Андрей стоял у окна кухни, машинально помешивая остывший чай. Через стекло он наблюдал, как соседские мальчишки гоняют мяч по двору. Безоблачное июньское небо и детский смех только подчёркивали мрачное настроение, захватившее его в последние недели.
«Опять меня не дождался», — недовольный голос тёщи, Зинаиды Петровны, прервал его размышления. «Я же просила подождать с ужином. Опять сам поел втихаря!»
«Зинаида Петровна, сейчас почти десять вечера», — Андрей старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало. «Наташа оставила вам ужин в микроволновке».
«Вот именно — в микроволновке!» — тёща демонстративно всплеснула руками, придавая себе вид оскорблённой королевы. «Разогретая еда — это не еда, а издевательство над пищеварительной системой. В моём-то возрасте и с моими болячками!»
Андрей промолчал. За два года совместного проживания с тёщей он научился игнорировать большую часть её претензий. Или, по крайней мере, пытался.
Зинаида Петровна, не дождавшись ответа, направилась к холодильнику и начала с шумом перебирать упаковки и контейнеры. «И снова эти полуфабрикаты», — причитала она. «Кто ж так семью кормит? Вот в наше время…»
«В ваше время не было мультиварок и доставки продуктов на дом», — не выдержал Андрей. «У Наташи тяжёлая работа, она устаёт».
«Работа, работа», — передразнила тёща. «Сидит целый день в офисе в кресле — какая это работа? Вот у меня на заводе — да, была работа! Руки до локтей в мазуте, спина к вечеру не разгибается…»
Андрей сжал зубы. Этот монолог он слышал уже сотни раз. Как и историю про то, как в молодости тёща работала на каком-то важном заводе, и про её трудовую доблесть, и о том, как современная молодёжь обленилась и зажралась.
Когда два года назад у Зинаиды Петровны случился инсульт, они с Наташей, не раздумывая, забрали её к себе. Квартиру тёщи сдали, чтобы оплачивать дорогостоящее лечение и реабилитацию. Врачи говорили, что восстановление займёт несколько месяцев. Но месяцы растянулись на годы, а состояние Зинаиды Петровны, казалось, улучшалось исключительно избирательно. Она прекрасно могла сходить к соседке на первом этаже попить чаю и посплетничать, но когда дело касалось домашних дел или возвращения в собственную квартиру, внезапно чувствовала «слабость» и «головокружение».
«Завтра же поговорю с Наташей», — твёрдо решил Андрей, выходя из кухни. «Так больше продолжаться не может».
Наташа устало опустилась на краешек их супружеской кровати. Сегодня она задержалась на работе ещё сильнее обычного — годовой отчёт требовал завершения. Стрелки часов приближались к полуночи.
«Мама спит?» — спросила она, стягивая с ног туфли.
«Храпит как богатырь», — хмыкнул Андрей, оторвавшись от ноутбука. «Как на работе? Закончила с отчётом?»
«Почти. Завтра ещё часа два, и можно сдавать». — Наташа подошла к мужу и ласково взъерошила его волосы. «Прости, что так поздно. Ты, наверное, голодный?»
«Я поел», — отмахнулся Андрей. «Наташ, нам нужно серьёзно поговорить».
Что-то в его тоне заставило Наташу напрячься. Она присела рядом с мужем, вопросительно глядя на него.
«Что случилось?»
«Твоя мать», — начал Андрей и тут же осёкся, увидев, как изменилось лицо жены. «То есть, Зинаида Петровна… В общем, так больше не может продолжаться. Я на пределе».
«Что она опять сделала?» — в голосе Наташи звучала усталость.
«Дело не в каком-то конкретном поступке. Дело в том, что она живёт с нами уже два года, и конца этому не видно. Когда мы её забирали, речь шла о нескольких месяцах, максимум — полгода».
«Андрей, ты же знаешь, что ей нужен уход и присмотр…»
«Нет, Наташ, именно это я и оспариваю», — Андрей сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. «Твоя мать давно восстановилась после инсульта. Она прекрасно ходит к соседям в гости, самостоятельно выбирается в магазин, когда ей что-то нужно. Но как только заходит речь о том, чтобы ей вернуться в свою квартиру — внезапно начинаются приступы, головокружения и слабость».
