Вечер выдался спокойным. Лариса колдовала на кухне, готовя ужин для мужа, который должен был скоро вернуться с работы. Запах жареной курицы с травами наполнял просторную кухню их новой квартиры в центре города. Они переехали сюда всего полгода назад, и Лариса до сих пор наслаждалась ощущением достатка и уюта, который создавала своими руками. Дорогая мебель, тщательно подобранные аксессуары, современная техника — всё говорило о том, что хозяева квартиры хорошо устроены в жизни.
Ровно в семь раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Лариса улыбнулась — Михаил всегда возвращался домой минута в минуту, его пунктуальность была одной из тех черт, за которые она полюбила его шесть лет назад. Этот немолодой, но подтянутый и ухоженный мужчина покорил ее своей надежностью и умением обеспечить спокойную, комфортную жизнь.
«Милый, ужин почти готов!» — крикнула она, не отвлекаясь от плиты, где закипал соус для курицы.
Михаил появился на кухне, но выглядел он необычно напряженным. Вместо привычного поцелуя в щеку, он просто кивнул и сел за стол, тяжело опустившись на стул. Его обычно прямые плечи были слегка ссутулены, а между бровей залегла глубокая складка.
«Что-то случилось на работе?» — Лариса повернулась к нему, вытирая руки о кухонное полотенце. Её сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
«Нет, не на работе», — Михаил тяжело вздохнул, барабаня пальцами по столешнице из искусственного камня. «Мне звонила Алина».
Лариса замерла, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Алина — двадцатитрехлетняя дочь Михаила от первого брака. Они редко о ней говорили, а встречались еще реже — последний раз на дне рождения Михаила полгода назад, и то мимолетно. Стройная светловолосая девушка, так похожая на отца, всегда вызывала в Ларисе смесь раздражения и какой-то иррациональной тревоги. Это было живое напоминание о том, что у её мужа была другая жизнь, другая любовь, другая семья.
«И что ей понадобилось?» — голос Ларисы сразу стал холодным, как будто температура в комнате внезапно упала на несколько градусов.
«У нее проблемы», — Михаил избегал смотреть жене в глаза, изучая узор на скатерти. «Она рассталась с парнем, с которым снимала квартиру. Ей некуда идти».
Лариса медленно положила полотенце на стол, чувствуя, как внутри нарастает знакомое раздражение.
«И ты, конечно, предложил ей пожить у нас?» — в ее голосе зазвучали металлические нотки, которые появлялись всегда, когда речь заходила о прошлом Михаила.
«Лариса, она моя дочь. Я не мог просто отказать ей в помощи», — в голосе Михаила звучала мольба о понимании, но Лариса слышала только предательство.
«Ты забыл о нашем уговоре? Когда мы женились, ты обещал, что твое прошлое останется в прошлом. Никаких бывших жен, никаких взрослых детей в нашей жизни!» — с каждым словом она повышала голос, чувствуя, как внутри закипает возмущение.
«Я помню. Но это экстренная ситуация. Ей действительно некуда идти», — Михаил смотрел на жену умоляющим взглядом, но в его глазах читалась и решимость — он уже всё решил.
«А ее мать? Твоя бывшая жена?» — Лариса скрестила руки на груди, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони.
«Катя переехала в Сочи с новым мужем. У них там маленькая квартира, да и отношения у них с Алиной сложные…» — Михаил говорил тихо, почти виновато, но Лариса видела, что он не отступит.
Внутри нее что-то оборвалось. Она грохнула сковородкой о плиту так, что соус выплеснулся на безупречно чистую поверхность варочной панели.
«По нашему уговору, милый, твоя взрослая дочь с нами жить никогда не будет! Гони ее к своей родной матери!» — каждое слово звенело от ярости, разрезая уютную атмосферу их кухни на куски.
После ужина, прошедшего в напряженном молчании, Михаил устроился в гостиной с ноутбуком. Он открыл папку с фотографиями — старые снимки, которые Лариса никогда не видела. На них была запечатлена его прежняя жизнь: свадьба с Катей, рождение Алины, ее первые шаги, школьные праздники.
Катя смотрела с фотографий — молодая, с копной каштановых волос и живыми глазами. Они познакомились в университете, когда ему было двадцать, а ей девятнадцать. Влюбились, поженились на третьем курсе, о чем ни он, ни она никогда не жалели. Алина родилась через два года после свадьбы, и это были счастливые времена. Катя сидела с дочерью, а Михаил работал в научно-исследовательском институте, делая первые шаги в карьере инженера.
Они прожили вместе двадцать лет. Двадцать лет, которые начинались счастьем и заканчивались отчуждением. Их развод не был бурным или скандальным — они просто отдалились друг от друга, погрузившись каждый в свои проблемы. Катя увлеклась своей работой в школе, а Михаил с головой ушел в карьеру. Алина к тому времени была уже подростком, и их расставание она переживала тяжело, хотя и не показывала этого.
