— Полина! Немедленно отойди от Вари! — голос Валерии Алексеевны прозвучал так резко, что Юля вздрогнула на кухне.
Она выглянула в коридор. Свекровь стояла возле детской комнаты, сложив руки на груди. Пятилетняя Полина попятилась от четырехлетней Варвары, испуганно прижимая к себе куклу.
— Я просто хотела поиграть с Варей, — тихо проговорила девочка.
— Варя не хочет с тобой играть, — отрезала Валерия Алексеевна. — Иди к себе.
Юля сжала губы. У них однокомнатная квартира, превращенная в двухкомнатную перегородкой. «К себе» у Полины — это угол за шкафом. А детская — это полноценная комната для Бори и Вари, когда они приезжают на выходные.
— Валерия Алексеевна, дети просто…
— Я знаю, что лучше для моих внуков, — свекровь даже не обернулась. — Варенька, покажи бабушке новое платье, которое я тебе привезла.
Варвара радостно захлопала в ладоши и побежала к большому пакету, который Валерия Алексеевна поставила у двери. Полина так и стояла с куклой, опустив голову.
Это был обычный субботний вечер. Виталик привез детей от Оксаны еще вчера. Боря и Варя ночевали в детской, Полина — на раскладушке в большой комнате. А сегодня утром приехала свекровь. Как всегда, с огромными пакетами. Как всегда, только для своих внуков.
— Мама, иди сюда, — Юля позвала дочку на кухню.
Полина послушно прошла мимо бабушки Леры, которая даже не взглянула на нее. Села на стул, положила куклу на стол.
— Хочешь печенья? — Юля достала пачку.
— Не хочу.
— Полинка…
— Мам, а почему бабушка Лера меня не любит?
Юля замерла. Этот вопрос она боялась услышать уже год. С тех пор как вышла замуж за Виталика.
— Она тебя любит, солнышко. Просто по-своему.
— Нет, мама. Она меня даже не называет внучкой. Боря рассказывал, что бабушка Лера говорит, что я не их родственница.
Юля почувствовала, как внутри все сжимается. Шесть лет. Боре шесть лет, а он уже транслирует то, что слышит от взрослых.
— Послушай, — она присела рядом с дочкой. — Ты для папы Виталика настоящая дочка. Он тебя любит. Я тебя люблю. И этого достаточно.
— А бабушка?
— Бабушке нужно время. Она привыкнет.
Но Юля сама не верила в свои слова. Полтора года брака — разве этого мало? Сколько еще нужно времени Валерии Алексеевне, чтобы хотя бы здороваться с Полиной?
Из комнаты донесся смех. Варя что-то щебетала, бабушка восхищенно вздыхала. Боря требовал показать ему его подарок.
— Мам, а можно я пойду к бабушке Люде завтра? — Полина подняла глаза. — Она давно звала.
— Конечно, солнышко. Папа Виталик отвезет тебя утром.
Юлина мама Людмила жила в другом районе. Работала кассиром в супермаркете, снимала маленькую квартиру. Полина обожала к ней ездить. Там не было Вари с Борей, не было бабушки Леры. Только любовь и внимание.
— Юля! — позвала Валерия Алексеевна из комнаты. — Иди сюда.
Юля встала. Полина снова опустила голову.
В комнате царил праздник. Варя кружилась в новом розовом платье. Боря примерял кроссовки с мигающими огоньками. На полу лежали коробки с игрушками, книжки, конструктор.
— Посмотри, какая красавица, — Валерия Алексеевна гладила Варю по голове. — Прямо принцесса. А Борька теперь быстрее всех бегать будет в таких кроссовках.
— Очень красиво, — Юля натянуто улыбнулась.
— Где Виталик?
— На балконе. Ему звонили с работы.
— Скажи, пусть придет. Хочу поговорить о важном.
Юля вышла на балкон. Виталик стоял, уткнувшись в телефон.
— Мама зовет.
Он поднял глаза. Крупный мужчина тридцати двух лет, с усталым лицом. Работа прорабом на стройке выматывала. Приходил поздно, уставший, часто молчаливый.
— Что она хочет?
— Не знаю. Сказала, что-то важное.
Виталик вздохнул и пошел в комнату. Юля осталась на балконе. Не хотелось возвращаться туда, где свекровь устроила очередной праздник для своих любимцев.
— Виталик, я приняла решение, — голос Валерии Алексеевны доносился из комнаты. — Я забираю Борю и Варю в свой детский сад.
Юля насторожилась.
— Мам, они и так хорошо устроены. Оксана водит их в садик возле ее дома.