Наташа молчала, опустив глаза. Она и сама замечала эту странную избирательность в «болезнях» матери, но не решалась заговорить об этом.
«Я не предлагаю выгнать её на улицу», — продолжил Андрей. «У неё есть своя квартира. Мы можем нанять сиделку, которая будет приходить раз в день, проверять, всё ли в порядке. Можем установить тревожную кнопку. Да что угодно! Но я больше не могу жить в собственном доме как на пороховой бочке, постоянно опасаясь что-то не то сказать или сделать».
«Но как я скажу это маме? Она воспримет это как предательство».
«А то, что наш брак трещит по швам — это не предательство?» — в голосе Андрея зазвучали металлические нотки. «Наташ, я люблю тебя. Но ещё немного, и мы с тобой начнём друг друга ненавидеть. Неужели ты не видишь, что происходит?»
Воскресный завтрак проходил в напряжённой тишине. Наташа избегала смотреть на мужа, а тот сосредоточенно поглощал яичницу, будто это было его единственной задачей в мире. Зинаида Петровна, чувствуя напряжение между супругами, необычно присмирела.
«Что-то случилось?» — не выдержала она наконец. «Вы как на похоронах сидите».
Андрей поднял глаза на тёщу, потом перевёл взгляд на жену.
«Наташ, если ты не скажешь, скажу я».
Наташа побледнела, но решительно кивнула. «Мама, нам нужно поговорить».
«О чём это?» — тёща отложила вилку, переводя подозрительный взгляд с дочери на зятя.
«Мама, мы с Андреем считаем, что тебе пора возвращаться в свою квартиру».
Зинаида Петровна замерла, словно её ударило током. «Что? Вы меня… выгоняете?»
«Нет, мама, никто тебя не выгоняет», — Наташа старалась говорить спокойно. «Просто твоё здоровье заметно улучшилось. Врачи говорят, что ты идёшь на поправку. Жить одной тебе уже вполне по силам».
«Вот как?» — голос тёщи задрожал. «Значит, я стала обузой? Помеха для молодой семьи?»
«Зинаида Петровна, вы живёте с нами уже два года», — вмешался Андрей. «Изначально речь шла о временной мере, пока вы восстанавливаетесь после инсульта. И вы восстановились — это очевидно. Вы прекрасно ходите, у вас ясная голова. Да вы энергичнее многих моих коллег!»
«Ах значит так!» — тёща резко встала из-за стола. «Как заболела мать — так сразу побоку её? В дом престарелых? На помойку?»
«Мама, что ты такое говоришь!» — ахнула Наташа. «Никто не предлагает тебе идти в дом престарелых! У тебя есть своя квартира — светлая, просторная, в хорошем районе. Мы поможем тебе с переездом, будем часто навещать…»
«Я не могу жить одна!» — отрезала Зинаида Петровна. «Вы прекрасно знаете, что мне нужен постоянный уход и присмотр. Я больной человек! В любой момент может случиться приступ!»
«Именно поэтому мы предлагаем нанять сиделку, которая будет приходить каждый день», — спокойно парировал Андрей. «А если вам станет хуже, мы всегда сможем пересмотреть решение».
«Неблагодарные!» — выкрикнула тёща. «Я всю жизнь на вас положила! Наташку одна растила, себе во всём отказывала! А теперь, когда мне нужна помощь — вы меня на улицу выбрасываете?»
С этими словами она выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.
В доме воцарилась атмосфера холодной войны. Зинаида Петровна забаррикадировалась в своей комнате и отказывалась выходить даже на совместные приёмы пищи. Еду ей приносила Наташа, но та едва притрагивалась к тарелкам, демонстративно показывая, что «умирает от болезни и несправедливости».
«Мама, ну нельзя же так», — увещевала её Наташа, забирая очередной почти нетронутый обед. «Ты навредишь своему здоровью».
