– Я тебя никуда не пущу!!! – истерично визжит мама, вырывая у меня из рук сумку.
Сцепив зубы, молча отнимаю сумку и продолжаю собирать вещи под мамины крики.
– Куда ты пойдешь?! У тебя другого жилья нет. На вокзал?
О, да, я та еще глупышка. Полная. Все сбережения ушли на организацию красивой и пышной свадьбы с мужчиной мечты. После свадьбы мы бы переехали жить в маленькую, но уютную квартиру, купленную в складчину в качестве подарка на свадьбу его и моими родителями. Ремонтом и обстановкой я занималась лично, на наши с Максом деньги, он не участвовал, очень уставал на работе и пока я погрузилась в ремонт, оставался ждать меня в доме моих родителей. Семья моя Макса любит, восхищается. Родители пылинки сдувают.
Сестра тоже любит.
Как сегодня выяснилось, любовь далеко не платоническая. Третий месяц беременности пошел этой любви. Об интрижке сестры и моего жениха, оказывается, знали все, кроме меня. Знали, и молчали.
За стеной в соседней комнате громко и жалостливо рыдает младшая сестра. Но я слишком хорошо и давно ее знаю, поэтому легко различаю в рыданиях фальшивые нотки. А вот родители нет, никогда не различали и верили только ей.
Долго не собираюсь, потому что не могу выносить весь этот ор, да и просто больше хочу находиться в этих стенах. Наспех скинутая с полок одежда, документы…
– А где деньги, что лежали в моей заначке?
– Откуда я знаю? – отвечает мама, отводя глаза. Вот откуда такая уверенность, что мне некуда будет пойти. Без денег-то. И понимает, что к друзьям, которые давно все семейные я не пойду, слишком гордая. На карте, конечно, есть немного денег. Поеду в гостиницу, но, боюсь, надолго не хватит этих денег, а до зарплаты еще далеко. – Ты, наверное, все потратила и забыла.
Ну, конечно.
Выхожу из комнаты. “Провожать” за мной из комнаты тянется мама, из кухни выглядывает до этого прятавшийся там папа. Из комнаты сестры грозно подбоченясь и хмурясь появляется тетя. Макс сбежал одним из первых, как только начался скандал.
– Смотри, до чего ты сестру довела и сбегаешь? Не стыдно?! Она и так мучается, страдает. А если сейчас с ребенком что случится от ее переживаний?!
– А если с моим ребенком что-то случится от переживаний?
– Каким таким ребенком? – опешила тетя.
– А вот таким. Мы с Максом вообще-то все это время вместе спали, не предохраняясь. Я тоже могу сейчас быть беременной. Вот будет радость папе с мамой одновременно двух внуков получить. Может, они специально этого и добивались, покрывая Макса? Так внуков хотелось, что под их крышей знали и позволяли ему спать с обеими дочерьми.
Мама схватилась за сердце и закатив глаза, начала медленно сползать по стене. Эти все ее представления я знаю, проходили. Со здоровьем у нее все в порядке, а нервы как канаты, уж точно покрепче моих.
Все так благородно страдают. Сестра, которая благородно тайно любила, боролась со своими чувствами, но не совладала с собой. Жених мой, который тоже, оказывается, тайно полюбил и не совладал, но и меня жалел и не позволял сестре и родственникам рассказывать об этой связи. Вот так сильно благородно страдал и спал с обеими. Со мной, конечно, через силу, но почти каждый день с его же подачи, даже когда я была уставшая и никакая после работы, ремонта и всех дел с подготовкой свадьбы. Хорошо устроился.
Родители, родственники, даже некоторые друзья семьи, страдали, но молчали. Больше жалели, конечно же сестру. Младшая, молоденькая, наивная глупышка, до сих пор ищущая себя и потому долго не удерживающаяся ни на одной работе. Ее, конечно же, жальче. Она не хотела, запуталась, а теперь беременна. Она без Максима пропадет, ну а я же старшая, умная, ответственная. Я справлюсь.
Внутри все разрывает от боли и обиды, так сильно, что ноги подкашиваются. Хочется упасть, рыдать и выть, но не здесь, не среди врагов, которые с радостью будут утешать и жалеть. Мне их жалость не нужна.
