— Алёна, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Я вчера была у врача.
Алёна вздрогнула, крепче сжав телефон. Звонок матери прервал утреннюю суету — она как раз переворачивала блины на сковородке, пока Кирилл и Соня о чём-то увлеченно спорили за столом.
— Что случилось, мам? Что-то серьёзное? — она убавила огонь и отошла к окну, выходящему на заросший огород.
— По телефону не хочу говорить, — голос Валентины Михайловны звучал сдержанно. — Я заеду сегодня после обеда, тогда и поговорим.
— Хорошо, мам, — Алёна нервно закусила губу. — Мы будем ждать.
Она положила телефон на подоконник и на секунду прикрыла глаза. За спиной раздался тихий шорох колёс — Дмитрий подъехал и остановился в дверном проёме.
— Что-то случилось? — его голос звучал обманчиво спокойно, но Алёна видела напряжение в глазах мужа.
— Мама заедет после обеда. Говорит, нужно что-то обсудить. Была у врача.
Дмитрий молча кивнул и развернул коляску к столу.
— Папа, ты обещал показать мне, как считать периметр! — Соня, светловолосая семилетка, подняла глаза от тетради.
— Сразу после завтрака, принцесса, — Дмитрий потрепал дочь по волосам и поправил очки. Два года в инвалидном кресле не стёрли его уверенных движений, но добавили морщинки вокруг глаз.
Алёна вернулась к плите, выкладывая очередной блин на тарелку. Руки слегка дрожали. С тех пор как Дмитрий попал в аварию, отношения с матерью становились всё сложнее. Валентина Михайловна никогда не говорила этого прямо, но в каждом её взгляде, в каждой интонации сквозило неодобрение. Как будто Алёна совершила ошибку, оставшись с мужем.
К трём часам дом был вычищен до блеска. Дети, предупреждённые о визите бабушки, сидели в своей комнате с планшетом — затишье перед бурей, как грустно подумала Алёна, разглаживая скатерть на кухонном столе.
Валентина Михайловна появилась ровно в три, с фирменным творожным тортом из кондитерской и большой папкой документов. Она обняла внуков, сдержанно кивнула Дмитрию и быстро увлекла дочь на кухню.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине.
Алёна поставила чайник и достала десертные тарелки.
— Что случилось, мам? Что за результаты?
— Результаты, — Валентина Михайловна положила папку на стол, но открывать не стала. — Результаты такие, что я больше не могу смотреть, как ты губишь свою жизнь.
Алёна замерла с чашкой в руках.
— О чём ты?
— О тебе, о детях, о… — она кивнула в сторону гостиной, где остался Дмитрий. — Посмотри на себя, Алёна. Тридцать три года, двое детей, и что у тебя? Муж-инвалид, разваливающийся дом, огород, заросший бурьяном.
— Мама, — Алёна медленно поставила чашку на стол. — Давай не будем сейчас…
— А когда? Когда ты окончательно увязнешь? Кирилл и Соня заслуживают нормальной жизни. Нормального отца, в конце концов!
— Дима — прекрасный отец. Он…
— Он калека, Алёна, — Валентина Михайловна понизила голос до шёпота. — Да, это звучит жестоко, но это правда. Он никогда не сможет дать тебе то, что ты заслуживаешь. Никогда не сможет обеспечить детей.
Алёна почувствовала, как к горлу подступает комок. Она сжала пальцы в кулаки, ногти больно впились в кожу.
— Что ты предлагаешь, мам? — её голос звучал хрипло.
Валентина Михайловна открыла папку, достала глянцевые брошюры.
— Здесь информация о санатории в Кисловодске. Один из лучших в стране, мой врач дал направление. Я могу отвезти туда детей на всё лето. Им будет полезно.
— А я? — Алёна нахмурилась, не понимая, к чему ведёт мать.
— А тебе нужно подумать о разводе, — просто сказала Валентина Михайловна. — Пока ты молода и можешь начать всё сначала.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Только тиканье часов на стене отсчитывало секунды этой паузы. Алёна смотрела на мать и не узнавала её — холодная, расчётливая женщина, говорящая такие страшные вещи.
— Ты сошла с ума, — наконец выдохнула она. — Дима — мой муж, отец моих детей. Как ты можешь…
— Мамуль? — в дверном проёме появился Кирилл, десятилетний мальчик с серьезными глазами. — Папа просил передать, что ему пора заниматься с Соней. Им нужен учебник, а он в твоей комнате.
Алёна машинально кивнула, пытаясь собраться с мыслями.
— Хорошо, солнышко, скажи, что я сейчас принесу.
Мальчик окинул взглядом бабушку с её папками, нетронутый торт на столе и почему-то вздохнул — совсем по-взрослому.
— Бабуль, а ты правда хочешь, чтобы мама развелась с папой?
Алёна похолодела. Кирилл стоял, опустив плечи, и выглядел неожиданно маленьким и уязвимым.
— Милый, ты неправильно понял, — Валентина Михайловна натянуто улыбнулась. — Бабушка просто волнуется о вас.
— Я слышал, — мальчик покачал головой. — Ты сказала, что папа — калека. А он не калека, он архитектор. И он строит нам пандус, чтобы легче заезжать в дом.
Валентина Михайловна побледнела, а Алёна, сама не понимая как, оказалась рядом с сыном, обнимая его за плечи. Пальцы дрожали, но голос звучал твёрдо:
— Кирюша, пожалуйста, отнеси учебник папе и Соне. А мы с бабушкой закончим разговор.
Кирилл медленно кивнул и вышел из кухни. Алёна тяжело опустилась на стул. Внутри клокотал гнев, но она заставила себя говорить спокойно:
— Как ты могла такое сказать, мам? Ты понимаешь, что сейчас ранила не только меня, но и ребёнка?
Валентина Михайловна поджала губы.
— Я говорю это ради вас всех. Он должен это слышать, чтобы понимать реальность. Дмитрий никогда не встанет с этой коляски, врачи уже сказали. А ты будешь вечной сиделкой, и дети вырастут в нищете.
— Дима работает, — процедила Алёна. — Он зарабатывает на фрилансе, консультирует…
— Гроши! — отмахнулась Валентина Михайловна. — И сколько у вас долгов за лекарства? За реабилитацию? Этот дом разваливается на глазах, а вы не можете даже нормальный пандус сделать, не то что ремонт. Если бы не я…
Алёна резко поднялась, чуть не опрокинув стул.
— Давай расставим точки над «и». Что ты хочешь, мам?
— Чтобы ты одумалась, — Валентина Михайловна сложила брошюры обратно в папку. — Я даю тебе неделю на размышления. Потом я перестану помогать с деньгами и с детьми. Совсем. Живите как хотите.
— Ты… шантажируешь меня? — Алёна смотрела на мать как на незнакомку.
— Я пытаюсь тебя спасти, — Валентина Михайловна встала. — И ещё одно. Завтра я жду вас с детьми на обед. У меня будет гостья, которую я хочу тебе представить.
— Зачем мне знакомиться с твоей гостьей?
— Просто приходите, — будничным тоном сообщила мать. — Я соскучилась по внукам.
Алёна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Что-то здесь было не так.
— Ты что-то затеваешь, мам?
— Я хочу, чтобы ты увидела, что есть и другие варианты в жизни. Ты и дети заслуживаете большего, чем прозябание в этой дыре с калек…
Она не договорила. Алёна с грохотом поставила чайник на стол.
— Уходи. Сейчас же.
Валентина Михайловна схватила сумку и направилась к выходу. Она вышла из кухни, даже не попрощавшись с внуками. Входная дверь хлопнула так, что задребезжали стёкла.
Алёна медленно опустилась на стул и закрыла лицо руками. Нетронутый торт стоял на столе как символ разрушенных отношений.
Вечер прошёл в какой-то тягостной тишине. Дети притихли, Дмитрий закрылся в своём кабинете, а Алёна привычно выполняла домашние дела. Но когда она укладывала Соню, девочка вдруг спросила:
— Мама, а бабушка больше не придёт?
Алёна присела на край кровати, поправляя одеяло.
— Не знаю, солнышко. Бабушка сейчас сердится.
— Из-за папиной коляски?
— Нет, милая. Просто… взрослые иногда ссорятся.
Соня вздохнула и протянула маме свой альбом.
— Смотри, я нарисовала нашу семью.
На рисунке все держались за руки: мама, папа в коляске, Кирилл, Соня и даже их рыжий кот Семён. Все улыбались, а над ними сияло огромное жёлтое солнце.
— Красиво, — прошептала Алёна, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— А бабушку я не успела дорисовать, — сонно пробормотала девочка. — Может, завтра…
Когда дети заснули, Алёна долго сидела на кухне, глядя в тёмное окно. Мысли путались. Она вспоминала, как познакомилась с Дмитрием на дне рождения подруги. Он тогда был старшим архитектором в крупном бюро, уверенный в себе, с планами и мечтами. Они купили этот дом через год после свадьбы — небольшой, с участком в шесть соток. Дмитрий планировал пристройку и второй этаж. А потом была авария…
Она подошла к кабинету мужа и тихо постучала. Не услышав ответа, осторожно приоткрыла дверь. Дмитрий сидел спиной к ней, над чем-то склонившись.
— Можно?
Он быстро свернул бумаги на столе.
— Конечно.
Алёна подошла ближе. На столе лежали чертежи — подробные, с расчётами и схемами. Она разглядела план их крыльца с пристроенным пандусом, продуманную систему поручней.
— Ты сам это спроектировал?
— Да, — он не смотрел ей в глаза. — Всё равно делать нечего, а так хоть какая-то польза.
Алёна положила руку на его плечо, чувствуя каждую мышцу, напряжённую до предела.
— Красивые чертежи. Когда планируешь начать строить?
Дмитрий не поднял глаз, продолжая машинально складывать бумаги.
— Какая разница? Всё равно толку от этого мало.
— Что ты имеешь в виду?
— Я всё знаю, Алён, — его голос звучал глухо. — Кирилл пересказал мне ваш разговор с матерью. И знаешь… она права. Я обуза. Бесполезный инвалид.
— Я бесполезен, Алёна. Твоя мать права. Посмотри на нас — долги, разваливающийся дом… Какой я к чёрту архитектор? Я даже не могу забраться на собственное крыльцо без твоей помощи.
— Поэтому ты делаешь эти чертежи, — она коснулась бумаг на столе. — Думаешь, это ничего не значит?
Он отвернулся, но она заметила, как дрогнули его руки.
Алёна почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Её вдруг охватил стыд за мать и боль за мужа.
— Дима, что ты такое говоришь? — она опустилась перед его коляской, заглядывая в лицо. — Мало ли что сказала моя мать! Я сама решаю, как мне жить. Ты не виноват, что так получилось. И ты не обуза. У тебя есть я, у тебя есть дети, которые тебя любят.
Дмитрий молчал, сжимая пальцами подлокотник коляски.
— А завтра мать пригласила нас к себе на обед, — тихо добавила Алёна после паузы. — С детьми.
Дмитрий медленно поднял глаза.
— И… ты пойдёшь?
Алёна прислонилась к краю стола, глядя на мужа долгим взглядом.
— Нет. Мы не пойдём.
Что-то в её тоне заставило Дмитрия смотреть ей прямо в глаза.
— Не из-за меня, — тихо сказал он. — Я не хочу быть причиной вашей ссоры.
— Это не из-за тебя. Это из-за меня, — покачала головой Алёна. — Я не хочу, чтобы она продолжала давить, манипулировать, решать за нас. Пусть Кирилл и Соня увидят, что такое достоинство.
Но утро принесло неожиданный звонок. Валентина Михайловна словно и не помнила вчерашнего конфликта.
— Алёночка, жду вас к двум. Я пирог испекла, детишек побаловать хочется.
Алёна молчала, прижимая телефон к уху.
— Ты ещё дуешься, доченька? Ну, погорячились… с кем не бывает. Приходите, поговорим спокойно.
— Хорошо, мам, — наконец сказала Алёна. — Только я с детьми приду. Дима работает.
Повесив трубку, она встретила вопросительный взгляд мужа.
— Я передумала. Схожу, поговорю с ней начистоту. Так будет честнее. И детям полезно развеяться, хоть немного отвлекутся от домашних проблем.
Валентина Михайловна встретила их при полном параде: новая блузка, праздничный сервиз, в гостиной — цветы и накрахмаленные салфетки. Она расцеловала внуков, но сразу заметила отсутствие зятя.
— А где Дмитрий?
— Я же сказала — работает, — Алёна сняла с детей куртки. — У него срочный проект.
— Ну и правильно, — улыбнулась Валентина Михайловна. — Вам спокойнее будет поговорить.
Настораживающая фраза повисла в воздухе, но вскоре раздался звонок в дверь. Валентина Михайловна бросилась открывать с неестественным воодушевлением.
— А вот и Ирина! Моя старая подруга, ты должна её помнить.
В гостиную вошла высокая женщина в элегантном брючном костюме. За ней следовал мужчина лет тридцати пяти, с внимательным взглядом и аккуратной бородкой.
— А это мой сын Артём, — представила его Ирина Станиславовна. — Познакомьтесь. Решил меня подвезти, ведь ноги совсем не ходят.
Артём учтиво кивнул и пожал руку Кириллу, который солидно выпрямил спину.
— Артёмушка у нас хирург, — как бы между прочим заметила Валентина Михайловна, разливая чай. — В частной клинике работает. Своя квартира, машина… И до сих пор не женат, представляешь?
Алёна поперхнулась чаем. Картина стала кристально ясной — это было не просто чаепитие, это было сватовство. Мать устроила смотрины.
— Мама, можно тебя на минутку? — она резко встала. — На кухню.
Валентина Михайловна послушно вышла за ней.
— Как ты могла? — шёпотом спросила Алёна, плотно закрыв дверь. — Ты что, правда решила найти мне мужа? Когда у меня уже есть муж?
— Не муж, а обуза, — так же шёпотом ответила мать. — Посмотри на Артёма — успешный, перспективный. Он мог бы найти Диме хороших врачей. А потом кто знает…
— Я замужем! — голос Алёны зазвенел. — У меня нет никаких «потом кто знает». Я люблю своего мужа.
— Да что ты заладила, слушать нужно взрослых, — раздраженно ответила Валентина Михайловна. — Я жизнь прожила, лучше знаю как нужно и что будет в итоге. Ты пожалеешь, когда окажешься нищей! — выпалила она. — Не будет ни помощи с детьми, ни денег на лекарства! Раз ты упрямишься, я помогать больше не буду, живи как знаешь!
Дверь скрипнула. В проёме стоял Кирилл, с побелевшим лицом.
— Бабушка, а ты правда хочешь, чтобы мама бросила папу?
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы на стене. Валентина Михайловна растерянно открыла рот, но не нашла слов.
— Пойдём домой, сынок, — тихо сказала Алёна. — Позови Соню.
Они ушли, не прощаясь. Алёна крепко держала детей за руки, и только дойдя до автобусной остановки, поняла, что дрожит.
— Мама, а почему бабушка такая злая? — спросила Соня, забираясь на сиденье автобуса.
— Она не злая, солнышко. Просто… она по-другому всё видит.
Дома Дмитрий встретил их с тревогой во взгляде, но ничего не спросил. Только когда дети ушли играть, он тихо уточнил:
— Всё в порядке?
— Нет, — честно ответила Алёна. — Но будет. Обещаю.
На следующий день, когда дети ушли в школу, а Дмитрий работал над новым проектом, Алёна решительно набрала номер матери.
— Мам, я всё решила.
— Что именно? — голос Валентины Михайловны звучал надтреснуто.
— Мы остаёмся семьёй. Я, Дима, дети. Без твоих денег, без твоих условий.
— Ты не справишься! — в голосе матери слышалось отчаяние. — У вас долги, дети растут, нужна одежда, школа…
— Справимся, — твёрдо ответила Алёна. — Я больше не девочка, которая бежит к маме за помощью. Но тебе, видимо, не понять, что я вышла замуж по любви, а не по расчёту.
— Ой, слышала я эти сказки, — фыркнула Валентина Михайловна. — Любоф, видите ли. Когда в холодильнике пусто будет, посмотрим, куда эта любовь денется.
— Пожалеешь, когда окажешься нищей, — повторила мать, но уже без прежнего напора. — Живите как хотите.
— Так и будем.
Она положила трубку и долго сидела в темноте кухни. Страшно было до дрожи в коленях, но решение уже созрело. Утром Алёна достала с антресолей старую записную книжку бабушки — потёртую, с выцветшими записями рецептов.
В самом конце была запись: «Зелень для ресторанов. Петрушка, укроп, базилик — снимают по 3 рубля за пучок. Если 10 грядок — 100 рублей в неделю».
Бабушкины расчёты из прошлого века, конечно, устарели. Но идея… Идея была живее всех живых.
Через неделю их двор преобразился. Дмитрий начал строительство пандуса по своим чертежам, а Алёна расчистила часть участка для теплицы.
— Я нашёл информацию о микрозелени, — сказал Дмитрий вечером, показывая ей экран ноутбука. — Её продают небольшими лотками. Для ресторанов, которые хотят свежие гарниры. И знаешь, рентабельность просто невероятная.
Она поцеловала его в макушку, чувствуя, как в нём просыпается прежний энтузиазм.
Первый заказ пришёл через бывшего коллегу Дмитрия, теперь владевшего небольшим кафе в центре. «Зелёный дом» — так они назвали свой маленький бизнес. Дмитрий сделал сайт и рассчитал систему полива, а Алёна выращивала первые лотки с салатами, базиликом и съедобными цветами.
Первое время доходы были скромными, едва хватало на самое необходимое. Но они были честно заработаны собственными силами. Иногда, видя её усталость после рабочего дня, Дмитрий виновато хмурился:
— Это всё из-за меня. Мне нужно больше зарабатывать.
— Не говори глупостей, — отвечала она, целуя его в макушку. — Мы справляемся. Вместе.
— Твоя мать была права в одном — я должен обеспечивать семью, — упрямо говорил он. — И я смогу. Вот увидишь.
Через полгода, когда теплица уже приносила стабильный доход, а пандус был почти закончен, телефон зазвонил неожиданно поздно вечером.
— Алёна? — голос Валентины Михайловны звучал неуверенно. — Как вы там?
— Нормально, мам, — она сжала трубку, чувствуя, как быстро бьётся сердце.
— Я подумала… может, мне приехать к вам в гости? Увидеть внуков. И… посмотреть, как вы поживаете.
Алёна молчала. Полгода обиды, борьбы, усталости — всё это требовало сказать «нет».
— Приезжай, — всё же ответила она. — Только без обвинений, ладно?
— Конечно, — быстро согласилась мать. — Я только… соскучилась.
Валентина Михайловна появилась на пороге их дома в воскресенье, с пакетами гостинцев и неуверенной улыбкой. Впервые на памяти Алёны она выглядела смущённой.
Пока дети распаковывали подарки, мать осматривала дом — новую теплицу за окном, аккуратный пандус с поручнями, свежевыкрашенное крыльцо.
— У вас… уютно, — наконец сказала она, и Алёна поняла, какого труда ей стоило это признание.
За обедом Дмитрий рассказал о планах расширения теплицы и своём новом заказе — проекте небольшого кафе, который ему доверил бывший коллега.
— Вы молодцы, — медленно произнесла Валентина Михайловна. — Я была неправа.
Алёна чуть не выронила вилку от неожиданности. Мать никогда, ни разу в жизни не признавала своей неправоты.
— Димочка, — повернулась она к зятю, — спасибо, что держишь эту семью.
Вечером, когда Соня попросила бабушку почитать сказку, а Кирилл снисходительно разрешил ей остаться в их комнате, Алёна и Дмитрий обменялись взглядами, полными удивления и какой-то новой надежды.
— Я не думал, что она сможет измениться, — тихо сказал он.
— Я тоже, — улыбнулась Алёна, опускаясь на подлокотник его кресла и прижимаясь щекой к его макушке. — Но похоже, в нашем доме теперь хватит места для всех.
Из детской доносились голоса — бабушка что-то увлечённо читала, дети смеялись. Алёна смотрела на мужа и понимала, что всё сделала правильно. Не важно, что он в инвалидном кресле. Важно то, что внутри — его ум, его доброта, его любовь к ней и детям.
— Помнишь, что мы обещали друг другу? — тихо спросила она, беря его руку в свою. — Жить в любви и верности до конца дней наших. Так и будет.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!