— Убирайся из моего дома! — Валентина Петровна швырнула мне под ноги последний пакет с вещами. — Думала, на шее у моего сына всю жизнь просидишь? Нищая ты была, нищей и останешься!
Я стояла на площадке с двумя сумками — всё имущество за восемь лет замужества. Из-за спины свекрови выглянул Сергей с разбитой губой. Я впервые дала сдачи, когда он поднял на меня руку.
— Мам, может, не надо так… — пробормотал он.— Молчи! Восемь лет терпела эту тунеядку! Работает за копейки, детей не рожает. Что ты в ней нашёл?
— Валентина Петровна, я никогда не была обузой. Половину продуктов покупала сама.— На жалкие копейки? Ты же ничего не умеешь! Будешь по углам мыкаться.
Дверь захлопнулась. Восемь лет в этой квартире, и ни дня не чувствовала себя дома.
— Наконец-то сбежала! — подруга Лена затащила мой чемодан в свою однушку. — Видела, как ты превращалась в тень.
Первую неделю просто приходила в себя. Высыпалась впервые за годы — не нужно было вставать в пять утра готовить завтрак для Сергея и его матери.
— Знаешь, мне нравится эта тишина, — сказала я за чаем.— Это не тишина, Мариш. Это свобода.
Через месяц я работала в двух местах — днём в магазине, вечерами убирала офис. До трёх ночи шила дома.
— Мариш, ты убиваешься, — качала головой Лена.
— Зато не завися ни от кого.
Соседка попросила сшить костюм снежинки для дочки. Я всегда любила рукоделие, но Валентина Петровна считала это баловством: «Лучше бы борщ сварила!»
Когда соседка увидела готовый костюм, ахнула:
— Сколько возьмёшь? Такую красоту в ателье за пять тысяч делают!
Три тысячи за один вечер работы — больше, чем за 3 дня в магазине. Руки дрожали, когда брала деньги.
Заказы посыпались. Мамочки передавали друг другу мой номер. Утренники, выпускные, школьная форма. Работала до упада, но впервые за годы чувствовала — живу для себя.
Через год уволилась из магазина. Ещё через полгода — бросила уборку. Оформила ИП, завела страничку в соцсетях.
— У тебя настоящий бизнес получился, — удивлялась Лена.
Три года копила каждую копейку. Снимала крошечную однушку, ела дошираки, но откладывала. Мечтала о своих квартирных метрах.
— Новостройка на Северном, — показала Лена объявление. — Ипотека с господдержкой. Попробуй подать документы.
В банке менеджер смотрела недоверчиво:
— Швейные услуги… Нестабильный доход.
— Вот выписки за три года, — положила я справки. — Где здесь нестабильность?
Кредит одобрили. Когда получила ключи, руки тряслись так, что не могла попасть в замок.
Первую ночь просто ходила по пустым комнатам. Трогала стены, включала свет. Моё. Никто не выгонит, не скажет «это не твоё место».
Утром позвонила Лена:
— Как дела, новосёл?
— Впервые в жизни, — сказала я, глядя в окно на парк, — чувствую себя дома.
На следующий день выходила из подъезда за продуктами, когда услышала знакомый голос:
— Ой, а это кто тут в новостройке проживает!
Валентина Петровна шла с тётей Галей — соседкой из нашего старого дома. Обе замерли.
— Валя, так это же Марина! — протянула тётя Галя. — Девочка, ты здесь живёшь?
Я показала ключи:
— Седьмой этаж. Вчера въехала.
— Ты же нищая! Откуда у тебя деньги на квартиру?! — заорала Валентина Петровна на всю улицу. — Ухажёр богатый завёлся? Или воруешь?
Прохожие притормозили — бесплатное представление. Тётя Галя вытаращила глаза.
— Валентина Петровна, у меня своё дело, — сказала я спокойно.
— Какое дело? Ты же дура! Сергей рассказывал — руки кривые, голова пустая!
Я достала телефон, показала страничку:
— Вот моё дело. Три года ИП. Шью на заказ.
— Ой, красота какая! — тётя Галя заглянула в экран. — Валя, смотри, какие платья!
— Не может быть! — Валентина Петровна схватила телефон. — Это не она!
— Я. Помните, как говорили, что рукоделие — баловство? Оказалось, профессия.
— А Серёжа-то ваш как? — невинно спросила тётя Галя. — Что-то не видно его.
Валентина Петровна скривилась:
— Работает. Занят очень.
— В «Пятёрочке» грузчиком, — уточнила я. — После того как за прогулы выгнали. Кстати, с крепкими напитками как? Завязал?
— Не твоё дело! — побагровела свекровь.
— Согласна. Уже три года не моё.
— Валя, а помнишь, — оживилась тётя Галя, — как ты говорила, что Марина без Серёжи пропадёт? Что никчёмная она?
— Галя, пошли, — дёрнулась Валентина Петровна.
— А где твои сбережения за тридцать лет работы? — тихо спросила я. — Где твоя квартира? Всё в той же однушке с сыном-грузчиком?
Тётя Галя сочувственно покачала головой. Валентина Петровна развернулась и быстро пошла прочь.
Месяц спустя тётя Галя рассказала: Сергей после очередного запоя устроил дома разгром. Валентина Петровна вызвала участкового, сына выселили. Теперь он живёт у товарищей, а она — одна в той самой однушке.
Я иногда вижу её в магазине у дома. Она отворачивается и быстро уходит. А я покупаю вещи для своей квартиры и думаю: как же хорошо, что иногда жизнь бывает справедливой.