Из последних сил сдерживая эмоции, иду к двери, открываю. Мама, которой тетя уже начала вызывать врача, неожиданно ретиво бросается ко мне и снова цепляется за сумку.
– Мара, умоляю, останься! – подвывание матери, наверное, слышат все соседи.
Молча отдираю пальцы матери от сумки, но та цепляется за нее вновь и вновь, выражение лица, страшное, бешеное.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Папа, наконец, перестал прятаться на кухне, вышел и оттащил-таки маму от меня и сумки.
– Олечка, ну перестань. Марьяше сейчас нужно уйти, успокоиться. Потом вернется. Ну куда она денется?
Выскочила, наконец, в коридор. Ага, вернусь, как же. Да я скорее под мостом ночевать буду.
Смахиваю слезы, начавшие обильно катиться по щекам. Когда еду в лифте, все расплывается перед глазами. За что они со мной так? Что я им всем плохого сделала?
По улице бреду не разбирая дороги, просто хоть куда-нибудь и подальше. Остановилась спустя пару кварталов. Прохожие то и дело озираются на горько ревущую меня, подходят, предлагают помощь. Мне уже неудобно. Надо где-то скрыться. Достав телефон, нахожу первую попавшуюся дешевую гостиницу и взяв себя немного в руки, на метро еду туда. Потому что плохо, больно. Пару раз несмотря на табличку “Не беспокоить”, стучатся из соседнего номера и уборщица. Стены тонкие, соседям спать мешаю, а уборщица с сочувствующим видом предложила бесплатного чаю. В гостинице тоже плохо. Наедине с собой толком не останешься.
Все, пропадаю из жизни до следующего утра. Ближе к обеду позвонила бабушка. Вообще до этого почти все родственники обрывали телефон, но только на бабушкин вызов решила ответить.
– Алле, – жалобно хриплю я в телефон сорванным голосом.
– Марочка, я только вчера узнала об этих поганцах, ты мне веришь?!
Не ответила, только громко, прерывисто всклипнула.
– Ироды! Да как так можно было! А я еще матери твоей позволила квартиру мою продать. Так бы хоть ко мне приехала жить. Ты сейчас где?
– В гостинице.
– Ах, ты маленькая моя. Где же жить собираешься? Эти хотят, чтобы ты вернулась, но ты ни за что не соглашайся в это логово снова приезжать!
– Не вернусь.
– Приезжай ко мне в пансионат. Отдохнешь.
– Ба, у меня денег на это нет, да и работать надо, чтобы эти деньги появились.
– Ох, знаешь что, есть у меня одна идея.
– Какая?
– Я же как чувствовала. Матери твоей с загребущими лапами не говорила, что за мной еще участок числится. От работы когда-то за заслуги выделили. Подешевке совсем тогда купили. Думала потом, когда помру, вы его продадите, похороны хоть мои отобьете, он-то не особо чего стоит, от города далеко, в глуши, пустой, ни газа, ни воды, хибарка только старая там стоит. Дед твой покойный поставил, думал, ездить туда будет на рыбалку, а уже через месяц как поставил, так и умер. Ноль им всем, а не участок, тебе подарок от меня будет. Хошь, продавай и взнос на собственную квартиру тебе первый будет, а хочешь там попробуй обжиться, молодые сейчас любят на природе жить. А то эти уже договорились, что квартиру, которую вам с этим иродом вскладчину покупали, так и отдать под молодую семью. Представляешь, да? Чего пропадать, мол, раз у этого молодца любовь с Кристинкой и ребенка ждут. Сегодня уже заявление подают на роспись. Причем в вашу же дату свадьбы! Ты предеставляешь, что они удумали?! Говорят, вроде, за свадебный зал деньги вернуть нельзя, поэтому лучше будет в этот же день расписаться и там отметить, раз и за еду уплочено. Не представляла я, конечно, что Кристинка такой змеей подколодной окажется. Все бабушка, бабушка, улыбалась, ластилась, да деньги клянчила.
Смогла только тяжело вздохнуть. Сердце заныло с новой силой.