Двадцать лет брака уместились в одной папке на компьютере. Иногда ему казалось, что это была какая-то другая жизнь, прожитая другим человеком.
С Ларисой он познакомился вскоре после развода, когда ему было сорок пять, а ей — тридцать. Она работала в бухгалтерии его компании, и он сразу обратил внимание на эту яркую, энергичную женщину. Она была полной противоположностью Кати — амбициозная, напористая, знающая, чего хочет от жизни. Она вскружила ему голову, заставила снова почувствовать себя молодым и желанным.
Их роман развивался стремительно, и уже через полгода они поженились. Лариса с самого начала дала понять, что не хочет иметь дело с его прошлым — ни с бывшей женой, ни с дочерью-подростком. «Твое прошлое — это твое прошлое», — говорила она. «Мы начинаем с чистого листа». И Михаил, влюбленный по уши, согласился с этим условием, даже не задумываясь о последствиях.
Лариса вошла в комнату и замерла, увидев фотографии на экране. Её лицо, обычно такое ухоженное и спокойное, исказилось от плохо скрываемого раздражения.
«Опять ворошишь прошлое?» — спросила она с неприкрытой горечью.
«Просто пытаюсь разобраться, как помочь Алине», — вздохнул Михаил, быстро закрывая папку, чувствуя себя так, будто его застали за чем-то постыдным.
«А почему ты всегда должен ей помогать? Ей двадцать три года, она взрослая женщина. Пусть сама решает свои проблемы», — в голосе Ларисы звучало нетерпение и что-то похожее на ревность.
«Она все еще учится. Да, подрабатывает, но этого недостаточно, чтобы снять квартиру в одиночку. Особенно сейчас, после расставания», — Михаил чувствовал необходимость защищать дочь, хотя внутренний голос говорил ему, что Лариса в чем-то права.
Лариса села напротив мужа, скрестив руки на груди и выпрямив спину, как делала всегда, когда готовилась к серьезному разговору.
«Миша, давай начистоту. Когда мы познакомились, ты сказал, что свободен. Мы строили планы, говорили о нашем будущем — только о нашем. Ты редко упоминал о дочери, еще реже — о бывшей жене. Я думала, что та часть твоей жизни закрыта. А теперь выясняется, что ты постоянно с ними на связи, что твоя бывшая звонит тебе, когда у нее проблемы, что ты готов превратить наш дом в приют для твоей взрослой дочери!»
В ее голосе звучала не просто обида — это была глубокая, затаенная боль и страх потерять то, что у них было. Михаил понимал это, но не мог отречься от своей дочери.
«Лариса, я никогда не скрывал, что у меня есть дочь», — голос Михаила звучал устало, в нем слышалась растерянность человека, оказавшегося между двух огней. «Да, я не часто о ней говорил, потому что видел, как тебя это раздражает. Но это не значит, что я перестал быть ее отцом».
«Тебя не было рядом, когда ей был нужен отец. Ты бросил их ради меня, помнишь?» — Лариса поднялась и направилась к двери, бросив последний аргумент как бомбу. «А теперь вдруг решил играть роль заботливого папочки? Не слишком ли поздно?»
Эти слова ударили Михаила в самое больное место. Да, он не был идеальным отцом. После развода с Катей он редко виделся с Алиной, погруженный в новые отношения и работу. И сейчас, глядя на старые фотографии, он чувствовал укол совести, понимая, сколько важных моментов в жизни дочери он пропустил.
Она вышла, оставив Михаила наедине с фотографиями прошлого и тяжелыми мыслями о настоящем. Он закрыл ноутбук и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тяжело на сердце. Телефон в кармане завибрировал — это была Алина, спрашивала, можно ли ей приехать завтра. Михаил ответил коротким «да», не решаясь снова поднимать эту тему с Ларисой сегодня.
Несмотря на протесты Ларисы, в субботу Алина приехала. Михаил встретил ее у метро, помогая с тяжелой сумкой. Сердце сжалось, когда он увидел, как осунулось её обычно живое, улыбчивое лицо. Глаза покраснели от недавних слез, а в движениях чувствовалась неуверенность, несвойственная его дочери.
«Как ты, малышка?» — спросил он, обнимая ее.
«Нормально, пап», — она слабо улыбнулась, но глаза оставались грустными. «Спасибо, что разрешил пожить у вас. Я правда не надолго, только пока не найду жилье».
«Оставайся сколько нужно», — уверенно сказал Михаил, хотя внутри сжимался от мысли, как отреагирует Лариса.
По дороге домой Алина рассказала подробности расставания с Димой. Они встречались три года, вместе снимали квартиру, строили планы. И вдруг он объявил, что встретил другую и уходит.
«Самое паршивое, пап, что квартира оформлена на него. Мне пришлось съехать за два дня, я даже не успела ничего толком собрать», — голос Алины дрожал, но она сдерживалась, стараясь не расплакаться.