— Оксана? — свекровь хмыкнула. — Эта вообще не занимается детьми. Постоянно подсовывает их то тебе, то своей маме. Нет, я хочу, чтобы мои внуки были под моим присмотром. В моем садике лучшие воспитатели, лучшие условия. Я сама буду следить, чтобы они ни в чем не нуждались.
— А как же Оксана? Она согласится?
— Уже согласилась. Я с ней вчера говорила. Она даже обрадовалась — ей не придется каждое утро тащиться в садик. Будет привозить детей ко мне в понедельник, а в пятницу ты забираешь к себе.
Юля вернулась в комнату. Валерия Алексеевна сидела на диване, довольная собой. Боря и Варя разбирали подарки.
— Валерия Алексеевна, а… может, Полину тоже в ваш садик? — Юля сама удивилась своей смелости. — Было бы удобнее. Я бы всех троих привозила и забирала.
Свекровь медленно повернула голову. Глаза холодные.
— Полина в садик ходит?
— Да, в садик номер двенадцать, на Советской.
— Пусть и дальше туда ходит. Зачем ее переводить? Она там освоилась уже.
— Но было бы удобнее…
— Удобнее кому? Тебе? — Валерия Алексеевна выпрямилась. — Юля, давай начистоту. Я заведую детским садом. У меня репутация. Я не могу брать в свою группу каждого ребенка только потому, что кто-то считает это удобным.
— Полина — хороший ребенок, она…
— Полина — не моя внучка, — отрезала свекровь. — И я не обязана устраивать чужих детей в свой садик. У меня очередь на год вперед. Люди по блату просят, а я отказываю. И тут ты со своим… — Она помолчала. — Ты решила своего ребенка на моего сын повесить? Не выйдет!
Она не договорила, но Юля все поняла. «Со своим прицепом». Именно это она хотела сказать.
— Виталик, — Юля повернулась к мужу. — Скажи что-нибудь.
Виталик стоял у окна. Лицо напряженное.
— Мам, Полина тоже моя дочка. Я же ее удочерил.
— Удочерил, — усмехнулась Валерия Алексеевна. — По бумажкам. Но кровь не обманешь. Боря и Варя — мои внуки. Мои! А Полина… пусть ее родная бабушка устраивает, если хочет.
Юля почувствовала, как краснеет лицо. От злости, от обиды, от бессилия.
— Моя мама работает кассиром. Она не может устроить ребенка в хороший садик.
— Значит, оставайтесь в том, где есть. Не понимаю, что ты ко мне пристала. У меня свои обязанности, свои внуки.
— Мам, это некрасиво, — Виталик сделал шаг вперед.
— Некрасиво? — свекровь встала. — Некрасиво, когда на моего сына пытаются повесить чужого ребенка! Некрасиво, когда от меня требуют, чтобы я относилась к этой девочке так же, как к своим кровным внукам! Я имею право любить тех, кого хочу!
В комнате повисла тишина. Боря и Варя замерли, уставившись на взрослых. Из-за двери выглянула Полина. Лицо бледное, глаза широко раскрыты.
***
Юля проснулась в воскресенье от звонка будильника. Рядом спал Виталик, раскинув руку. Вчерашний скандал закончился тем, что Валерия Алексеевна хлопнула дверью и уехала. Боря и Варя остались ночевать, как и планировалось. Полина заплакала и уснула только к полуночи.
Юля тихо встала, накинула халат и прошла на кухню. Нужно было приготовить завтрак, накормить детей, потом везти Полину к бабушке Люде, как обещала.
За стеной послышалось сопение. Боря проснулся первым, как обычно. Шустрый мальчишка шести лет, вечный двигатель. Юля слышала, как он возится в детской, потом выбегает в коридор.
— Папа Виталик! Вставай! Ты же обещал в парк!
Виталик застонал в спальне. Юля улыбнулась — в выходные он любил поспать подольше, но Боря не давал такой возможности.
— Витек, вставай, сын зовет, — она заглянула в комнату.
Виталик сел, потирая лицо.
— Мам вчера не надо было так говорить.
— Я знаю.
— Полина все слышала.
— И это я тоже знаю.
Он встал, натянул джинсы и футболку. Вышел к Боре.
— Ну что, чемпион, пошли умываться.
Боря радостно заскакал на одной ножке. Юля вернулась на кухню, достала яйца, хлеб. Варя еще спала — малышка любила поваляться в кровати до последнего.
Дверь в большую комнату приоткрылась. Полина выглянула, растрепанная, с заспанным лицом.
— Доброе утро, солнышко. Выспалась?
Девочка кивнула и прошла на кухню. Села на свой стул, положила голову на руки.
