– Ты серьёзно? – тихо спросила Ольга, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Артём отложил вилку, вытер губы салфеткой и посмотрел на неё с усталой снисходительностью, как будто она была ребёнком, который не понимает простых вещей.
– Абсолютно. Я работаю как проклятый, а ты тут сидишь дома, готовишь, убираешь… и всё на мои деньги. Понимаешь, я устал быть единственным кормильцем. Пора тебе тоже вносить свою лепту.
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Потому что в этот момент она вдруг ясно увидела, как всё было на самом деле. И как долго она позволяла себе не замечать правду.
Они поженились десять лет назад. Ольга тогда только закончила университет, полная планов и мечт. Артём уже работал в строительной фирме, неплохо зарабатывал, и она искренне считала, что им повезло – он сильный, надёжный, настоящий мужчина, который сможет обеспечить семью. Она с радостью ушла в декрет после рождения Даши, потом – после рождения Миши. И осталась дома. Потому что Артём говорил: «Зачем тебе работать? Я всё тяну. Ты лучше детьми занимайся».
Только вот тянула всё это время она.
Сначала это были её сбережения – те, что остались от студенческих подработок и подарков на свадьбу. Потом – премии, которые она получала, ведя мелкие заказы на фрилансе, сидя ночами, пока дети спали. Потом – наследство от бабушки, которое она тихо вложила в ремонт квартиры, в машину, в семейные поездки к морю. Артём всегда говорил: «Я заработал», «Я оплатил», «Я купил». И она молчала. Потому что любила. Потому что верила. Потому что не хотела ссор.
А теперь он сидел напротив и говорил, что устал её содержать.
– Артём, – Ольга наконец нашла в себе силы говорить спокойно, – ты хоть понимаешь, на какие деньги мы живём последние пять лет?
Он нахмурился, явно не ожидая такого поворота.
– На мои, конечно. Я же получаю зарплату, я перевожу тебе на карту…
– Ты переводишь мне десять тысяч в месяц, – тихо сказала она. – На продукты и мелкие расходы. А всё остальное – ипотека, коммуналка, детские кружки, твоя машина, твои «встречи с друзьями» – всё это с моей карты. С той, куда я получаю доход от аренды бабушкиной квартиры. И с той, куда приходят мои гонорары за переводы.
Артём замер. Вилка зависла в воздухе.
– Ты что несёшь? – наконец выдавил он. – Это я сдаю бабушкину квартиру! Это я нашёл арендаторов!
– Ты нашёл арендаторов один раз, семь лет назад, – Ольга говорила спокойно, но внутри неё что-то медленно, но верно вставало на место. – А потом я сама с ними договаривалась, сама ездила проверять, сама решала все вопросы. Ты даже не знаешь, как зовут нынешних жильцов.
Повисла тишина. Артём смотрел на неё так, будто впервые видел.
– И потом, – продолжила она, – мои переводы. Ты ведь знаешь, что я работаю. Ночи напролёт. Когда дети спят. Когда ты смотришь футбол или спишь. Я перевожу книги, статьи, сайты. И молчу. Потому что ты говоришь: «Не надо светить доходами, вдруг налоговая». А на самом деле просто удобно было делать вид, что это ты всё тянешь.
Артём побагровел.
– То есть ты сейчас хочешь сказать, что это ты нас содержишь?
– Я хочу сказать, что мы содержим семью вместе, – ответила Ольга. – Только ты об этом забыл. А я устала притворяться, что не замечаю.
Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.
– Ладно. Допустим. Но я всё равно считаю, что пора переходить на раздельный бюджет. Чтобы всё было честно. Каждый платит за себя.
Ольга посмотрела на него долго-долго. А потом улыбнулась. Тихо, спокойно, почти ласково.
– Хорошо, – сказала она. – С завтрашнего дня – раздельный бюджет.
Артём явно не ожидал такого согласия. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она уже встала из-за стола и начала убирать посуду.
На следующий день всё началось.
Ольга проснулась рано, как всегда. Сварила кофе, разбудила детей, собрала Дашу в школу, Мишу в садик. Артём ещё спал – в субботу он любил поспать подольше.
Она тихо вышла в коридор, открыла приложение банка и перевела все автоматические платежи – ипотеку, коммуналку, интернет, мобильную связь – на свою основную карту. Потом зашла в личный кабинет арендодателя и сменила реквизиты для получения арендной платы – теперь деньги будут приходить на другой счёт, к которому у Артёма не было доступа.
Потом она пошла на кухню и приготовила завтрак. Только для себя и детей.
