— Пашенька, мама разберется! – Марта Игоревна улыбнулась. – Только тебе надо в командировку съехать, чтобы достоверность была. Мол, я тебя подменю в уходе, пока ты в разъездах.
— А нормальную девушку ты найти не смог? – спросила Марта Игоревна, наливая сыну суп.
— Мама, Оксана нормальная, — ответил Павел. – Когда я вас знакомил, мне показалось, что она тебе понравилась.
— Нет, девушка она симпатичная, молчаливая, но она детдомовка, еще и эти ее болезни… Даже не знаю… Ты уверен, что тебе нужна такая бракованная невеста?
— Мама, она выгодная партия, ты просто подробностей не знаешь.
— Ты еще скажи, что она потерянная принцесса, — отмахнулась Марта Игоревна.
— Нет, не принцесса, но родители у нее были приличные люди. От них Оксане остался большой дом в деревне. А деревня, считай, под городом…
— Пашенька, я сердцем материнским чувствую, что ты что-то не договариваешь, — Марта Игоревна прищурилась. – Ты меня, сыночек, прости, но я не верю, что ты такой альтруист. Ты не ангел, чтобы вот так за больной, какой бы она хорошей не была, бегал.
Павел покраснел.
— Я угадала, — довольно проговорила Марта Игоревна. – Признавайся, что там у тебя за история.
— Мам, там с операцией долгая песня. Квота есть, только Оксану постоянно отодвигают, а до операции надо еще дожить.
— Вот теперь понятно. Сынок, ты решил ее домик прикарманить?!
— Ну, не совсем так цинично, но, по сути, да. Тем более доктор ее говорит, что ей недолго осталось.
— А чего ты смущаешься? Имущество, а уж целый дом – это достойный куш.
— Так я в том доме никто. Если Оксана ничего подписать не успеет, он государству отойдет.
— Пашенька, мама разберется! – Марта Игоревна улыбнулась. – Только тебе надо в командировку съехать, чтобы достоверность была. Мол, я тебя подменю в уходе, пока ты в разъездах.
***
— Здравствуй, Оксаночка! Как ты, моя девочка? – сюсюкая, Марта Игоревна вошла в палату.
— Ой, здравствуйте! – Оксана не сразу узнала посетителя, а когда узнала, так еще больше разволновалась.
Марту Игоревну, чтобы пустить к пациентке в бокс, обрядили, чуть ли, не скафандр.
— Любой микроб на вас или на вашей одежде, может ее убить! – предупредили, когда разрешили посещение.
— Пашеньку в командировку послали, — объясняла Марта Игоревна, — он позже свяжется, когда с самолета сойдет. А я сразу приехала к тебе. Нужно, может, что-то?
Оксана грустно улыбнулась:
— Так-то ничего не нужно, — проговорила она, — да мне и нельзя сейчас ничего. Это ж почти «чистая комната».
— Ну, да, чисто тут, — кивнула Марта Игоревна.
— Не в этом смысле, — улыбнулась Оксана. – Мне предстоит операция на открытом сердце, а для этого нельзя допустить никакой инфекции в организме. А у меня все время что-то проявляется. Доктор говорил, что это старые недолеченные инфекции. Нас же в детдоме кое-как лечили.
— Божечки! – воскликнула Марта Игоревна.
— Вот и получается, что до самой операции никак добраться не можем, — Оксана покачала головой. – Одну инфекцию пролечили, надо восстановиться. Отпускают домой. А я же в частном доме живу. А там или новое цепляю, или старое просыпается.
— Ой, беда-беда!
Марта Игоревна была рада санитарному протоколу. В скафандре, очках и повязке ее истинные эмоции разглядеть было невозможно.
— Оксаночка, так эта карусель может долго продолжаться.
— Вот и я боюсь, что до операции могу не дотянуть, — у нее в глазах выступили слезы.
— Деточка, а нельзя в твоем доме такую же комнату устроить? Чтобы чисто было?
— Можно, наверное, — проговорила Оксана, — но это столько мороки, да и денег, если честно. И еще человек будет нужен, который будет за мной ухаживать, чтобы мне из этой комнаты не выходить.
— Сложная задачка, — проговорила Марта Игоревна.
Даже рукой подбородок подперла, так задумалась.
— Оксаночка, у меня кое-какие накопления есть, да и у Пашки тоже. А он еще может кредит взять. Ну а с уходом, так я пенсионерка по вредности. Так-то еще крепкая. Да и Пашка помогать будет, как из командировки вернется.
