Галина Петровна никогда не кричала. Она просто произносила фразы так, что от них хотелось сквозь землю провалиться.
— Лиза, дорогая, ты опять забыла протереть люстру в столовой? Ну как же так, милая? Я ведь вчера напоминала.
Елизавета стояла у раковины, домывая тарелки после ужина. Руки в горячей воде покрылись красными пятнами, спина ныла после рабочего дня, а голова гудела от усталости. Она приехала с работы полчаса назад, едва успела переодеться, и сразу бросилась готовить ужин, потому что свекровь с порога объявила, что «совсем обессилела» и «не может даже чайник поднять».
— Галина Петровна, я сегодня приехала в восемь вечера. Мне некогда было люстру протирать.
— Ах, некогда, — свекровь вздохнула так горестно, словно Лиза только что призналась в убийстве. — Конечно, тебе всегда некогда. А мне, старухе, приходится жить в грязи.
Елизавета сжала губки для посуды так сильно, что костяшки пальцев побелели. Три месяца. Три бесконечных месяца назад Галина Петровна приехала «на недельку» — помочь Артёму с ремонтом на кухне. Ремонт закончился через две недели. Свекровь осталась. Сначала у неё «заболела спина», потом «давление скакнуло», затем «врач запретил долгую дорогу». А неделю назад она вообще заявила, что продала свою квартиру в Твери и деньги вложила в какой-то бизнес племянника. Теперь ей просто некуда было возвращаться.
И с каждым днём Лиза чувствовала, как её собственная квартира, её дом, место, которое она обставляла, где выбирала каждую мелочь, превращается в чужую территорию. Свекровь передвинула мебель «по фэншую». Выбросила половину Лизиных косметических средств, потому что «химия одна, кожу испортишь». Заняла шкаф в спальне под свои бесконечные кофточки и платки. А главное — установила свои правила.
Каждое утро в семь часов — завтрак. Обязательно каша. Обязательно свежая. В двенадцать — лёгкий обед. В шесть вечера — ужин из трёх блюд. Всё это Галина Петровна торжественно объявила в первую же неделю, сидя на диване с видом императрицы.
— Я привыкла к режиму, — сказала она тогда. — И вам не помешает, дети мои. Здоровье беречь надо.
Артём, её муж, только кивнул.
— Мам права. Режим — это полезно.
Лиза тогда смолчала. Она вообще много молчала в последние месяцы. Молчала, когда свекровь без спроса открывала её сумочку «поискать платочек». Молчала, когда Галина Петровна начала приглашать в гости своих подруг, которые рассаживались в гостиной и обсуждали, какая Лиза «худенькая» и «бледненькая», и не пора ли ей «к врачу сходить, а то так и без внуков останетесь». Молчала, когда свекровь выбросила её любимый плед с дивана, назвав его «старьём непотребным».
Но сегодня что-то внутри Лизы надломилось. Она вытерла руки о полотенце и развернулась. Галина Петровна сидела за кухонным столом, попивая чай и листая журнал. Артём устроился рядом с телефоном в руках.
— Артём, нам надо поговорить, — сказала Лиза тихо.
Он даже не поднял глаз от экрана.
— М-м?
— Нам надо обсудить ситуацию с твоей мамой.
Вот теперь он посмотрел. И свекровь тоже подняла голову, прищурив глаза.
— Какую ситуацию? — Артём нахмурился. — Что случилось?
Лиза глубоко вдохнула.
— Твоя мама живёт у нас уже три месяца. Изначально речь шла о неделе. Я думаю, пора обсудить, как долго это продлится и какие будут правила совместного проживания.
Галина Петровна поставила чашку на блюдце с негромким звоном.
— Правила совместного проживания? — она повторила эту фразу так, словно Лиза предложила что-то неприличное. — Лизонька, милая, я твоя свекровь, а не квартирантка какая-то. О каких правилах речь?