Когда Артём наконец выполз из спальни, потирая глаза, на столе стояли три тарелки – с кашей для детей и йогуртом для Ольги. Его тарелки не было.
– А где мой завтрак? – спросил он, хмурясь.
– Ты же сказал – раздельный бюджет, – мягко ответила Ольга, намазывая хлеб маслом. – Я приготовила на свои деньги. Ты можешь приготовить на свои.
Артём посмотрел на неё, потом на детей, которые с интересом наблюдали за происходящим.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно.
Он постоял ещё немного, потом пошёл к холодильнику. Открыл. Закрыл. Пошёл к шкафу с крупами. Потом вернулся.
– А где гречка?
– Съели вчера, – ответила Ольга. – Я ещё не ходила в магазин. У меня сегодня другие планы.
Артём молча оделся и ушёл. Хлопнул дверью чуть сильнее, чем нужно.
Ольга выдохнула. Сердце колотилось. Но внутри было странное, непривычное чувство – будто она наконец-то сделала первый шаг к чему-то важному.
Вечером он вернулся с пакетом из «Пятёрочки». Молча поставил на стол йогурты, хлеб, колбасу. Сварил себе макароны. Съел один. Молча.
Дети смотрели на родителей широко раскрытыми глазами. Даша тихо спросила:
– Мам, а почему папа теперь отдельно ест?
– Папа взрослый, – ответила Ольга. – Он сам решает, что ему есть.
Артём бросил на неё тяжёлый взгляд, но промолчал.
Так прошёл первый день раздельного бюджета.
На второй день Ольга отвезла детей в школу и садик, потом поехала в город. Она давно не позволяла себе такого – просто взять и поехать куда хочется. Зашла в кофейню, заказала капучино и круассан. Села у окна. Открыла ноутбук и принялась за перевод, который давно откладывала – крупный заказ, за который платили очень хорошо.
Дома её ждал Артём. Он сидел на кухне с телефоном в руках и выглядел растерянным.
– У меня карта не работает, – сказал он, когда она вошла. – Пишет, недостаточно средств. Я хотел продукты купить.
Ольга сняла пальто, повесила сумку.
– Странно, – сказала она. – Зарплату ведь вчера выдали?
– Да, но… там почти ничего не осталось. Я не понял…
– А, ну да, – Ольга открыла холодильник, достала йогурт. – Ты же теперь сам за себя платишь. Коммуналка, интернет, ипотека – всё с твоей карты сниматься должно было. Я перевела платежи.
Артём посмотрел на неё так, будто она ударила его.
– Ты… что сделала?
– То, о чём ты просил, – спокойно ответила она. – Раздельный бюджет. Ты платишь за жильё, я – за еду и детей. Или ты хотел по-другому?
Он открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
– Ольга, ты с ума сошла? У меня зарплата… она не такая большая, как ты думаешь!
– А я думала, ты нас всех содержишь, – мягко сказала она. – Значит, должен справляться.
Он встал, прошёлся по кухне.
– Это шантаж.
– Нет, Артём. Это честность. Ты хотел честности – вот она.
Он посмотрел на неё долго. Потом тихо сказал:
– Я не ожидал от тебя такого.
– А я не ожидала, что ты когда-нибудь скажешь, что устал меня содержать, – ответила она. – Жизнь полна сюрпризов.
Вечером он ушёл к друзьям. Вернулся поздно. Молча лёг спать на диване – в спальне спала Даша, у которой начались каникулы.
Ольга лежала в темноте и смотрела в потолок. Она знала, что это только начало. И что дальше будет только сложнее.
Но впервые за много лет она чувствовала себя не жертвой обстоятельств, а женщиной, которая наконец-то начала защищать себя.
А впереди ждало ещё одно открытие – такое, которое перевернёт всё с ног на голову…
– Ольга, ты хоть понимаешь, что натворила? – Артём ворвался на кухню утром понедельника, размахивая телефоном. – У меня минус двадцать семь тысяч на счёте! Банк звонил, угрожают штрафами!
Ольга спокойно наливала чай. Дети уже ушли в школу и садик – она сама отвезла их пораньше, чтобы не слушать утренних претензий.
– Понимаю, – кивнула она. – Ипотека, коммуналка за прошлый месяц, интернет, твоя мобильная связь, детский сад, кружки… Всё, как ты хотел. Раздельный бюджет.
Артём схватился за голову.
– Я не могу столько платить! У меня зарплата тридцать пять после налогов!
– Раньше ты говорил, что сорок пять, – тихо заметила Ольга, отпивая чай.
