Дверь в квартиру Марины распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель. В проеме стоял Виктор — бывший муж, с которым они развелись всего три месяца назад. В руке он держал потрепанного плюшевого медведя.
— Ты совсем совесть потеряла? — процедил он сквозь зубы. — Мои родители ждали детей два часа у школы! Два часа, Марина! И только потом охранник сказал, что их забрала ты!
Марина сложила руки на груди, стараясь не показывать, как внутри все дрожит от злости и усталости. Двое детей — восьмилетний Кирилл и шестилетняя Аня — испуганно выглядывали из-за ее спины.
— Я предупреждала твою мать, что в среду сама забираю детей. Сегодня среда, если ты не заметил. Я специально отпросилась с работы пораньше.
— Предупреждала? Когда? Где? — Виктор был в бешенстве. — Мама говорит, никаких сообщений от тебя не было!
— Я написала ей вчера вечером на WhatsApp! — Марина достала телефон и продемонстрировала сообщение. — Вот, смотри! «Елена Павловна, завтра я сама заберу детей из школы, не нужно за ними приезжать». Отправлено в 19:43, прочитано в 19:45. Что еще не так?
Виктор уставился на экран, его лицо медленно меняло выражение.
— Мама сказала, она не получала…
— Твоя мама врет, Витя. Как всегда, — устало вздохнула Марина. — А теперь уйди, пожалуйста. У нас с детьми планы.
Виктор не двигался с места, переминаясь с ноги на ногу.
— Послушай, моя мама очень расстроилась. Она испекла пирог с малиной, как Кирюша любит. Может, отпустишь их к родителям хотя бы на выходные?
Марина почувствовала знакомое раздражение, подступающее к горлу. Всегда одно и то же. Елена Павловна «очень расстроилась», и теперь она, Марина, должна идти на уступки, подстраиваться, жертвовать своими планами, чтобы ублажить бывшую свекровь.
— Нет, Витя. В эти выходные дети будут со мной. У Ани выступление в танцевальном кружке, а потом мы едем к моей маме на дачу. Пусть твои родители приходят в воскресенье вечером. Часов в шесть.
Лицо Виктора потемнело.
— Мои родители не будут подстраиваться под твои прихоти! Они имеют право видеть внуков, когда захотят!
— Не повышай на меня голос при детях, — отрезала Марина. — Твои родители будут видеть детей тогда, когда нам всем будет удобно. И точка.
Она начала закрывать дверь, но Виктор придержал ее рукой.
— Марина, прекрати эти игры. Я не позволю тебе настраивать детей против моих родителей!
— Я никого ни против кого не настраиваю, — прошипела она в ответ. — Я просто хочу, чтобы все соблюдали договоренности. И уважали мое время. Прощай, Витя.
Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как бешено колотится сердце. Кирилл и Аня смотрели на нее испуганными глазами.
— Мама, мы не пойдем к бабушке? — тихо спросила Аня, теребя край футболки.
Марина глубоко вздохнула и опустилась на корточки, обнимая детей.
— Пойдем, конечно. Но не сегодня. У нас другие планы, помните?
— Не ешь эту гадость, это не полезно, — Елена Павловна поморщилась, забирая у Ани шоколадный батончик. — Я тебе яблочко почищу, вот.
— Но мама разрешает… — начала было Аня, но осеклась под строгим взглядом бабушки.
— Твоя мама много чего разрешает, а потом у тебя аллергия, — фыркнула Елена Павловна. — Правильно, Анечка?
Воскресный вечер в квартире бывших свекров тянулся невыносимо долго. Марина сидела на краешке дивана, отсчитывая минуты до того момента, когда можно будет забрать детей и уйти.
Елена Павловна, как обычно, критиковала все подряд: то, как одеты дети, что Кирилл отрастил челку («как девчонка!»), что Ане нужно заниматься спортом, а не «прыгать в своих танцах». Владимир Сергеевич, бывший свекор, смотрел футбол, изредка бросая на внуков заинтересованные взгляды.
— Маришка, детки у тебя бледные какие-то, — в сотый раз повторила Елена Павловна, проводя рукой по щеке Кирилла. — Ты их на улицу вообще выводишь? Или только за компьютером сидят?