— Я говорю о том, что это наша с Артёмом квартира. И мне некомфортно, когда здесь кто-то постоянно…
— Кто-то? — свекровь перебила её, и голос стал острым. — Я — «кто-то»? Я, мать Артёма, которая всю жизнь положила на то, чтобы вырастить сына, дать ему образование, поставить на ноги, теперь для тебя просто «кто-то»?
Артём дёрнулся, словно его ужалило.
— Лиза, ты о чём вообще? Это моя мама!
— Я знаю, что это твоя мама, — Лиза старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Но она переставила всю мебель, выбросила мои вещи, установила распорядок дня, который мне не подходит, потому что я работаю допоздна, а она…
— А я что, по-твоему, бездельничаю? — Галина Петровна встала из-за стола. Она была на голову ниже Лизы, но в этот момент казалась огромной. — Я тут с утра до ночи убираюсь, готовлю, стираю! А ты приходишь и недовольна!
— Я не просила вас готовить! — вырвалось у Лизы. — Я не просила переставлять мебель! Я вообще не просила вас оставаться тут на три месяца!
Повисла тишина. Артём медленно поднялся с места. Его лицо побелело.
— Лиза, ты сейчас серьёзно? Ты хочешь выгнать мою маму на улицу?
— Я хочу, чтобы мы обсудили ситуацию! — Лиза почувствовала, как внутри неё поднимается отчаяние. — Артём, пойми, это наш дом! Наше пространство! Я не могу больше жить так, будто я здесь гость!
— Гость? — Галина Петровна прижала ладонь к груди. — Ты чувствуешь себя гостем в доме, где я тебе готовлю, убираюсь, стараюсь создать уют? Артёмушка, ты слышишь, что она говорит?
Артём посмотрел на Лизу так, словно видел её впервые. В его взгляде было непонимание, смешанное с обидой.
— Ты правда так думаешь? Что мама — это какая-то проблема? Она для тебя в тягость?
— Дело не в тягости! — Лиза отчаянно искала слова. — Дело в том, что нам нужно личное пространство! Мы молодая семья, нам нужно…
— Личное пространство, — свекровь усмехнулась. — Вот оно что. Значит, я мешаю вам. Старая, больная женщина мешает молодым наслаждаться жизнью. Понятно.
Она прошла к дивану, опустилась на него и достала из кармана халата платок. Поднесла его к глазам.
— Я всю жизнь одна. Отец Артёма бросил нас, когда сыну было три года. Я поднимала его одна, работала на двух работах, отказывала себе во всём. А теперь, когда я осталась совсем одна, без жилья, без средств к существованию, собственный сын выгоняет меня, потому что жене не нравится…
— Мам, не надо! — Артём бросился к ней. — Никто тебя не выгоняет!
Он обернулся к Лизе, и в его глазах было что-то новое. Не просто обида — злость.
— Как ты можешь? Она вырастила меня одна! Она всю жизнь жертвовала собой! И теперь, когда ей нужна помощь, ты хочешь выставить её за дверь?!
— Я не говорила про выставить! — голос Лизы сорвался на крик. — Я просто хочу обсудить правила! Я хочу, чтобы меня спрашивали, прежде чем выбрасывать мои вещи! Я хочу иметь право прийти домой в десять вечера и не чувствовать себя виноватой, что не успела приготовить ужин!
— Ах вот в чём дело, — Галина Петровна подняла заплаканное лицо. — Ты просто не хочешь быть хозяйкой. Тебе лень готовить, убираться, создавать уют. Удобнее же переложить всё на старую женщину, а потом ещё и претензии предъявлять!
— Это неправда! — Лиза чувствовала, как горло сжимает от слёз. — Я работаю по десять часов в день! Я…
— Работаешь, — свекровь кивнула. — Конечно. Карьера важнее семьи. А потом удивляешься, почему муж на тебя смотрит как на чужую.