– Ну… плюс-минус. Иногда премии бывают. Но не каждый же месяц!
Она поставила чашку, посмотрела прямо.
– Артём, я тебе сейчас покажу кое-что. Только спокойно.
Открыла ноутбук, повернула экран к нему. На экране – таблица. Три года. Графы: «Доход Ольги (аренда + переводы)», «Доход Артёма», «Общие расходы», «Кто оплатил». Цифры были аккуратно подсвечены: её вклад – зелёным, его – синим. Зелёного было в три раза больше.
Артём смотрел молча. Глаза бегали по строкам.
– Это… откуда такие цифры?
– Из наших банков. Я всё сохраняла. Скриншоты, выписки. Даже когда ты просил «не светить», я вела учёт. На всякий случай.
Он сел на табурет, будто ноги подкосились.
– То есть всё это время… это ты?
– Мы вместе, – повторила она старую фразу, но теперь в ней звучала горечь. – Только ты этого не замечал.
Вечером того же дня Артём пришёл с работы раньше обычного. Без привычного пакета пива, без улыбки «как дела». Сел на диван, уставился в выключенный телевизор.
Ольга кормила детей ужином. Когда Даша и Миша убежали в комнату играть, он тихо позвал:
– Оля… можно поговорить?
Она вытерла руки, подошла. Села напротив.
– Я весь день думал, – начал он, не поднимая глаз. – И… ты права. Я вёл себя как последний идиот. Говорил, что содержу семью, а на самом деле… просто брал твои деньги и считал их своими. Прости.
Ольга молчала. Она ждала этого разговора, но теперь, когда он случился, не знала, что чувствует.
– Я хочу всё вернуть как было, – продолжил он. – Переведи платежи обратно. Я больше никогда…
– Нет, – тихо, но твёрдо сказала она.
Артём поднял голову.
– То есть как – нет?
– Именно так. Я не вернусь к тому, чтобы ты считал мои деньги своими, а потом упрекал меня, что я «сижу на шее». Мы либо живём честно, либо никак.
Он побледнел.
– Ты хочешь развода?
– Пока не знаю. Но я точно знаю, что больше не буду молчать.
На следующий день всё стало ещё интереснее.
Ольга получила письмо от агентства недвижимости. Те самые жильцы из бабушкиной квартиры – молодая пара – просили продлить договор ещё на год и готовы были поднять плату на пятнадцать процентов. Она ответила согласием, подписала новый договор онлайн. Пятнадцать процентов – это дополнительные двадцать тысяч в месяц. Чистыми.
А потом позвонила мама Артёма.
– Оленька, солнышко, – голос свекрови был медовый, как всегда, когда ей что-то было нужно. – Артём сказал, что у вас какие-то финансовые сложности. Я тут подумала… может, я вам помогу? У меня пенсия хорошая, плюс подработка в сберкассе. Могу каждый месяц подкидывать.
Ольга чуть не рассмеялась в трубку.
– Спасибо, Тамара Николаевна. Но мы справляемся.
– Да ладно тебе, доченька! Семья – это святое! Я же вижу, как Артём переживает…
«Артём переживает», – мысленно повторила Ольга и вдруг поняла, откуда у него эта привычка считать чужие деньги своими. Всё с детства.
– Мы правда справляемся, – повторила она. – И потом, у нас теперь раздельный бюджет. Артём сам решает, как распоряжаться своей зарплатой.
Повисла пауза. Потом свекровь осторожно:
– А… сколько он тебе даёт на детей?
– Нисколько, – честно ответила Ольга. – Я сама.
– Как это – сама?! – голос Тамары Николаевны сорвался на визг. – Он что, совсем с ума сошёл?!
– Это он вам расскажет, – спокойно сказала Ольга и попрощалась.
Вечером Артём пришёл с красными ушами – явно только что отговорил с матерью.
– Она в ярости, – выдохнул он, закрывая дверь. – Говорит, что я позор семьи.
– А ты ей сказал правду? – спросила Ольга, не отрываясь от ноутбука.
– Сказал, что сам предложил раздельный бюджет. И что ты… всё это время…
– И что она?
– Сказала, что я неблагодарный сын и плохой муж, – он горько усмехнулся. – Впервые в жизни она на моей стороне не была.
Ольга закрыла ноутбук.
– Артём, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя униженным. Я просто хочу, чтобы ты наконец увидел реальность. И решил, кем ты в ней хочешь быть.
Он подошёл ближе, присел на корточки перед её креслом.
