— Миша, это что такое?
Алиса бросила на стол конверт с логотипом банка. Муж даже не поднял головы от телефона.
— Какой-то спам, наверное, — пробормотал он.
— Спам? — голос Алисы стал громче. — Там написано «Уведомление о просрочке платежа». Это по кредиту твоей матери!
Миша наконец оторвался от экрана. Лицо у него было виноватое, как у мальчишки, которого поймали на воровстве конфет.
— Слушай, там, наверное, какая-то ошибка.
— Ошибка? — Алиса схватила письмо и развернула его перед носом мужа. — Сорок три тысячи рублей задолженности! Шесть месяцев без единого платежа! Какая ещё ошибка?
Она чувствовала, как внутри всё закипает. Полгода назад свекровь упросила Мишу стать поручителем по кредиту. Всего тридцать тысяч, сказала она. На ремонт ванной. Буду сама платить, обещала. А они с Мишей как последние глупцы поверили.
— Я позвоню маме, выясню, — Миша потянулся к телефону.
— Стой! — Алиса перехватила его руку. — Ты уже два раза «выяснял». И оба раза мы с тебя снимали с наших сбережений деньги на её просрочки. Сто двадцать тысяч, Миша! Сто двадцать тысяч рублей мы уже заплатили вместо неё!
— Ну что я могу сделать? Она же обещала…
— Обещала! — Алиса захохотала, но смеялась она зло, с отчаянием. — Твоя мама много чего обещает. Помнишь, как она обещала не лезть в наши дела? Как обещала, что это последний раз? Как обещала…
— Лис, не кричи, пожалуйста.
— Не кричу я! — она действительно кричала. — Понимаешь, сколько мы должны были накопить к этому моменту? Триста восемьдесят тысяч! На первоначальный взнос за нашу квартиру! А сколько у нас осталось? Сто восемьдесят! Половина денег ушла на твою маму! И кто будет этот кредит выплачивать? Опять я?
Миша сидел, опустив голову. Алиса знала этот его вид — сейчас он будет молчать, ждать, пока она выдохнется. Потом скажет что-нибудь про то, что мама пожилая, что ей тяжело, что надо помогать. И она снова сдастся, потому что любит его. Потому что не хочет ссориться.
Но не сегодня.
— Собирайся, — Алиса схватила куртку с вешалки. — Едем к твоей матери. Прямо сейчас.
— Сейчас? Лис, уже восемь вечера…
— И что? Это нам мешает?
— Может, завтра…
— Нет, — Алиса уже натягивала ботинки. — Сегодня. Немедленно. Или я поеду одна, а ты потом будешь разгребать последствия.
Миша тяжело вздохнул, поднялся с дивана. Алиса видела, как он медлит, как тянет время, надеясь, что она передумает. Но она не передумает. Терпение закончилось ещё два месяца назад, когда они в третий раз снимали деньги со счёта, чтобы закрыть материнскую просрочку.
В машине они ехали молча. Алиса смотрела в окно на мелькающие огни города. Она работала администратором в стоматологической клинике, вставала в шесть утра, возвращалась в семь вечера. Миша ремонтировал холодильники — тоже нелёгкий труд, руки постоянно в ссадинах, спина болит. Они копили каждую копейку. Отказывали себе в кафе, в кино, в новой одежде. Всё ради своей квартиры. Своего угла.
А свекровь…
— Она дома? — спросила Алиса, когда они уже подъезжали к девятиэтажке, где жила Анна Александровна.
— Должна быть.
— Звонил ей?
— Нет.
— Отлично, — Алиса выскочила из машины раньше, чем Миша заглушил мотор. — Значит, не успеет подготовиться.
Они поднялись на пятый этаж. Алиса нажала на звонок, не дожидаясь мужа. Тот стоял позади, переминаясь с ноги на ногу, как провинившийся школьник перед кабинетом директора.
Дверь распахнулась. Анна Александровна стояла на пороге в домашнем халате, волосы уложены, на лице лёгкий макияж.
— Ой, Мишенька! Алиса! Какая неожиданность! — она улыбалась широко, радушно. — Проходите, проходите! Я как раз…
— Вот это, — Алиса протянула ей письмо из банка, — вы можете объяснить?
Улыбка свекрови дрогнула на секунду, но тут же вернулась на место.
— Что это? — она взяла конверт, будто видела его впервые.
— Уведомление о просрочке по вашему кредиту. По которому Миша поручитель.
Анна Александровна развернула письмо, пробежала глазами. Брови её удивлённо поползли вверх.
— Надо же! Просрочка? Не может быть! Я же плачу каждый месяц!
— Правда? — голос Алисы был ледяным. — Тогда, может быть, покажете квитанции?
— Какие квитанции?