Эти слова ударили как пощёчина. Лиза перевела взгляд на Артёма. Он стоял рядом с матерью, положив ей руку на плечо, и смотрел на жену с холодным осуждением.
— Артём… — прошептала она.
— Лиза, мне стыдно за тебя, — сказал он тихо. — Это моя мать. Единственный человек, который любил меня безусловно. И если тебе не нравится, что она живёт с нами, если тебе так некомфортно… может, проблема не в ней, а в тебе?
Что-то внутри Лизы переломилось с хрустом. Она смотрела на мужа, который выбрал сторону матери, даже не попытавшись её услышать. Смотрела на свекровь, которая сидела с довольным выражением на лице, едва прикрытым платком. И вдруг всё встало на свои места.
Это была не семейная забота. Это была игра. Игра, в которой Галина Петровна мастерски управляла сыном, изображая жертву и манипулируя его чувством вины. А Артём… он даже не понимал, что происходит. Он привык чувствовать себя защитником, спасителем. И мать умело поддерживала в нём эту роль.
Лиза медленно выдохнула.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Я поняла.
Она развернулась и пошла в спальню. Артём окликнул её, но она не обернулась. Она закрыла дверь, достала из шкафа спортивную сумку и начала складывать вещи. Только самое необходимое — одежда, косметичка, документы, зарядки.
Артём ворвался в комнату минут через пять.
— Ты что делаешь?
— Собираюсь, — Лиза не посмотрела на него. — Ты же сам сказал — проблема во мне. Значит, мне надо уйти.
— Не неси чушь! — он попытался выхватить у неё сумку. — Я не это имел в виду!
— Что ты имел в виду? — теперь она подняла на него глаза. — Что я плохая? Эгоистичная? Ленивая? Что твоя мама важнее меня? Всё это ты сказал очень ясно.
— Лиза, ну хватит! — он схватил её за руку. — Я просто хочу, чтобы ты была терпимее! Мама пожилая женщина, ей нужна поддержка!
— Твоя мама продала квартиру и отдала деньги племяннику, даже не посоветовавшись с тобой. Твоя мама заняла наш дом, установила свои правила и при этом изображает беспомощную жертву. Артём, она манипулирует тобой. И ты этого не видишь, потому что она всю жизнь внушала тебе, что ты у неё в долгу.
— Как ты смеешь! — лицо Артёма исказилось. — Она вырастила меня! Она всё для меня сделала!
— И теперь ты будешь расплачиваться за это всю жизнь? — Лиза говорила тихо, но твёрдо. — Артём, ты мне муж или сын своей матери?
Он отшатнулся, словно она его ударила.
— Я могу быть и тем, и другим!
— Нет, — она покачала головой. — Не можешь. Потому что, когда надо было сделать выбор, ты выбрал её. Ты даже не попытался меня услышать.
Она застегнула сумку и подошла к двери. Артём стоял посреди комнаты, растерянный и злой одновременно.
— Ты куда?! Лиза, не устраивай драму!
— Я не устраиваю драму, — она обернулась на пороге. — Я просто ухожу туда, где меня уважают. К родителям. Когда ты решишь, кто я для тебя — жена или помеха твоей матери, позвони мне. Если решишь, конечно.
Она вышла в коридор. Галина Петровна стояла у кухни, всё с тем же платком в руках. На её лице не было слёз. Было торжество, плохо скрытое за маской озабоченности.
— Лизонька, милая, не надо так… куда ты? Мы же всё обсудим…
Лиза остановилась напротив неё.
— Вы выиграли, Галина Петровна. Наслаждайтесь.
Она открыла дверь и вышла, не оборачиваясь. За спиной остался растерянный Артём, довольная свекровь и квартира, которая перестала быть её домом.
Прошло две недели.
Две недели Лиза жила у родителей в их трёхкомнатной квартире, спала на раскладушке в комнате брата и каждый день ждала звонка от мужа.
Он позвонил на третий день.
— Лиз, ну хватит дуться. Возвращайся домой.
