— Мне совершенно не нравится, как ты ведешь себя с отцом. Каким бы он не был – ты обязана его уважать.
— Кому обязана?
— В Библии написано – почитай отца и мать своих, — менторским тоном произнесла старушка.
Ника в ответ на это слегка отогнула ворот футболки, показывая отсутствие на теле каких-либо признаков веревки или цепочки.
Начало рассказа — ссылка в конце этой публикации (Глава 1)
Глава 3
Не хочешь уважать родного отца? Тогда ты мне больше не внучка, — поставила ультиматум бабушка
— Никочка, родная, я не могу приехать, — принялся оправдываться отец.
Ника крепче стиснула зубы, припоминая, что же именно в ее жизни отец «мог»?
Когда одноклассники издевались над ней, и ситуация доходила до переломов – с его стороны шли лишь сочувствующие комментарии.
Когда мать распускала руки – «любящий» папа, как и все его родственники держались в стороне.
Многие говорили, что он помогает Нике деньгами и поэтому уже за одну эту помощь она должна боготворить родного отца.
Мол, иные отцы и этого для дочерей не делают, а другие дети все равно своих пап любят.
Именно в этот момент Ника включала «обраточку» и задавала закономерный вопрос.
— Другие с крыши прыгнут, мне тоже надо будет следом за ними сигануть?
Удивительно, но оказывалось, что это так не работает. То есть, как она в пример кого-то другого ставила – так сразу ей эту фразочку.
А она сказать так не может, ага, конечно.
Отца Ника за многое не могла простить.
За членство в лиге литрбола, за то, что бросил. А самое главное, за то, что она, будучи ребенком неглупым, уже в семь лет, когда отец вез ее к матери на постоянку, просила его только об одном:
— Папа, скажи мне правду, ты ведь меня ей оставишь? Просто скажи, как есть.
— Нет-нет, дочь, ты что, мы просто на каникулы к маме, а потом вернемся в Подмосковье.
Возврат продолжался уже девять лет. И все эти девять лет Ника не видела родного отца, да и не горела желанием. И не горела бы дальше, но случилась оказия с университетом.
Если не удастся уговорить отца приехать и заключить этот злосчастный договор – придется куковать без какого-либо образования еще два года.
А без бумажки ты, как известно, букашка. Букашкой Ника быть не хотела. А вот отцу, судя по всему, было плевать. И от осознания этого у девочки включился режим берсерка.
— Значит так, ты, слушай сюда!
Если ты в течение недели не приедешь и не заключишь мне этот несчастный договор на учебу – я пойду и подам на тебя на алименты за все годы, что вы официально с матерью в разводе.
Будешь вести трезвый образ жизни и еще лет десять по ползарплаты мне отдавать, усек?!
Она блефовала. Естественно, что шансов выбить какие-то алименты из человека, живущего в другой стране, у нее не было.
И также естественно, что ни о каких «долгах за прошлые годы» и речи быть не могло. Но отец-то этого не знал.
А потому – бросил трубку, не дослушав все цветистые эпитеты и неласковые метафоры, которыми его осыпала дочь, но уже через два часа перезвонил и сообщил, что через несколько дней приедет и все сделает.
— Ну вот, — улыбнулась Ника, переводя дыхание. – Сразу и билеты нашлись, и время, и желание. И почему нельзя было сразу по-человечески все сделать?
Вопрос был риторическим. Отцу при встрече Ника его не задала. Да и не до того ей было. Возникла другая проблема, заключавшаяся в том, что…
Когда ребенка регулярно воспитывают методом кнута, забывая про пряник – человеческие прикосновения он не то что бы сильно любит.
Ника вот не любила вообще. Особенно мужские, ведь на ее подработках (особенно летом на набережной при продаже всего и вся) подобное было в порядке вещей.
Некоторым приставалам пыл остужала фраза «мне четырнадцать/пятнадцать», других же приходилось отваживать ощутимыми физически методами.
Факт остается фактом – обнимать знакомого только по фотографиям мужика, который, вдобавок, после суток в поезде пах далеко не розами, не было никакого желания.
О чем Ника и сообщила отцу, стоило тому кинуться к ней с объятиями.
— Я с чужими мужиками не обнимаюсь, давай без этого обойдемся.
Родственники, стоящие все это время за спиной отца с умиленными выражениями лиц и сложенными на груди руками, при звуках этой реплики передернулись.
Ника с трудом подавила кривую усмешку. Может быть она даже извинится потом за то, что обломала все их представления о «трогательном воссоединении семьи».
Но скорей всего нет, не извинится. Она им многие представления обламывала.
О том, что девушка должна быть вся такая девочка-девочка. О том, что она должна любить готовить и убираться.
О том, что в ее возрасте пора привечать парней и думать о замужестве
Конечно, ей только замуж ко всем прочим проблемам в шестнадцать лет не хватало.
И залететь в семнадцать, чтобы потом родить шесть детей, как бабушка по отцу в свое время.
Самое подходящее это дело, живя в однокомнатной квартире с бабушкой, где и двоим-то места особо нет…
В общем, отношения с родственниками у нее были слегка натянутыми. И сейчас обещали раскалиться до предела. Способствовала всему этому новая жена отца, которую он взял с собой.
Про себя Ника отметила, что женщина явно поклоняется Бахусу как минимум каждые выходные, а может и посреди рабочей недели один-два раза. Возможно, именно на этой почве они поладили с отцом.
