Слова мужа ударили больнее, чем пощечина. Они повисли в воздухе, тяжелые и липкие, заполнив собой уютную кухню, где мы двадцать пять лет завтракали, обедали и строили планы на старость.
— У нее будет сын, Света. Наследник. А у тебя… у тебя только морщины и вечное недовольство, — Игорь произнес это спокойно, даже буднично, словно обсуждал необходимость замены зимней резины. Он стоял у окна, не глядя на меня, и вертел в руках ключи от машины. — Уходи. Квартира записана на меня, ты знаешь. Даю тебе неделю на сборы.
Я сидела за столом, онемевшая, чувствуя, как холод ползет от кончиков пальцев к сердцу. Внутри что-то оборвалось. Двадцать пять лет. Четверть века я стирала его рубашки, готовила его любимое рагу, лечила его простуды и терпела его вспышки гнева. Я поддерживала его, когда он начинал бизнес в девяностых, когда мы считали каждую копейку. Я была рядом, когда он взлетел, и когда падал. А теперь? Теперь я была просто старой мебелью, которую пора вынести на свалку, чтобы освободить место для чего-то нового и блестящего.
— Игорь, — мой голос дрожал, но я заставила себя поднять голову. — Ты серьезно? Ты выгоняешь меня из нашего дома? Из дома, который мы строили вместе?
Он наконец повернулся. В его глазах не было ни жалости, ни сожаления. Только раздражение.
— Это мой дом, Светлана. Юридически. И я хочу привести сюда свою семью. Настоящую семью. Алисе нужен комфорт, ей вредно волноваться. Она носит моего сына. Ты понимаешь? Сына! То, чего ты так и не смогла мне дать.
Это был удар ниже пояса. Наш единственный ребенок, наша дочь Леночка, погибла в аварии десять лет назад. Мы пережили это горе вместе, как мне казалось. Но, видимо, для Игоря это была лишь моя вина, мой недостаток.
Я встала. Ноги были ватными, но я держалась прямо.
— Хорошо, Игорь. Я уйду. Но запомни этот момент. Ты сейчас разрушаешь не просто брак, ты разрушаешь свою жизнь.
Он лишь усмехнулся, бросив ключи на стол.
— Не драматизируй. Тебе пятьдесят два. Твоя жизнь уже прошла. А моя только начинается.
Неделя сборов была похожа на ад. Я механически складывала вещи в коробки. Книги, фотографии, одежда. Каждый предмет вызывал волну воспоминаний, которые теперь причиняли физическую боль. Игорь в это время демонстративно не ночевал дома, вероятно, проводя время с той самой Алисой. Я видела ее фото в соцсетях: пухлые губы, нарощенные ресницы, вызывающие наряды. Ей было от силы двадцать три. Ровесница нашей погибшей дочери. От этой мысли становилось тошно.
Когда я выносила последнюю коробку, в дверях появился Игорь с Алисой. Она держала его под руку, победоносно оглядывая прихожую.
— Ой, Игорек, тут, конечно, все менять надо, — протянула она капризным голосом. — Этот «совок» меня угнетает. Сделаем все в стиле хай-тек, правда, милый?
— Конечно, котенок. Все, как ты захочешь, — он поцеловал ее в макушку, даже не взглянув в мою сторону.
Я прошла мимо них, стараясь не дышать одним с ними воздухом. На улице шел дождь. Я села в такси, назвала адрес съемной «однушки» на окраине, которую с трудом нашла за эти дни, и только там, в машине, позволила себе заплакать.
Первые месяцы были туманом. Я просыпалась в чужой квартире, смотрела на облупленные обои и не понимала, зачем мне вставать. Зеркало стало моим врагом. Я всматривалась в свое отражение: уставшие глаза, сеточка морщин вокруг губ, поседевшие корни волос. «У тебя только морщины», — звучал в голове голос Игоря. Я чувствовала себя старой, никому не нужной развалиной.
Спасение пришло неожиданно. Моя подруга детства, Таня, буквально ворвалась в мою жизнь, вытащив меня из депрессивного кокона.
— Так, подруга, хватит сопли жевать! — заявила она, ставя на стол бутылку вина и пакет с фруктами. — Жизнь не кончилась. Тебе всего пятьдесят с хвостиком. В Европе в этом возрасте женщины только замуж выходят и бизнес открывают. А ты себя в гроб укладываешь?