Михаил молча сжал ее руку, не находя слов утешения. Впервые он по-настоящему пожалел, что был так мало вовлечен в жизнь дочери все эти годы. Может, будь он рядом, она не связалась бы с этим Димой. Или по крайней мере, он мог бы помочь ей раньше, не доводя до такой ситуации.
Когда они вошли в квартиру, Лариса сидела в гостиной, листая глянцевый журнал. Она едва подняла глаза на падчерицу, только поджала губы, выражая все свое недовольство этим простым жестом.
«Здравствуйте, Лариса», — Алина неловко переминалась с ноги на ногу в прихожей, чувствуя себя абсолютно чужой в этом доме.
«Привет», — сухо ответила Лариса, демонстративно перелистывая страницу журнала. «Миша, покажи Алине гостевую комнату. Я накрою на стол».
Гостевая комната была маленькой, практически кладовкой, где стоял только узкий диван и небольшой столик. Но выбирать не приходилось. Алина ощутила укол обиды — в трехкомнатной квартире отца и его новой жены была еще одна свободная комната, просторная и светлая, но Лариса оборудовала ее под свой кабинет и гардеробную.
«Прости за такие условия, доченька», — Михаил помог занести ее сумку, выглядя виноватым. «Но это ненадолго, пока ты не найдешь что-то подходящее».
Алина слабо улыбнулась, стараясь не показать, как ей больно:
«Все нормально, пап. Спасибо, что не оставил меня на улице».
За обедом разговор не клеился. Лариса молчала, Михаил пытался разрядить обстановку вопросами о учебе Алины, о ее планах.
«Я почти закончила университет, осталось защитить диплом. Потом буду искать работу по специальности», — рассказывала Алина, избегая взгляда Ларисы, которая демонстративно проверяла что-то в телефоне.
«И какая же у тебя специальность?» — спросила Лариса с едва заметной усмешкой, наконец оторвавшись от экрана.
«Графический дизайн».
«О, еще одна творческая душа, которая будет годами сидеть на шее у родителей», — Лариса отпила вино из бокала, сделав ударение на слове «родителей» и глядя прямо на Михаила.
«Лариса!» — одернул ее Михаил, чувствуя, как краснеет лицо от стыда и злости.
«Что? Я просто констатирую факт. Дизайнеров сейчас пруд пруди, а работы для них все меньше», — Лариса пожала плечами, словно не понимая, что сказала что-то оскорбительное.
«Я уже подрабатываю на фрилансе», — тихо сказала Алина, глядя в тарелку и чувствуя, как щеки заливаются краской. «И у меня есть предложение на стажировку после защиты».
«Вот видишь, Лара, у нее все хорошо складывается», — попытался сгладить ситуацию Михаил, но его голос звучал неуверенно.
«Настолько хорошо, что она приехала жить к нам», — парировала Лариса, вставая из-за стола с видом победительницы. «Извините, у меня голова разболелась. Продолжайте семейное воссоединение без меня».
Михаил и Алина остались вдвоем, чувствуя неловкость и напряжение, повисшее в воздухе.
«Папа, я не должна была приезжать», — тихо сказала Алина. «Я вижу, что создаю проблемы между вами».
«Нет, доченька», — Михаил взял ее за руку. «Ты не виновата. Это… сложная ситуация. Лариса просто не привыкла делить дом с кем-то еще».
«Она не привыкла делить тебя», — прозорливо заметила Алина. «Я понимаю. Я постараюсь найти жилье как можно быстрее».
Михаил хотел возразить, сказать, что дочь может оставаться сколько нужно, но слова застряли в горле. Он понимал, что Алина права. И это осознание наполняло его горечью и стыдом.
Прошла неделя. Алина старалась быть незаметной — уходила рано утром в университет и возвращалась поздно вечером. Но даже ее минимальное присутствие в доме вызывало раздражение Ларисы, которая изыскивала все новые поводы для придирок.
«Она опять оставила свои вещи в ванной», — жаловалась Лариса, когда они с Михаилом ложились спать. «И кухню после себя не убрала. Что за воспитание такое?»
«Лара, она просто забыла. Она много работает, устает», — Михаил устало протирал глаза, мечтая только о том, чтобы этот день наконец закончился.
«А я не устаю? Я целый день на работе, потом прихожу домой и должна убирать за твоей дочерью?» — голос Ларисы звенел от едва сдерживаемого гнева.
«Лара, я умоляю тебя, давай не будем ссориться. Пара недель, и она съедет», — Михаил чувствовал себя предателем, говоря эти слова, но не видел другого выхода.
«Две недели? Мы договаривались на одну!» — Лариса села в кровати, глядя на мужа с нескрываемым возмущением. «Ты специально это делаешь? Хочешь, чтобы она осталась навсегда?»
«Нет, конечно нет. Просто ей нужно время найти приличное жилье. Я не хочу, чтобы она поселилась в какой-нибудь дыре», — Михаил чувствовал, как внутри нарастает раздражение. «Почему тебе так сложно потерпеть всего пару недель? Она моя дочь, в конце концов!»
