День рождения свекрови. Длинный стол, скатерть с цветами, три вида салатов, запечённая курица, виноград в вазе и обязательные бокалы с шампанским. Всё как всегда.
— Леночка, солнышко, пропиши к себе Иру. Всего на пару месяцев. Ей диплом получить надо.
Свекровь произнесла это между тостом за именинницу и тостом за взаимовыручку. Громко, с улыбкой, словно речь шла о погоде. Я застыла с бокалом в руке. Гости смеялись, кто-то накладывал себе оливье, а у меня в груди всё сжалось.
Будто я сижу не за праздничным столом, а стою у открытого люка, и кто-то ласково предлагает шагнуть внутрь.
Мы с Сергеем приехали к шести, как договаривались. Уже сидели сестра свекрови с мужем, тётя Лида, дядя Юра, их дочь Саша с новым парнем. И, конечно, Ира — дочь младшего брата свекрови. Двадцать два года, учится «где-то заочно», в вязаном свитере в полоску. Милая, улыбчивая. Если не знать, как легко она «забывает» вернуть деньги и пропадает из чатов, когда нужно помочь.
Только что подняли бокалы за именинницу. Все немного навеселе, смеются. И тут — эта фраза.
Я повернулась к свекрови, будто ослышалась, но она уже деловито поправляла салфетку на коленях.
— А что такого? Формальность. Она же у вас жить не будет. Сессия, а без столичной прописки не допускают. Пара месяцев, не больше.
Сергей сидел с лицом человека, которого только что вытащили из-подо льда. Видно, знал, но надеялся, что мать скажет это не при всех.
— Ты ведь добрая у нас, Леночка, — свекровь улыбнулась, будто вручала мне медаль.
— Мы подумаем, — ответила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Ну, конечно, я не сомневаюсь!
Она подняла бокал за взаимовыручку. Все заулыбались, даже Ира. Как будто ничего не произошло.
Только у меня внутри всё похолодело.
Домой ехали молча. Сергей смотрел на дорогу, будто надеялся раствориться в огнях. Я — в окно, но не видела ничего. Голова гудела не от шампанского, а от того, как легко его мать всё решила. И как он не сказал ни слова.
В квартире я сняла пальто, прошла на кухню, не включая свет. Захотелось тишины — без этих «всего на пару месяцев».
Мы с Сергеем вместе восемь лет. Копили на квартиру, считали каждую копейку, отказывали себе во всём. Когда нам одобрили ипотеку, я плакала — не из-за квадратных метров, а потому что это было наше. Наш труд, наш выбор, наша территория.
А теперь — какая-то Ира.
Мы виделись с ней один раз, на похоронах её отца. Тогда её свитер был цвета жвачки, ногти — ядовито-розовые, телефон не выпускала из рук. Помогать накрывать на стол отказалась: «Сейчас подойду» — и вышла курить с каким-то парнем.
Вся её репутация держалась на том, что она «сирота» и «просто неорганизованная».
Сергей зашёл на кухню, когда я заваривала чай.
— Лена… Мама не хотела плохого.
— Я знаю. Она просто привыкла получать то, что просит.
Он сел напротив, потёр виски.
— Ира никого не побеспокоит. Это просто бумажка.
— Бумажка, которая даст ей право жить здесь. Хотим мы или нет.
Он вздохнул:
— Ты же понимаешь, это ненадолго.
— Нет, Серёж. Я понимаю, что ты уже согласился. Просто ждал, что я покорно кивну.
Он молчал. И это молчание значило больше, чем слова.
— Давай так. Ты скажешь маме, что мы поговорим об этом. Не она решит, а мы.
Я ушла в спальню, оставив его одного. Впервые за долгое время почувствовала, что защищаю не только себя, но и всё, что мы построили.
Утро выдалось тихим. Сергей ушёл, не попив кофе. Не писал весь день. Вечером пришло:
«Задерживаюсь. Не жди».
