— Я просто хочу, чтобы у нас всё было… нормально. По-семейному, — тихо сказала она.
— По-семейному? — Андрей невесело усмехнулся. — В твоём понимании «по-семейному» — это когда мы отворачиваемся от моей матери, которая отдала нам квартиру и теперь живёт на минимальную пенсию?
— Я не говорила отворачиваться…
Читайте начало этой истории здесь>>>
— А как это называется? — Андрей встал, нервно прошёлся по кухне. — Мама всегда ставила меня на первое место. Знаешь, сколько раз она отказывала себе во всём, чтобы у меня было то, что нужно? Репетиторы, секции, одежда… А когда я решил поступать в институт, она взяла кредит, чтобы оплатить обучение.
Марина молчала. Её раздражал этот разговор, эти постоянные напоминания о жертвах свекрови.
— Андрей, я всё понимаю, но…
— Нет, не понимаешь, — он резко развернулся. — Когда я попал в аварию три года назад, мама сидела со мной в больнице. Когда я не мог найти работу, она содержала меня. И да, когда мы решили съехаться, она без единого вопроса отдала нам квартиру. И теперь, когда ей нужна помощь, мы вот так запросто говорим «нет»?
Марина тяжело вздохнула, поглаживая живот.
— Хорошо, помоги ей. Но это должны быть твои деньги, не наши общие. У нас другие приоритеты.
— Наши? — переспросил Андрей, и в его голосе слышалась горечь. — Мама отдала нам квартиру, а ты даже не можешь согласиться на то, чтобы часть наших общих денег пошла на её лечение?
Марина промолчала. В глубине души она понимала, что Андрей прав, но признать это означало бы открыть двери для новых требований и просьб со стороны свекрови. А ей нужно было думать о своей семье, о детях — уже двоих.
— Ладно, я перечислю ей деньги завтра, — наконец сказал Андрей. — Но знаешь, меня пугает твоё отношение к моей матери.
Марина подняла на него глаза.
— А меня пугает, что ты видишь только её интересы, а не наши. Мы семья. У нас скоро будет ребёнок. Нам нужно думать о будущем. О большей квартире, о лучшей школе для детей…
В начале июля Марина родила мальчика. Назвали Костей — в честь дедушки Андрея. Роды прошли тяжело: долгие часы схваток, затем кесарево сечение. Когда Андрей с букетом пионов вошёл в палату, Марина лежала бледная, с кругами под глазами, но счастливая. Рядом в прозрачной кроватке спал их сын — крошечный, с пушком тёмных волос на макушке.
— У нас получилось, — прошептала Марина, глядя на мужа влажными от слёз глазами. — У нас настоящая семья.
Первым посетителем после выписки, конечно, была Вера Петровна. Она принесла связанные своими руками пинетки, распашонки, чепчики. Сидела, боясь дышать, когда Марина дала ей подержать внука. Расплакалась, когда узнала имя.
— Костенька, — шептала она, глядя на спящего младенца. — Вылитый наш Андрюша в детстве.
В те первые недели, казалось, наступило перемирие. Марина принимала помощь свекрови, та по первому зову приходила нянчиться с малышом, пока Марина спала. Вера Петровна готовила, стирала, занималась с Полиной. Андрей светился от гордости, глядя на своего первенца, снимал его на телефон по сто раз на дню и показывал всем знакомым.
Но уже через месяц идиллия пошла трещинами.
— Опять свекровь перепеленала Костю по-своему, хотя я ей говорила, как надо, — жаловалась Марина своей подруге Оксане, когда та пришла знакомиться с малышом.
— Ой, а я тебе знаешь что скажу? — хмыкнула Оксана, накручивая на палец прядь крашеных рыжих волос. — Все свекрови такие. Моя вообще меня со свету сживала, пока мы с Димкой не развелись.
Оксана тоже была разведена и воспитывала сына одна. Они с Мариной познакомились ещё в салоне красоты, где обе работали, и с тех пор дружили.
— Но моя хоть в своём углу сидела, — продолжала Оксана. — А тут квартира-то её. Конечно, она командует.
Эта фраза засела у Марины в голове. «Квартира-то её». Действительно, как можно чувствовать себя хозяйкой, если дом юридически тебе не принадлежит?
Примерно в то же время начались проблемы с пространством. Детская комната, где раньше жила только Полина, теперь должна была вместить и Костю. Пришлось втиснуть туда кроватку, пеленальный столик, корзину с игрушками. Полина часто просыпалась по ночам из-за плача брата и ходила в школу с красными от недосыпа глазами.