Таня заставила меня вспомнить, кто я такая. Я ведь не просто «жена Игоря». Я педагог с тридцатилетним стажем, я люблю искусство, я прекрасно готовлю.
— Знаешь, о чем я всегда мечтала? — призналась я ей однажды вечером. — Открыть свою маленькую кондитерскую. Печь те самые торты, которые так любила Леночка.
— Ну так и что тебе мешает? — спросила Таня. — Начни. Пеки на заказ. Сейчас это модно.
И я начала. Сначала робко, предлагая торты знакомым. Потом завела страничку в интернете. Руки помнили работу, а душа, казалось, вкладывала в каждый корж, в каждый кремовый завиток всю нерастраченную любовь и боль. Заказов становилось все больше. Я перестала сутками лежать на диване. Я искала новые рецепты, экспериментировала с декором. Усталость была, но она была приятной.
Однажды, закупая продукты на рынке, я столкнулась с мужчиной. Пакет с мукой порвался, и белое облако осело на его пальто.
— О боже, простите! — я бросилась отряхивать его, краснея от стыда.
Он рассмеялся, перехватив мою руку.
— Ничего страшного. Теперь я похож на мельника из сказки. Меня зовут Андрей.
У него были добрые глаза и седина на висках, которая ему очень шла. Мы разговорились. Оказалось, он владелец небольшого кафе в центре, искал поставщика десертов.
Так в моей жизни появился Андрей. Сначала как деловой партнер, потом как друг. Он был полной противоположностью Игоря: спокойный, внимательный, умеющий слушать. Он не говорил мне о морщинах. Он говорил, что у меня красивые руки и потрясающая улыбка.
Спустя полгода я переехала в новую квартиру — более просторную и светлую, которую смогла снять благодаря доходам от своего маленького бизнеса. Я сменила прическу, купила новые платья. Я снова научилась улыбаться своему отражению в зеркале. Боль от предательства Игоря притупилась, превратившись в шрам — заметный, но уже не кровоточащий. Я думала, что забыла его. Но прошлое имеет привычку возвращаться, когда его совсем не ждешь.
Игорь сидел в своем кабинете, глядя на счета. Цифры плыли перед глазами. Бизнес, который еще год назад процветал, теперь трещал по швам. Кризис, неудачные вложения, а главное — полное отсутствие концентрации. Дома было не лучше.
Алиса, его «молодое счастье», превратилась в вечно недовольную фурию. Беременность, которой он так гордился, оказалась ложной. Точнее, как выяснилось позже, она вообще не была беременна. Это был ловкий ход, чтобы женить его на себе и выгнать Светлану. Когда обман вскрылся, Алиса устроила истерику, обвинив его в черствости и давлении.
— Я молодая! Я хочу жить, а не сидеть в четырех стенах с пеленками! — кричала она, швыряя в него дорогую вазу. — Ты обещал мне Мальдивы, а сам сидишь над своими бумажками!
Игорь смотрел на нее и не узнавал ту милую девочку, ради которой разрушил семью. Где та нежность? Где восхищение в глазах? Теперь он видел только расчетливую стерву, которая требовала денег, денег и еще раз денег. Ремонт в стиле хай-тек обошелся в целое состояние, но уюта в доме не прибавилось. Квартира стала холодной и стерильной, как операционная.
Он все чаще ловил себя на мысли о Светлане. Вспоминал запах её борща, тихие вечера перед телевизором, то чувство надежности и тыла, которое она давала. Света никогда не требовала невозможного. Она понимала его без слов. А Алиса… Алиса даже не знала, какой кофе он пьет по утрам. Она заказывала еду из ресторанов, потому что «портить маникюр у плиты» было ниже её достоинства.
Однажды вечером Игорь вернулся домой пораньше и услышал голос Алисы из спальни. Она разговаривала по телефону, весело смеясь.
— Да, этот старый козел совсем скис… Конечно, я выжму из него все, что можно, а потом подам на развод… Квартира? О, не волнуйся, я уже проконсультировалась с юристом. Половина будет моей. А может и больше, если докажу, что он недееспособен.