— О платежах по кредиту.
Свекровь замялась.
— Ну… они где-то должны быть… Я их не выбрасываю… Только вот сейчас не найду, конечно…
— Конечно, — Алиса сделала шаг вперёд, не снимая обуви. — Потому что их нет. Потому что вы не платили ни разу за полгода!
— Алиса, не надо так… — начал Миша, но жена оборвала его взглядом.
— Мам, — он повернулся к матери, — расскажи, пожалуйста, что случилось. Почему не платила?
Анна Александровна прикрыла рот ладонью. Глаза её стали влажными.
— Мишенька… Лисонька… Проходите, я вам сейчас всё объясню…
Она провела их в комнату. Алиса огляделась по сторонам. Всё так же чисто, аккуратно. На столе у окна стоял новый телевизор — огромный, плоский, явно дорогой. В углу — кресло, которого раньше не было. Мягкое, кожаное.
— Садитесь, пожалуйста, — Анна Александровна суетилась, убирая с дивана подушки. — Я сейчас…
— Не надо ничего, — Алиса осталась стоять. — Просто объясните, где деньги.
— Какие деньги?
— На платежи по кредиту. Вы обещали платить сами.
Свекровь опустилась в новое кресло, достала из кармана халата платок, промокнула глаза.
— Понимаете… пенсия такая маленькая… Цены выросли так… А мне ещё Олегу помогать надо…
— Олегу? — Алиса нахмурилась. — Вашему младшему сыну? Которому двадцать девять лет?
— Он же копит на машину! Без машины в наше время никак! А зарплата у него…
— При чём тут Олег? — Алиса чувствовала, как внутри снова поднимается волна ярости. — Речь о вашем кредите! О сорока трёх тысячах задолженности!
— Лисонька, милая, ну я же не специально… Просто так получилось… Я думала, что успею… Что заплачу в следующем месяце…
— Полгода! — Алиса повысила голос. — Полгода вы «думали»! А мы с Мишей за это время дважды гасили ваши просрочки! Сто двадцать тысяч рублей! Наши сбережения!
— Мам, — Миша присел на край дивана, — ты же обещала, что это последний раз. Что будешь сама справляться.
Анна Александровна всхлипнула громче.
— Я старалась, Мишенька! Честное слово! Но как я могу… Одна… Пенсия маленькая…
— Хватит! — Алиса не выдержала. — Пенсия маленькая? Тогда объясните, откуда у вас новый телевизор? И кресло? Я правильно помню, что их не было три месяца назад?
Воцарилась тишина. Анна Александровна перестала всхлипывать, смотрела на невестку широко распахнутыми глазами.
— Это… это мне Олег подарил…
— Олег, — Алиса медленно кивнула. — Тот самый Олег, которому вы помогаете деньгами, потому что у него маленькая зарплата. Он купил вам телевизор за сорок тысяч?
— Откуда ты знаешь, сколько он стоит?
— Потому что я видела такой же в магазине!
Миша поднял голову, посмотрел на мать.
— Мам, скажи честно. На что ты взяла кредит?
— Я же говорила! На ремонт ванной!
— Тогда пойдёмте, — Алиса направилась к двери в ванную. — Посмотрим на этот ремонт.
Она распахнула дверь. Ванная комната была точно такой же, как полгода назад. Старая плитка, потрескавшаяся раковина, облезлая эмаль на самой ванне. Никакого ремонта.
— Ну? — Алиса обернулась к свекрови. — Где ремонт?
Анна Александровна покраснела.
— Я… я не успела ещё… Только собиралась начать…
— Полгода собирались?
— Алиса, хватит! — вдруг выкрикнула свекровь. — Как ты смеешь мне указывать! Это мой дом! Мои деньги! Мой кредит!
— Ваш кредит? — Алиса шагнула к ней. — Тогда почему платить должны мы? Почему мой муж поручитель? Почему наши деньги уходят на ваши долги?
— Потому что он мой сын! И должен мне помогать!
— Помогать — это одно. А вот врать и обманывать — совсем другое!
— Я никого не обманывала!
— Нет? — Алиса достала телефон. — Тогда давайте прямо сейчас позвоним в банк. Узнаем, были ли платежи по вашему кредиту.
Она набрала номер горячей линии, указанный в письме. Включила громкую связь. После нескольких гудков ответил приятный женский голос:
— Банк «Доверие», здравствуйте. Чем могу помочь?
— Добрый вечер, — Алиса старалась говорить ровно. — Меня интересует информация по кредиту. Номер договора…
Она продиктовала цифры из письма.
— Одну минуту, пожалуйста… Договор на имя Литвинчук Анны Александровны?
— Да, верно.
— Задолженность по данному кредиту составляет сорок три тысячи двести рублей. Из них тридцать одна тысяча — основной долг, остальное — проценты и пени за просрочку.
— Скажите, пожалуйста, были ли платежи по этому кредиту за последние полгода?
— Проверяю… Нет, платежей не поступало.
— То есть вообще ни одного?
— Совершенно верно. Последний платёж был зафиксирован… шесть месяцев и три дня назад.
Алиса посмотрела на свекровь. Та сидела бледная, стиснув губы.
— Спасибо большое, — Алиса отключила связь.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Ну что, Анна Александровна? — Алиса говорила тихо, но в голосе её звучала сталь. — Всё ещё будете утверждать, что платили?
Свекровь молчала, глядя в пол.
— Мам, — Миша встал, подошёл к матери, — объясни, пожалуйста. Почему ты не платила? И куда делись деньги?
Анна Александровна подняла голову. Глаза её были сухими — ни следа слёз.
— А почему я должна вам объясняться? — голос её стал твёрдым, жёстким. — Это моя жизнь! Мои решения!
— Но…
— Да, я взяла кредит! И что? Я имею право! Это вы с Алисой ни в чём себе не отказываете, а мне что, так и сидеть на одной пенсии?
— Не отказываем себе? — Алиса опешила. — Вы серьёзно?
— Вполне! Живёте в съёмной квартире, да, но за последний год три раза в кино ходили! И в кафе недавно были, я видела фотографию у Миши!
— Это было на мой день рождения! — Алиса не верила своим ушам. — Один раз за год! А вы купили телевизор за сорок тысяч!
— Я что, не имею права на нормальную жизнь? Я всю жизнь работала, себе ни в чём не позволяла, на вас с братом всё тратила! — Анна Александровна вскочила с кресла. — А теперь, когда мне уже под шестьдесят, я должна экономить на всём?
— Мам, постой, — Миша попытался её остановить, но свекровь уже разошлась.
— Нет, ты послушай! Алиса считает каждую копейку, контролирует меня, как будто я ей должна отчитываться! Это моя жизнь!
— Это ваша жизнь, пока вы не делаете моего мужа поручителем! — выкрикнула Алиса. — Как только вы втягиваете нас в свои долги, это становится и нашим делом!
— Так я же не просила вас платить!
— Серьёзно? А когда коллекторы начнут звонить Мише? Когда арестуют его счета? Когда описывать имущество придут?
Анна Александровна скрестила руки на груди.
— Это всё ваши фантазии. До такого не дойдёт.
— Уже дошло! — Алиса махнула письмом. — Вот оно, уведомление! Ещё неделя, и дело передадут в суд!
— Ну и пусть передают.
Алиса остолбенела. Она смотрела на свекровь и не узнавала её. Куда делась добрая, милая женщина, которая так тепло встречала их на праздники? Которая целовала Мишу в щёку и называла его ласково? Перед ней стояла совершенно другая — жёсткая, циничная, равнодушная.
— Мам, — Миша сделал шаг к матери, — ты понимаешь, что происходит? Если ты не будешь платить, платить придётся мне. Нам с Алисой. Из наших денег, которые мы копим на квартиру.
— Мишенька, ну подумаешь, отложите покупку на год. Или на два. Вы молодые, успеете.
— На год? На два? — Алиса почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Она опустилась на диван. — Вы хоть понимаете, о чём говорите?
— Прекрасно понимаю. Я в вашем возрасте вообще в коммунальной квартире жила. И ничего, выжила.
— Это другое время было!
— Нет, это отговорки. Просто вы избалованные. Захотели всё и сразу.
Алиса закрыла лицо руками. Она чувствовала, как внутри что-то обрывается. Все эти годы она старалась найти общий язык со свекровью. Улыбалась, когда та делала колкие замечания о её готовке. Терпела, когда Анна Александровна приезжала к ним без предупреждения и начинала делать перестановку в их квартире. Молчала, когда свекровь критиковала её выбор одежды, работу, друзей.
И вот оно — настоящее лицо.
— Миша, — Алиса подняла голову, посмотрела на мужа, — пойдём отсюда.
— Лис, подожди…
— Нет. Мне нечего здесь делать.
Она встала, направилась к выходу. Анна Александровна загородила дверь.
— Вот так вот? Пришла, устроила скандал и уходишь?
— Уберитесь с дороги.
— А ты вообще кто такая, чтобы мне указывать?
— Я? — Алиса посмотрела ей прямо в глаза. — Я человек, который последние полгода оплачивает ваши долги. Я человек, который отказывает себе в самом необходимом, чтобы вы могли покупать новые телевизоры. Я человек, которого вы только что назвали избалованным.
— Алиса, я не это имела в виду…
— Неважно, что вы имели в виду. Я всё поняла.
Она вышла в коридор, стала обуваться. Миша вышел следом.
— Лис, пожалуйста, давай спокойно поговорим…
— Не с ней. С тобой — да. Но не с ней. Никогда больше.
Они спустились молча. Сели в машину. Миша не заводил мотор, сидел, положив руки на руль.
— Что теперь? — спросил он тихо.
— Завтра я иду в банк. Буду требовать выписку по всем кредитам, где ты поручитель.
— Зачем?
— Затем, что я не верю твоей матери. Она слишком легко согласилась с тем, что её поймали на вранье.
— Ты думаешь…
— Я думаю, что это не единственный кредит.
Миша побледнел.
— Не может быть.
— Посмотрим.
На следующий день Алиса встала на два часа раньше обычного. Сначала позвонила подруге Вере — коллеге по клинике, у которой муж работал в банке. Вера обещала навести справки.
Через три часа перезвонила.
— Лис, садись, — голос у неё был серьёзный.
— Что такое?
— У твоей свекрови пять действующих кредитов. Пять, Алиса. На общую сумму шестьсот двадцать тысяч рублей.
Алиса схватилась за край стола. В глазах потемнело.
— Сколько?
— Шестьсот двадцать тысяч. И по трём из них поручитель — твой Миша. По двум другим — его брат Олег.
— Это… это невозможно…
— Очень даже возможно. Она брала в разных банках, на небольшие суммы. По пятьдесят, по семьдесят тысяч. Думала, никто не проверит. И судя по всему, не платит ни по одному.
Алиса опустилась на стул. Руки дрожали.
— Вера, если она перестанет платить по всем…
— На вас с Мишей повесят минимум триста пятьдесят тысяч. Плюс проценты. Плюс пени.
— У нас таких денег нет.
— Знаю. Поэтому советую быстро решать вопрос. Через суд, если понадобится.
Вечером Алиса встретила Мишу на пороге с распечаткой кредитной истории его матери.
— Садись, — сказала она. — И читай.
Миша читал молча. Лицо его становилось всё бледнее. Когда дошёл до конца, поднял глаза на жену.
— Это правда?
— Абсолютная.
— Но… но как…
— Легко. Она подделала твою подпись на документах. Или ты сам всё подписывал, не глядя?
Миша закрыл глаза.
— Я подписывал. Когда она просила. Думал, это какие-то справки… Бумаги для пенсионного фонда…
— Поздравляю. Теперь ты поручитель по трём кредитам на общую сумму триста пятьдесят тысяч.
— Что мне делать?
— Ехать к ней. Требовать объяснений. Немедленно.
Миша схватил телефон, набрал номер матери. Та не ответила. Он позвонил ещё раз. И ещё. На пятый раз Анна Александровна взяла трубку.
— Мама, нам надо поговорить, — голос Миши дрожал.
— Сейчас неудобно.
— Мне всё равно. Это срочно.
— Миша, я плохо себя чувствую. Поговорим завтра.
— Нет, сегодня. Я еду к тебе. С Олегом.
— С Олегом? Зачем?
— Узнаешь, когда приедем.
Он отключился, позвонил брату. Говорил коротко, жёстко. Алиса слышала, как Олег сначала возмущался, потом замолчал, когда Миша назвал цифры.
Через час они втроём стояли у двери материнской квартиры. Анна Александровна открыла не сразу. Когда впустила их, лицо у неё было настороженное.
— Что случилось?
— Вот это, — Миша протянул ей распечатку. — Объясни.
Свекровь пробежала глазами список кредитов. Губы её сжались в тонкую линию.
— Где вы это взяли?
— Неважно. Это правда?
Молчание.
— Мама, это правда? — повторил Миша громче.
— Да, — Анна Александровна подняла подбородок. — Правда. И что?
Олег присвистнул.
— Мать, ты спятила? Шестьсот двадцать тысяч?
— Я имею право брать кредиты!
— Имеешь! — взорвался Олег. — Но почему мы должны за них платить?
— Я не просила вас платить!
— Ты сделала нас поручителями!
— Ну и что? Я буду платить сама!
— Как платила по первому кредиту? — Миша шагнул к матери. — Ни одного платежа за полгода!
Анна Александровна отступила на шаг, но взгляд её оставался твёрдым.
— Я немного задержала платежи, это да. Но собиралась…
— Немного? — Олег достал свой телефон, показал матери экран. — Мне сегодня звонили коллекторы. По кредиту, где я поручитель. Задолженность шестьдесят семь тысяч! Это ты называешь «немного»?
Свекровь побледнела.
— Какие коллекторы?
— Обычные. Из агентства. Сказали, что дело уже передано им, потому что ты не отвечала на звонки из банка три месяца.
— Я… я не знала…
— Хватит врать! — Олег повысил голос. — Ты прекрасно знала! Просто думала, что мы будем платить, а ты спокойно тратить деньги на свои прихоти!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать!
— А ты как смеешь делать меня поручителем, не спросив толком? Я на машину коплю! Девяносто пять тысяч у меня отложено! И что, мне теперь всё это отдавать по твоим долгам?
Миша опустился на диван, положил голову на руки.
— Мам, объясни хоть, куда делись деньги? Шестьсот двадцать тысяч — это огромная сумма.
Анна Александровна молчала, глядя в сторону.
— Мам!
— Давала в долг, — выдавила она наконец.
— Кому?
— Знакомым. Под проценты. Хотела заработать.
— И?
— Не вернули. Половина вообще пропала. Телефоны не берут.
— Половина, — Олег присел рядом с братом. — Это триста тысяч. А остальное?
— Купила кое-что для дома. Телевизор, кресло, новый холодильник на кухне…
— Холодильник? — Миша поднял голову. — Я же спрашивал, откуда холодильник! Ты сказала, что по акции купила, почти даром!
— Ну не совсем даром…
— Сколько?
— Сорок две тысячи.
Миша застонал.
— Ещё что?
— Подруге дала восемьдесят тысяч. Она обещала вернуть через месяц, но потом сказала, что у неё проблемы…
— Какой подруге?
— Ирке Самойловой. Ты её не знаешь.
— И она не вернула?
— Пока нет.
— Сколько прошло?
— Четыре месяца.
Олег захохотал зло.
— Мать, ты вообще соображаешь? Она тебя кинула! Никто не даёт восемьдесят тысяч просто так, если не собирается возвращать!
— Она вернёт! Обещала!
— Как обещала платить по кредитам? — Миша встал, подошёл к матери вплотную. — Мам, скажи честно. У тебя есть хоть какие-то деньги, чтобы начать гасить долги?
Анна Александровна отвела взгляд.
— Пенсия будет через неделю…
— Пенсия — это сколько? Восемнадцать тысяч?
— Девятнадцать.
— И ты собираешься девятнадцатью тысячами платить по кредитам на шестьсот двадцать тысяч?
— Я… я буду экономить…
— На что экономить? — взорвался Олег. — Ты уже всё купила! Телевизор! Холодильник! Кресло! Раздала деньги кому попало!
— Не кричи на меня!
— Я буду кричать! Потому что из-за твоей глупости я остался без накоплений! Потому что мне придётся отдавать свои деньги на твои долги!
— А я тебя растила! Одна! Твой отец ушёл, когда тебе три года было! Я на двух работах вкалывала!
— И это даёт тебе право разорять нас сейчас? — Миша смотрел на мать, и в глазах его было столько боли, что Анна Александровна отступила. — Мам, ты понимаешь, что ты сделала? Я с Алисой шесть лет копили на квартиру. Шесть лет! А теперь из-за тебя нам придётся отдавать все деньги. И ещё влезать в долги, чтобы погасить твои кредиты!
— Я не просила вас…
— Ты сделала меня поручителем! Три раза! — Миша повысил голос впервые за весь разговор. — Ты подсовывала мне бумаги, говорила, что это справки какие-то! А я, как последний простофиля, подписывал!
— Ну извини, что я такая плохая мать!
— Дело не в том, плохая ты или хорошая! — Олег встал между матерью и братом. — Дело в том, что ты задолжала шестьсот двадцать тысяч рублей! И у тебя нет денег их вернуть! Понимаешь? Нет денег!
— Найду как-нибудь…
— Как? — Миша схватился за голову. — Как ты найдёшь?
Анна Александровна молчала.
— Вот именно, — Олег обвёл взглядом комнату. — Знаешь, что тебе надо сделать? Продать квартиру. Погасить все кредиты. Купить что-нибудь дешевле. Однокомнатную где-нибудь на окраине.
— Что?! — свекровь побелела. — Мою квартиру?
— А что ещё? Денег-то у тебя нет!
— Это моя квартира! Я здесь двадцать лет живу!
— И что? Лучше продать квартиру, чем сделать своих сыновей банкротами!
— Я не буду продавать квартиру!
— Тогда иди работать, — Миша говорил тихо, но жёстко. — Тебе пятьдесят восемь. Вполне работоспособный возраст.
— Куда я пойду работать?
— Куда угодно. Продавцом, уборщицей, сиделкой. Вариантов масса.
— Я не буду работать уборщицей!
— Тогда продавай квартиру!
Анна Александровна смотрела на сыновей, и в глазах её мелькнул страх. Она, наверное, впервые поняла, что шутки закончились. Что они не отступят. Не простят. Не спустят всё на тормозах, как раньше.
— Вы… вы что, серьёзно? — голос её дрожал.
— Абсолютно, — Олег скрестил руки на груди. — У меня девяносто пять тысяч накоплений. Это всё, что у меня есть. И я не собираюсь отдавать их по твоим долгам.
— А у меня с Алисой сто восемьдесят тысяч осталось, — добавил Миша. — Из трёхсот восьмидесяти, что мы копили. Остальное ушло на твои просрочки. И я больше не дам ни копейки.
— Вы бросаете меня?
— Мы не бросаем. Мы просто не позволим тебе нас разорить.
Анна Александровна вдруг расплакалась — по-настоящему, без актёрства. Села в своё новое кресло, закрыла лицо руками, и плечи её затряслись.
— Я же хотела как лучше… Думала, заработаю на процентах, верну всё…
— Но не получилось, — Миша присел рядом, но не обнял мать. Просто сидел рядом. — И теперь расплачиваться придётся всем нам.
— Что мне делать?
— Продавать квартиру. Другого выхода нет.
Она подняла на него красные глаза.
— Я правда должна?
— Да. Иначе через полгода у тебя опишут всё имущество приставы. И квартиру продадут на торгах за полцены. Лучше продай сама, по нормальной стоимости.
Анна Александровна кивнула, вытерла слёзы.
— Хорошо. Я… я подумаю.
— Не подумаешь, — Олег был неумолим. — Ты начнёшь действовать. Завтра же. Иначе мы сами подадим на тебя в суд.
— На меня? Родные сыновья?
— Да, на тебя. Потому что ты сделала нас поручителями обманом. А это уже мошенничество.
Свекровь всхлипнула, но спорить не стала.
Братья ушли молча. Спустились на лифте, вышли на улицу. Олег первым нарушил тишину:
— Думаешь, продаст?
— Не знаю, — Миша смотрел на огни в окнах. — Надеюсь.
— А если нет?
— Тогда правда подадим в суд.
— Ты сможешь? Это же мать.
Миша повернулся к брату.
— А ты видел, как Алиса плакала вчера? Когда я рассказал ей про кредиты? Она шесть лет на всём экономила. На всём! И вот — всё впустую.
— Понял.
Они разошлись по машинам. Миша приехал домой поздно, почти в полночь. Алиса ждала его на кухне.
— Ну?
Он рассказал всё. Она слушала молча, не перебивая.
— И что теперь? — спросила она, когда он закончил.
— Завтра идём к юристу.
— К юристу?
— Да. Будем оформлять иск. На возмещение убытков.
Алиса кивнула.
— Хорошо.
Она не спросила, как он себя чувствует. Не стала утешать. Просто налила ему воды, подвинула стакан.
— Пей. И ложись спать. Завтра рано вставать.
***
Утром они пришли в юридическую контору на улице Ленина. Юрист — мужчина лет сорока пяти, с проницательными глазами — выслушал их внимательно.
— Ситуация сложная, — сказал он наконец. — Отказаться от поручительства задним числом нельзя. Но можно подать в суд на Анну Александровну с требованием возместить все расходы, которые вы понесли, выплачивая её кредиты.
— А шансы выиграть? — спросила Алиса.
— Высокие. Если докажете, что она обманным путём заставила вас подписать документы. Или что она изначально не собиралась платить по кредитам.
— Она говорила, что будет платить. При свидетелях.
— Отлично. Это поможет. Также можно требовать признать её действия мошенническими.
Миша поморщился.
— Это уголовное дело будет?
— Может быть. Если захотите довести до конца.
— Я не хочу, чтобы мама в тюрьму попала…
Алиса положила руку ему на плечо.
— Миша, она нас разорила. Понимаешь? Разорила.
— Понимаю. Но она же моя мать…
— И поэтому может делать что угодно? — Алиса повернулась к нему. — Слушай, я не хочу, чтобы она сидела. Правда. Но я хочу, чтобы она вернула наши деньги. Все до копейки.
Юрист кашлянул.
— Могу предложить компромисс. Подаёте гражданский иск на возмещение убытков. Без уголовного дела. Если она согласится добровольно всё вернуть — прекрасно. Если нет — через суд взыщете с продажи квартиры.
— А сколько это займёт времени? — спросил Миша.
— Месяца три-четыре на суд. Потом исполнительное производство. В целом — полгода-год.
— А платить по кредитам мы будем всё это время?
— Да. Иначе испортите себе кредитную историю.
Алиса сжала кулаки.
— То есть мы отдадим все наши накопления. Потом ещё влезем в долги. И только через год, может быть, что-то вернём?
— Боюсь, да.
Она встала, подошла к окну. За стеклом шёл дождь. Серый, унылый ноябрьский день.
— Подаём, — сказала она, не оборачиваясь. — Сегодня же.
Миша молчал несколько секунд.
— Хорошо, — выдавил он наконец. — Подаём.
Юрист кивнул, достал бланки.
Они выходили из конторы уже вечером. Документы были готовы, завтра их подадут в суд. Алиса шла молча, глядя под ноги. Миша вдруг остановился, взял её за руку.
— Прости, — сказал он тихо.
— За что?
— За мать. За то, что я такой слабый. За то, что не смог ей отказать.
Алиса посмотрела на него. В глазах его стояли слёзы.
— Ты не виноват, — она сжала его ладонь. — Она тебя использовала. Манипулировала. Это не твоя вина.
— Но я же взрослый человек! Должен был понимать!
— Миша, — Алиса остановилась, повернулась к нему. — Она твоя мать. Ты ей доверял. Это нормально. Ненормально — это то, что она сделала.
Он кивнул, вытер глаза.
— Просто мне так тяжело. Она же одна вырастила нас с Олегом. Отец ушёл, когда мы маленькие были. Она работала, не спала ночами…
— Знаю. И это здорово, что она вас вырастила. Но это не даёт ей права разорять вас сейчас.
Они дошли до машины. Сели. Миша долго не заводил мотор.
— Думаешь, она когда-нибудь простит? — спросил он.
— Не знаю. Может быть. А может, нет.
— А ты?
— Что я?
— Ты её простишь?
Алиса задумалась.
— Нет, — сказала она честно. — Не прощу. Она украла у нас шесть лет жизни. Шесть лет накоплений. Нашу мечту о своём доме. Это не прощается.
Миша кивнул. Завёл машину.
Дома Алисе позвонила Вера.
— Ну как? Подали?
— Подали.
— Молодец. Правильно сделала.
— Не знаю, — Алиса опустилась на диван. — Миша весь вечер как потерянный ходит.
— Ему тяжело. Но это правильное решение. Поверь мне.
— Надеюсь.
На следующий день, когда Алиса была на работе, ей позвонил незнакомый номер.
— Алиса? — голос был мужской, неприятный. — Это агентство по взысканию задолженности. Вы поручитель по кредиту Литвинчук Анны Александровны?
Сердце ухнуло вниз.
— Да.
— У вас образовалась задолженность по платежам. Шестьдесят семь тысяч рублей. Требуем погасить в течение трёх дней. Иначе начнём судебное взыскание.
— Я… мы уже подали иск на Анну Александровну…
— Это ваши проблемы. Вы поручитель — значит, обязаны платить. Три дня. После этого передаём дело в суд и приставам.
Он отключился. Алиса сидела, сжимая телефон. Шестьдесят семь тысяч. У них нет таких денег. Если снять со счёта, останется чуть больше ста тысяч. А ведь есть ещё другие кредиты…
Вечером она всё рассказала Мише. Тот побледнел.
— Что делать?
— Платить. Другого выхода нет.
— Но у нас не хватит на все кредиты!
— Знаю, — Алиса открыла ноутбук, стала считать. — Если заплатить по этому кредиту, у нас останется сто пятнадцать тысяч. Но через месяц придётся платить по другим. Минимум тридцать тысяч. Потом ещё. И ещё.
— То есть через три-четыре месяца мы останемся вообще без денег?
— Да. И ещё влезем в долги.
Миша схватился за голову.
— Это кошмар.
— Это реальность, — Алиса закрыла ноутбук. — Твоя мать нас разорила. Окончательно и бесповоротно.
Она не плакала. Просто сидела, глядя в стену. Миша подошёл, обнял её.
— Прости, — шептал он. — Прости, прости, прости…
Алиса не ответила. У неё больше не было сил.
***
Прошло три недели. Иск был подан и принят судом. Слушание назначили на начало декабря. Анна Александровна узнала об этом и устроила истерику по телефону — звонила Мише, кричала, плакала, обвиняла в предательстве.
Миша слушал молча, потом просто отключил телефон.
Олег тоже получил звонки от матери. Тоже отключился. Братья встретились в кафе, поговорили. Олег был настроен жёстко:
— Пока не продаст квартиру и не вернёт деньги, я с ней общаться не буду.
— А если не продаст?
— Продаст. Когда приставы придут, продаст.
Миша кивнул. Он осунулся за эти недели, похудел. Алиса видела, как он мучается, но молчала. Поддерживать его она больше не могла — у самой сил не оставалось.
Однажды вечером, когда они сидели дома, Мише пришло сообщение от матери:
«Нашла покупателя на квартиру. Согласен дать три миллиона двести. После продажи рассчитаюсь с банками. Потом куплю однокомнатную на окраине. Но знай — ты и твоя жена для меня больше не существуете. Особенно она».
Миша показал сообщение Алисе. Она прочитала, медленно выдохнула.
— Она продаёт. Это главное.
— Да. Но она нас ненавидит.
— Знаю.
Миша откинулся на спинку дивана, закрыл глаза.
— Мне так плохо, Лис. Она же моя мать…
— И моя свекровь. И человек, который нас ограбил.
— Понимаю. Но всё равно больно.
Алиса подошла, села рядом, взяла его за руку.
— Мне тоже больно. Я не хотела так. Правда. Но у нас не было выбора.
— Она никогда не простит.
— Наверное, нет.
Они сидели молча. За окном шёл снег — первый в этом году. Крупные хлопья медленно опускались на землю, застилая улицу белым покровом.
— Что дальше? — спросил Миша.
— Дальше ждём, когда она продаст квартиру. Когда рассчитается с банками. Когда суд вынесет решение о возврате наших денег.
— Это же месяцы. Может, год.
— Да. Но хотя бы есть надежда.
Миша кивнул. Потом вдруг спросил:
— А ты? Ты меня не бросишь?
Алиса посмотрела на него удивлённо.
— С чего ты взял?
— Ну… столько проблем из-за меня…
— Не из-за тебя. Из-за твоей матери.
— Но я её сын…
— И мой муж, — Алиса сжала его руку сильнее. — Мы справимся. Вдвоём.
Он обнял её, прижал к себе. Они сидели так долго, слушая тишину квартиры.
Через месяц пришло уведомление о продаже квартиры свекрови. Покупатель внёс задаток, сделку назначили на конец января. Анна Александровна переехала к какой-то подруге — Мише и Олегу она не звонила, адрес не сообщала.
Алиса восприняла это спокойно. Даже с облегчением — хотя бы не будет звонков, упрёков, истерик.
Однажды вечером, уже в середине декабря, она сидела на кухне, пересчитывая их оставшиеся деньги. Сто сорок две тысячи рублей. Это всё, что у них осталось от мечты о собственной квартире. Пришлось заплатить ещё одну просрочку и отдать юристу гонорар.
До их цели — триста восемьдесят тысяч — теперь казалось бесконечно далеко.
Миша зашёл на кухню, сел напротив.
— Считаешь?
— Угу.
— Много осталось?
— Сто сорок две.
Он кивнул, помолчал.
— Знаешь, я тут подумал… Когда мама вернёт деньги, мы сможем снова начать копить.
— Если вернёт.
— Вернёт. Суд же обяжет.
— Суд — это одно. А исполнение решения — другое.
— Всё равно, — Миша взял её руку. — Мы справимся. Правда.
Алиса посмотрела на него. Он похудел, осунулся, появились морщинки у глаз. Но взгляд был твёрдым.
— Больше никаких кредитов для твоей матери, — сказала она тихо. — Договорились?
— Договорились.
— И никаких поручительств.
— Никаких.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она кивнула, снова посмотрела на цифры в блокноте. Сто сорок две тысячи. Жалкие остатки шестилетних накоплений.
— Думаешь, у нас когда-нибудь будет своя квартира? — спросила она вдруг.
— Будет. Обязательно будет.
— Когда?
— Не знаю. Но будет.
За окном падал снег. В квартире было тихо и тепло. Алиса закрыла блокнот, отодвинула его в сторону.
— Ладно, — сказала она. — Хватит считать. Пойдём спать.
Они встали, пошли в спальню. Миша выключил свет на кухне. В темноте цифры в блокноте казались не такими страшными.
А может, просто Алиса уже не боялась. Она злилась, расстраивалась, переживала — но не боялась. Потому что знала: худшее позади. Свекровь продаёт квартиру. Кредиты будут погашены. Суд вынесет решение.
И впервые за полгода она чувствовала, что контролирует ситуацию. Что это их жизнь — её и Миши. А не Анны Александровны с её бесконечными долгами и манипуляциями.
Война со свекровью не закончилась — впереди были суд, разбирательства, возможно, годы молчания. Но Алиса знала одно точно: её семья — это она и Миша. И они справятся. Обязательно справятся.
Пусть даже для этого потребуется ещё несколько лет.
Она легла в кровать, прижалась к мужу. Тот обнял её, поцеловал в макушку.
— Спасибо, что ты есть, — прошептал он.
— И тебе спасибо.
Они лежали в темноте, слушая тишину. Где-то далеко завыла сирена. Потом снова стало тихо.
Алиса закрыла глаза. Завтра будет новый день. Новые счета, новые проблемы, новые переживания. Но это будет их жизнь. Без свекрови. Без её долгов. Без манипуляций.
И этого было достаточно, чтобы заснуть спокойно.