— Так нельзя, — сказала как-то Марина, глядя, как Андрей пытается собрать разбросанные по всей квартире детские вещи. — Нам нужна квартира побольше. С отдельной комнатой для каждого ребёнка.
Андрей только вздохнул:
— И где взять на неё деньги? Я хоть и получил повышение, но трёхкомнатную не потяну.
— Можно взять ипотеку. И продать что-то из имущества…
Разговор тогда замялся, но мысль уже была посеяна.
Ближе к осени Вера Петровна снова обратилась к сыну за финансовой помощью — нужно было оплатить лечение зубов. Андрей сразу согласился, но Марина, услышав разговор, поджала губы. Когда свекровь ушла, разразился скандал.
— Сначала сердце, теперь зубы! Что дальше? — возмущалась Марина. — У нас своих расходов по горло!
— Мама никогда не просит без крайней необходимости, — парировал Андрей. — Она же нам квартиру отдала!
— Отдала, отдала! Сколько можно об этом? — взорвалась Марина. — Может, пора уже думать о будущем, а не о прошлых заслугах?
Фраза повисла в воздухе. Андрей побледнел, но ничего не ответил.
В октябре семью навестил двоюродный брат Андрея — Павел. Он был старше на пять лет, работал инженером в Москве, приезжал в Новороссийск редко. Высокий, с седеющими висками и спокойным взглядом, Павел всегда был для Андрея примером.
— Ну, показывай наследника, — улыбался он, вручая Андрею бутылку коньяка, а Марине — коробку конфет.
Вечером, когда дети уже спали, а Марина занималась на кухне, мужчины разговорились.
— Как мама? — спросил Павел, отпивая коньяк из крошечной рюмки. — Давно её не видел.
— Нормально, — пожал плечами Андрей. — Жалуется на здоровье иногда.
— А вы с ней общаетесь нормально? Марина как?
Андрей замялся.
— Да всякое бывает… Ты же знаешь, как это — молодая жена, свекровь…
Павел понимающе кивнул.
— У нас с Леной тоже поначалу не клеилось. Моя тёща всё время лезла с советами, как нам жить. Доходило до скандалов.
— И что сделали?
— Поговорили. Откровенно, все вместе. Расставили границы. Теперь живём душа в душу.
Андрей вздохнул:
— У нас сложнее. Мы в маминой квартире живём.
Павел присвистнул:
— А, вот оно что. Тётя Вера вам квартиру отдала? А сама где?
— В своей однушке на Приморской.
— Щедрый подарок, — задумчиво произнёс Павел. — Но такие подарки иногда создают больше проблем, чем решают.
К концу вечера, когда Павел уже собирался уходить, он отвёл Марину в сторону:
— Знаешь, я хотел сказать… Тётя Вера — хороший человек. Она всю жизнь для сына жила, себе во всём отказывала. Просто ей тоже нелегко сейчас — возраст, болезни. Будь к ней помягче, ладно?
Марина натянуто улыбнулась:
— Конечно, я понимаю. Просто иногда бывает трудно.
После ухода Павла они с Андреем впервые за долгое время проговорили до глубокой ночи — о планах, о будущем, о семье. Андрей признался, что беспокоится о матери. Марина сказала, что хочет для детей лучших условий. Казалось, они наконец услышали друг друга.
Но через неделю в их жизни появился новый человек — Нина Михайловна, соседка Веры Петровны по дому на Приморской, где у той была однокомнатная квартира. Седая полная женщина с проницательными глазами приехала прямо к ним домой, позвонила в дверь без предупреждения.
— Вы же Андрей? — спросила она с порога. — Я к вам по поводу вашей мамы.
Оказалось, Вера Петровна три дня не выходила из квартиры, не отвечала на звонки. Нина Михайловна забеспокоилась, вызвала участкового, тот открыл дверь. Вера Петровна лежала с высокой температурой, почти без сознания. Вызвали скорую, увезли в больницу с двусторонним воспалением лёгких.
— Она никому не хотела говорить, — сокрушённо качала головой Нина Михайловна. — Всё твердила, что сама справится, не хочет беспокоить. А ведь неделю уже болела, кашляла так, что стены тряслись. Я ей говорила — позвони сыну. А она своё: «У них дети, им не до меня».