— Мам, а мы правда сегодня к бабушке Люде поедем?
— Конечно. Папа Виталик отвезет тебя после завтрака.
— А можно… можно я там останусь на всю неделю?
Юля обернулась.
— На всю неделю? Но у тебя же садик.
— Не хочу в садик.
— Полинка, что случилось?
Девочка подняла голову. Глаза покрасневшие, будто она плакала ночью.
— Там Татьяна Игоревна меня не любит. Она постоянно ругается на меня. Вчера посадила на стульчик, потому что я не доела кашу. А Мишка Соболев вообще всю кашу вылил в горшок с цветком, и ему ничего не было.
Юля села рядом с дочкой. Татьяна Игоревна. Это имя она уже слышала. Воспитательница в Полинином садике. Строгая, требовательная.
— А почему ты раньше не говорила?
— Говорила. Ты сказала, что Татьяна Игоревна просто учит меня быть послушной.
Юля вспомнила. Действительно, Полина жаловалась. Но Юля тогда подумала, что дочка просто капризничает. У всех бывают строгие воспитатели.
— Хорошо. Я схожу поговорю с ней в понедельник.
— Не надо, мам. Она еще больше злиться будет.
— Полина, нельзя молчать, если тебе плохо.
Девочка опустила голову. Юля обняла ее за плечи.
Из коридора донесся топот. Боря и Виталик вернулись из ванной. Боря влетел на кухню, Виталик шел следом.
— Полинка проснулась! — Боря уселся напротив. — Привет!
— Привет, — Полина слабо улыбнулась.
— Пап, а мы в парк поедем?
— Поедем, — Виталик потрепал сына по голове. — После завтрака.
— А Полина с нами?
— Полина поедет к бабушке Люде.
— А жаль. Я хотел показать ей, как я на велике гоняю.
Юля удивленно посмотрела на Борю. Обычно мальчик держался с Полиной настороженно. Варя вообще игнорировала ее, повторяя поведение бабушки Леры. А тут вдруг такое…
— Боря, ты же вчера говорил, что не хочешь с Полиной играть, — Виталик поднял бровь.
Мальчик замялся.
— Это бабушка Лера говорила. А мне Полина нравится. Она не дерется, не кричит. И вчера она мне дала свой фломастер, когда у меня красный закончился.
Юля почувствовала тепло внутри. Дети честнее взрослых. Боря видел в Полине просто девочку, с которой можно дружить. А бабушка Лера видела чужого ребенка, которого нужно держать на расстоянии.
Варя проснулась позже. Капризничала, требовала горячий шоколад, который Юля не успела приготовить. Виталик отвлекал дочку, показывая ей новые наклейки, которые привезла бабушка.
После завтрака Виталик собрал Полину, посадил в машину. Юля осталась с Борей и Варей.
— Когда папа вернется? — Варя надула губы.
— Скоро. Он отвезет Полину и сразу приедет.
— А зачем Полина к бабушке едет? У нее есть бабушка?
— Конечно. Бабушка Люда.
— А почему бабушка Лера не любит Полину? — Боря неожиданно задал вопрос.
Юля замерла. Дети всегда чувствуют больше, чем кажется взрослым.
— Боря, откуда ты это взял?
— Бабушка Лера говорила по телефону с тетей Светой. Я слышал. Она сказала, что Полина не ее внучка и что ты хочешь ее на папу повесить.
Юля сжала кулаки. Значит, свекровь не просто думала так, но еще и обсуждала это с кем-то. С тетей Светой — это сестра Валерии Алексеевны, которую Юля видела пару раз.
— Боря, взрослые иногда говорят глупости. Не обращай внимания.
— А Полина твоя дочка?
— Да.
— А папина?
— Тоже папина. Папа Виталик ее удочерил. Это значит, что она теперь его дочка по-настоящему.
— Тогда почему бабушка так говорит? — Боря нахмурился.
Юля не нашла ответа. Как объяснить шестилетнему ребенку, что его бабушка просто не хочет принимать Полину? Что для нее кровные внуки важнее, чем справедливость?
— Боря, иди поиграй с Варей. Я сейчас приберусь тут.
Мальчик послушно ушел в детскую. Юля осталась одна на кухне. Достала телефон, написала Свете, подруге с работы.
«Света, можешь сегодня созвониться? Нужно посоветоваться».
Ответ пришел быстро: «Конечно. В три?»
Света Короткова работала медсестрой в той же стоматологической клинике, где Юля была администратором. Подружились они сразу — Света была прямолинейной, честной, не боялась говорить то, что думает.
