Наташа узнала о существовании Лидии слишком поздно.
Когда грянула его измена, именно грянула, как гром с ясного неба, Наташа ждала оправданий, банального:
«Ты все неправильно поняла, я тебе объясню». Ждала обещаний, что больше это не повторится.
Но Дмитрий…
Все удивились, когда Наташа Ильина приехала в деревню. Что ей было тут делать?
Село еще не умирало, хотя такая перспектива не исключалась. Но пока здесь имелась школа, и какие-никакие магазины. И по воскресеньям звонили колокола в деревянной церкви. А в город и обратно — трижды в день ходил автобус: с зеленой полосой на боку и темно-синими занавесками.
Водителя все знали. Его звали Олегом. Он и привез сюда Наташу теплым августовским вечером. Молодую женщину никто не встречал. У нее была большая сумка на колесиках.
А вид у Наташи — совершенно воздушный. Шифоновое платье, туфельки на каблучках, пушистые легкие волосы.
Ей оборачивались вслед, а местный алкаш, который сам себя величал Сашка-душа нараспашку, вообще забыл обо всем и пошел за ней, чтобы узнать, куда это чудо направляется, и у кого будет жить.
Еще больше был он впечатлен, когда оказалось, что «чудо» поселилось в доме у озера.
Дом этот давно был выставлен на продажу, но хозяева «капризничали», как считали в селе.
Деревянный, без особых удобств домик шел за небольшую сумму, и за эти деньги его взяли бы, как говорится, влет.
В селе происходило своего рода броуновское движение. После того, как тут закрылся единственный заводик, мужики начали искать работу вахтой. Уезжали. Кто в областной центр, кто дальше — в Сибирь.
А в деревню приезжали жить те, кто надеялся дешево купить здесь жилье и прокормиться своим хозяйством.
Но много среди них было семей неблагополучных. Тех, где родители пили, и нечем было кормить многочисленных детей. Комнатку или «однушку» в городе они меняли на избу в селе.
Дом над озером вырастил несколько поколений Васильевых, и теперь хозяева хотели не просто продать его, но передать в добрые руки. Выходит, Наташу они сочли подходящим вариантом.
Молодая женщина была художницей. Немногие могли найти в селе работу, а она нашла сразу. Ее взяли учительницей рисования в школу, и еще преподавательницей в изостудию, в местный Дом Культуры. В школе Наташу тоже попросили вести какой-нибудь кружок.
К всеобщему изумлению она выбрала китайский язык. Зачем здесь, в центре России, детям нужен был китайский – Бог весть. Но Наташа учила своих питомцев тонкой кисточкой, черной краской рисовать иероглифы, объясняла, что они значат, и рассказывала старинные восточные легенды. Ей удалось увлечь ребят. Этого никто не ожидал.
— И все же… зачем ты приехала сюда? – в конце концов, спросила ее Катя, учительница начальных классов.
По возрасту она была Наташиной ровесницей.
— Ты, может быть, там, где жила, замуж не могла выйти? Так тут у нас нормальных женихов сейчас нет… Разъехались, спились, или уже окольцованы.
— Упаси Бог, — сказала Наташа, — я сюда — за тишиной и покоем.
— А, — протянула Катя, — значит, все наоборот. Ты здесь от несчастной любви лечиться хочешь… Ну давай, наслаждайся своей тишиной, только сильно-то не затягивай. А то часики биологические тикают… Я насчет детей.
Если бы она знала, как Наташа ненавидела эту заезженную фразу о «тикающих часиках»!
Пока же художнице детей хватало в школе и в студии. Ребята были впечатлены тем, как легко из-под руки наставницы рождаются наброски. А если Наташа увлечется и начнет прорисовывать детали, то кажется, что и еж, и лебедь, и котенок сейчас оживут.
Они вместе работали над большой аппликацией: «Подводный мир». Мальчишки рисовали, вырезали и наклеивали на голубой фон морских чудовищ, а девочки почему-то только — русалок. Учились делать красивые новогодние снежинки, и прочее, и прочее.
В выходные дни, когда не надо было идти в школу, Наташа брала этюдник и шла на берег озера. От ее дома — ровно пятнадцать шагов. Озеро начиналось возле села, а потом тянулось вдаль, и скрывалось где-то в лесах, за поворотом.
Пока было тепло, тут с утра до вечера плавали чьи-то гуси. Наташа заметила, что они не хуже лебедей, так же красиво отражаются в воде. Белые птицы с длинными шеями на темной глади озера.
Но осенью озеро очаровало Наташу окончательно. Трава на берегах, высокие колоски, тронутые морозом, казались хрустальными, горели и переливались в лучах солнцах. И какая же обморочная, обволакивающая стояла тишина…
Наташе без конца приходили на память слова Дмитрия, из-за которых она и бросила все, и уехала. Совершила своего рода безумную сделку: на все отложенные деньги купила этот старый дом.
Оказывается, у Дмитрия давным-давно была другая. Еще до встречи с Наташей. Он то уходил от этой женщины, то возвращался к ней. И ребенок там рос – непонятно от кого. То ли это был сын Дмитрия, то ли мужчина просто согласился принять мальчика.
Наташа узнала о существовании Лидии слишком поздно. Когда грянула его измена, именно грянула, как гром с ясного неба, Наташа ждала оправданий, банального: «Ты все неправильно поняла, я тебе объясню». Ждала обещаний, что больше это не повторится.
Но Дмитрий отстранился. Не принимал упреков, подчеркивал, что он свободный человек. И давить на него было нельзя. Наташа это чувствовала. Он что-то в глубине души решал для себя. А потом собрал вещи и ушел к Лидии уже навсегда.
— Но как же я? – плача спросила Наташа. — Я же тебя люблю…
— Тогда ты меня поймешь. Я люблю ее.
Он ушел. А она, пролежав пару недель в депрессии, заперла квартиру (с надеждой, что он когда-нибудь придет, и будет тщетно стучать в эту дверь, обитую черным дерматином) и уехала.
Купить дом было все равно, что купить судьбу. Со всеми вытекающими… Здесь всюду такая красота, что щемило сердце. Но Наташа каждый день надеялась, что Дмитрий придет за ней. А он не приезжал.
Окончательно ждать его она перестала зимой, когда деревню завалило снегом. Ходить было некуда. Расчищено лишь несколько дорог, да узкие тропы вдоль домов.
По утрам школьный автобус забирал ребят, а в сумерках привозил их обратно.
Наташа рисовала дома при свете настольной лампы, стряпала, кормила приблудившуюся серую кошку или просто стояла у окна, вглядываясь во тьму.
Он не приедет. Он женился на своей Лиде, а Наташа осталась для него в прошлом. Наташе казалось, что она убивает в себе любовь как живое существо. Добивает ее, лишая надежды. Словно держит под водой, не давая вздохнуть. И только потом, когда все будет кончено, можно начинать как-то заново строить жизнь.
Пришла весна, и алкоголик Сашка повел Наташу далекой дорогой, показать ей село ныне уже заброшенное, но до сих пор чрезвычайно живописное. По дороге Сашка говорил что-то про металлоискатель, и про то, что здесь можно найти старые монеты. А еще тут стоит остерегаться кабанов.
— А дальше есть гора, там раньше разбойники от царских войск скрывались, — Сашка чуть не пританцовывал от того, что нашел слушательницу, — в пещерах жили. И до сих пор там их богатства захоронены. Только место там плохое, оно людей кружит. Когда туда соберешься, обязательно что-то помешает. То гроза разразится, то с дороги собьешься, то какая хворь нападет. Туда только лесники время от времени ходят. Ну им деваться некуда – работа.
До опасной горы с разбойничьими пещерами они так и не дошли. У Наташи уже гудели ноги. А вот несколько снимков заброшенного села она сделала, чтобы потом, на досуге, спокойно рисовать. Место и вправду оказалось очень живописным: со своим родником, с сосновым лесом.
Когда раздался шум мотоцикла, Наташа ушам своим не поверила. Казалось, тут не может быть ничего подобного, никаких примет цивилизации.
— Это Степан, наш лесничий, — пояснил Сашка, — после института приехал сюда с женой. Так она два года выдержала здешнюю жизнь… И на том все. «Не могу, — сказала, — без города. Я тут из волос уже сено вычесываю, оно летит отовсюду. Мне тут до ближайшего маникюрного салона – два часа… В общем, с меня хватит»…
Мы думали, что он за ней уедет, а Степан остался. Когда люди такие разные, бесполезно это… жертвовать собой ради другого. Тот все равно не оценит. Да Степан и живет всем этим: природой, работой своей. Будь его воля, он бы из леса и не выбирался.
Наташа не помнила, видела ли она уже этого человека? Мужчина лет тридцати, приятной внешности, вежливо поздоровался с ними.
— Подвезти? – спросил он.
— Давай, — обрадовался Сашка, — нет, я не про себя. Девушку посади. Она устала, еле ноги уже передвигает. А ты за десять минут ее довезешь.
Наташа хотела было отказаться, но день выдался таким жарким, она настолько устала, а Степан внушал доверие… и, в конце концов, она сдалась. Села на мотоцикл позади него, сомкнула руки у него на поясе…
Они не разговаривали по дороге. Но когда доехали до ее дома, и Наташа благодарила Степана, он сказал:
— Вы тоже все это любите…
Он повел рукой вокруг, имея в виду луга и леса, раскинувшиеся за селом…
— Я видел ваши картины в Доме культуры. Так не нарисуешь, если к сердцу не пришлось.
Когда Наташа вошла в дом, она улыбалась, как не улыбалась уже давно. Она держала письмо Дмитрия, которое вынула из почтового ящика, но думала не о нем. Потом все же вскрыла письмо.
Дмитрий писал, что снова потерял работу, что Лида не собирается с ним больше жить. И он хочет уехать на заработки куда-нибудь в Сибирь. Он предлагал Наташе поехать вдвоем:
«А как дальше получится, там уж посмотрим»…
Наташа вспомнила, как они со Степаном недавно переезжали через речку.
— Вон там старый мост, — показал он ей, — он ветхий, ненадежный, на него и ступить страшно. Я вас другой дорогой повезу.
Этот мост стоял у нее перед глазами, пока она машинально комкала письмо. А потом бросила маленький бумажный шарик в печку…
Вечером он сгорит в огне, точно его и не было.