Андрей побледнел, схватил куртку и выбежал из дома. Марина осталась с детьми, чувствуя неприятный холодок в груди. Если бы свекровь умерла, на них бы повесили ответственность? Все бы стали судачить, какие они неблагодарные?
Вера Петровна провела в больнице две недели. Андрей навещал её каждый день, носил передачи, разговаривал с врачами. Марина тоже пару раз приезжала с детьми, но чувствовала себя неловко — свекровь смотрела на неё как-то странно, будто с затаённой обидой.
Когда Веру Петровну выписали, Андрей настоял, чтобы она пожила у них, пока полностью не поправится. Марина согласилась скрепя сердце — куда деваться. Раскладушку поставили на кухне. Полина была счастлива — бабушка снова рядом. А Марина физически ощущала, как пространство квартиры сжимается вокруг неё, душит.
Стоило ей начать разговор с Андреем, как свекровь тут же появлялась рядом. Хотела принять ванну — а там Вера Петровна стирает. Собиралась почитать в тишине — а с кухни доносился звон посуды. Марина понимала, что это временно, но с каждым днём раздражение росло.
Однажды, когда они с Андреем остались на кухне вдвоём (Вера Петровна укладывала Полину спать), Марина решилась.
— Я тут узнавала про ипотеку, — начала она осторожно. — Сейчас дают очень выгодные условия семьям с детьми.
— И что? — без интереса спросил Андрей, не отрываясь от телефона.
— А то, что нам нужна квартира побольше. Трёхкомнатная.
— Мы уже обсуждали это, Марин. Денег нет.
— Можно продать эту квартиру, — тихо сказала она. — Сложим вырученные деньги с нашими накоплениями, возьмём ипотеку и купим большую трёшку. Всем будет удобно.
Андрей поднял на неё ошарашенный взгляд:
— Ты что, серьёзно предлагаешь продать мамину квартиру?
— А что такого? — продолжала Марина. — Ей и так однушки хватает, а у нас дети растут, им пространство нужно. Это просто практичное решение. Квартиру продадим, купим трёшку, всем будет лучше. Ничего личного, просто удобнее так.
— А ты подумала, что эта квартира не просто жильё, а ещё и память? Они с отцом здесь полжизни прожили! — тон Андрея стал ледяным. — Ты так легко распоряжаешься чужим имуществом!
— Да не лишить! Она будет жить в своей однушке, как и сейчас, а мы в новой большой квартире. Все только выиграют!
Разговор прервала Вера Петровна, вошедшая на кухню. По её глазам было видно — услышала.
— Я, пожалуй, пойду к себе завтра, — тихо сказала она. — Полина заснула, я собрала свои вещи.
Андрей что-то начал говорить, но мать остановила его жестом.
— Всё нормально, сынок. Я уже поправилась. Спасибо за приют.
В её голосе не было обиды — только усталость.
На следующий день Вера Петровна уехала. Андрей отвёз её, вернулся хмурый. Две недели он почти не разговаривал с Мариной, уходил на работу рано, возвращался поздно.
А потом позвонила Оксана:
— Слушай, мне тут предложили хорошую вакансию в Ростове-на-Дону. Салон престижный, клиентура богатая. И для тебя местечко бы нашлось. Как смотришь?
Марина задумалась. Ростов — крупный город, перспективы лучше, Андрею тоже работу найти можно. И главное — подальше от здешних проблем, от напряжения, от свекрови. Начать всё заново.
Вечером она рассказала мужу о предложении. Тот выслушал молча, потом сказал:
— Решай сама. Я не держу.
Эти слова ударили больнее, чем любой крик. Марина поняла — между ними что-то надломилось.
Но мысли о тесной квартире не оставляли её. Вечером, когда дети уже спали, она снова подняла эту тему:
— Андрей, нам всё равно нужно что-то решать с жильём. Здесь становится слишком тесно.
Андрей устало вздохнул:
— Я же сказал — я не буду разговаривать с мамой о продаже квартиры. Это уже слишком, понимаешь!
— Ну хорошо, тогда я могу сама с ней поговорить, — пожала плечами Марина. — Она мне тоже не чужой человек. Может, мы вместе найдём какое-то решение.
— Делай, что хочешь, — ответил он безразлично и ушел в спальню.
Через неделю она сама позвонила Вере Петровне. Трубку та сняла не сразу, а когда ответила, голос звучал настороженно.
