Дождь барабанил по зонту, когда я поднималась по лестнице к своей квартире. Ноги гудели после долгого рабочего дня, но мысль о домашнем уюте согревала. Я оставила в духовке яблочный пирог – свой фирменный, с корицей и ванилью. Сергей должен был его достать, когда придёт с работы.
Я достала ключи, привычно нащупав в связке самый потёртый – от входной двери. Семь лет назад, когда мы с Сергеем вступили в гражданский брак, я предложила сделать ему дубликат. Помню, как он улыбнулся своей особенной улыбкой – той самой, что когда-то покорила меня – и сказал: «Конечно, милая. Теперь мы одна семья.»
Странно, как память выхватывает такие моменты именно тогда, когда что-то идёт не так. А в тот вечер всё было не так с первой же секунды, как я переступила порог.
Запах пирога отсутствовал. Вместо него квартиру наполнял холодный воздух из приоткрытого окна и что-то ещё – какая-то тревожная пустота. На кухонном столе лежала стопка документов, аккуратно разложенных, словно для важной встречи.
– Сергей? – позвала я, снимая мокрый плащ.
– В кухне, – отозвался он непривычно ровным голосом.
Он сидел за столом, сложив руки перед собой, как делал всегда перед серьёзным разговором. Я знала все его привычки – или думала, что знала.
– Твои вещи у порога, – произнёс он без предисловий. – Квартира теперь моя.
Я рассмеялась. Это должно было быть шуткой – пусть и не смешной.
– О чём ты говоришь? Это же моя квартира. От родителей.
– Была твоя, – он подвинул ко мне документы. – Теперь моя. Всё официально оформлено.
Я взяла верхний лист. Строчки плыли перед глазами, но печать и подписи были вполне реальными. Как и дата – три недели назад.
– Это какая-то ошибка, – мой голос дрожал. – Я ничего не подписывала.
– Подписывала, – он откинулся на спинку стула. – Помнишь тот вечер, когда я принёс документы по ипотеке на машину? Ты даже не читала, что подписываешь. Как всегда.
Память услужливо подкинула картинку: поздний вечер, я только вернулась с работы, уставшая. Сергей с какими-то бумагами, его уверенный голос: «Просто формальность, милая. Нужно обновить документы.»
– Как ты мог? – слова застревали в горле. – Мы же были семьёй!
Он усмехнулся, и в этой усмешке я увидела человека, которого никогда раньше не замечала.
– Ты давно перестала быть для меня интересной, – он встал. – У тебя есть час, чтобы собрать вещи. Самое необходимое. За остальным приедешь потом, когда я скажу.
Я смотрела на него, не узнавая. Где тот мужчина, с которым мы делили жизнь семь лет? Который говорил, что любит мои пироги, мой смех, мои немного наивные мечты о большой семье?
– Это незаконно, – попыталась возразить я. – Ты не можешь…
– Могу, – он перебил меня. – И уже сделал. Не усложняй, Аня. Просто уходи.
Я механически собирала вещи в чемодан, который появился словно из ниоткуда. Руки дрожали, а в голове билась одна мысль: «Как я могла быть такой слепой?» Семь лет… Семь лет я не замечала, что живу с человеком, способным на такое предательство.
Дождь всё ещё шумел за окном, когда я вышла из квартиры. Своей квартиры. С одним чемоданом и сумкой, в которую побросала документы и самое необходимое. Телефон в руке показывал единственный номер, по которому я могла позвонить сейчас – Лиза, моя давняя подруга.
– Лиза… – голос сорвался. – Можно я приеду?
Я стояла под козырьком подъезда, чувствуя, как холодные капли разбиваются о землю рядом. Внутри было пусто и больно, словно кто-то вырвал часть меня и растоптал. Но где-то в глубине этой пустоты уже начинала пробиваться злость – тихая, но упрямая.
Это был конец. Или начало – я ещё не знала.