«Вот именно! Твоя дочь, не моя! Я не обязана терпеть ее в моем доме!» — воскликнула Лариса, и на мгновение Михаилу показалось, что она может ударить его.
«В нашем доме, Лара», — тихо поправил он, поворачиваясь к стене. «В нашем».
Лариса молча выключила свет и отвернулась. В темноте каждый думал о своем. Михаил вспоминал, как счастливы они были с Ларисой раньше, до появления Алины. Как легко и просто им было вместе. Он любил эту женщину, но сейчас ему казалось, что он совсем ее не знает.
Тем временем, Алина лежала без сна в своей тесной комнатушке, слыша каждое слово ссоры. Она чувствовала себя обузой, помехой, разрушителем чужого счастья. Но куда ей было идти? Мать в Сочи, подруги живут с родителями или в общежитии, денег на самостоятельный съем квартиры нет. Она никогда не думала, что окажется в такой ситуации — нежеланной гостьей в доме собственного отца.
Михаил сдерживался изо всех сил, чтобы не нагрубить в ответ. Он видел, как Алина старается не создавать проблем, как она сжимается каждый раз, когда Лариса входит в комнату.
Однажды вечером, когда Лариса задержалась на работе, они с дочерью смогли нормально поговорить. Алина приготовила ужин — простую, но вкусную пасту с соусом, и накрыла на стол.
«Как у тебя дела с Димой?» — осторожно спросил Михаил. «Вы пытались помириться?»
Алина покачала головой, и ее глаза наполнились слезами:
«Нет, пап. Это окончательно. Он… он встречается с другой. Собственно, поэтому мы и расстались. Я застала их вместе…»
«Мне жаль, доченька», — Михаил неловко обнял ее, не зная, как утешить.
«Знаешь, что самое обидное?» — горько усмехнулась Алина. «Это не просто какая-то девушка. Это моя бывшая подруга, Света. Мы с ней вместе учились».
Михаил замер от такого предательства.
«Прости меня, Алина. Я должен был быть рядом с тобой все эти годы. Может, тогда бы…»
«Не надо, пап», — Алина мягко прервала его. «Ты не виноват. Я давно не ребенок».
«Все нормально. Я уже почти нашла комнату. С девочками из университета будем снимать квартиру на троих».
«Не торопись, Алин. Ты можешь жить здесь, сколько потребуется», — сказал Михаил, хотя в глубине души понимал, что это невозможно.
«Пап, я же вижу, как Ларисе неприятно мое присутствие. Не хочу быть причиной ваших ссор», — Алина говорила спокойно, но в ее глазах читалась боль.
Михаил хотел возразить, но в этот момент хлопнула входная дверь — вернулась Лариса. Алина тут же поднялась и ушла в свою комнату, словно спасаясь бегством.
«О чем вы тут шептались?» — спросила Лариса, входя на кухню и бросая сумку на стул.
«Просто разговаривали. Алина нашла комнату, скоро съедет», — сказал Михаил, пытаясь избежать очередного скандала.
«Наконец-то», — не скрывая облегчения, выдохнула Лариса. «А то я уже начала думать, что она тут навечно».
В субботу утром, когда Алина ушла на встречу с потенциальными соседками по квартире, Михаил решил серьезно поговорить с женой.
«Лара, нам нужно обсудить ситуацию», — начал он, когда они завтракали на кухне. Лариса намазывала тост джемом, стараясь не встречаться с ним взглядом.
«Какую еще ситуацию? С твоей дочерью? По-моему, все решается — она скоро съедет», — ее голос звучал равнодушно, словно речь шла о какой-то малозначимой проблеме.
«Дело не только в этом. Меня беспокоит твое отношение к Алине и… к моему прошлому в целом», — Михаил отложил вилку, собираясь с мыслями.
Лариса резко отложила нож и посмотрела на мужа, ее глаза сузились:
«А что не так с моим отношением? Я терплю твою дочь в нашем доме. Я не устраиваю сцен. Чего еще ты хочешь?»
«Терпишь? Лара, это моя дочь! Я не хочу, чтобы ты ее терпела. Я хочу, чтобы ты приняла ее как часть моей жизни», — Михаил говорил тихо, но твердо, глядя жене прямо в глаза.
«Часть твоей жизни?» — Лариса нервно рассмеялась, откидывая назад свои безупречно уложенные волосы. «Миша, ты сам ее сделал частью своего прошлого, а не настоящего. Ты почти не общался с ней до нашей встречи. Ты сам сказал мне, что был плохим отцом. А теперь вдруг решил наверстать упущенное?»
Михаил внутренне съежился от этих слов, потому что в них была правда. Он действительно отдалился от дочери после развода с Катей, погруженный в новые отношения с Ларисой и работу. Каждый раз, когда Алина звонила, приглашая его на какое-то важное для нее событие, он находил причины отказаться. И теперь, когда дочь нуждалась в нем, совесть грызла его нещадно.