Я и не ждала. Сидела у окна, считала огни в чужих квартирах. Где-то варили ужин, где-то смеялись, у кого-то шёл сериал.
А у нас будто стало холоднее. Даже с включённой батареей.
На следующий день встретилась с Оксаной из юротдела.
— Если человека прописать — он получает право жить там. Даже временная регистрация может превратиться в проблему, — сказала она, отодвигая пустую чашку. — Особенно с роднёй. Начинается: «А вы же обещали», «А нам некуда», «А мы же семья».
Она прищурилась:
— Ты что, кого-то собралась прописывать?
— Пока нет. Просто думаю.
— Вот и думай. А лучше — не делай.
Свекровь приехала в пятницу без звонка. С пакетом пирожков и выражением лица, будто «зашла по пути».
— Леночка, солнышко! Я на полчасика, не пугайся.
Она разложила на столе варенье из своей сумки, завела разговор о гречке и здоровье. Плавно подводила к главному.
— Ты на меня не обижайся, ладно? Это ведь просто бумажка. Пару месяцев — и всё.
— А у вас нельзя прописать? — спросила я. — У вас же квартира больше.
Она замерла на секунду.
— У нас всё сложно. Да и столичная прописка — это поликлиника, институт… Удобно.
И добавила, глядя мне в глаза:
— Ты же у нас добрая.
Добрая.
Я вспомнила, как мы с Сергеем ели макароны неделями, чтобы скопить на ремонт. Как я отказалась от поездки к родителям, потому что надо было платить за плитку в ванной.
Эта квартира нам далась не с неба.
— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала я твёрдо.
Голос свекрови стал мягче, но в нём появился стальной оттенок:
— Мы же семья, Лена. Друг за друга. Или нет?
Она ушла, не сказав ничего обидного. Только в глазах не было улыбки.
В субботу мы с Сергеем поехали за тумбочкой. В магазине я наткнулась на табличку: «Дом — это место, где тебе спокойно». Отвернулась.
За кофе он неожиданно сказал:
— Я маме ответил. Что мы не будем прописывать Иру.
Я подняла глаза.
— Спасибо. Думала, промолчишь, как раньше.
— Раньше, может, и промолчал бы. Но мне самому осадок. Почему не у себя? Там же места вагон. Нет, давай к тебе — «столичная прописка, только бумажка». Ага. А потом ещё одну бумажку, что ребёнка прописали…
Он ткнул вилкой в фрикадельку.
— Это не отказ помочь. Это отказ пустить кого-то с правами в наш дом.
Мы доели молча. На улице подморозило. Он дал мне свои варежки, а сам засунул руки в карманы.
Было холодно, но легко.
Прошло три недели. Свекровь не звонила. Не спрашивала: «А подумали?» Не интересовалась, как дела.
Я не спрашивала Сергея, волнует ли его это. Он не заговаривал.
Эта тишина значила больше, чем сотня разговоров.
Ира, как я узнала, поселилась у другой родственницы. «На пару недель». Конечно.
Вечером я варила суп. Сергей пришёл, чихнул, забыл шапку.
— Хлеб есть?
— Пара кусочков.
— Ладно, забегу в «Пятёрочку». А ещё творог взять? Сырники бы на выходных…
Он налил чай, сел у окна.
— Знаешь, мы с тобой почти всё решали вместе. Ипотеку, ремонт, работу, кота… Даже плитку в ванной. Ты — цвет, я — рисунок.
— Командная работа, — усмехнулась я.
— Вот и дальше так. Если кто-то приходит с чем-то серьёзным — решаем вдвоём. Без сюрпризов. Даже если это мама.
— Договорились.
Позже он мыл посуду, я вытирала. Кот прыгал по подоконнику. На холодильнике висел список покупок, на столе — остатки хлеба и полбанки варенья.
Было тихо.
И мы — вдвоём. С закрытой дверью. И с границей — ровно там, где сами её поставили.
#СемейнаяДрама #СвекровьИНевестка