В три часа Юля вышла на балкон и набрала номер.
— Привет, — Света ответила сразу. — Что случилось? Ты какая-то напряженная в сообщении.
— Вчера был скандал со свекровью.
— Опять? Юль, у вас каждую неделю скандалы.
— Не каждую. Но вчера было хуже обычного. Она прямо сказала, что Полина не ее внучка и что я пытаюсь ее на Виталика повесить.
Света присвистнула.
— Ничего себе. При Полине?
— При всех. Дети были рядом, Виталик был. Полина все слышала.
— И что Виталик?
— Пытался защитить. Но ты же знаешь его. Он мамочкин сын. Боится ее обидеть.
— Юля, а ты уверена, что это твой вариант? Жить с мужчиной, который не может поставить маму на место?
Юля молчала. Этот вопрос она задавала себе не раз. Особенно в моменты, когда Валерия Алексеевна очередной раз игнорировала Полину или говорила что-то колкое.
— Я его люблю. Он хороший человек. Он любит Полину.
— Любить и защищать — разные вещи, — Света вздохнула. — Слушай, а у тебя нет ощущения, что эта воспитательница в Полинином садике… как ее… Татьяна Игоревна… что она специально придирается?
— Полина сегодня утром жаловалась. Говорит, что Татьяна постоянно ее ругает.
— А она случайно не подруга твоей свекрови?
Юля замерла.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я тебя знаю. И знаю, как работает такая месть. Свекровь не может открыто испортить тебе жизнь. Но может сделать это через ребенка. Через воспитательницу, которая «просто выполняет свою работу».
Юля почувствовала холод внутри. Валерия Алексеевна действительно упоминала Татьяну. Они вместе работали в системе дошкольного образования. Валерия — заведующая своего садика, Татьяна — воспитательница в другом.
— Света, ты думаешь, она могла попросить Татьяну?
— Не знаю. Но проверить стоит. Сходи в садик, поговори с заведующей. Узнай, откуда у Татьяны такое отношение к Полине.
— Хорошо. Схожу в понедельник.
Они попрощались. Юля осталась на балконе, глядя на улицу. Внизу играли дети, смеялись, бегали. Обычная воскресная картина.
А у нее внутри все сжималось от тревоги. Что если Света права? Что если Валерия Алексеевна действительно дошла до того, чтобы использовать чужую воспитательницу для мести?
***
В понедельник утром Юля проводила Полину в садик. Девочка шла молча, сжимая мамину руку. У входа Юля присела рядом.
— Солнышко, если что-то случится, сразу скажи воспитательнице, что тебе плохо. Я приеду и заберу тебя. Хорошо?
Полина кивнула и вошла внутрь. Юля проводила ее взглядом, потом пошла к кабинету заведующей.
Ирина Петровна, женщина лет пятидесяти, приняла ее без записи. Выслушала жалобы.
— Юлия Владимировна, Татьяна Игоревна — опытный педагог. Двадцать лет стажа. Если она делает замечания вашей дочери, значит, есть причины.
— Но Полина говорит, что другим детям за те же поступки ничего не бывает.
— Дети часто преувеличивают, — Ирина Петровна сложила руки на столе. — Мы не можем основываться только на словах ребенка.
— Тогда проведите проверку. Понаблюдайте за группой.
— Юлия Владимировна, у нас десятки детей, двенадцать групп. Я не могу устраивать проверку из-за одной жалобы.
Юля поняла — разговор бесполезен. Заведующая явно не собиралась вникать.
— Хорошо. Спасибо за уделенное время.
Она вышла из кабинета с тяжелым чувством. Весь день на работе Юля была рассеянной. Принимала пациентов, записывала на прием, но мысли крутились вокруг Полины.
Вечером, когда забирала дочку, увидела Татьяну Игоревну. Женщина лет сорока пяти, с жестким лицом и холодным взглядом. Полина вышла последней, с красными глазами.
— Что случилось? — Юля присела рядом.
— Татьяна Игоревна сказала, что я плохо себя веду. Поставила в угол.
— За что?
— Я уронила тарелку. Случайно.
Юля подняла глаза на воспитательницу. Та смотрела с независимым видом.
— Татьяна Игоревна, можно поговорить?
— Я занята. Родители забирают детей.
— Одну минуту.
Воспитательница нехотя подошла.
— Слушаю вас.
— Полина говорит, что вы часто делаете ей замечания. Ставите в угол, сажаете на стульчик. Это правда?
— Ваша дочь недисциплинированна. Постоянно отвлекается, не слушает, роняет вещи. Я просто выполняю свою работу.
— Она пятилетний ребенок. Все дети иногда роняют вещи.