Оксана смотрела на женщину, распахнув от удивления рот.
— Да мне Пашка все уши прожужжал, какая ты прекрасная и замечательная. А как поправишься, так сразу и женится. Я тебя, считай, за дочку приняла.
***
Чтобы заняться переоборудованием комнаты для Оксаны, Марта Игоревна взяла у нее генеральную доверенность. Сама Оксана просто подписала, даже не прочитав. А там было расписано слишком много прав и возможностей, которые доверялись Марте Игоревне.
Слишком!
И на весь следующий месяц Оксана была награждена тишиной. Ни звонков, ни сообщений, ни визитов.
А первые две недели она даже не волновалась:
— Павел в командировке, — рассуждала она, — он сразу сказал, что там проблем много. А Марта Игоревна занимается домом. Тоже забот много.
Да и терапия отнимала очень много сил.
А как дело пошло на поправку, пришло и волнение. Только связаться было не с кем. Павел и его мама на звонки не отвечали. Коллегам по работе звонить было бесполезно, потому что работала Оксана удаленно. Подругами не обросла.
Был у нее один важный человечек – Катя. Но та выиграла гранд на обучение за рубежом, да так там и осталась.
— Что же делать? – говорила Оксана время от времени, но ответа у нее не было.
***
А Марта Игоревна, получив генеральную доверенность, сразу отозвала сына из командировки и развернула бурную деятельность.
Нет, она и не думала оборудовать для Оксаны «чистую комнату». Она занималась отжатием дома, чтобы все было изящно и почти законно.
— Паша, мы ее выписываем из дома, потому что она в больнице, — объясняла она порядок действий сыну, — ты пишешь заявление, что временно ее регистрируешь у себя, как будущий муж. В это время я продаю тебе дом за сто рублей. Ты отзываешь заявление, что регистрируешь ее у нас в квартире, но пишешь заявление, что по завершении сделки, зарегистрируешь ее в доме. Делаешь там пару ошибок, чтобы признали заявление недействительным. Это время.
— И что? – Павел с трудом понимал мамин план.
— Она будет находиться в подвешенном состоянии, и тебе скажут, чтобы ты написал новое заявление. А ты сошлешься, что напишешь, просто занят сильно. А в это время ты, став владельцем дома, даришь его мне.
— Ну и?
— Ты что, на самом деле не понимаешь? Квартира на мне, дом на мне. А тебе ее и прописать негде. А потом, если тебя пригласят на беседу, скажешь, что поругался с ней и жениться раздумал.
— Ну и чё?
— Через плечо! – крикнула Марта Игоревна. – Все! Дом наш, а она может спокойно умирать у себя в больнице!
— Она мне звонит постоянно, — проговорил Павел, переваривая мамины слова, — я трубку не беру, как ты говорила.
— Вот когда мы закончим, можешь взять и все ей сообщить, — Марта Игоревна улыбнулась, — только не раньше!
***
— Ну что, Оксаночка, буду отпускать вас домой восстанавливаться, — говорил Лев Семенович, — а через месяц, если будут хорошие анализы, будем вам выбивать окошко у кардиохирурга.
— Спасибо, — проговорила Оксана убитым голосом, — только мне идти некуда. У меня дом украли.
— Хорошее дело, — Лев Семенович чуть очки не уронил. – А друзья, знакомые, родственники?
— У меня никого нет…
— И тут я вас не могу оставить, — сказал он с досадой, — главврач уже выписку подписал.
— Пойду на вокзал или в парк, — обреченно сказала она.
— Отставить парк, вокзал и прочую сырость! – дверь в палату открылась так, будто ее хорошенько пнули ногой.
Хотя, может быть, так и было.
— Я за тобой приехала, а ты тут помирать собралась! Не будет этого! Мы своих не бросаем!
— Катенька! – воскликнула Оксана. – Как ты? Откуда ты?
— А вот встретиться захотела. Сразу к тебе поехала, а там хабалка какая-то меня даже на порог не пустила. Нет, я обложила и ее и сыночка, что за нее вступился. А вот найти тебя было не просто. Директор твой проговорился, что уволить тебя хочет, потому что его твои больничные достали. Дальше дело техники.
— Катька, ты такая же боевая!