«Да, я был плохим отцом. Я ушел от Кати, когда Алине было пятнадцать. Я пропустил важные годы в ее жизни. И теперь я пытаюсь исправить хоть что-то. Неужели это так сложно понять?» — его голос дрогнул, выдавая внутреннюю боль и уязвимость.
«Мне сложно понять, почему ты не предупредил меня, что однажды твое прошлое ворвется в наш дом! Когда мы только начали встречаться, ты говорил, что твой брак давно остался позади, что ты редко видишься с дочерью. А теперь выясняется, что вы постоянно на связи, что ты регулярно встречаешься с бывшей женой…» — в глазах Ларисы блеснули слезы, но она быстро совладала с собой.
«Я не встречаюсь с Катей! Мы иногда созваниваемся, обсуждаем Алину, не более того», — Михаил почувствовал укол раздражения. Почему Лариса все время возвращается к этой теме?
«А для меня и это слишком! Я вышла замуж за свободного мужчину, а не за человека, обремененного обязательствами перед другой семьей!» — ее голос сорвался на крик, и она тут же замолчала, испугавшись собственной эмоциональности.
Михаил смотрел на жену, пытаясь понять, откуда в ней столько злости и неприязни к Алине. Ведь они с Ларисой были счастливы все эти годы. У них была спокойная, комфортная жизнь, которую они построили вместе. Почему появление его дочери так все разрушило?
«Лара, послушай», — он взял ее за руку, но она тут же отдернула ее. «Я люблю тебя. Ты моя жена, и я выбрал тебя. Но Алина — моя дочь. Я не могу и не хочу выбирать между вами».
«Видишь? Ты уже выбираешь!» — воскликнула Лариса, вскакивая со стула. «Ты выбираешь ее, а не меня! Ты готов разрушить наш брак ради девушки, которая появляется в твоей жизни, только когда ей что-то нужно!»
Михаил замер, пораженный этими словами. Неужели Лариса действительно так видит ситуацию? Как выбор между ней и дочерью?
«Это не так, Лара», — он покачал головой. «Я просто хочу, чтобы две самые важные для меня женщины могли ужиться под одной крышей хотя бы на короткое время. Неужели это так много?»
Лариса молча смотрела в окно, и Михаил видел, как напряжено ее тело, как сжаты кулаки. Он знал этот взгляд — она отгородилась от него, ушла в свою раковину, и достучаться до нее сейчас будет невозможно.
«Ладно, давай поговорим позже, когда оба успокоимся», — вздохнул он, поднимаясь из-за стола. Лариса никак не отреагировала, продолжая смотреть в окно.
Когда Алина вернулась домой, она сразу почувствовала напряжение, повисшее в воздухе. Отец сидел в гостиной с каменным лицом, уставившись в телевизор, но не воспринимая происходящее на экране. Лариса демонстративно громко гремела посудой на кухне, с грохотом закрывая шкафчики и выдвигая ящики.
«Все в порядке?» — осторожно спросила Алина, заглядывая в гостиную. Она всегда чувствовала напряжение между взрослыми, еще с детства, когда родители начали отдаляться друг от друга.
«Да, все нормально. Как встреча? Нашла соседок?» — Михаил попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. Морщинки в уголках глаз, которые обычно делали его лицо таким добрым, сейчас казались глубокими бороздами усталости.
«Да, мы договорились. Они кажутся нормальными девчонками, обе студентки. Квартира недалеко от университета. Я смогу переехать через неделю, когда они получат ключи», — Алина говорила быстро, боясь вызвать новый виток напряжения.
«Отлично», — резко сказала Лариса, появляясь в дверях. Ее обычно безупречно уложенные волосы сейчас были взъерошены, а на щеках горели красные пятна. «Значит, еще неделю нам придется терпеть твое присутствие».
«Лариса!» — воскликнул Михаил, резко поднимаясь с кресла. «Что ты говоришь?»
«А что такого? Я просто констатирую факт. Еще неделя, и мы наконец вернемся к нашей нормальной жизни. Без посторонних», — каждое ее слово сочилось ядом, и Алина физически ощутила боль от этой неприкрытой враждебности.
Девушка побледнела, ее руки задрожали:
«Извините, я не хотела доставлять вам неудобства. Я могу уехать прямо сейчас, если нужно…» — она готова была расплакаться, чувствуя себя абсолютно лишней и нежеланной.
«Никуда ты не поедешь!» — твердо сказал Михаил, подходя к дочери и обнимая ее за плечи. «Это и твой дом тоже. А Лариса…» — он повернулся к жене, и в его взгляде читалось что-то новое, чего Алина раньше не видела — решимость и гнев. «Лариса должна наконец понять, что ты — часть моей жизни. И всегда будешь ею».