— Не все, — Татьяна Игоревна холодно улыбнулась. — Хорошо воспитанные дети не роняют.
Юля почувствовала, как внутри закипает.
— Вы случайно не знакомы с Валерией Алексеевной Щукиной?
Воспитательница дернула бровью.
— А это какое отношение имеет?
— Прямое. Валерия Алексеевна — моя свекровь. Она заведующая детским садом номер восемь. Вы с ней не общаетесь?
— Мы коллеги. В профессиональном смысле.
— И она ничего вам не говорила про Полину?
— Юлия Владимировна, вы о чем? — Татьяна Игоревна выпрямилась. — Вы хотите сказать, что я придираюсь к вашей дочери по чьей-то просьбе? Это абсурд.
— Тогда почему только к ней? Почему другим детям за те же вещи ничего не бывает?
— Потому что ваша дочь делает это чаще остальных, — воспитательница развернулась и ушла.
Юля взяла Полину за руку. Молча довела до машины, посадила, пристегнула. Села за руль.
— Мам, ты сердишься? — тихо спросила Полина.
— Не на тебя, солнышко. Не на тебя.
Дома их ждал Виталик. Он пришел с работы раньше обычного, сидел на кухне, смотрел в телефон.
— Привет. Как день?
— Нормально, — Юля поставила сумку. — Виталик, нам нужно поговорить.
Он поднял глаза.
— О чем?
— О Полине. О твоей маме. О том, что происходит.
Виталик вздохнул.
— Юль, давай не сейчас. Я устал.
— А Полина не устала? Ее каждый день унижают в садике. Твоя мама игнорирует ее. А ты устал?
— Я не игнорирую! Я люблю Полину!
— Но ты ничего не делаешь! — Юля повысила голос. — Ты молчишь, когда твоя мама приносит подарки только Боре и Варе! Ты молчишь, когда она говорит, что Полина не ее внучка! Ты молчишь всегда!
Виталик встал.
— Что я должен делать? Поссориться с мамой? Она всю жизнь меня растила одна, после того как отец ушел! Я не могу просто взять и отвернуться от нее!
— Но ты можешь отвернуться от Полины?
— Я не отворачиваюсь!
— Тогда докажи. Поговори с мамой. Скажи, что так больше нельзя.
Виталик опустился на стул. Лицо осунулось.
— Она не послушает.
— Попробуй.
Он молчал. Юля поняла — он не будет ничего говорить. Боится. Боится обидеть маму, боится конфликта, боится остаться один на один с выбором между семьей и матерью.
— Хорошо, — она взяла телефон. — Тогда я сама.
Набрала номер Валерии Алексеевны. Долгие гудки. Потом резкий голос:
— Да?
— Валерия Алексеевна, это Юля. Нам нужно встретиться.
— Зачем?
— Поговорить. О Полине.
— Мне не о чем с тобой говорить, — в трубке похолодело.
— Тогда я приеду к вам. Завтра вечером.
— Не приезжай. Я не открою дверь.
— Откроете. Потому что если не откроете, я буду звонить в дверь, пока соседи не вызовут полицию.
Пауза.
— Ты угрожаешь мне?
— Я хочу поговорить. По-человечески.
— Приезжай, — свекровь бросила трубку.
Юля положила телефон на стол. Руки дрожали.
— Ты правда поедешь? — Виталик смотрел на нее.
— Да. И ты поедешь со мной.
— Юль…
— Виталик, это твоя семья. Твоя мама, твоя жена, твоя дочь. Ты не можешь больше прятаться.
Он кивнул. Неуверенно, но кивнул.
На следующий вечер они приехали к Валерии Алексеевне. Полину оставили у Светы — не хотели, чтобы девочка слышала очередной скандал.
Свекровь открыла дверь сразу. Холодное лицо, сжатые губы.
— Заходите.
Они прошли в квартиру. Трехкомнатная, просторная, со множеством семейных фотографий на стенах. Боря и Варя во всех рамках. Виталик в детстве, подростком, взрослым. Полины нигде.
— Садитесь, — Валерия Алексеевна показала на диван. — Говорите, зачем приехали.
Юля села, Виталик рядом. Свекровь осталась стоять, скрестив руки.
— Валерия Алексеевна, я хочу, чтобы вы перестали игнорировать Полину.
— Я никого не игнорирую.
— Вы приносите подарки только Боре и Варе. Вы говорите, что Полина не ваша внучка. Вы даже не здороваетесь с ней.
— И что? Я имею право выбирать, с кем мне общаться.
— Полина — дочь вашего сына. Он ее удочерил.
— По бумажкам, — Валерия Алексеевна холодно усмехнулась. — Но не по крови.
— Мам, это неправильно, — Виталик подался вперед.
— Неправильно? — свекровь повернулась к нему. — Неправильно, когда на моего сына вешают чужого ребенка? Неправильно, когда от меня требуют любить девочку, которая мне чужая?
— Она не чужая! Она моя дочь!
— Твоя дочь — Варя. Твой сын — Боря. Это твоя кровь, Виталий. А Полина — это ее ребенок, — она ткнула пальцем в Юлю. — От какого-то там первого мужа.
Юля вскочила.
— Моего бывшего мужа звали Игорь. Он был хорошим человеком. Он любил Полину. А потом он…
Она замолчала. Не хотела говорить о том, как Игорь просто ушел из их жизни, когда Полине было два года. Как он перестал звонить, видеться, помогать. Как исчез, оставив их одних.
— Вот именно, — Валерия Алексеевна кивнула. — Он ушел. Потому что не хотел ответственности. А теперь эта ответственность висит на Виталике.
— Полина не висит! Она живой человек!
— Я не спорю. Она живой человек. Но не мой внук. И я не обязана ее любить.
— Но вы обязаны хотя бы не унижать ее! — Юля чувствовала, как слезы подступают к горлу. — Она пятилетняя девочка! Она не виновата, что вы ее не принимаете!
— А я не унижаю. Я просто держусь на расстоянии. Это мое право.
— У вас нет права ранить ребенка!
— Ранить? — свекровь усмехнулась. — Юля, ты сама ее раните. Ты вышла замуж за человека, чья мать не принимает твою дочь. Ты сама поставила ее в эту ситуацию.
Юля замерла. Эти слова били точно в цель. Она действительно вышла замуж, зная, что Валерия Алексеевна холодна к Полине. Она надеялась, что со временем все изменится. Что свекровь привыкнет, полюбит, примет. Но время шло, а ничего не менялось.
— Мам, хватит, — Виталик встал. — Ты заходишь слишком далеко.
— Я? — Валерия Алексеевна выпрямилась. — Это вы заходите слишком далеко, явившись ко мне с требованиями!
— Я не требую! Я прошу! Прошу просто быть человечнее к Полине!
— А я прошу не лезть в мои чувства! Я не могу любить по приказу! И не буду!
Повисла тишина. Валерия Алексеевна стояла, тяжело дыша. Юля сидела, опустив голову. Виталик стоял между ними, растерянный.
— Тогда… — Юля медленно поднялась. — Тогда вы больше не приходите к нам.
Свекровь вскинула брови.
— Что?
— Вы не приходите к нам. Если не можете относиться ко всем детям одинаково, то не приходите вообще.
— Юля, — Виталик попытался ее остановить.
— Нет, Виталик. Я не буду больше смотреть, как твоя мама унижает мою дочь. Либо она меняет отношение, либо не приходит.
Валерия Алексеевна медленно кивнула.
— Хорошо. Не приду. Виталик, привозишь детей ко мне каждые выходные. Без нее и без этой девчонки.
— Мам, — Виталик шагнул к ней.
— Это мое последнее слово, — свекровь открыла дверь. — Идите. И больше сюда не приезжайте.
Они вышли. Спустились по лестнице молча. Сели в машину. Виталик завел мотор, но не тронулся с места.
— Что теперь? — тихо спросил он.
— Теперь мы живем без нее, — Юля смотрела в окно. — И учимся быть семьей без одобрения твоей мамы.
Виталик кивнул. Выехал со двора.
***
Прошло три недели. Валерия Алексеевна не звонила. Виталик возил Борю и Варю к ней каждую пятницу, забирал в воскресенье. Юля и Полина оставались дома. Девочка спрашивала, почему бабушка Лера больше не приходит. Юля отвечала: «Она занята».
Полину Юля перевела в другой садик. Нашла место в саду номер семнадцать, в соседнем районе. Новая воспитательница, Анна Сергеевна, оказалась теплой, доброй женщиной. Полина стала улыбаться чаще.
На работе Света спросила:
— Ну как? Помирились со свекровью?
— Нет. И не собираемся.
— Серьезно?
— Серьезно. Она сказала, что не будет любить Полину. Я сказала, что тогда пусть не приходит к нам.
Света присвистнула.
— Круто. Не думала, что ты на это решишься.
— Я устала терпеть. Полина не заслуживает такого отношения.
— А Виталик как?
— Виталик… держится. Скучает по маме, но понимает, что я права.
— Молодец он. Не каждый мужик готов выбрать жену против мамы.
Юля кивнула. Виталик действительно держался. Не пытался звонить свекрови, не уговаривал Юлю помириться. Просто выполнял свою часть — возил детей, общался с ними, старался быть хорошим отцом.
В конце ноября в новом садике готовили осенний утренник. Полине дали роль снежинки. Небольшая роль, всего несколько слов, но настоящая. Девочка радовалась, учила текст, примеряла костюм.
— Мам, ты придешь на утренник? — спросила она за завтраком.
— Конечно. И папа Виталик придет.
— А бабушка Лера?
Юля замерла. Полина редко спрашивала о свекрови, но иногда вопросы все же возникали.
— Бабушка Лера занята, солнышко.
— Понятно, — Полина кивнула и больше не спрашивала.
Утренник прошел хорошо. Полина выступила, не забыла слова, не растерялась. После праздника Юля и Виталик забрали ее домой. По дороге заехали в кафе, купили мороженое. Полина сияла от счастья.
Вечером Виталику позвонила Валерия Алексеевна. Он вышел на балкон, разговаривал минут пятнадцать. Вернулся с каменным лицом.
— Что она хотела? — спросила Юля.
— Спрашивала, как дела. Говорила, что скучает по внукам.
— По всем внукам?
— По Боре и Варе.
Юля кивнула. Ничего не изменилось. Валерия Алексеевна так и не собиралась принимать Полину.
— Что ты ей ответил?
— Сказал, что дети в порядке. Что они здоровы и счастливы. Что мы живем нормально.
— И все?
— Она спросила, не передумала ли ты. Не готова ли помириться.
— А ты что?
— Сказал, что ты не передумала. И я тоже.
Юля подошла к мужу, обняла его.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что ты на моей стороне.
Виталик прижал ее крепче.
— Я на стороне нашей семьи. Всей нашей семьи.
Декабрь пришел с морозами и снегом. Дети радовались, лепили снеговиков, катались с горок. Боря и Варя приезжали каждые выходные, как обычно. Но теперь они оставались у Юли и Виталика, а не уезжали к бабушке.
Оксана, первая жена Виталика, однажды позвонила.
— Виталик, что происходит с твоей мамой? Она звонила мне, жаловалась, что ты на нее обиделся.
— Не обиделся. Просто мы с ней не общаемся сейчас.
— Из-за чего?
— Из-за Полины. Мама не принимает ее.
Оксана помолчала.
— Ну… это ее дело, нет?
— Нет. Это задевает Полину. А я не могу допустить, чтобы моя дочь страдала.
— Твоя дочь? — Оксана хмыкнула. — Виталик, Полина не твоя дочь. Ты ее удочерил, но это не делает ее твоей кровью.
— Оксана, не начинай.
— Я просто говорю. Не надо забывать о Боре и Варе ради чужого ребенка.
— Я не забываю! Я люблю всех своих детей одинаково!
— Ладно, — Оксана вздохнула. — Это твои проблемы. Я просто передала, что звонила твоя мама.
Она бросила трубку. Виталик сел на диван, устало потер лицо.
— Все против нас, — тихо сказал он.
Юля села рядом.
— Не все. Света за нас. Моя мама за нас. Дети за нас.
— Моя мама — нет.
— Твоя мама выбрала сама. Мы предлагали ей другой путь.
Виталик кивнул. Но Юля видела, как ему тяжело. Как он скучает по матери, как хочет, чтобы все вернулось на круги своя. Но возвращаться было некуда. Потому что «круги своя» включали унижение Полины. А этого Юля больше не могла терпеть.
В одну из суббот, когда они с Полиной были дома одни, раздался звонок в дверь. Юля открыла. На пороге стояла Валерия Алексеевна.
— Здравствуй, — холодно сказала свекровь.
— Здравствуйте, — Юля не отступила от двери.
— Можно войти?
— Зачем вы пришли?
— Хочу увидеть внуков. Боря и Варя здесь?
— Нет. Виталик повез их в парк.
— Тогда я подожду.
— Валерия Алексеевна, мы договаривались, что вы не приходите.
— Я имею право видеть своих внуков, — свекровь выпрямилась. — Это мои внуки. Мои!
— Но это наш дом. И я не пущу вас, пока вы не измените отношение к Полине.
— Ты решила своего ребенка на моего сына повесить? Не выйдет! — Валерия Алексеевна повысила голос.
Полина выглянула из комнаты. Лицо испуганное.
— Мама?
— Все хорошо, солнышко. Иди в комнату.
Девочка послушно скрылась. Юля повернулась к свекрови.
— Уходите.
— Я не уйду! Это мой сын! Мои внуки!
— И моя дочь. Которую вы не считаете человеком.
— Я не говорила, что не считаю!
— Вы говорили хуже. Вы сказали, что она чужая. Что вы не обязаны ее любить. Что я пытаюсь ее на Виталика повесить.
Валерия Алексеевна сжала губы.
— Я сказала правду.
— Тогда уходите. И не приходите, пока не научитесь быть человечнее.
— Я требую увидеть Борю и Варю!
— Требуйте у Виталика. Он их папа. Он решает.
Свекровь развернулась и ушла. Юля закрыла дверь, прислонилась к ней. Руки дрожали.
Полина вышла из комнаты.
— Мам, это из-за меня?
Юля присела рядом, обняла дочку.
— Нет, солнышко. Это не из-за тебя. Это из-за взрослых людей, которые не умеют любить правильно.
— А бабушка Лера меня никогда не полюбит?
— Не знаю. Может быть, когда-нибудь. Но это не важно. Потому что тебя любят мама и папа Виталик. И этого достаточно.
Полина кивнула и прижалась ближе.
Вечером Виталику позвонила мать. Кричала в трубку, обвиняла Юлю, требовала приехать с детьми. Виталик слушал молча. Потом спокойно сказал:
— Мам, когда ты будешь готова принять Полину как мою дочь, позвони. А до тех пор нам не о чем говорить.
И положил трубку.
Юля смотрела на него. Виталик сидел на диване, глядя в пол. Плечи поникли.
— Ты молодец, — тихо сказала она.
— Я не чувствую себя молодцом. Я чувствую себя человеком, который выбирает между мамой и женой.
— Ты выбираешь между справедливостью и несправедливостью.
Виталик поднял глаза.
— А если она никогда не изменится?
— Тогда мы будем жить без нее, — Юля села рядом. — И будем счастливы. Потому что наша семья — это мы. Ты, я, Полина, Боря, Варя. А не твоя мама.
Он кивнул. Обнял ее.
И они так и сидели, в тишине, понимая, что впереди долгий путь без поддержки Валерии Алексеевны. Но с пониманием того, что они сделали правильный выбор.
***
Наступил Новый год. Юля, Виталик и все трое детей отмечали дома, без Валерии Алексеевны. Полина получила большой набор для рисования — такой, о котором давно мечтала. Боря и Варя тоже были счастливы своим подаркам.
После полуночи, когда дети уснули, Юля и Виталик сидели на кухне. За окном падал снег.
— Мама звонила вчера, — сказал Виталик. — Спрашивала, можно ли приехать сегодня. Хотела увидеть внуков.
— Что ты ответил?
— Сказал, что можно. Но только если она готова увидеть всех троих внуков. Включая Полину.
— И?
— Она повесила трубку.
Юля вздохнула. Значит, ничего не изменилось. Валерия Алексеевна так и осталась при своем мнении.
— Жалеешь? — спросила она.
— О чем?
— Что выбрал меня против нее.
Виталик повернулся к жене.
— Я не выбирал тебя против нее. Я выбрал справедливость. Я выбрал то, что правильно. Полина — моя дочь. Я ее удочерил не для галочки. Я люблю ее. И не могу допустить, чтобы кто-то, даже моя мама, делал ей больно.
Юля взяла его за руку.
— Спасибо.
— Не за что. Это моя обязанность. Как отца, как мужа.
Они сидели, держась за руки, глядя в окно. Снег продолжал падать, укрывая город белым покрывалом.
На следующее утро Полина проснулась первой. Прибежала на кухню, радостная.
— Мама, папа, смотрите! Снег! Можно пойти гулять?
— Конечно, — Юля улыбнулась. — Разбуди Борю и Варю, соберемся.
Полина помчалась в детскую. Через минуту оттуда донеслись смех и возня.
Виталик обнял Юлю за плечи.
— Думаешь, все будет хорошо?
— Не знаю. Но мы справимся. Вместе.
Он кивнул.
И они пошли собирать детей на прогулку — всех троих, без разделения на своих и чужих. Потому что для них все трое были своими. Родными. Любимыми.
А где-то в другом конце города, в своей трехкомнатной квартире, Валерия Алексеевна сидела одна, глядя на фотографии Бори и Вари. Телефон лежал рядом, молчаливый. Она так и не решилась позвонить. Не решилась принять Полину. Не решилась изменить свою правду на справедливость.
И это был ее выбор. Такой же, как у Юли и Виталика был свой.
Два разных пути. Два разных будущего. Одно — с любовью ко всем детям. Другое — с любовью только к избранным.
И каждый нес ответственность за свой выбор.