— Мама, мы на тренировки ходим три раза в неделю! — возмутился Кирилл. — И на даче у бабы Тани каждые выходные гуляем. А в прошлый раз даже шашлыки жарили!
Елена Павловна поджала губы.
— Шашлыки — это очень жирно и вредно для детского желудка. Вот я всегда готовлю на пару…
— Все хорошо с детьми, Елена Павловна, — прервала ее Марина, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Они здоровы, активны и хорошо учатся.
— Ну, это ты так говоришь, — не унималась свекровь. — А я вижу, что Анечка бледненькая, и глазки у нее грустные. Детям нужна полноценная семья, а не мама, которая с утра до вечера на работе пропадает.
— Мама не пропадает на работе! — вступился Кирилл. — Она всегда дома, когда нужно!
— Ты еще маленький, Кирюша, не понимаешь, — ласково потрепала его по голове бабушка. — Вот если бы папа жил с вами…
— Так, хватит! — Марина резко встала. — Елена Павловна, мы не будем это обсуждать при детях. Кирилл, Аня, собирайтесь, мы уходим.
— Но мы еще не допили чай! — запротестовала Елена Павловна.
— В следующий раз допьете, — отрезала Марина, помогая детям надеть куртки.
Когда они вышли на лестничную клетку, телефон Марины звякнул. Сообщение от Виктора: «Ты не можешь забирать детей, когда тебе вздумается! Родители расстроены».
Марина молча убрала телефон в карман. Ей предстоит долгий разговор с бывшим мужем, но не сейчас. Сейчас ей нужно просто увезти детей подальше от этого дома.
— Я не понимаю, чего ты добиваешься, — Виктор нервно постукивал пальцами по столу в небольшом кафе, где они договорились встретиться без детей. — Ты специально ссоришься с моими родителями?
Марина обхватила чашку с остывшим кофе обеими руками, будто пытаясь согреться. За окном моросил апрельский дождь, размывая очертания прохожих.
— Я никогда не ссорилась с твоими родителями, Витя. Это они всегда считали меня недостаточно хорошей для тебя и для детей. Помнишь, как твоя мать сказала, что я «не умею создавать уют в доме»? Или как твой отец постоянно намекал, что я зарабатываю недостаточно? А когда я сделала карьеру и стала зарабатывать больше тебя — это тоже оказалось плохо, потому что «нормальная женщина должна сидеть с детьми».
Виктор отвел взгляд.
— Брось, они просто беспокоятся о детях.
— Нет, Витя, они не о детях беспокоятся. Они беспокоятся о своем влиянии на детей. Они хотят контролировать их жизнь, как когда-то контролировали твою. И мою, кстати, тоже.
— Что за бред? — Виктор поморщился. — Никто никого не контролирует.
Марина горько усмехнулась.
— Правда? А кто настоял, чтобы мы купили квартиру в соседнем от них доме? Кто приходил к нам каждый день, чтобы «проверить, все ли в порядке»? Кто критиковал каждое мое решение по воспитанию детей?
— Ладно, допустим, — нехотя признал Виктор. — Но теперь-то какая разница? Мы развелись. Ты живешь отдельно. Почему ты не можешь просто позволить им видеться с внуками?
Марина глубоко вздохнула.
— Потому что они продолжают делать то же самое, Витя. Они продолжают критиковать меня при детях. Подрывать мой авторитет. Говорить гадости. Кирилл и Аня приходят от них с мыслями, что я плохая мать. Что если бы мы не развелись, все было бы прекрасно.
— А разве нет? — тихо спросил Виктор.
— Нет, Витя. Ты сам знаешь, что нет. Мы были несчастливы последние три года. Ты изменял мне, я это знала. Ты задерживался на работе, чтобы не идти домой. Мы почти не разговаривали, не занимались сексом. Это была видимость брака, не более.
Виктор покраснел и опустил глаза.
— Я не хочу обсуждать это.
— Конечно, не хочешь, — кивнула Марина. — Но факт остается фактом: твои родители делают вид, что у нас был идеальный брак, и я разрушила его своими амбициями. Они внушают это детям. И я больше не могу это терпеть.
— Что ты предлагаешь? — напряженно спросил Виктор.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с ними. Объяснил, что они не могут настраивать детей против меня. Что мы все еще семья, хоть и живем раздельно. Что они должны уважать мое время и мои решения.
Виктор молчал, глядя в окно.