Впрочем, причины его выбора в пользу той или иной женщины Нику не волновали. Ей вообще было все равно, с кем он там живет, общается и кто ему постель греет.
Вот только мачеху сложившиеся поначалу отношения в формате «вежливого нейтралитета» не устроили.
— Ника, что на тебе надето? Почему ты постоянно в шортах? Все нормальные девочки надевают короткие юбочки, а ты… — принялась отчитывать Нику мачеха, стоило девушке прийти в гости к отцу.
Он остановился вместе с женой и ее сыном от первого брака у своей матери, так что бабушка, как и обычно в таких случаях, вилась неподалеку и слышала каждое слово в разговоре.
«Потому что нормальные девочки проходят в своих юбочках максимум сто метров от дома до магазина, а я целыми днями гоняю по городу с рюкзаком, полным листовок.
И в юбочке мои далеко не самые худые л…хи весело трутся друг о друга до веселых таких мозолей», — так Ника объяснила бы происходящее кому-то другому.
Бабушке, может быть – тетке, если бы та вдруг полезла воспитывать Нику и делать из нее «девочку».
— То, что вы спите с моим отцом, не дает вам никакого права делать замечания его дочери. Вы мне никто и звать вас никак, так что рот свой на меня не открывайте.
Баба открыла рот. Закрыла. Еще некоторое время, буквально пару секунд, смотрела на Нику круглыми глазами, а потом выдала ожидаемое:
— Хамка!
«Как просто в нашей жизни стать хамкой – достаточно всего лишь поставить хама на место», — промелькнуло в Никиной голове.
В ее понимании поступок мачехи был самым настоящим хамством.
Бабушка по матери, у которой Ника сейчас жила, воспитывала ее с младых, что называется, ногтей. И никогда не позволяла себе комментировать гардероб или прическу внучки, если у нее не спросить совета.
Если спросить – там, конечно, мелькали фразочки и «без штанов, но в шляпе» про шортики, и «эти штаны ты только с мылом и наденешь», и «это юбочка, или пояс».
Ах, да, несомненно, были и традиционные «так ты у меня все-таки мальчик, или девочка», которые порой Нику подбешивали, но… Но это была бабушка.
Которая воспитывала с малых лет, снабжала деньгами и вкусняшками, давала советы, утешала при неприятностях, а потому – имела право порой и строить внучку, и подшучивать над ней.
Чужим людям Ника подобного не позволяла. А мачеха была, как ни крути, чужой.
— Ника, ты бы за яз.ыком следила немного, — укорил ее отец, узнавший о ссоре.
— А ты бы следил за своей женой, чтобы она не лезла не в свое дело. Займи ей рот чем-нибудь, что ли, чтобы не высказывала мне свое ценное мнение.
— В кого же ты злобная такая.
— Не в кого, а благодаря кому. Не в последнюю очередь – тебе, — отбрила Ника.
Через день после отъезда отца она, как и обычно, забежала к отцовской матери. Та встретила внучку с поджатыми губами и скорбным тоном произнесла:
— Мне совершенно не нравится, как ты ведешь себя с отцом. Каким бы он не был – ты обязана его уважать.
— Кому обязана?
— В Библии написано – почитай отца и мать своих, — менторским тоном произнесла старушка.
Ника в ответ на это слегка отогнула ворот футболки, показывая отсутствие на теле каких-либо признаков веревки или цепочки.
— Крестик видишь? Правильно, его нет. А напомнить, почему его нет?
— Это исконно-русская религия, даже если ты отрекаешься от нее, это не означает…
— Исконно русская религия – пантеон из двадцати четырех богов.
Ну, знаешь, Ярило, Перун, Мокошь, Леля, Стрибог, Сварог и прочие. И, помнится, мы не раз с тобой об этом говорили.
Я не знаю, есть ли бог или боги и мне на это, в общем-то, плевать.
— В аду гореть не боишься за свои слова? – зло сощурилась старушка.
— За то, что не верю? Знаешь, один умный чувак, Марк Аврелий, еще кучу столетий назад сказал. Живите добродетельной жизнью.
Если боги есть и они справедливы, то им все равно, насколько вы набожны, ведь они будут судить вас по добродетелям вашим.
Если боги есть, но они несправедливы, то вам не следует поклоняться им. Умный человек был, как мне кажется, все правильно разложил.
— Ох, Ника, в кого же ты такая выросла.
— В бабушку. Кто воспитывал, в того и выросла. Мать только руки распускала, отец вообще бросил, спасибо, что хоть бабуля более-менее мной занималась.
— Он тебя не бросил. Сколько раз тебе говорили…
— Бабушка, у меня ай-кью сто тридцать с лишним пунктов. Я прекрасно знаю, как называется то, что он сделал. Давай больше не будем об этом.
— Не хочешь уважать родного отца? Тогда ты мне больше не внучка, — заявила бабушка.
— Хорошо, — спокойно пожала плечами Ника и быстро вышла из чужой квартиры.
Уже на улице нервно рассмеялась, понимая, что эти слова дались подозрительно легко.
Скажи ей подобное родная бабушка… Может быть все дело как раз в том, что бабуля этого бы никогда не сказала?
Тем временем дома Нику ждал очень неожиданный сюрприз. Кто же знал, что бабуля из людей, умеющих широко мыслить?
Глава 1
Продолжение
Автор: Екатерина П.