Игорь замер в коридоре. Кровь прилила к лицу. Старый козел? Выжать все? Он толкнул дверь. Алиса испуганно обернулась, выронив телефон.
— Игорь? Ты почему так рано?
— Вон, — тихо сказал он. — Собирай вещи и убирайся.
— Что? Ты не имеешь права! Мы женаты!
— Я сказал — вон! — рявкнул он так, что зазвенели стекла в том самом модном шкафу. — У тебя час. И чтобы духу твоего здесь не было.
Скандал был грандиозным. Алиса кричала, угрожала, била посуду, но Игорь был непреклонен. Когда за ней захлопнулась дверь, он осел на пол в пустой, разгромленной гостиной. Тишина звенела в ушах. Он остался один. Совсем один. В пятьдесят пять лет, в пустой квартире, с разрушенным бизнесом и разбитым сердцем.
Прошли месяцы. Игорь пытался наладить жизнь, но все валилось из рук. Одиночество грызло его изнутри. Он начал выпивать. Вечерами он сидел на кухне, глядя на пустой стул, где раньше сидела Света, и разговаривал с ней в своей голове.
«Прости меня, Света. Я был идиотом. Я погнался за миражом и потерял настоящее сокровище. Ты была права. У нее были только молодость и жадность, а у тебя… у тебя была душа».
Он начал следить за ней в соцсетях. Создал фейковый аккаунт, потому что со своего был заблокирован. То, что он увидел, потрясло его. Светлана не спилась, не опустилась, не превратилась в «бабку», как он предрекал. На фотографиях была красивая, уверенная в себе женщина. Сияющие глаза, стильная стрижка, элегантные наряды. Она пекла какие-то невероятные торты, путешествовала по старинным русским городам, ходила в театры.
И на многих фото рядом с ней был какой-то мужчина. Высокий, статный, с благородной сединой. Они смотрели друг на друга так, как Игорь и Света не смотрели уже лет десять. С нежностью и уважением.
Ревность обожгла Игоря. Как она могла? Так быстро забыть его? Ведь она любила его! Двадцать пять лет! Неужели это все ничего не значило?
«Она делает это назло мне», — решил Игорь. — «Показывает, что у нее все хорошо. Но я-то знаю ее. Она наверняка плачет по ночам в подушку и ждет, когда я вернусь. Ей нужен я, а не этот… пенсионер».
В его голове созрел план. Он должен вернуть ее. Он придет, покается, скажет, что ошибся. Света добрая, она простит. У них общее прошлое, общая память о дочери. Это нельзя перечеркнуть. Он продаст эту проклятую квартиру, купит дом за городом, как они мечтали. Они начнут все сначала.
Он узнал ее новый адрес. Купил огромный букет красных роз — ее любимых. Надел свой лучший костюм, хоть он и стал немного велик — на нервной почве Игорь сильно похудел.
Был холодный осенний вечер, ровно год с того дня, как он выгнал ее. Символично. Год скитаний, чтобы понять истину. Он подошел к двери ее квартиры, сердце колотилось как у мальчишки.
Он нажал на звонок.
Звонок в дверь раздался, когда мы с Андреем готовили ужин. На сковороде шкворчало мясо, в духовке доходил пирог с капустой — аромат стоял на всю квартиру. Мы смеялись, обсуждая забавный случай в кафе, где Андрей сегодня перепутал заказы. Я была в домашнем платье, без макияжа, но чувствовала себя самой красивой женщиной в мире. Потому что Андрей смотрел на меня именно так.
— Я открою, — сказал Андрей, вытирая руки полотенцем. — Наверное, соседка за солью, она предупреждала.
Я помешивала соус, напевая под нос мелодию. Мне было легко и спокойно. Впервые за долгие годы я не ждала подвоха, не боялась критики, не чувствовала себя обязанной угождать.
Я услышала, как открылась дверь, и воцарилась тишина. Странная, напряженная тишина.
— Вам кого? — голос Андрея звучал вежливо, но настороженно.
— Мне… мне нужна Светлана. Позовите ее, — этот голос я узнала бы из тысячи. Голос, который когда-то был родным, а потом стал звуком приговора.