Коридоры суда казались бесконечными. Я шла, чувствуя, как стучат каблуки по мраморному полу, и этот звук отдавался в висках. Лиза сжимала мою руку, а Павел Андреевич шёл чуть впереди, уверенно неся папку с документами.
Сергей уже был в зале заседаний. Он сидел рядом со своим адвокатом – молодым человеком с идеально уложенными волосами и цепким взглядом. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как внутри всё сжалось. Но только на мгновение.
– Встать, суд идёт! – раздалось в зале.
Судья, женщина средних лет с внимательным взглядом, начала заседание. Первым выступал адвокат Сергея. Он говорил гладко, профессионально, рисуя образ взбалмошной жены, которая сначала добровольно передала имущество мужу, а теперь пытается оспорить законную сделку.
– Моя доверительница сама подписала документы, – его голос звучал почти сочувственно. – А теперь, когда брак дал трещину, пытается манипулировать судом, представляя себя жертвой.
Сергей на этих словах едва заметно ухмыльнулся. Я знала эту ухмылку – она всегда появлялась, когда он считал, что победил.
Когда пришла моя очередь говорить, я встала. Ноги дрожали, но голос оставался твёрдым.
– Ваша честь, эта квартира досталась мне от родителей. Я выросла в ней. Каждая царапина на стенах, каждая скрипящая половица – часть моей жизни. Сергей знал это. И воспользовался моим доверием, подсунув документы о передаче имущества под видом ипотечных бумаг.
Я достала старые фотографии.
– Вот здесь мне пять лет, я стою у того самого окна. Здесь – мой шестнадцатый день рождения, мы с мамой на кухне. А вот квитанции за последние десять лет – все они оплачены с моего счёта.
Павел Андреевич методично представлял доказательства: показания соседей, выписки из домовой книги, заключение эксперта о том, что документы были подписаны без надлежащего разъяснения их сути.
– И последнее, ваша честь, – мой адвокат достал конверт. – Заключение почерковедческой экспертизы. В некоторых местах подпись моей доверительницы подделана.
Сергей дёрнулся. Впервые за всё заседание я увидела, как его самоуверенность дала трещину.
Прения сторон длились несколько часов. Когда судья удалилась для принятия решения, Сергей подошёл ко мне.
– Ты ещё можешь всё остановить, – прошептал он. – Мы могли бы начать сначала.
Я посмотрела в его глаза – те самые, которые когда-то казались мне такими родными – и не почувствовала ничего, кроме жалости.
– Всё уже началось сначала, – ответила я. – Просто без тебя.
Решение суда было оглашено чётко и ясно: сделка признана недействительной. Квартира возвращается законной владелице. Более того, суд усмотрел в действиях ответчика признаки мошенничества и передал материалы в органы.
Я вышла из здания суда другим человеком. Солнце светило ярко, словно поддерживая моё торжество. Лиза обняла меня, а Павел Андреевич сдержанно пожал руку.
– Знаешь, – сказала Лиза, когда мы шли к машине, – ты изменилась. В хорошую сторону.
Дома – теперь уже точно моём доме – я открыла все окна, впуская свежий весенний воздух. Методично собрала вещи Сергея в коробки и поставила их у двери. Завтра он заберёт их под присмотром судебного пристава.
Вечером я пригласила гостей – Лизу, Павла Андреевича, новых друзей, появившихся за это непростое время. Кухня наполнилась запахом яблочного пирога и звоном бокалов. Мы говорили, смеялись, и впервые за долгое время я чувствовала себя по-настоящему живой.
Поздно ночью, когда гости разошлись, я стояла у окна, глядя на ночной город. В отражении стекла я видела женщину – сильную, уверенную, готовую к новой главе своей жизни.
– Я никогда больше не позволю кому-либо отнять у меня что либо, – произнесла я вслух.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
Это фантастический рассказ, напоминаю!
