишу. Это наш дом.
Галина Петровна схватила пакет с прихватками.
— Хорошо. Значит, жена тебе дороже матери.
— Мама, дело не в том, кто дороже.
— А в чем?
Сергей опирался на трость, но держался прямо.
— В том, что мы — семья. Лена и я. А ты хочешь эту семью разрушить.
— Я хочу тебе помочь!
— Помочь — это суп принести. А не квартиру отобрать.
Через месяц Галина Петровна снова появилась. Позвонила в дверь, стояла с небольшой сумкой.
— Сережа заболел? — спросила у Лены.
— Нет, здоров.
— А… можно войти?
Лена посторонилась.
Галина Петровна прошла на кухню, поставила сумку на стол.
— Я суп принесла. И лекарства купила — от давления.
— Спасибо.
Они сидели напротив друг друга. Неловко.
— Лена, я… я не хотела…
— Галина Петровна, давайте сразу договоримся. Вы можете приходить к сыну. Но это наш дом. И решения здесь принимаем мы.
Свекровь кивнула.
— А прихватки я больше дарить не буду.
— И это правильно.