— Витя, если ты не сделаешь этого, я буду вынуждена ограничить их общение с детьми.
Звонок раздался, когда Марина укладывала Аню спать. Кирилл уже посапывал в своей комнате, вымотанный после футбольной тренировки.
— Я перезвоню, — шепнула Марина в телефон и поцеловала дочь в лоб. — Спи, зайка. Завтра рано вставать.
Выйдя из комнаты и плотно прикрыв дверь, она перезвонила Виктору.
— Что случилось? — спросила она, предчувствуя очередной скандал. После их разговора в кафе прошло две недели, и все это время было относительно спокойно.
— Ты запретила родителям приходить на школьный концерт? — без предисловий спросил Виктор, и в его голосе звенела ярость.
Марина похолодела.
— О чем ты говоришь? Какой концерт?
— Не притворяйся! Мама звонила в школу, чтобы узнать, когда будет отчетный концерт к концу учебного года. Ей сказали, что в списке приглашенных родственников для Кирилла и Ани указана только ты и твоя мать. Моих родителей там нет!
Марина глубоко вздохнула. Она и забыла про этот дурацкий список, который классная руководительница составляла для заказа пропусков в школу.
— Витя, успокойся. Я просто забыла включить их в список. Я поговорю с Ольгой Николаевной завтра, и все будет улажено.
— Забыла? — саркастически переспросил Виктор. — Свою мать не забыла включить, а моих родителей — забыла? Марина, не держи меня за идиота!
— Я не держу тебя за идиота, Витя, — устало произнесла Марина, присаживаясь на край дивана. — Просто сейчас много дел навалилось. На работе аврал, у детей контрольные, еще этот ремонт в ванной… Я действительно забыла.
— Ты всё это специально делаешь, да? Мстишь мне за развод?
Марина закрыла глаза, пытаясь сдержать подступающее раздражение.
— Витя, ты сам подал на развод, если помнишь. Из-за своей двадцатилетней секретарши. Так что давай не будем переписывать историю.
На том конце линии повисла тишина.
— Мои родители любят детей, — наконец сказал Виктор. — Они имеют право их видеть. Если ты продолжишь их отталкивать, я подам в суд на пересмотр условий опеки.
У Марины внутри все оборвалось.
— Ты угрожаешь мне, Витя?
— Я просто говорю, что у меня тоже есть права. И у моих родителей тоже.
— Хорошо, я поняла, — холодно ответила Марина. — Завтра же включу твоих родителей в список. Что-то еще?
— Я хочу, чтобы ты извинилась перед мамой. Она очень расстроена.
— Не перегибай палку, Витя, — отрезала Марина. — Я не буду извиняться за то, чего не делала намеренно. Спокойной ночи.
Она нажала отбой и швырнула телефон на диван. Руки дрожали от напряжения. Угрожать судом из-за какого-то дурацкого списка? Что дальше?
Школьный актовый зал был набит битком. Марина сидела в третьем ряду вместе с мамой, Татьяной Сергеевной. Виктор с родителями расположились чуть дальше, и Марина кожей чувствовала испепеляющий взгляд бывшей свекрови.
На сцене дети из 2-А класса, где училась Аня, показывали музыкальную сказку. Анечка в костюме бабочки порхала по сцене, то и дело поглядывая в зал — ищет глазами маму. Марина помахала ей рукой, и девочка просияла.
— Как она выросла, — шепнула Татьяна Сергеевна, смахивая слезу. — Совсем большая стала.
Марина улыбнулась. Мама всегда умела радоваться простым вещам, находить счастье в мелочах. В отличие от Елены Павловны, которая вечно была всем недовольна.
Когда выступление закончилось, дети выстроились на сцене для финального поклона. Зал взорвался аплодисментами. Марина заметила, что Виктор и его родители тоже встали, хлопая. Бывший свекор даже приставил пальцы к губам и оглушительно свистнул, за что тут же получил толчок локтем от жены.
После концерта в коридоре образовалась толпа — родители обнимали детей, вручали цветы, делали фотографии. Марина наконец нашла Аню среди толпы одноклассников и обняла ее.
— Ты была лучшей бабочкой на свете! — воскликнула она, целуя дочь в щеку.
— Мам, ты всегда так говоришь, — смутилась Аня, но было видно, что ей приятно.