Алина почувствовала, как сжалось сердце при этих словах. Впервые за долгие годы отец открыто встал на ее сторону, защищая от нападок, пусть даже от своей нынешней жены.
«Вот значит как?» — глаза Ларисы опасно сузились, и она сделала шаг вперед. «Значит, наши договоренности ничего не значат? Я просто должна смириться с тем, что ты впускаешь свое прошлое в наш дом? А может, ты еще и бывшую жену пригласишь пожить?»
«Перестань, Лара! Ты ведешь себя неразумно», — Михаил сжал руку дочери, словно давая понять, что не отступит.
«Я неразумна? Нет, это ты эгоист! Думаешь только о себе и своей драгоценной дочери, которую бросил, между прочим! А обо мне кто подумает? О моих чувствах?» — Лариса выкрикивала слова, уже не пытаясь сдерживаться.
Алина не выдержала этой перепалки, где она была яблоком раздора:
«Извините, я, пожалуй, пойду к себе…» — она попыталась высвободиться из отцовских объятий, но он удержал ее.
«Да, иди, прячься!» — кинула ей вслед Лариса, сверкая глазами. «Отсиживайся, пока я тут разбираюсь с твоим отцом!»
«Хватит, Лариса!» — неожиданно громко рявкнул Михаил, и обе женщины вздрогнули от этого непривычного тона. «Ты не будешь так разговаривать с моей дочерью в моем доме! Если тебе так тяжело ее присутствие, может, это тебе стоит уйти на время?»
В комнате повисла тяжелая тишина. Лариса смотрела на мужа так, словно видела его впервые. Затем, без единого слова, она развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла в шкафу.
Алина и Михаил остались стоять в гостиной, ошеломленные произошедшим.
«Пап, прости», — прошептала Алина. «Я никогда не хотела, чтобы так вышло…»
«Это не твоя вина, доченька», — Михаил обнял ее крепче, чувствуя, как она дрожит. «Просто… сложная ситуация. Лариса успокоится, вот увидишь».
Но в глубине души он не был в этом уверен. Впервые за шесть лет совместной жизни он увидел в жене эту непримиримую злобу и понял, что их отношения, возможно, никогда не будут прежними.
На следующий день, когда Лариса была на работе, а Алина в университете, Михаилу позвонила бывшая жена, Катя. Её голос, такой знакомый и в то же время далекий, вызвал странное чувство ностальгии и вины.
«Миш, привет. Как там Алина? Она так редко звонит в последнее время», — в голосе Кати звучало искреннее беспокойство, которое всегда было ей свойственно.
«Здравствуй, Кать. Она… в порядке. Ищет новую квартиру», — Михаил облокотился на стол, чувствуя непривычную усталость.
«Что-то случилось с вами? Вы поссорились?» — Катя всегда была проницательна, особенно когда дело касалось их общей дочери.
Михаил вздохнул. Несмотря на развод, они с Катей сохранили нормальные отношения. Она всегда умела выслушать и понять, никогда не осуждала его за решение уйти из семьи, хотя имела на это полное право.
«Нет, мы не ссорились. Просто Лариса… у нее свои взгляды на отношения. Ей сложно принять Алину», — он не собирался вдаваться в подробности их семейного конфликта, но что-то в голосе Кати заставило его открыться.
«Миш, прости, что лезу не в свое дело, но… она ведь знала, что у тебя есть дочь, когда выходила за тебя?» — Катя говорила осторожно, без осуждения, просто пытаясь понять.
«Знала, конечно. Но думала, что это… не ее проблемы. Что мы с тобой будем решать все вопросы, связанные с Алиной», — Михаил вдруг почувствовал, как глупо это звучит.
«Вы, взрослые, неисправимы», — в голосе Кати слышалась усталая ирония. «Вечно думаете, что можно разделить жизнь на аккуратные кусочки. Вот это — новая семья, а вот это — старая, и они никогда не пересекутся».
Михаил невольно улыбнулся — Катя всегда умела мягко указать на суть проблемы, не обвиняя и не осуждая.
«А как твой муж относится к Алине?» — неожиданно спросил он, удивляясь сам себе.
«Нормально. Максим знал, на что идет, когда женился на женщине с взрослой дочерью. Он принял нас обеих. Хотя, знаешь, поначалу тоже было непросто», — призналась Катя. «Ему казалось, что Алина слишком привязана ко мне, что у нас слишком тесная связь, которая не оставляет места для него. Но мы поговорили, и Максим понял, что дочь — это не соперница, а часть пакета, который он получил, выбрав меня».
Михаил слушал и думал о том, насколько по-разному сложились их жизни после развода. Катя нашла мужчину, который принял ее с дочерью, создала новую гармоничную семью. А он… он оказался между двух огней, между двумя любимыми женщинами, которые не могут ужиться друг с другом.
После разговора с Катей Михаил долго сидел в задумчивости. Она всегда умела направить его мысли в правильное русло. Может, он действительно был несправедлив к Ларисе? Может, он должен был сразу обозначить, что дочь — неотъемлемая часть его жизни, а не позволять жене строить иллюзии, что прошлое можно отрезать и забыть?