Никаких извинений. Никаких попыток понять.
Она положила трубку.
Он написал на пятый день: «Мама очень переживает. Она говорит, что это всё её вина».
Лиза не ответила.
На десятый день он появился у родителей. Бледный, с тёмными кругами под глазами.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
Они сидели на кухне, и Артём мял в руках край скатерти.
— Мама сказала… она сказала, что может переехать к Валентине. Её подруге. На время. Пока мы не наладим отношения.
Лиза молчала, глядя на него.
— Она готова это сделать. Ради нас. Ради нашего брака.
— Как великодушно с её стороны, — тихо сказала Лиза.
Артём вздрогнул от холода в её голосе.
— Лиз… ты же понимаешь, как ей тяжело? Она всю жизнь одна…
— Артём, — Лиза перебила его. — Я не вернусь.
Он замер.
— Что?
— Я не вернусь. Не пока твоя мама живёт в нашей квартире. И не потому, что я не люблю её. А потому что я не могу жить в доме, где меня не уважают. Где муж принимает сторону матери, даже не выслушав жену.
— Но я сейчас… я же пытаюсь найти решение! — он повысил голос.
— Решение? Твоя мама милостиво соглашается на время уйти, чтобы вернуться потом? Артём, она продала свою квартиру! У неё нет дома. И ты знаешь, что дальше будет? Она вернётся. Через месяц, через три. И всё повторится. Потому что ты не умеешь сказать ей «нет».
— Это моя мать! — он ударил кулаком по столу.
— А я твоя жена! — Лиза тоже встала. — Но, видимо, это меньше значит.
Она вышла из кухни, оставив его одного.
Прошёл месяц.
Лиза перестала ждать. Она сняла маленькую студию недалеко от работы, начала оформлять развод и впервые за долгое время почувствовала, что может дышать.
А потом, однажды вечером, раздался звонок.
Артём стоял на пороге. Без цветов, без подарков. Просто стоял, и лицо его было таким опустошённым, что Лиза на мгновение испугалась.
— Можно войти? — спросил он тихо.
Она молча отступила в сторону.
Они сидели напротив друг друга, и Артём долго молчал, глядя в пол.
— Я отвёз маму в Тверь, — наконец сказал он. — К её сестре. Насовсем.
Лиза молчала.
— Она… она очень кричала. Говорила, что я предал её. Что выбрал чужую женщину вместо родной матери. Что я неблагодарный.
Он поднял глаза, и Лиза увидела в них боль.
— И я понял… я понял, что она всегда так говорила. Каждый раз, когда я пытался ей что-то возразить. Каждый раз, когда делал выбор не в её пользу. Она называла это предательством. И я верил. Я всегда чувствовал себя виноватым.
Лиза медленно выдохнула.
— Ты выбрал меня? — спросила она тихо.
— Я выбрал нас, — он посмотрел ей в глаза. — Я выбрал свою семью. Свою жизнь. И я понял… я понял, что ты была права. Мама не беспомощная жертва. Она очень сильная женщина, которая привыкла всем управлять. И я позволял ей управлять мной. Но я больше не хочу так жить.
Лиза почувствовала, как внутри что-то оттаивает. Но она не позволила слезам подступить.
— Артём, мне нужны гарантии. Мне нужно знать, что это не временное решение. Что в следующий раз, когда твоей маме понадобится помощь, ты не примешь её обратно, не спросив меня.
— Я знаю, — он кивнул. — И я обещаю. Мы будем принимать все решения вместе. Как семья.
Они смотрели друг на друга долго и молча. А потом Лиза медленно протянула руку, и Артём осторожно взял её ладонь в свою.
Это был не счастливый конец сказки. Это было начало новой жизни. Жизни, где каждый из них учился быть не сыном и не дочерью, а мужем и женой. Где границы уважали, а слова слышали.
И впервые за долгое время Лиза почувствовала: она снова дома.