– Ну, все, не горюй, дела надо делать. Может и хорошо, что все так, а то б жила и не знала, за какого подлеца замуж собиралась. Давай сначала с документами все решим, дарственную на тебя напишу, ключи вышлю, а ты мне доверенность, чтобы на тебя собственность можно было оформить. И про квартиру ты что думаешь? Ту, где жить собиралась. Вещи там есть какие твои?
– Нет. Кухню заказала, жду. Мебель не успела выбрать. Надо отменить только предоплату за кухню. Ну и могу оттуда забрать банки с краской неиспользованной и инструмент.
– Забирай, ничегошеньки им там не оставляй.
– Я не могу принять в дар участок, это твое имущество и…
– Прекрати! Зачем он мне старой? Я в пансионате у моря живу, денеги есть, всем обеспечена. Все равно уже никуда из пансионата не выезжаю, мне этот участок не нужен, хоть душу порадую, когда мать твоя узнает, что не ей добро в управление досталось, а то все хочет контролировать, и на Кристинку еще запишет, а то у них же семья, ребенок, надо помогать… тьфу! Так что не глупи, ты молодая, тебе жить где-то нужно. Лучше уж плати ипотеку на свою квартиру, а не по съемным мотайся. Или домой хочешь вернуться?
– Нет.
– Тогда давай, ноги в руки и приезжай.
Вечером это же дня, я как вор пробираюсь в квартиру, которую считала своей, хотя она нас с Максимом даже не оформлена, где с такой любовью и усердием подбирала отделку. К счастью, никто замки еще не думал менять. Тихо, пусто.
Включаю свет, оглядываюсь. Денег на ремонт, конечно, много ушло. Но тут не только мои деньги, но и Максима. Осталась только мебель, заезжай и живи. В коридоре у двери выставляю чемодан с инструментом, две оставшихся банки краски. Еще вспомнила про плед, который заказала и оставила в упаковке сразу здесь, на квартире. Знала, что если привезу в родительскую квартиру, Кристина сразу положит глаз на красивущий бирюзовый плед из шерсти мериноса. Хотела, чтобы на этой квартире все было новенькое, никем не использованное.
Плед тоже забираю. Поднимаю банки с краской, инструмент, объемную упаковку с пледом. Тяжело. Тащить все это на метро будет ой, как неудобно.
Оглядела еще раз квартиру. Подумала. Да, краску, пожалуй, тащить не буду. Взяла первую банку, открыла, а потом прошла с ней по комнате, от души поливая пол, стены. Заглянула в ванную, коридор, кухню. Открыла вторую банку. Краска полетела в сторону окон и потолка. И впервые за эти пару дней мне так хорошо на душе стало. Из груди рвется истерический смех. Хохочу, как злобная ведьма. Когда банка с краской пустеет, достаю из чемодана с инструментами молоток. Унитаз и раковина в мелкую крошку. Вмятины на стенах, полу, и даже до потолка дотянулась. И мне хорошо, прям очень. Окна бить не стала, чтобы не привлекать внимание соседей. Так, только по рамам и подоконникам постучала.
Ну все, меня отпустило. Пускай заезжают и живут в интерьере моего исполнения. Совет, да любовь.
Выдохнула и ушла. Дороги не заметила, погрузившись в невеселые мысли. Только в гостинице вышла из сковавшего меня оцепенения. Завтра на работу выходить, а я совершенно к этому морально не готова. Вообще не представляю, как дальше жить и как с людьми теперь общаться. Ощущаю себя раненым зверем. Не понимаю, то ли я ненормальная, то ли окружающие меня родственники. Кроме бабушки меня никто не поддержал. Вон, по телефону написывают, объясняют, что ничего ужасного не случилось, всякое бывает в любовных делах. Кристина и Максим не хотели меня обижать, но вот просто так получилось, любовь, и уже ничего не поделаешь, ведь ребеночка ждут, поэтому мне только и остается, что понять и простить.