«А вам какое дело до моего здоровья?» — огрызалась тёща. «Вы же меня выгоняете. Вот и будете радоваться, когда я загнусь от голода и одиночества!»
Андрей старался держаться подальше от этих сцен, уходя на работу раньше обычного и возвращаясь затемно. Но даже дома он теперь проводил большую часть времени в их с Наташей спальне или на лоджии, превращённой в импровизированный кабинет.
Наташа металась между матерью и мужем, пытаясь сгладить острые углы, но с каждым днём её лицо становилось всё более измученным. Она почти перестала улыбаться, а под глазами залегли тёмные круги.
В четверг вечером, когда Андрей вернулся с работы, он застал жену сидящей на кухне в полной темноте.
«Наташ? Почему ты сидишь без света?»
Она молча покачала головой. Андрей включил лампу и увидел, что глаза жены покраснели от слёз.
«Что случилось?» — он сел рядом, обнимая её за плечи.
«Мама сегодня сказала, что у неё болит сердце. Просила вызвать скорую, но запретила говорить тебе», — голос Наташи дрожал.
«И что? Ты вызвала?»
«Да. Приехали врачи, осмотрели… Сказали, что всё в порядке. Давление немного повышено, но это не критично. Прописали успокоительное».
«Вот видишь? Очередная манипуляция», — Андрей покачал головой.
«Но что, если в следующий раз это будет по-настоящему?» — Наташа подняла на мужа заплаканные глаза. «Что, если она действительно больна, а мы её выгоняем?»
«Наташ, мы не выгоняем твою мать. Мы предлагаем ей вернуться в собственную квартиру — комфортную, хорошо обустроенную, с соседями, которые знают её много лет. Это не дом престарелых и не улица».
«Я знаю, но… она так драматизирует всё это. Говорит, что я предаю её, что она всю жизнь на меня положила…»
«Именно поэтому я и настаиваю на переезде», — твёрдо сказал Андрей. «Твоя мать манипулирует тобой. Использует твою любовь и чувство вины. Это нездоровые отношения, Наташ. И я не хочу, чтобы наш брак стал их жертвой».
В понедельник Андрей взял отгул и, не предупредив ни Наташу, ни тёщу, отправился в агентство по подбору домашнего персонала. После трёхчасового собеседования с несколькими кандидатками он остановился на женщине средних лет с медицинским образованием и опытом работы с пожилыми людьми.
«Три часа в день, пять дней в неделю», — обговаривал он с Еленой Васильевной условия. «Основные задачи — проверить состояние здоровья, помочь с готовкой и уборкой, купить необходимые продукты и лекарства. Если возникнут экстренные ситуации — сразу звоните нам, телефоны я оставлю».
Вернувшись домой, он застал Зинаиду Петровну на кухне — впервые за последние дни она вышла из своего добровольного заточения. При виде зятя она демонстративно поджала губы и отвернулась.
«Зинаида Петровна, я нашёл отличную сиделку для вас», — начал Андрей, делая вид, что не замечает её холодности. «Елена Васильевна, медсестра с пятнадцатилетним стажем. Она будет приходить к вам каждый день, помогать с бытовыми вопросами, следить за здоровьем».
«Можешь не утруждаться», — процедила тёща. «Я никуда не поеду. Это мой дом теперь».
«Нет, Зинаида Петровна, это наш с Наташей дом. А ваш дом — через пять остановок отсюда. И он ждёт вас».
«Посмотрим, что скажет Наташа», — тёща ухмыльнулась. «Она никогда не бросит свою мать».
В этот момент входная дверь хлопнула — вернулась Наташа. Видя, что муж и мать на кухне, она застыла в дверях, чувствуя наэлектризованность атмосферы.
«Что происходит?» — настороженно спросила она.
«Твой муж нанял для меня какую-то сиделку», — Зинаида Петровна скрестила руки на груди. «Думает, что может вот так просто избавиться от меня».