– Я хочу быть твоим мужем. Настоящим. Не тем, кто берёт твои деньги и делает вид, что герой. Я… я готов всё исправить. Только скажи как.
Ольга посмотрела в его глаза. Там было искреннее раскаяние. И страх. И надежда.
– Для начала – честность, – сказала она. – Полная. О всех доходах, расходах, планах. И никаких «я содержу». Мы – партнёры. Или никак.
Он кивнул.
– Я согласен.
– И ещё, – она сделала паузу. – Я хочу открыть свой счёт в банке. Только на моё имя. Аренда и мои гонорары будут туда приходить. Ты будешь видеть выписки, но доступ будет только у меня.
Артём вздрогнул, но кивнул снова.
– Хорошо.
– И последнее, – Ольга глубоко вдохнула. – Я хочу, чтобы ты сам оплатил ипотеку за следующий месяц. Полностью. Из своей зарплаты и премии. Чтобы понял, каково это – тянуть всё одному.
Он сглотнул.
– Я… попробую.
– Не попробуешь. Сделаешь. Или мы действительно разведёмся.
Тишина повисла тяжёлая, как перед грозой.
Через неделю Артём пришёл домой бледный.
– Оля… – голос у него дрожал. – Я посчитал. Если я отдам всю зарплату на ипотеку и коммуналку… у меня останется три тысячи на месяц. На всё.
Ольга молча смотрела на него.
– Вот теперь ты понимаешь, – тихо сказала она, – как я жила последние годы? Когда ты говорил «я вас содержу», а я из своих денег закрывала все дыры?
Он опустился на диван, закрыл лицо руками.
– Я не знал… Прости меня, дурака.
– Я не хочу извинений, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты изменился. По-настоящему.
В тот вечер они впервые за долгое время говорили по-настоящему. Обо всём. О том, как он боялся показаться слабым, если признает, что её доход больше. О том, как она боялась разрушить семью, если начнёт спорить. О том, как оба устали притворяться.
А потом Ольга сделала то, чего Артём совсем не ожидал.
– Я нашла покупателя на бабушкину квартиру, – спокойно сказала она, когда они пили чай на кухне.
Он замер с чашкой в руке.
– Сколько?
– Девять миллионов. Чистыми, после налога.
Артём поставил чашку. Глаза расширились.
– Ты… хочешь продать?
– Да. И положить деньги на депозит. Под семь процентов годовых. Это пятьдесят тысяч в месяц. Плюс мои переводы – ещё пятьдесят-семьдесят. Плюс твоя зарплата. Мы сможем закрыть ипотеку досрочно. И жить нормально. Без вот этого всего.
Он смотрел на неё, как на чудо.
– А если я опять…
– Не опять, – она покачала головой. – Потому что теперь всё будет прозрачно. И потому что я больше не позволю себя обманывать. Ни тебе, ни себе.
Артём молчал долго. Потом тихо спросил:
– А ты… простишь меня когда-нибудь?
Ольга посмотрела в окно. За окном шёл снег. Тихий, спокойный, будто смывал всё старое.
– Я уже простила, – сказала она. – Но доверять буду по-новому. Медленно. По делу.
Он кивнул. И впервые за много дней взял её за руку.
А на следующий день случилось то, что никто не ожидал – даже сама Ольга…
– Оля, ты дома? – голос Артёма в трубке звучал странно взволнованно.
Ольга только вернулась с детьми из кино, щеки горели от мороза, в руках – пакет с попкорном, который Миша так и не доел.
– Дома. А что случилось?
– Открывай скорее. Я внизу. Сюрприз.
Она выглянула в окно – у подъезда стояла их машина, а рядом Артём в одном свитере, несмотря на минус пятнадцать, и держал в руках огромный букет белых роз.
Через пять минут он уже стоял в дверях, отряхивая снег с волос.
– Это тебе, – протянул цветы. – И ещё вот.
В другой руке – толстый конверт.
Ольга нахмурилась.
– Артём, мы же договорились: никаких тайных покупок.
– Это не покупка, – он улыбнулся, и в этой улыбке не было ни капли прежней бравады. – Открывай.
Внутри – нотариально заверенная дарственная. На её имя. Половина их общей квартиры.
– Я переоформил свою долю на тебя, – тихо сказал он. – Теперь квартира полностью твоя. По документам. Чтобы ты никогда больше не чувствовала себя в чужом доме.
Ольга замерла. Бумага дрожала в руках.
– Ты… с ума сошёл? Это же половина стоимости…
– Нет, не сошёл, – он покачал головой. – Я просто наконец-то понял, кто в этом доме всё это время был настоящим хозяином. И кто заслуживает спокойствия.