Ложка выпала у меня из рук, забрызгав плиту соусом. Игорь. Что он здесь делает? Сердце пропустило удар, а потом забилось где-то в горле. Страх смешался с гневом. Я выключила плиту и вышла в прихожую.
Игорь стоял на пороге с огромным букетом роз, которые выглядели нелепо в его дрожащих руках. Он постарел. Осунулся, под глазами залегли глубокие тени, костюм висел мешком. В его взгляде была смесь надежды, отчаяния и привычного высокомерия.
Но самое главное — он уперся взглядом в Андрея. Андрей был выше его на полголовы, шире в плечах и, несмотря на домашнюю одежду, выглядел хозяином положения. Он не отступил ни на шаг, преграждая Игорю путь.
— Света… — Игорь увидел меня и попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. — Светочка. Я пришел. Я… нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить, Игорь, — мой голос прозвучал на удивление твердо. — Я просила тебя не искать меня.
— Света, выслушай. Я был неправ. Я совершил чудовищную ошибку. Алиса… она была наваждением. Я выгнал ее. Я понял, что люблю только тебя. Мы прожили двадцать пять лет! Ты не можешь просто так все вычеркнуть. Уходи от этого… — он кивнул в сторону Андрея, — и возвращайся домой. Я прощу тебе этот роман.
Я замерла. Он простит мне? Он?!
Андрей шагнул вперед, закрывая меня плечом.
— Послушайте, уважаемый. Светлана никуда не пойдет. И тем более, ей не нужно ваше прощение. Вы, кажется, забыли, кто кого выгнал из дома год назад?
Игорь побагровел.
— Ты кто такой вообще? Это моя жена! Отойди! Света, скажи ему! Скажи, что мы семья! У нас дочь была! У нас история! А это кто? Очередной ухажер на старости лет?
Я подошла к Андрею и спокойно взяла его под руку. Я чувствовала тепло его тела, его спокойную силу.
— Игорь, познакомься. Это Андрей. Мой муж.
Розы выпали из рук Игоря. Шипы, должно быть, оцарапали ему ладони, но он даже не заметил.
— Муж? Какой муж? Мы же не разведены официально… Я не давал согласия!
— Нас развели три месяца назад, Игорь, — холодно сказала я. — Повестки приходили по адресу прописки. Ты, видимо, был слишком занят своим «молодым счастьем», чтобы проверять почтовый ящик. Нас развели заочно.
Он побледнел так, что стал похож на мертвеца.
— Света… но как же так? А я? Я один… Я же ради сына хотел… Я думал… Света, у меня никого нет. Я болен, у меня сердце… Мне некому даже воды подать.
В его глазах стояли слезы. И на секунду, на одну крошечную долю секунды, во мне шевельнулась старая привычка — пожалеть, спасти, обогреть. Это был человек, с которым я прожила полжизни. Но тут я посмотрела на Андрея. На мужчину, который полюбил меня не за молодость, не за борщи, а просто за то, что я есть. Который вернул мне веру в себя.
И я вспомнила слова Игоря: «У тебя только морщины. Уходи».
— Уходи, Игорь, — тихо сказала я, повторяя его же интонацию годичной давности. — У тебя теперь есть свобода, о которой ты так мечтал. А морщины… Знаешь, Андрей говорит, что это следы от улыбок.
— Света! Ты не можешь так поступить! Это жестоко!
— Жестоко? — переспросил Андрей. — Жестоко — это выгонять жену на улицу ради прихоти. А сейчас — это справедливость. Прощайте.
Андрей закрыл дверь. Щелчок замка прозвучал как финальная точка. Мы стояли в прихожей, слушая, как за дверью слышится тяжелое дыхание, потом шаркающие шаги, удаляющиеся вниз по лестнице.
Я прижалась к груди Андрея, чувствуя, как отпускает напряжение.
— Ты в порядке? — спросил он, целуя меня в макушку.
— Да, — ответила я, и поняла, что это правда. — Теперь я абсолютно в порядке.
Мы вернулись на кухню. Пирог уже поспел, наполнив дом запахом уюта и тепла. Мы сели ужинать, налили вина. За окном шумел холодный осенний дождь, смывая следы прошлого, а в нашей кухне было светло и тепло. Жизнь после пятидесяти действительно только начиналась, и она была прекрасна, потому что в ней больше не было места предателям.