— Потому что это правда, — улыбнулась Татьяна Сергеевна, протягивая внучке букет ромашек. — Ты настоящая артистка!
— Анечка! — раздался резкий голос Елены Павловны. — Иди сюда, милая! Бабушка и дедушка хотят тебя поздравить!
Елена Павловна, Владимир Сергеевич и Виктор стояли в нескольких метрах от них. Бывшая свекровь держала в руках огромный букет роз и плюшевого медведя с бантом.
Аня растерянно посмотрела на маму.
— Иди, зайка, — мягко сказала Марина. — Только недолго, ладно? Нам нужно еще Кирилла найти.
Аня кивнула и побежала к бабушке с дедушкой. Марина видела, как Елена Павловна обнимает девочку, что-то говорит ей на ухо, а потом бросает торжествующий взгляд в сторону бывшей невестки.
— Вечно она со своими подарками, — проворчала Татьяна Сергеевна. — Думает, любовь внуков можно купить.
— Мам, не начинай, — вздохнула Марина. — Они любят детей по-своему.
— По-своему? Мариш, ты же видишь, как она тебя подсиживает. Все эти разговоры за твоей спиной, все эти намеки…
— Я знаю, мам. Но что я могу сделать?
— Ограничить их общение с детьми, — прямо сказала Татьяна Сергеевна.
— Витя угрожает судом, если я это сделаю.
— Пусть подает. У тебя хорошая работа, стабильный доход, положительные характеристики от учителей. Ни один суд не отдаст детей отцу только потому, что ты не ладишь с его родителями.
Марина задумчиво смотрела, как Елена Павловна фотографирует Аню с огромным медведем. Девочка выглядела смущенной, но счастливой.
— Не хочу, чтобы дети страдали из-за наших разборок, — тихо сказала она.
— Мама, бабушка Лена сказала, что ты нас с папой разлучила, потому что тебе было важнее строить карьеру, чем заботиться о семье, — вдруг произнес Кирилл за ужином, не поднимая глаз от тарелки. — Это правда?
Марина застыла с вилкой в руке. Аня перестала жевать и уставилась на брата широко раскрытыми глазами.
— Кирюш, мы с папой расстались по другим причинам, — осторожно начала Марина, подбирая слова. — Взрослые иногда не могут жить вместе, потому что… потому что перестают любить друг друга так, как раньше. Это не значит, что они перестают любить своих детей.
— А папа сказал, что ты запрещаешь бабушке Лене с нами видеться, — подала голос Аня. — Потому что ты злишься на нее.
Марина почувствовала, как внутри закипает ярость. Вот, значит, как. Они настраивают детей против нее за ее же спиной.
— Аня, я никогда не запрещала бабушке Лене с вами видеться. Я лишь прошу, чтобы она уважала наше расписание и предупреждала заранее о своих визитах. Это нормально.
— А еще бабушка сказала, что если бы не твоя мама, мы бы с папой уже помирились, — продолжил Кирилл, все еще не глядя на мать. — Что бабушка Таня всегда была против папы.
Это было последней каплей. Марина отложила вилку, чувствуя, как дрожат руки.
— Так, дети. Послушайте меня внимательно, — произнесла она, стараясь говорить спокойно. — Бабушка Лена говорит вам неправду. Она очень любит вас и папу, но иногда взрослые говорят вещи, которые могут ранить других людей. Ваша бабушка Таня никогда не была против папы. А мы с папой расстались потому, что так будет лучше для всех нас. И никто в этом не виноват — ни я, ни папа, ни бабушки.
— Но бабушка сказала… — начала было Аня.
— Аня, бабушка ошибается, — твердо сказала Марина. — И мне очень жаль, что она говорит вам такие вещи. Это неправильно. Взрослые не должны впутывать детей в свои разногласия.
В ту ночь Марина не могла уснуть. Она лежала в темноте, глядя в потолок, и понимала, что ситуация вышла из-под контроля. Виктор и его родители переступили черту, настраивая детей против нее. Нужно было что-то делать, и делать немедленно.
Утром она позвонила своему адвокату.
— Алла Викторовна, мне нужна ваша помощь. Бывшие свекры настраивают моих детей против меня. Я хочу ограничить их общение с детьми.
— Марина, это сложно сделать юридически, — ответила адвокат после паузы. — Если только вы не докажете, что они наносят детям психологический вред.
— А разве ложь о родителях — это не вред?
— _Это сложно доказать. Нужны свидетели, какие-то записи разговоров… _
— Я понимаю, — вздохнула Марина. — Что вы посоветуете?
— Попробуйте еще раз поговорить с бывшим мужем. Объясните ситуацию. Если это не поможет, мы можем подать заявление на пересмотр условий общения отца с детьми, указав, что его родители негативно влияют на их психическое состояние.
— Спасибо, Алла Викторовна. Я так и сделаю.
Виктор встретил ее на пороге своей квартиры с каменным лицом. Было видно, что он не рад визиту бывшей жены, но Марина настояла на личной встрече.
— Проходи, — бросил он, пропуская ее в прихожую. — Родители уехали на дачу, так что можешь говорить спокойно.
Марина прошла в гостиную, невольно отмечая беспорядок в квартире. Виктор всегда был неряшлив, но сейчас здесь царил настоящий хаос: грязная посуда на журнальном столике, разбросанная одежда, пыль на полках.
— Я пришла поговорить о детях, Витя, — начала она, присаживаясь на краешек дивана. — Точнее, о том, что твои родители им говорят.
— О чем ты? — Виктор скрестил руки на груди, глядя на нее с вызовом.
— О том, что они настраивают детей против меня. Рассказывают им, что я разрушила нашу семью из-за карьеры. Что моя мама всегда была против тебя. Это должно прекратиться, Витя. Это вредит детям.
— А может, они просто говорят правду? — холодно спросил Виктор. — Ты действительно всегда ставила работу выше семьи. А твоя мать никогда меня не принимала.
Марина покачала головой.
— Неужели ты сам в это веришь? Мы расстались, потому что ты изменял мне, Витя. С твоей молоденькой секретаршей. Не перекладывай вину на меня.
— Я изменял, потому что ты охладела ко мне! Потому что тебя интересовала только твоя чертова карьера! — Виктор повысил голос, его лицо исказилось от гнева.
— Это неправда, — твердо сказала Марина. — Я всегда старалась быть хорошей женой и матерью. Но это не имеет значения сейчас. Важно то, что твои родители пытаются настроить детей против меня.
— И что ты предлагаешь? — Виктор плюхнулся в кресло напротив. — Запретить им видеться с внуками? Этого ты хочешь?
Марина глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие.
— Я хочу, чтобы ты поговорил со своими родителями. Объяснил им, что нельзя втягивать детей в наши с тобой отношения. Нельзя говорить им плохо обо мне или о моей маме. Это вредит психике детей, Витя.
— Мои родители ничего плохого не делают, — упрямо ответил он. — Они просто рассказывают детям, как все было на самом деле.
— На самом деле? — Марина не выдержала и повысила голос. — На самом деле ты пятнадцать лет терпел их контроль над нашей жизнью! Над каждым нашим решением! Они вмешивались во всё: как нам воспитывать детей, куда поехать отдыхать, что есть на ужин! И ты ни разу не встал на мою сторону! Ни разу!
Виктор вскочил с кресла, нависая над ней.
— Потому что ты всегда была неправа! Ты не умела вести хозяйство, не умела готовить, не понимала, как воспитывать детей! Если бы не мама, Кирилл и Аня выросли бы невоспитанными и больными!
Марина тоже встала, не желая чувствовать себя ниже.
— Вот оно что. Значит, ты тоже так считаешь. Что я плохая мать.
— Я этого не говорил, но…
— Нет, Витя. Ты сказал именно это. И знаешь что? Я больше не буду это терпеть. Ни от тебя, ни от твоих родителей.
Она направилась к выходу, чувствуя, как внутри все дрожит от гнева и обиды.
— После развода твои родители больше не бабушка и дедушка моим детям! — бросила она, обернувшись в дверях. — Я обращусь в суд, чтобы ограничить их общение с Кириллом и Аней. Ты сам меня вынудил.
— Марина Алексеевна, вы понимаете, что ваше требование довольно необычно? — судья, пожилая женщина с усталым взглядом, внимательно смотрела на Марину поверх очков. — Вы просите суд ограничить общение детей с бабушкой и дедушкой. На каком основании?
Марина сидела прямо, стараясь выглядеть уверенно, хотя внутри все сжималось от волнения. Рядом с ней сидела Алла Викторовна, ее адвокат. Напротив — Виктор с высоким лысеющим юристом.
— На основании того, что они систематически настраивают детей против меня, Ваша честь. Они рассказывают детям неправду о причинах нашего развода, обвиняют меня в разрушении семьи, критикуют мои методы воспитания. Это вредит психологическому состоянию детей.
— У вас есть доказательства этих обвинений?
Алла Викторовна передала судье папку с документами.
— Заключение детского психолога о том, что дети испытывают эмоциональный стресс из-за конфликта между родителями и бабушкой с дедушкой. Аудиозаписи разговоров детей, где они повторяют слова бабушки о том, что «мама разрушила семью». Показания учительницы Кирилла о том, что после выходных у отца и бабушки с дедушкой мальчик становится замкнутым и агрессивным.
Судья медленно просматривала документы. Виктор что-то горячо шептал своему адвокату.
— Ваша честь, это все домыслы и искажения! — наконец вмешался адвокат Виктора. — Елена Павловна и Владимир Сергеевич — заботливые, любящие бабушка и дедушка. Они всегда поддерживали внуков и помогали в их воспитании. Истица просто мстит бывшему мужу, пытаясь оторвать детей от его семьи.
— Это неправда, Ваша честь! — Марина не выдержала и повысила голос. — Я никогда не препятствовала общению детей с бабушкой и дедушкой до тех пор, пока они не начали настраивать их против меня!
Виктор вскочил со своего места.
— Ты всегда их ненавидела! Всегда ревновала! И сейчас ты просто хочешь отомстить мне, лишив детей общения с родными людьми!
— Господин Соколов, сядьте! — строго приказала судья. — Еще одна такая выходка, и я удалю вас из зала.
Заседание длилось три часа. Марина чувствовала себя выжатой как лимон. На свидетельское место вызывали детского психолога, учительницу Кирилла, даже Татьяну Сергеевну, мать Марины. Елена Павловна и Владимир Сергеевич сидели в зале, и Марина кожей чувствовала их ненавидящие взгляды.
Когда судья объявила перерыв до следующего заседания, Марина вышла в коридор, чтобы глотнуть воздуха. К ней подошла Алла Викторовна.
— Дело непростое, Марина. Судьи неохотно ограничивают общение детей с бабушками и дедушками. Нам нужно больше доказательств.
— Каких еще доказательств? У нас есть заключение психолога, записи разговоров…
— Этого может оказаться недостаточно. Нужно что-то более существенное. Может быть, свидетельство самих детей?
Марина покачала головой.
— Нет. Я не хочу втягивать их в это еще больше. Они и так уже травмированы всей этой ситуацией.
— Тогда нам придется полагаться на то, что есть, — вздохнула адвокат. — И надеяться на понимание судьи.
В конце коридора Марина заметила Виктора, разговаривающего с родителями. Елена Павловна активно жестикулировала, ее лицо было искажено гневом. Заметив взгляд Марины, она резко замолчала и выпрямилась, прожигая бывшую невестку ненавидящим взглядом.
— Мама, я не хочу больше ходить к бабушке Лене, — тихо сказал Кирилл, ковыряя вилкой в тарелке с макаронами. — Она все время говорит плохо о тебе. И заставляет меня говорить, что у нас дома грязно и нечего есть.
Марина замерла, не донеся чашку до губ. Прошел месяц с последнего судебного заседания. Судья решила не ограничивать общение детей с бабушкой и дедушкой, но постановила, что оно должно происходить только в присутствии отца и по согласованному графику. Этот компромисс не устроил никого: ни Марину, ни Виктора с родителями.
— Тебя никто не может заставить, милый, — осторожно сказала Марина. — Если ты не хочешь ходить к бабушке, ты не обязан.
— А папа обидится? — спросила Аня, поднимая на мать встревоженные глаза.
— Папа любит вас, и он поймет, что вам нужно время, — Марина постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно, хотя она совсем не была в этом уверена.
В тот же вечер она позвонила Виктору.
— Витя, нам нужно поговорить. Дети не хотят ходить к твоим родителям.
— Что? Почему? Что ты им наговорила? — в голосе Виктора звучало неприкрытое подозрение.
— Я ничего им не говорила. Это они сами сказали. Кирилл говорит, что твоя мать заставляет его говорить, будто у нас дома грязно и нечего есть.
Виктор помолчал, затем вздохнул.
— Я поговорю с мамой.
— Спасибо, Витя. И… я думаю, нам всем нужна передышка. Давай отложим визиты к твоим родителям на пару недель. Пусть все немного успокоятся.
К ее удивлению, Виктор согласился. Но уже через несколько дней он позвонил снова, и его голос звучал устало и раздраженно.
— Мама отказывается признавать, что сказала что-то не то. Она считает, что ты настраиваешь детей против нее.
— Я этого не делаю, Витя. Клянусь.
— Я знаю, — неожиданно сказал он после паузы. — Я… я видел, как она разговаривает с ними. Она действительно постоянно критикует тебя. И меня, если честно, тоже. За то, что я «позволил тебе развестись со мной».
Марина не знала, что ответить. Это было первое признание Виктора за все время их конфликта.
— Что будем делать? — спросила она наконец.
— Не знаю, — честно ответил он. — Может, ты была права насчет ограничения общения. Но это мои родители, Марина. Я не могу просто отрезать их от детей.
— Я понимаю, Витя. Но детям сейчас тяжело. Может, правда стоит сделать перерыв?
— Да, наверное.
Прошло три месяца. Кирилл и Аня видели бабушку и дедушку только по видеосвязи, да и то редко. Виктор приезжал за ними по выходным, и они проводили время втроем: ходили в кино, гуляли в парке, ездили на природу. Постепенно дети стали меньше напряжены, меньше ссорились, лучше спали.
Однажды Виктор позвонил Марине поздно вечером.
— Родители подали на меня в суд, — сказал он без предисловий. — Требуют права на самостоятельное общение с внуками.
— Что? Они могут это сделать?
— Могут. По закону бабушки и дедушки имеют право на общение с внуками независимо от родителей.
— И что теперь?
— Не знаю, — Виктор звучал потерянно. — Я пытался объяснить им, что сейчас не лучшее время, что детям нужен покой… Но они не слушают. Мама сказала, что я предал их. Что выбрал твою сторону.
Марина почувствовала неожиданную жалость к бывшему мужу.
— Мне жаль, Витя. Правда.
— Знаешь, я только сейчас понял, что ты чувствовала все эти годы. Постоянное давление, критику, вмешательство… Как ты это выдерживала?
— У меня не было выбора, — просто ответила она. — Я любила тебя.
На том конце линии повисла тишина.
— Марина, я… я запутался. Не знаю, что делать дальше.
— Я тоже, Витя. Но одно я знаю точно: нам нужно защитить детей. От кого бы то ни было.
Суд постановил, что Елена Павловна и Владимир Сергеевич имеют право видеться с внуками раз в месяц под наблюдением социального работника. Это был компромисс, который не устроил никого, но с которым все вынуждены были смириться.
Марина и Виктор сидели на скамейке в парке, наблюдая, как Кирилл и Аня играют на детской площадке. Между ними было молчание — не враждебное, но и не комфортное.
— Они все еще моя семья, Марина, — наконец сказал Виктор. — Несмотря ни на что. Я не могу просто вычеркнуть их из своей жизни.
— Я знаю, Витя, — кивнула Марина. — И не прошу тебя об этом. Но наши дети… они заслуживают лучшего. Они не должны быть разменной монетой в наших конфликтах.
— Согласен. Но как нам быть дальше? Родители не изменятся, мы знаем это.
Марина смотрела, как Кирилл помогает Ане забраться на горку. Брат и сестра, которые всегда будут поддерживать друг друга. В отличие от взрослых, которые никак не могут научиться жить в мире.
— Я не знаю, Витя, — честно призналась она. — Но, наверное, нам придется научиться жить с этим. И сделать все, чтобы защитить детей от наших взрослых проблем.
Она не знала, получится ли у них. Не знала, смогут ли они преодолеть годы обид и непонимания. Не знала, найдут ли Елена Павловна и Владимир Сергеевич в себе силы изменить свое отношение к бывшей невестке.
Но она точно знала одно: ради Кирилла и Ани она готова была пройти через этот ад снова и снова. Потому что они — ее дети. И никто, даже бывшие родственники, не имел права лишать их любви и спокойствия.