Но с другой стороны, разве нормально требовать от отца отказаться от собственного ребенка? Даже если этому ребенку двадцать три года? И не лежит ли вина на нем самом — за то, что все эти годы он позволял Ларисе думать, что его прежняя семья никогда не потревожит их идиллию?
Вечером Алина сидела на кухне, доделывая проект для университета, когда вошла Лариса. Повисла неловкая пауза. После вчерашнего скандала они еще не разговаривали, и Алина уже приготовилась к новой порции колкостей и упреков.
«Чай будешь?» — неожиданно спросила Лариса, доставая чашки из шкафа.
«Да, спасибо», — удивленно ответила Алина, украдкой разглядывая мачеху.
Лариса выглядела уставшей. Без привычного макияжа и с собранными в простой хвост волосами она казалась старше, но в то же время более человечной. Даже ее движения, обычно резкие и нервные, сейчас были медленными, почти задумчивыми.
Лариса поставила чайник и села напротив падчерицы, сложив руки на столе. Алина заметила, что ее идеальный маникюр был испорчен — несколько ногтей обломаны, словно женщина грызла их от нервов.
«Послушай, Алина. Я знаю, что веду себя не лучшим образом. Но ты должна понять — для меня это сложно», — Лариса говорила тихо, глядя куда-то мимо девушки.
Алина осторожно закрыла ноутбук, не веря своим ушам. Это было больше похоже на начало извинения, чем на очередную атаку.
«Я понимаю. Правда. И я правда скоро съеду», — она старалась говорить мягко, не провоцируя новый конфликт.
«Дело не в этом. Дело в твоем отце», — Лариса вздохнула, и на мгновение Алине показалось, что в глазах мачехи блеснули слезы. «Когда мы познакомились, он казался таким… свободным. Его брак давно распался, дочь почти взрослая. Мне казалось, что у нас будет чистый лист, новая жизнь. Без прошлого».
«Но от прошлого невозможно избавиться», — тихо заметила Алина, пораженная этой внезапной откровенностью. «Оно всегда с нами».
«Я знаю. Но можно было хотя бы… держать его на расстоянии», — Лариса встала, чтобы заварить чай. В ее движениях чувствовалась нервозность, словно она сама не понимала, почему вдруг решила открыться перед падчерицей. «Понимаешь, я всегда мечтала о своей собственной семье. О муже, который будет только моим. О детях, которые будут только нашими. А с твоим отцом все сложно. У него уже была семья, о которой он вспоминает с теплотой. У него есть дочь, которую он любит. И ты всегда будешь напоминанием о том, что я — не первая и не единственная женщина в его жизни».
Алина молчала, не зная, что ответить на эту внезапную откровенность. Её поразило то, с какой болью и уязвимостью говорила обычно такая холодная и сдержанная Лариса.
«Когда я была маленькой, у меня не было отца», — продолжила Лариса, ставя на стол две дымящиеся чашки. «Он ушел от мамы, когда мне было три года. И знаешь, что самое ужасное? Он создал новую семью, у него родились другие дети, и он любил их. А про меня забыл. Словно меня никогда и не было. Я всегда была «той дочерью, от первого брака»… И я поклялась себе, что никогда не буду второй, запасной, необязательной. Что создам свою семью, где буду центром, а не приложением».
«Извини, я не должна была этого говорить», — Лариса поставила перед ней чашку с чаем, словно опомнившись. «Забудь».
«Нет, я понимаю», — после паузы сказала Алина, внезапно увидев ситуацию совсем другими глазами. «Но знаете, отец действительно любит вас. Он изменился с вами. Стал счастливее».
Лариса слабо улыбнулась, и в этой улыбке было что-то очень искреннее, почти детское:
«Правда?»
«Да. Я рада за вас обоих. И не хочу создавать проблемы».
«Спасибо», — Лариса помолчала, затем добавила с неожиданной честностью: «Но все равно, я буду рада, когда ты съедешь. Ничего личного».
Странным образом, эта грубоватая откровенность не обидела Алину. Впервые за все время их знакомства она увидела в Ларисе не злую мачеху, а обычную женщину со своими страхами и комплексами. Женщину, которая любит ее отца и боится потерять его, которая сама когда-то была брошенной дочерью.
День переезда Алины выдался дождливым. Михаил помог дочери отнести вещи до такси, они крепко обнялись на прощание. Дождь барабанил по зонту, и капли стекали по лицу Алины, смешиваясь со слезами.
«Звони чаще, доченька. И приезжай в гости», — Михаил крепко обнимал дочь, не желая отпускать.
«Конечно, пап», — Алина улыбнулась, но ее глаза оставались грустными. «Только, может, без Ларисы? Просто мы с тобой».