— Я уже договорилась обо всем. Сейчас тебя пакуют в скорую, едем в аэропорт, потом в столицу. Там ты продолжаешь восстанавливаться. Операция. Снова восстанавливаться. И у нас с тобой есть одно незаконченное дело!
— Вот так все и сразу? – Оксана как всегда поражалась деятельностью подруги.
Везувий по сравнению с ней – легкое недоразумение.
***
Возвращаясь из магазина, Марта Игоревна заметила у калитки небольшую коробку перевязанную лентой.
— Подарок? – удивилась она. – Интересно, от кого?
Внесла в дом, еле развязала тугой узел, резать пожалела. А там:
— Что это за г…дость!!!
В коробке лежало свиное сердце с воткнутым в него ножом.
Рука сама потянулась к телефону:
— Пашенька, тут какой-то безобразник сердце прислал!
— И что? Выкини его и все, — ответил Павел.
— Я хочу, чтобы ты приехал! – потребовала Марта Игоревна.
— Я сейчас занят. Завтра приеду. Или послезавтра…
***
Утром Марта Игоревна нашла уже три сердца с ножами. Но уже без коробок, но зато на крыльце дома. А когда сметала их на совок и несла к мусорному контейнеру, увидела, что и на лавочке, где она принимала солнечные ванны, лежат еще три.
— Какая мерзость!
Их она тоже выбросила, но на лавочку садиться не захотела. И в дом что-то возвращаться не тянуло. Тем более что из сердец на крыльцо натекла лужа.
— Паша! Немедленно приезжай! Это выходит все границы!
— Вечером, — отозвался сынок.
До вечера Марта Игоревна гулять не стала, и уже ближе к обеду, еле перепрыгнув подсохшую красную лужу, вернулась в дом. А там!
На столах, креслах, диванах, полках, в шкафах и просто на полу лежали сердца.
С диким криком она выбежала из дома. А сына дождалась, сидя на лавочке у соседнего дома.
— Мать, что у тебя тут происходит? – спросил Павел.
— Там! – она указала на дом. – Иди и разберись!
Павел, матерясь, выносил, начавшие пованивать свиные органы, а потом отмывал пятна, чтобы мама перестала вздрагивать от их вида.
— Иди, живи, я поехал, — сообщил в итоге Павел.
— Нет, ты останешься со мной тут и изловишь этого «доброжелателя»!
— Мам.
— Без вариантов!
***
И только пробила полночь, а настенные часы отбили двенадцать ударов, в доме началась чертовщина.
Начали сами собой открываться и закрываться шкафчики, скрипели половицы, поднялся вой, и ощутимо запахло мертвечиной.
— Пашенька, что это?
— А я откуда знаю?
— Вы меня бросили! – раздалось откуда-то сверху. – Вы бросили меня умирать! Вы разбили мне сердце! Оно разорвалось в клочья! Мое бедное больное сердце!
— Паша, что это? – Марта Игоревна с ужасом смотрела на сына.
— А я откуда знаю? – с не меньшим страхом в глазах, ответил Павел.
Он прихватил кочергу у камина и пошел в сторону звука.
— Ах, мое бедное сердце! Как вы могли меня бросить умирать?
Поднявшись на второй этаж, они увидели в призрачном свете силуэт в подвенечном платье с потеками крови на подоле. Лицо было обезображено, но Павел узнал Оксану. А она протянула к вошедшим руки, сжимая в каждом кулаке по сердцу.
— Вы разбили мне сердце! – завывала она. – Мое бедное сердце! Вы бросили меня умирать!
И на последнем слоге она сдавила сердца в руках, что кровь из них брызнула в лица мамы и ее сыночка.
Марта Игоревна потеряла сознание, а Павел продолжал стоять в увеличивающейся под ним лужей.
— Оксаночка, я не хотел! – лепетал он. – Это мама все придумала! Я не хотел!
И Оксана начала смеяться. Не замогильным голосом, а вполне обычным.
— Какие же вы мерзкие людишки, — проговорила она, бросая в Павла то, чем были заняты руки, — гадкие и мелочные.
— Оксана, как ты себя чувствуешь? – спросил Павел, нервно дергая глазом.
— Я нормально, — ответила она, — и уж не благодаря тебе. Кстати, подбери свою мамашу, если она дышит, и валите отсюда! Заявление на вас я уже написала. Так что дом мне вернут, а вас, скорее всего, посадят. И поделом!
Бракованная невеста
Соавтор: Захаренко Виталий