Дети с визгом бросились обнимать отца, а Ольга всё стояла и смотрела на подпись, на печать, на его имя, перечёркнутое в графе собственника и вписанное в графу дарителя.
– Я ещё кое-что сделал, – продолжал Артём, когда дети убежали в комнату. – Вчера закрыл ипотеку. Досрочно. Последний платёж – с премии за квартал и с той надбавки, которую мне наконец-то выплатили. Теперь квартира полностью наша. То есть твоя.
Слёзы подступили сами собой. Она даже не пыталась их сдержать.
– Зачем ты так… – прошептала она.
– Потому что мне стыдно, Оля. До сих пор стыдно. И я хочу, чтобы ты знала: я больше никогда не позволю себе забыть, кто на самом деле держал нашу семью на плаву.
Он достал из кармана ещё один лист – распечатка с банковского счёта.
– И ещё. Я открыл накопительный счёт. На имя детей. Положил туда сто пятьдесят тысяч – всё, что осталось после закрытия ипотеки. И настроил автоперевод: десять процентов от каждой моей зарплаты будут уходить туда. Без обсуждений.
Ольга смотрела на него и не узнавала. Тот Артём, который месяц назад говорил «мне надоело тебя содержать», исчез. На его месте стоял мужчина, который, кажется, впервые за десять лет стал взрослым.
– А бабушкину квартиру? – тихо спросила она.
– Продали. Вчера подписали договор. Деньги уже на твоём новом счёте. Я даже не спросил, сколько. Это твои деньги. Всегда были твоими.
Он сделал шаг вперёд, осторожно взял её за руки.
– Я не прошу прощения ещё раз. Я просто хочу, чтобы ты видела: я изменился. Не на словах. На деле.
Ольга долго молчала. Потом тихо кивнула.
– Я вижу.
Вечером они впервые за долгое время ужинали все вместе, как раньше. Только теперь на столе стояли две тарелки с одинаковым количеством котлет – Ольга приготовила и для него тоже. И он ел, и улыбался, и сам мыл посуду потом, не дожидаясь напоминаний.
А перед сном, когда дети уже спали, он принёс ей ноутбук.
– Открой, – сказал.
На экране – готовый сайт. Простой, аккуратный, с её именем в шапке. Портфолио переводчика. Несколько новых заказов уже в работе.
– Я написал твоей постоянной заказчице, – признался он. – Попросил дать отзыв. И разместил его на главной. Она ответила за пять минут. Сказала, что ты лучшая, какую она знает, и что давно хотела предложить тебе постоянный контракт, но стеснялась.
Ольга закрыла ноутбук. Посмотрела на мужа.
– Ты правда всё это сделал за неделю?
– За две, – он улыбнулся. – Пока ты думала, что я просто страдаю.
Она подошла ближе, обняла его. Впервые за долгое время – без напряжения, без страха, без мыслей «а вдруг опять».
– Спасибо, – прошептала она ему в плечо.
– Это тебе спасибо, – ответил он. – За то, что не ушла. За то, что дала мне шанс стать лучше.
Прошёл месяц.
Квартира стала другой. Не потому, что сменили обои или купили новый диван. А потому что в ней наконец-то появилось слово «мы», в котором не было лжи.
Артём сам водил Мишу на футбол, сам забирал Дашу из художественной школы. Сам ходил в магазин и считал каждую копейку – теперь уже не из нужды, а из уважения. Сам предлагал: «Давай я сегодня приготовлю ужин?» И готовил. Не идеально, но с душой.
А Ольга… Ольга впервые за много лет позволила себе выдохнуть.
Она больше не проверяла выписки по ночам. Не считала, хватит ли до зарплаты. Не боялась, что однажды он снова скажет «я тебя содержу».
Потому что теперь он говорил другое.
Каждое утро, целуя её перед работой:
– Люблю тебя. И горжусь тобой. Всегда гордился, просто был слишком глуп, чтобы это сказать.
И она верила. Не сразу. Не полностью. Но день за днём – всё больше.
А в ящике её стола лежала дарственная на квартиру, аккуратно сложенная в папочку с надписью «На всякий случай». Потому что теперь она знала: беречь себя нужно всегда. Но впервые за десять лет ей не хотелось доставать эту папочку.
Потому что рядом с ней был мужчина, который наконец-то научился быть не кормильцем, не героем, не хозяином. А просто – мужем. И этого оказалось достаточно.
Рекомендуем: