— А почему ты постельное бельё не гладишь? — спросила Виктория Андреевна, стянув одеяло с кровати и разглядывая простыню.
Это было не впервые, но каждый раз Катя терялась от наглости своей свекрови.
— На это уходит много времени. Да и бесполезно. Оно само и разглаживается, и мнётся в процессе использования, — только и нашлась она.
Назвать Катю образцовой хозяйкой было нельзя, но и откровенного бардака у неё не было. Вот только не по мнению свекрови. Та уже открыла один из верхних шкафчиков и провела пальцем по петлям, затем брезгливо поморщилась.
— Смотрю, с влажной тряпкой эта квартира не знакома… Кать, надо убираться. Хотя бы иногда. Я после тебя лечить Валеру от астмы не хочу.
Катерина закатила глаза, пока Виктория Андреевна повернулась к ней спиной, чтобы получше рассмотреть занавески на окнах. Видимо, она не нашла, к чему придраться, потому что комментариев по этому поводу не последовало.
— Вот у Светланки дома…
Кате была знакома эта песня. Она даже не слушала, только вздыхала и кивала, когда требовалось. А зачем вникать, если постоянно одно и то же? «Светланка моет полы 3 раза в день». «Светланка, в отличие от тебя, кипятит бельё». «У Светланки нет дома кондиционера, и ничего, а мой Валера под ним простудится когда-нибудь».
— …и увлажнитель вам надо бы поставить. Воздух совсем сухой. Я слышала по телевизору, что это повышает шанс подхватить пневмонию. Ты меня слушаешь, Катя?
— Да, слушаю.
— Вот и хорошо. Пойдём на кухню, а то я проголодалась. А ты, гляжу, не торопишься гостей угощать.
Кате хотелось кричать, но она промолчала. «Пойдём на кухню» означало, что сейчас будет проведена дотошная инспекция содержимого холодильника. И вердикт обязательно будет о том, что у Светланки всё лучше и вкуснее.
Придётся терпеть. Это мать его мужа, а становиться причиной конфликта между ними Катя не хотела.
— Ох, сынок, не ту ты женщину выбрал. Не ту… — завела разговор Виктория Андреевна, пока сын вёз её домой. — Послушал бы меня — как сыр в масле катался бы!
— Мам, это мой выбор, а не твой. Кажется, мы об этом уже говорили.
«Раз десять», — добавил он про себя.
— Так мне-то сколько уже лет. Я всякого навидалась. Сразу видела: не выйдет из твоей Катьки толковой жены. И готовит плохо, и в квартире ужас. Да и, чего греха таить, бесприданница она. А со Светланкой был бы старт, занялись бы вместе бизнесом каким. Приумножили бы. У неё две квартиры, могли бы одну продать.
— Я сердцем выбираю, а не кошельком. На что мне твоя Светланка? Мы даже в детстве не ладили особо, а уж сейчас…
Виктория Андреевна перешла на заговорщицкий полушёпот.
— А ты вообще в курсе, что я у твоей жёнушки в ванной нашла?
— И что же? Неужели спрятанное тело? — съязвил Валера.
— Такой срам! Прости господи, даже сказать тебе не могу! — разразилась женщина тирадой. — Половину этой срамоты ни разу не видывала и знать не знаю, зачем оно надо. И слава богу! Я её сразу пристыдила, так она вся раскраснелась, мямлила что-то. Больная она у тебя, Лерчик, тянет её на всякое непотребство.
Валера аж скрипнул зубами. Часть этого «непотребства» была его инициативой. И жену пришлось долго уговаривать.
— Тебя кто просил туда лезть, мам? Уж прости за прямоту, но мы в состоянии самостоятельно разобраться с тем, что нам делать в постели.
— Я тебе только добра желаю! Одумайся, пока не нашёл жену в чужих объятиях. Начинается всё с этого, а заканчивается…
— Спасибо за совет, конечно, но позволь мне решать самому, — перебил её сын.
Мать поцокала языком и уставилась в окно. Что ж он так к этой Катьке-то прилип? Может, она приворот на него какой навела?
— Валер, я, конечно, всё понимаю, но это уже чересчур! — сразу перешла к разговору Катя.
Мужчина даже не успел снять куртку.
— А что случилось? — уточнил он, хотя и так всё знал.
— Да очередной визит твоей мамы. Я уже привыкла, что быть идеальной хозяйкой в её глазах это миссия невыполнима. Но когда она лезет в наше… интимное пространство… — Катя смутилась. — Не могу я так больше!
— Да ладно тебе. Ну увидела то, чего ей видеть не следовало, и ладно. Её проблема, не твоя. Просто не слушай её.
— Так ты всё знаешь? — догадалась Катерина. — То есть она тебе уже настучала?!
Валера нахмурился. Прокололся.
— Упомянула, — уклончиво ответил он. — Хочу, чтобы ты понимала. Я на твоей стороне, так ей и сказал. Устраивать каждый раз инспекцию и везде лезть своим носом — это слишком.
— И? Что ты об этом думаешь?
Валера немного растерялся.
— О чём? — уточнил он. — О наших игрушках?
— Да нет же! О визитах твоей матери. Ты и сам понимаешь, что она переходит все границы.
Мужчина замялся. Стоило признать: проблема существует. Но он не знал, что с этим делать. Запретить матери приходить? Проще сразу нарисовать мишень у себя на спине. Она всем будет плакаться о том, какой у неё неблагодарный сын, как бросил мать на старости лет. Соседям — в первую очередь. Да и ему тоже мозг вынесет.
В конце концов, она ему не чужой человек. Он мечтал о большой и дружной семье.
— Она привыкнет. Дай ей время.
— Три года! Три года она почти ежедневно устраивает мне поучительные лекции и чуть ли не публичную порку. Сколько ещё предлагаешь ждать? Нет, Валер, так нельзя. Я не хочу ставить вопрос ребром, но… Выбирай: или твоя мать, или я.
Катя смотрела Валере в глаза с таким отчаянием, что у него кольнуло сердце.
— Катюш… — начал было он, рассчитывая уговорить жену.
— Нет! Слышать ничего не хочу. Сегодня была последняя капля. Выбирай, — Катерина сделала небольшую паузу, затем решила уточнить. — Я не заставляю тебя прервать с ней общение, просто огради меня от её визитов. Иначе я разведусь с тобой. Я уже на всё готова, лишь бы не слышать про её Светланку.
— Ладно. Я попробую поговорить с ней, — неохотно согласился Валера.
Виктория Андреевна сильно обиделась. В течение нескольких дней она названивала Кате, чтобы всё высказать этой молодой нахалке, но так и не дозвонилась. Пару раз даже пришла в гости без предупреждения, только вот её никто не пустил.
Пришлось смириться.
На Валеру она тоже поначалу обиделась, да и до сих пор припоминала ему их разговор, но со временем немного оттаяла. Больше у неё никого не было, только сын, так что пришлось пойти навстречу и помириться. Общались они теперь редко, наедине, по телефону или, что бывало совсем нечасто, при личных встречах. До одного момента.
— Валера? — раздался голос в телефонной трубке в 5 утра. — Извини, что звоню так рано. Это соседка твоей мамы тебя беспокоит, Людмила Леонидовна.
О, это имя было до боли знакомо Валере. Мама Светланы.
— Вы что-то хотели? — сердце сковало тревожное предчувствие: в такое время просто так не звонят.
— Да. Твою маму увезли в больницу. У неё сердечный приступ.
— Что? Как? Куда хоть увезли?
— Записывай адрес, я продиктую.
Катя, услышав разговор, сразу проснулась и села, опёршись о спинку кровати.
— Так, я соберу всё, что может пригодиться. Напишу тебе список, ты сбегаешь за остальным в магазин, — сразу распорядилась она, как только Валера положил трубку. — Сейчас нас туда могут и не пустить, но пока будем собираться — как раз приёмные часы наступят.
Валера не ожидал от своей жены такой инициативы: знал, что она на дух не переносит его мать.
— Да я сам справлюсь, чего ты. Ещё буду я на тебя свои проблемы взваливать.
— С момента, как мы друг другу дали клятвы, все проблемы стали нашими общими. Она мне не чужой человек, хоть и раздражает своими нравоучениями. Но раз случилась беда, я чисто по-человечески должна ей помочь. Или, думаешь, Светланка будет её выхаживать? — Катя горько усмехнулась.
— Людочка? Привет, дорогая! — обрадовалась Виктория Андреевна, увидев приятельницу на пороге своей палаты.
Женщина провела тут больше недели, а за всё это время Людмила Леонидовна поинтересовалась её самочувствием лишь пару раз, да и то — по телефону. И вот она наконец пришла.
— Привет! Ну как ты, Викуль? — беспокойно спросила приятельница, усевшись рядом с женщиной на койке. — Я тебе гостинцев принесла. Йогурты и фрукты. Можно же?
— Поставь на тумбочку. Спасибо тебе, — Виктория Андреевна слабо улыбнулась. — Не идеально, но, говорят, жить буду, иду на поправку потихонечку.
— Смотрю, у тебя тут полный пансион, — Люда выразительно окинула взглядом палату. — Одноместная, да ещё и с кондиционером. Признавайся: главврач твой бывший любовник? Когда я сюда попала, выбить такую палату было ой как непросто.