Михаил кивнул, понимая, что это разумная просьба. Хотя после того разговора на кухне, о котором рассказала ему Алина, он надеялся, что лед между его женой и дочерью начал таять.
«Я позвоню, как доберусь», — пообещала Алина, садясь в такси. «И не волнуйся, девчонки нормальные, мы поладим».
«Я знаю, малышка. Ты у меня умница», — Михаил стоял под дождем, глядя вслед уезжающей машине, и странное чувство потери охватило его. Словно он снова упустил что-то важное, снова не сумел удержать рядом свою дочь.
Когда он вернулся в квартиру, Лариса сидела в гостиной, листая журнал. На коленях у нее лежал раскрытый ежедневник с какими-то записями.
«Уехала?» — спросила она, не поднимая взгляд.
«Да», — Михаил сел напротив. «Лара, нам нужно поговорить».
«О чем?» — она отложила журнал, и он заметил, как напряглись ее плечи.
«О нас. О нашем браке. О том, что я не могу и не хочу выбирать между тобой и дочерью».
Лариса смотрела на него долгим, изучающим взглядом, словно видела впервые:
«Я не прошу тебя выбирать, Миша. Я просто хочу, чтобы ты понял — мне тяжело делить тебя с твоим прошлым».
«Но Алина — не прошлое. Она мой ребенок, часть меня», — Михаил подался вперед, пытаясь донести до жены то, что считал очевидным.
«Я знаю. И пытаюсь с этим смириться. Но иногда… иногда мне кажется, что твое сердце всегда будет разделено. Между мной и… ими».
В ее голосе звучала боль, которая задела Михаила до глубины души. Он никогда не думал, что Лариса может чувствовать себя неуверенно, что она, такая сильная и самодостаточная, может ревновать его к прошлому.
«Любовь не делится, Лара. Она только множится. То, что я люблю Алину, не означает, что я меньше люблю тебя».
«Красивые слова», — горько усмехнулась Лариса. «Но ты не видишь, как меняешься, когда речь заходит о ней или о Кате. Как будто уходишь в другой мир, куда мне нет доступа».
Михаил задумался. Может быть, в словах Ларисы есть доля правды? Может, он действительно неосознанно отдаляется, когда вспоминает о прошлом? Ведь двадцать лет брака с Катей, рождение и воспитание дочери — это огромная часть его жизни, которой он не может и не хочет делиться с нынешней женой.
«Я не хочу потерять тебя, Лара», — наконец сказал он, протягивая руку через стол. «Но я также не хочу потерять дочь. Снова».
«Я знаю», — Лариса встала и подошла к окну. Дождь усилился, барабаня по стеклу, создавая причудливые узоры из струек воды. «И я не знаю, есть ли у этой ситуации хорошее решение. Может быть, нам просто нужно время. Чтобы привыкнуть, приспособиться».
«Да, время», — эхом откликнулся Михаил, но в глубине души сомневался, что время может излечить эту рану.
Они стояли у окна, глядя на дождь, каждый погруженный в свои мысли. Между ними словно пролегла невидимая граница — не совсем пропасть, но уже и не твердая земля. Шаткий мост над бушующей рекой обид, недопонимания и несовпадающих ожиданий.
И никто из них не знал, хватит ли сил и желания удержать этот мост от разрушения.
Лариса прислонилась к стеклу, ее дыхание оставляло след на прохладной поверхности. Она думала о том, сможет ли когда-нибудь принять прошлое мужа и ту его часть, которая навсегда связана с другой женщиной и другой жизнью. Сможет ли она когда-нибудь увидеть в Алине не конкурентку, а просто девушку, которой тоже нужна отцовская любовь и поддержка?
А Михаил смотрел на телефон, размышляя, стоит ли позвонить дочери и убедиться, что она благополучно добралась до новой квартиры. Или лучше подождать, не провоцировать новый виток напряжения?
Выбор, который он делал каждый день. Выбор без правильного ответа.
Телефон в его руке ожил, и Михаил увидел сообщение от Алины: «Приехала, все нормально. Девчонки классные. Спасибо, папа, за все.» К сообщению было прикреплено фото — улыбающаяся Алина в новой квартире с двумя незнакомыми девушками.
Он улыбнулся и показал телефон Ларисе. Она мельком взглянула на экран и отвернулась, но Михаил заметил, как чуть расслабились ее плечи.
— Теперь мы снова одни, — тихо сказала Лариса.
— Да, одни, — эхом откликнулся Михаил, не зная, радоваться ему или грустить.
Может быть, время действительно все расставит по местам. Может быть, он научится сохранять баланс между своим прошлым и настоящим. Может быть, Лариса сможет принять, что Алина — часть его жизни. А может, все повторится снова, при следующем кризисе, при следующей встрече с дочерью.
Михаил смотрел в окно на проливной дождь, и его отражение, наложенное на потоки воды, казалось размытым и нечетким — как и его будущее, зависшее между двумя мирами, между двумя женщинами, которых он не мог и не хотел потерять.