Мама активнее всех написывает, зовет домой. Пишет, что Кристины и Максима скоро съедут. Чтобы меня не смущать, они уже пакуют вещи, завтра поедут покупать любую готовую мебель на подарочную квартиру и сразу все отвезут. Ха-ха. Ну, пусть привозят мебель в свое “гнездышко”, оно ждет. Мама опять пишет. Вопрос передает от Максима. Тот у меня интересуется, что с кухней, когда привезут. Он ведь даже не знает, где я заказывала, сколько оплатила, какой цвет, вид. А ведь он ничем в ремонте не интересовался, потому что ему было все равно. Ну и много времени и сил, наверное, занимает, крутить отношения на два фронта.
Маме ничего не отвечаю, злится, пишет мне и пишет без остановки, а я с каким-то мазохизмом смотрю на экран и не отключаю телефон.
Наконец, смогла найти в себе силы переключить телефон в режим без звука и перевернуть экраном вниз. Спать. Может, завтра будет не так больно.
Утром легче к сожалению, не стало, тот момент эйфории, когда бесчинствовала в квартире, прошел, как не бывало. Спала плохо.
На работу дотащилась как во сне. Девочки-коллеги, тихонько хихикают, обсуждая мой помятый вид и красные глаза.
– Что, Марьяш, жених за выходные совсем измотал? Ночами спать вообще не дает? Ну да, судя по фото, он у тебя горячий красавчик. Еще и при должности хорошей, зарабатывает, не пьет, сама ты умница-красавица. Говорят, скоро тебя на руководящую должность будут выдвигать, если в декрет резко не соберешься. Везет же тебе, Мар.
Угу, везет как утопленнице. Может, сглазили меня? Так кто-то обзавидовался счастливой невесте?
Не-а, нет здесь никакой мистики. Только непорядочные люди вокруг. Рано или поздно до коллег дойдет, что замуж не выхожу, может и про сестру подробности. Будут смотреть с жалостью и сочувствием. Меня прям заранее тошнить начинает. Еще так смешно про руководящую должность прозвучало. Да, я на хорошем счету, работать начала еще с первого курса университета. Сначала неполный рабочий день, затем взяли на постоянку. Да, продвигали, но и работы соответственно прибавилось, а с ней ответственности и нервов. И вот я мне уже ближе к тридцатнику, а этой руководящей должностью все манят как морковкой, но давать не торопятся. Правильно, кто еще только за призрачное обещание на моей нынешней должности за троих работать будет?
Может уволиться пока никто ничего не знает? Но тогда родственники посчитают, что я совсем в разнос от переживаний пошла, лицемерное сочувствие, безденежье, пока новую работу не найду, а я же вроде как ипотеку собираюсь брать.
День идет кое-как. Меня даже хотели отпустить домой пораньше, заметив, что выгляжу я неважно. Начальник еще так вкрадчиво поинтересовался, не беременна ли я. Выдохнул облегченно, когда ответила, что точно нет и беременность не придвидится. Конечно, большая часть его обязанностей сейчас на мне, не готов так резко меня терять. Уходить с работы отказываюсь, куда мне идти? Дома-то нет.
В обед начинают в два раза активнее названивать родственники, даже сестра вдруг. Что-то пишут и пишут, но я не читаю, чтобы не отвлекаться, потом. Сегодня же должны были квартиру осматривать ехать. Коллеги то и дело на меня с тревогой оглядываются, когда я без видимых причин злорадно похмыкиваю.
Ближе к концу рабочего дня все-таки взяла в руки телефон. У-у, сообщениями меня просто завалили. Сестра пишет, какая я гадюка, мама записала кучу слезливых аудио, что сестре сегодня стало плохо, когда она зашла в квартиру, зачем я так, почему такая злая, ведь сестра мне зла не хотела, что им теперь делать, ведь молодая семья теперь не сможет быстро переехать, а значит непонятно, как мне домой возвращаться. Родня с разных сторон тоже понаписала. Как во мне разочарованы, что такого от меня не ожидали, что мне с таким характером суждено остаться старой девой и вообще я неудачница по жизни.
Читая весь этот бред и обтекая, попутно выхожу с работы на улицу. В планах заехать к какой-то старинной подруге бабушки, забрать копии ключей от ворот и дома от участка, что ба решила мне подарить. Нет, ну ты посмотри, родители Макса требуют, чтобы я ремонт оплатила, судом грозятся, а такие милые были, ворковали раньше со мной.
– Марианна! – вдруг окликает меня до боли знакомый мамин голос, звенящий злостью и суровостью.
Оборачиваюсь. Надо же, даже на работу ко мне приехали, лишь бы достать. Мало что ли было до этого? Окончательно довести хотят?
Мама вместе тетей возле машины. За рулем отец, выходить не стал.
– Зачем ты испортила все в квартире?! – первой нападает тетя, бросаясь ко мне. Ее за руку хватает мама, останавливая. – Это что, твоя квартира, что ты там распоряжаешься?
– Никто не был против, когда я там распоряжалась и вкладывала в эту квартиру свое время и силы, – произношу холодно. – А в чем дело? Ко мне какие-то претензии?
– Она еще и делает вид, словно ничего не случилось! В квартире погром! Кристина уже второй день плачет без остановки плачет. Какая же ты жестокая! Она бе-ре-менна. Сестру не жалко, так хоть малыша пожалела бы. Кому ты мстишь? Девчонке не разумной? Да это твой жених ее и соблазнил! Никто не виноват в том, что ты такая озлобленная неудачница!
– Элина, прекрати, мы сюда не для того чтобы ругаться приехали, – требует моя мама.
– А зачем? – удивляюсь я.
– Мара, садись в машину, мы едем домой!
Смотрю на родственников, и снова не понимаю, кто тут вообще ненормальный? Может я, если не понимаю, как они с самым серьезным видом могут мне такое предлагать?
– Зачем? К Максиму что ли? Заскучал? Не хватает ему острых ощущений? Кристины мало? Так нет, я пас. Но у меня же родственников полно. Пусть выберет кого-то другого. Да вот хоть вас теть Элин. Вы еще вполне ничего себе. И удобно же, вы тоже там под боком живете. А может вы уже? Если с Кристиной не постеснялся, так чего бы еще кого не “осчастливить”?
– Бессовестная и невоспитанная, – в сердцах воскликнула тетя Элина, покрываясь багровыми пятнами.
– Хватит меня оскорблять. Я ухожу.
Мама с горечью прячет лицо в ладонях. Тяжело прерывисто вздыхает.
– Нет их дома. Максим и Кристина собрали вещи и уехали. Максим поговорил со своими родителями и временно, пока в квартире будет идти ремонт, они с Кристиной поживут на даче его родителей. Он так решил, чтобы Кристина перестала нервничать. Ну и потеплело, а свежий воздух будет полезен ребенку. Так что ты можешь спокойно возвращаться.
– Что значит спокойно возвращаться? Чтобы вы мне там мозг пилили? То ли осуждали, то ли сочувствовали? Поучали? Нет, спасибо, мне ничего этого больше не надо.
Направляюсь в сторону метро, но мама перекрывает мне дорогу, начинает плакать, просить прощения. А тут сейчас и коллеги могут увидеть весь этот концерт.
– Может я вам не родная? Приемная? – со вздохом задаю мучающий меня в последнее время вопрос. Это многое бы объяснило. Наверное, я бы даже обрадовалась.
Мама заплакала еще громче.
– Да что ты такое говоришь?! Конечно, нет! Мара, ну пойми же, все равно уже так вышло. Кристина глупая, ни к чему не приспособленная, пусть уж так, замужем, да с семьей будет, раз с работой не складывается.
– А, то есть, мне семью не надо по твоей логике. Работай, тягловая лошадь, оплачивай всем еду и счета за квартиру. Молодой семье тоже можешь помочь и что-нибудь оплатить, детей и мужа нельзя, раз на работе реализовалась. Так что ли? – вспоминаю, как родственники всегда радостно и с восторгом характеризовали Макса и добавила. – Мужика нашла хорошего, красивого, непьющего, с работой, машиной, приличной семьей, это тоже молодец, пусть Криситиночка-глупышка забирает?
Мама не может мне ничего ответить, красиво и благородно страдает, заливаясь слезами и хватаясь за сердце. Обхожу ее по большой дуге и ухожу.