— Да что ты, Людочка! Это мои расстарались. Переговорили с врачом, подозреваю, что заплатили, вот меня сюда и перевели. Если бы не они, наверное, я бы умерла… У врачей-то поток такой, что им некогда нянькаться с каждым. Ещё и в палате цаца одна нашлась. Ей, видите ли, в тридцатиградусную жару холодно, если окно открыто. Думала, помру.
У Людмилы Леонидовны округлились глаза. Впервые она слышала, как Виктория Андреевна хвалит свою невестку, пусть и косвенно.
— Да ты что? Вот это да, — только и выдавила она из себя.
— Да ладно, что мы всё обо мне, да обо мне. Светланка с тобой приехала? Давно её не видела, соскучилась.
Приятельница замялась.
— Да у неё там дела, с директором управляющей компании общаются. Ты же знаешь, она теперь старшая по дому, занятая.
Виктории Андреевне стало обидно. Неужели за неделю не нашлось свободной минутки хотя бы на звонок?
— Понятненько. Ну, бывает. А ты-то сама как?
— Да я тоже проездом заскочила. В гаражный кооператив еду, разбираться. Взносы-то у нас непомерные совсем стали, каждый раз повышают!
— Проездом? — Виктория Андреевна совсем поникла. — Ну, задерживать не буду.
— О, Викуля вернулась! — обрадовались подруги, сидящие на лавочке у дома, когда Виктория Андреевна вышла к ним подышать свежим воздухом. — Как ты? Рассказывай.
Домой она приехала ещё 3 дня назад, но настроение было не прогулочным.
— Да ничего. Жива. А вы тут как? — Виктория уселась рядом с подругами.
— Да тоже потихоньку. Я тут твою невестку видела, крутилась у твоей двери. И так, и сяк её прогнать пыталась, а она ни в какую. Имею право, говорит! Ты представляешь? Ты ещё живая, а она уже к твоей квартире присматривается, — пожаловалась Валентина Александровна.
— Ой, ей бы с одной квартирой управиться! Знаем же от тебя, что у неё дома царит вечный хаос. Не дай бог с тобой что случится, так в твоей квартире всё пылью и тараканами порастёт. Не будем знать, куда деваться, — всплеснула руками вторая приятельница. — Ты уж давай, не сдавай.
Виктория Андреевна поджала губы. За время, проведённое в больнице, она успела пересмотреть свои приоритеты. Да вот только знакомые её уже привыкли к тому, что она постоянно критикует невестку.
— Не переживайте. Катенька ко мне прибраться приезжала. Но за бдительность спасибо.
Подруги переглянулись и рассмеялись.
— Прибраться? А она слово-то такое знает?
— Может, она и не идеальная хозяйка, зато сердце у неё большое, — ответила женщина. — Если бы не она, меня бы здесь не было. Она меня выхаживала, днями сидела, пока врач не сказал, что угроза миновала. Не брезговала чужой бабкой.
— Ну, должно же быть хоть что-то хорошее в человеке, да? — с сарказмом сказала подруга. — А Светланка как? Передала тебе гостинцы от нас? Мы её попросили съездить к тебе, а то у нас, сама знаешь, с ногами не лады.
Виктория Андреевна удивлённо вскинула брови.
— Светланка-то? Она даже поговорить со мной не удосужилась, звонок сбросила, когда я ей позвонила, — женщина махнула рукой.
— Тю! А нам сказала, что собирается поехать в четверг. Наверное, не успела. Ну, она дама занятая…
— Моя Катенька тоже не из бездельниц. И нашла время на меня, — немного обиженно ответила Виктория Андреевна.
— Конечно. Ей-то париться с уборкой и готовкой не надо. Зачем мыть полы, если на следующий день опять всё грязное, — неудачно пошутила одна из приятельниц, пытаясь подражать голосу Кати.
Виктория Андреевна рассердилась.
— Знаете что? Катенька — часть моей семьи, золотой человечек. Пусть готовит не как в ресторане, пусть дома у неё не всё блестит. Так это и не главное в жизни. Главное — человеком быть, — женщина поднялась с лавочки. — Она меня в беде не бросила. А вот те, кому постоянно баулы с едой грузила да платьица шила по их просьбе, время на меня не нашли. Пока полезная — мне улыбаются, как только мне плохо — отвернулись. Ой, чего я перед вами распинаюсь…
Виктория Андреевна махнула рукой и медленно, прихрамывая, пошла в сторону сквера. Хотела прогуляться, успокоиться.
— Чего это с ней? — удивилась одна из приятельниц.
— Видать, помирилась с невесткой.
С тех пор Виктория Андреевна говорила о Кате только хорошее. И другим в обиду не давала.