— Вера Петровна, — начала Марина без предисловий, — я хотела поговорить о квартире.
— О какой? — холодно спросила свекровь.
— О той, в которой мы живём. Понимаете, сейчас самое время подумать о расширении жилплощади. Нам с двумя детьми становится тесно…
— И?
Марина набрала воздуха в лёгкие и выпалила фразу, которую репетировала накануне:
— Продавайте свою квартиру, Вера Петровна. Вы же видите — нам здесь тесно и мы устали ютиться. Сейчас самое время расширяться, условия позволяют взять ипотеку на выгодных условиях, чтобы переехать в трёшку.
В трубке повисла тишина, такая долгая, что Марина даже проверила, не прервался ли звонок. Наконец Вера Петровна заговорила, и её голос звучал спокойно и твёрдо:
— Нет, Марина. Я не буду продавать квартиру. Это моё жильё и моя жизнь. Если вам тесно — ищите другие варианты.
— Но Андрей ваш сын! Вы же хотите, чтобы у него была семья, дети!
— Хочу. Но не ценой моей независимости. Вы можете жить в моей квартире, как и раньше. Или съехать. Это ваш выбор.
Марина открыла рот, чтобы возразить, но не нашла слов. Она не ожидала такого прямого отказа.
— Ладно, извините, — наконец пробормотала она. — Я просто хотела обсудить варианты.
— Варианты обсуждены, — ответила Вера Петровна и повесила трубку.
К телефонному разговору прислушивался Андрей. Когда Марина положила трубку, он стоял, прислонившись к дверному косяку, с непроницаемым лицом.
— Что? — вызывающе спросила Марина.
— Ничего, — ответил он. — Просто теперь я всё понял.
На следующий день, когда Андрей ушёл на работу, Марина позвонила своей подруге Оксане.
— Слушай, я тут подумала… надо все-таки начинать смотреть трёхкомнатные. Свекровь, конечно, отказалась продавать, но может, мы сами как-нибудь…
— Ой, а я тебе звонить собиралась! — перебила Оксана. — Тут в новом ЖК «Морской» такие квартиры классные строят! И ипотеку под хороший процент дают. Может, сходим на просмотр?
Вечером Марина осторожно заговорила с Андреем:
— Слушай, я тут с риэлтором одним пообщалась… Может, нам самим взять ипотеку? Оксана говорит, в «Морском» такие планировки удобные…
Андрей поднял взгляд от телефона. В его глазах Марина увидела что-то новое — не привычную мягкость, а какую-то решимость.
— Я поговорил с мамой сегодня, — сказал он. — Знаешь, что она мне рассказала? Когда я после армии работу найти не мог, она продала свои золотые серьги — последнее, что от бабушки осталось, — чтобы я мог на курсы пойти. А когда мы с тобой познакомились, она сразу квартиру нам отдала, хотя могла и дальше сдавать, а мы бы снимали.
— И что? — Марина почувствовала, как внутри что-то сжимается.
— А то, что я больше не буду давить на неё из-за квартиры. И тебе не позволю.
Следующие две недели в доме повисло напряжение. Они почти не разговаривали, только по бытовым вопросам. Марина продолжала тайком смотреть варианты квартир, ходила на просмотры с Оксаной. А ещё она заметила, что Андрей все чаще задерживается на работе, а по выходным уезжает к матери один, без неё и детей.
Однажды вечером, когда Костя уже спал, а Полина готовилась ко сну, Андрей сел за кухонный стол напротив Марины.
— Я переезжаю к маме, — сказал он спокойно. — На время. Мне нужно подумать.
Марина застыла с чашкой в руке.
— Что это значит?
— Это значит, что мне нужно время подумать. О нас. О том, какими мы стали.
— Из-за твоей матери? — Марина почувствовала, как к горлу подступает горячий ком. — Ты бросаешь нас из-за неё?
— Нет, Марин. Не из-за мамы. Из-за тебя. Из-за того, что ты готова перешагнуть через кого угодно ради квартиры побольше.
— Это нечестно! — голос Марины задрожал. — Я думаю о детях, об их будущем!
— А я думаю о том, чему мы их учим, — тихо сказал Андрей. — Тому, что родители — это банкомат? Что старость — это обуза? Что близкие люди — это те, кто полезен?
Он встал, и тут в кухню вошла Полина в пижаме.
— Папа, ты куда-то собираешься? — спросила она, заметив сумку в коридоре.
— Да, милая, — Андрей присел на корточки и обнял дочь. — Я поживу немного у бабушки Веры. Но буду приезжать к вам каждый день. Обещаю.
Когда за Андреем закрылась дверь, Марина осталась сидеть на кухне. Полина забралась к ней на колени.
— Мам, а почему папа к бабушке уехал? Она болеет?
— Нет, зайка. Просто… просто ей одиноко.
— А нам не будет одиноко без папы?
Марина не ответила. Она смотрела в окно на моросящий дождь и думала о том, как всё изменилось. Ещё недавно казалось, что главное — иметь крышу над головой. Потом — иметь свою крышу. Потом — чтобы крыша была побольше. А теперь под их вполне просторной крышей стало очень пусто.
Прошла неделя. Андрей приходил каждый день, играл с детьми, но оставался формальным и отстранённым с Мариной. Полина всё чаще спрашивала, когда папа вернётся насовсем. Костик стал капризничать, словно чувствовал напряжение в доме.
Однажды вечером, укладывая Полину спать, Марина увидела, как девочка достаёт из-под подушки фотографию.
— Что это у тебя? — спросила она.
— Бабушка Вера дала, когда мы у неё в гостях были, — ответила Полина, протягивая снимок.
На старой выцветшей фотографии был маленький Андрей с родителями — совсем ещё молодыми. Они стояли у той самой двери, что вела в квартиру, где сейчас жила Марина с детьми.
— Они здесь жили? — спросила девочка.
— Да, — кивнула Марина. — Это дом твоей бабушки.
— А почему она тут больше не живёт?
Марина задумалась. Как объяснить ребёнку то, что она сама перестала понимать?
— Потому что она отдала этот дом нам, — наконец сказала она. — Чтобы нам было где жить.
— А теперь папа живёт у неё? — нахмурилась Полина.
— Да. Сейчас так.
— Мам, — вдруг серьёзно сказала девочка, — а может, нам всем вместе жить? Чтобы и папа, и бабушка?
Марина смотрела в глаза дочери и вдруг ясно поняла: всё это время она была так сосредоточена на стенах, что забыла о людях. О тех, кто делает эти стены домом.
Вечером, когда дети уже спали, Марина сидела на кухне, рассматривая старую фотографию. Она думала о Вере Петровне, которая отдала им квартиру, где прожила большую часть своей жизни. О том, как та обрадовалась, узнав про имя внука — Костя, в честь дедушки Андрея. О том, как радовались дети, когда бабушка приходила.
«Что я наделала?» — подумала Марина.
На следующий день она взяла детей и поехала на Приморскую. Дверь открыл Андрей, удивлённо поднял брови.
— Можно? — спросила Марина, неловко переминаясь у порога. — Нам поговорить надо. Всем.
В маленькой однокомнатной квартирке Веры Петровны было чисто и пахло пирогами. Свекровь выглядела осунувшейся, но когда увидела внуков, её глаза засветились.
— Бабушка Вера! — закричала Полина, бросаясь к ней. — А мы теперь вместе будем жить, да?
Наступила неловкая тишина. Марина сглотнула комок в горле.
— Нет, милая, — тихо сказала Вера Петровна. — Каждый будет жить у себя. Но мы будем чаще видеться.
— Правда будем? — спросила Полина, глядя на маму.
— Правда, — кивнула Марина. И, помолчав, добавила: — Потому что семья — это не стены. Это люди.
Андрей сидел в стороне, не вмешиваясь в разговор. Но когда они с Мариной остались одни на кухне, он спросил:
— До тебя что, наконец что-то дошло?
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Но я хочу понять. И я хочу, чтобы ты вернулся.
В тот вечер Андрей не поехал с ними. Но сказал, что подумает. А Марина, укладывая детей дома, услышала, как Полина спрашивает у Кости:
— А ты знаешь, что такое семья?
И сама себе отвечает:
— Это когда все вместе. Даже если живут отдельно.
Марина тихо прикрыла дверь детской и опустилась на пол в коридоре. В руках она держала тот самый кактус — засохший, безжизненный, забытый в спешке переездов и скандалов. Когда-то он должен был пустить корни, как и она сама в этом доме. Но в погоне за большим она потеряла то малое, что уже имела.
Она поднесла кактус к лицу, и на сухие колючки упала слеза.
Дом — это не то, где много места. Это то, где много любви.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!