«Не избавиться, а помочь вам жить самостоятельно», — поправил Андрей. «Наташ, я нашёл отличного специалиста. Елена Васильевна, медсестра с большим опытом. Она будет приходить к твоей маме домой, помогать по хозяйству, следить за здоровьем».
«Без моего ведома!» — возмутилась тёща. «За моей спиной!»
«Мама, пожалуйста, успокойся», — Наташа устало опустилась на стул. «Андрей хотел как лучше».
«Как лучше? Для кого? Для себя — да! А обо мне кто подумал?»
«А о нас кто-нибудь думает?» — не выдержал Андрей. «О том, что наш брак трещит по швам? О том, что Наташа измучена, разрываясь между работой, домом, тобой и мной? О том, что мы не можем даже нормально поговорить наедине в собственной квартире?»
Открытое противостояние длилось уже второй день. Зинаида Петровна отказывалась даже обсуждать возвращение в свою квартиру, заявляя, что «скорее умрёт, чем позволит выкинуть себя на улицу». Наташа металась между матерью и мужем, пытаясь найти компромисс, но безуспешно.
В среду Андрей вернулся с работы раньше обычного и застал жену в слезах на кухне.
«Наташ, что случилось?» — он бросился к ней, обнимая за плечи.
«Мама… она сказала, что если мы её выгоним, она покончит с собой», — прошептала Наташа сквозь рыдания. «Сказала, что у неё припасены таблетки… Что ей незачем жить, если родная дочь от неё отказывается».
«Чёрт возьми!» — Андрей ударил кулаком по столу. «Это уже не манипуляция, это шантаж!»
«Андрей, я боюсь. Что, если она не шутит? Что, если она действительно…»
«Наташа, послушай меня», — Андрей присел перед женой, глядя ей в глаза. «Твоя мать — взрослый человек. Она отвечает за свои решения и поступки. Если она угрожает самоубийством — это страшно, это требует вмешательства специалистов. Но это не значит, что мы должны сдаться и позволить ей разрушить нашу жизнь».
«Что ты предлагаешь?» — Наташа беспомощно посмотрела на мужа.
«Я предлагаю вызвать психиатра. Если твоя мать действительно находится в таком состоянии, ей нужна профессиональная помощь. А если это манипуляция — пусть это тоже станет ясно».
Не успели они принять решение, как в кухню вошла Зинаида Петровна. По её виду было понятно, что она слышала их разговор.
«Значит, психиатра на меня натравить хотите?» — её голос дрожал от ярости. «В дурку упечь?»
«Мама, никто не говорит о «дурке»», — Наташа вытерла слёзы. «Но если ты серьёзно думаешь о самоубийстве, тебе нужна помощь».
«А с чего ты взяла, что я об этом думаю?» — тёща сделала невинное лицо.
«Ты сама сказала час назад! Что у тебя таблетки припасены, что ты покончишь с собой, если мы будем настаивать на твоём переезде!»
«Ой, и что теперь, каждое слово на весы класть? Может, я просто погорячилась?» — Зинаида Петровна махнула рукой и повернулась, чтобы уйти.
«Стойте!» — голос Андрея заставил тёщу замереть на месте. «Вы понимаете, что сейчас делаете? Вы играете на чувствах дочери, манипулируете ею, доводите до слёз и нервного срыва. И всё ради чего? Ради того, чтобы продолжать жить в нашей квартире, хотя у вас есть своя собственная?»
«Андрей, не надо…» — начала Наташа, но муж остановил её жестом.
«Нет, Наташ, пора расставить точки над «и». Зинаида Петровна, я требую, чтобы вы съехали из нашего дома через неделю. Либо в свою квартиру, где вас будет навещать сиделка, либо… выбирайте сами. Но здесь вы больше не останетесь».
«Мне нужна твоя помощь, Лен», — Андрей сидел в кафе напротив своей сестры, которая внимательно слушала его рассказ о ситуации с тёщей.
«Ого, вот это драма», — присвистнула Елена, когда он закончил. «И что ты хочешь от меня?»
«Поговори с Наташей. Она тебя уважает, прислушивается к твоему мнению. Объясни ей, что нельзя идти на поводу у манипуляций. Что её мать использует её любовь и чувство вины».
«Андрюш, ты уверен, что тёща именно манипулирует?» — осторожно спросила Елена. «Может, она действительно боится остаться одна?»
«Лена, она полностью дееспособна. Ходит к соседям на первом этаже играть в карты и пить чай. Сама ходит в магазин, когда ей что-то нужно. Но стоит заговорить о переезде — сразу «ой, сердце», «ой, голова кружится»».
«Хорошо, я поговорю с Наташей», — кивнула Елена. «Но ты тоже не горячись. Всё-таки это её мать, у них сложные отношения».
На следующий день Елена встретилась с Наташей в том же кафе. После двух часов душевного разговора Наташа выглядела более спокойной и решительной.
«Ты права, Лен», — сказала она, допивая третью чашку кофе. «Мама всегда знала, как надавить на мои болевые точки. Когда я была маленькой, она часто говорила: «Вот заболею и умру, будешь знать!» Я до сих пор вздрагиваю от этих слов».
«Это классическая токсичная модель», — кивнула Елена. «Но ты уже не ребёнок, Наташ. Ты взрослая женщина, у тебя своя семья. И позволять матери разрушать твой брак — это не проявление любви. Это разрушение и себя, и отношений с мужем».
«Я понимаю это головой», — вздохнула Наташа. «Но сердце всё равно сжимается от страха. Что, если с ней действительно что-то случится, когда она будет одна?»
«Так ведь Андрей предлагает нанять сиделку. Она не будет совсем одна. К тому же, у вас будет возможность навещать её когда угодно — она живёт не на другом конце города».
Наташа задумчиво покрутила чашку. «Знаешь, в чём проблема? Мама никогда не была по-настоящему самостоятельной. Даже когда я была маленькой, она постоянно полагалась на помощь бабушки, соседей, коллег. Как будто боялась взять полную ответственность за свою жизнь».
«Тем более ей нужно научиться этому сейчас», — мягко сказала Елена. «Иначе она так и будет паразитировать на вашей с Андреем жизни, высасывая силы и разрушая отношения».
«Мама, нам нужно поговорить», — Наташа вошла в комнату Зинаиды Петровны с подносом, на котором стояли чашка чая и печенье.
«О чём ещё?» — тёща сидела у окна, демонстративно глядя на улицу. «Всё уже решено, не так ли? Меня выгоняют из дома родной дочери».
«Во-первых, никто тебя не выгоняет», — Наташа поставила поднос на стол и села напротив матери. «Ты переезжаешь в свою собственную квартиру. Квартиру, где ты прожила большую часть жизни. Квартиру, где тебе знаком каждый уголок».
«Одна! Совсем одна!» — тёща всплеснула руками. «Как старая ненужная вещь, которую выбросили на помойку!»
«Мама, прекрати драматизировать», — в голосе Наташи впервые зазвучала сталь. «Ты не будешь одна. Мы наняли замечательную сиделку, Елену Васильевну, которая будет приходить к тебе каждый день. Я буду навещать тебя минимум два-три раза в неделю. У тебя есть соседи, с которыми ты дружишь много лет».
«Наташа, доченька, ты не понимаешь», — тёща сменила тактику, её голос стал жалобным. «Я боюсь оставаться одна. А вдруг мне станет плохо ночью? А вдруг я упаду и не смогу подняться? Кто мне поможет?»
«Для таких случаев есть тревожная кнопка», — спокойно ответила Наташа. «Андрей уже заказал её. Нажимаешь — и сигнал сразу поступает в службу экстренной помощи и на наши телефоны».
«Ох, эти ваши технологии! Разве можно на них положиться?» — тёща скептически поджала губы.
«Мама, давай будем откровенны. Ты прекрасно себя чувствуешь. Да, два года назад был инсульт, но ты отлично восстановилась. Ты ходишь, говоришь, мыслишь ясно. Ты вполне способна жить самостоятельно, с небольшой поддержкой со стороны».
«А если я откажусь уезжать?» — глаза Зинаиды Петровны сузились. «Что тогда? Силой меня выволочете?»
«Нет, конечно», — Наташа глубоко вздохнула. «Но тогда нам с Андреем придётся искать другое жильё. Потому что так продолжаться не может. Наш брак на грани распада. Ты это понимаешь?»
Тёща на мгновение опешила.
«Ты… ты выбираешь мужа вместо родной матери?»
«Я не выбираю между вами. Я выбираю нормальные, здоровые отношения вместо манипуляций и токсичности».
Зинаида Петровна сидела на диване в своей старой квартире, наблюдая, как Андрей и нанятый им грузчик заносят последние коробки с её вещами. Её переезд всё-таки состоялся — спустя неделю напряжённых переговоров, слёз и истерик.
«Вот и всё, Зинаида Петровна», — Андрей поставил последнюю коробку и выпрямился. «Всё ваше имущество доставлено. Что-нибудь ещё нужно?»
«Нет, ничего», — буркнула тёща, демонстративно отворачиваясь.
«Мама, я разложу твои вещи по шкафам», — Наташа принялась распаковывать одну из коробок. «Елена Васильевна придёт завтра утром, в девять. У неё будут ключи, так что даже если ты не услышишь звонок, она сможет войти».
«Конечно, конечно. Чужой человек с ключами от моего дома — что может быть лучше!» — проворчала Зинаида Петровна, но без прежнего напора.
Андрей тихо вышел на кухню, оставив мать и дочь наедине. Он чувствовал странную смесь облегчения и вины. С одной стороны, они наконец вернули себе право на личное пространство, на собственную жизнь. С другой — он не мог не замечать, как потускнели глаза тёщи, как она сгорбилась, словно разом постарев на десять лет.
«Не переживай ты так», — Наташа подошла к нему и обняла за талию. «Она освоится. Ты же видел, какая она была, когда мы только зашли? «Ой, тут всё новое! Что вы сделали с моей квартирой?» А потом огляделась и увидела, что всё на своих местах, только чисто и свежо».
«Я просто боюсь, что она действительно не справится», — признался Андрей. «Несмотря на все наши подстраховки — сиделка, тревожная кнопка, телефон соседки на холодильнике».
«Справится, никуда не денется», — Наташа улыбнулась. «Моя мать — крепкий орешек. Сейчас она дуется и изображает жертву, но через неделю уже будет командовать Еленой Васильевной и рассказывать соседям, какие у неё замечательные дочь и зять — и квартиру отремонтировали, и сиделку наняли, и навещают часто».
Андрей невольно усмехнулся — в этом была доля правды. Зинаида Петровна обожала притворяться несчастной в кругу семьи, но на людях всегда хвасталась тем, какие у неё заботливые родственники.
«Пора нам», — Наташа глянула на часы. «Я обещала вернуться к маме через пару часов, привезти ей свежей выпечки из той пекарни на углу, которую она так любит».
Они вышли на улицу и направились к машине. Июньское солнце ласково грело лица, а лёгкий ветерок приносил аромат цветущих лип.
«Знаешь, Андрей», — задумчиво произнесла Наташа, когда они сели в машину. «Я только сейчас поняла, что впервые за два года мы можем поехать домой и просто побыть вдвоём. Только ты и я».
«И это прекрасно», — улыбнулся Андрей, заводя мотор.
Он не стал добавлять, что ему потребовалось дойти до точки кипения и выдвинуть ультиматум, чтобы это случилось. Не стал напоминать о всех тех бессонных ночах, о скандалах и обидах, о том, как они с Наташей едва не разрушили свой брак.
Всё это уже было в прошлом. Впереди их ждала новая глава совместной жизни. И пусть им ещё предстояло многое наладить — и в отношениях между собой, и в отношениях с Зинаидой Петровной — первый, самый сложный шаг был сделан.
А в их квартире, впервые за долгое время, снова воцарится тишина и покой. По крайней мере, до следующего воскресенья, когда тёща придёт к ним на обед, чтобы рассказать о том, какие негодяи её соседи и как безответственно работает эта новая сиделка.