— Зинаида Петровна, здравствуйте. Проходите.
— Здравствуй, Викуль.
Вика открыла дверь пошире. На пороге стояла свекровь с большим пластиковым контейнером в руках.
Зинаида Петровна прошла в прихожую, протянула контейнер Вике.
— Вот, пирожков принесла, пока горячие. Артёмушке точно понравятся.
Она сняла пальто, повесила на крючок и, не дожидаясь приглашения, направилась на кухню. Поставила на стол ещё один пакет.
— Яблоки с рынка принесла, свежие. Где Артёмушка, в садике?
— Да, заберу через час, — Вика последовала за ней, держа тёплый контейнер. — А Максим только к семи вернётся.
— Ничего, посижу с тобой, — свекровь открыла крышку контейнера. Запах свежей выпечки наполнил кухню. — Вот, с капустой испекла. Максим их обожает с детства. И Артёму дашь, он же у вас худенький совсем.
Вика подошла ближе, вдыхая запах свежей выпечки. Пирожки действительно выглядели аппетитно — румяные, с поджаристыми краями.
— Спасибо большое, очень красивые, — она осторожно взяла один, повертела в руках. — Только Артёму нельзя сейчас жирное. Педиатр сказала, у него обострение, животик болит.
Зинаида Петровна выпрямилась, сложив руки на груди.
— Какой педиатр? Эта ваша молодая, что в поликлинике сидит?
— Да, Ольга Сергеевна. Она назначила диету на две недели.
— Диету, — свекровь презрительно фыркнула. — Ребёнку четыре года, какая диета? Я Максима растила на этих пирожках, и ничего — здоровый вырос, крепкий.
Вика сжала пирожок сильнее, чувствуя, как тесто слегка продавливается под пальцами.
— Зинаида Петровна, я понимаю, но врач…
— Врачи сейчас все какие-то странные, — перебила свекровь, раскладывая яблоки на столе. — Вот раньше никто диет не назначал, и дети здоровее были. А сейчас что ни ребёнок — то аллергия, то непереносимость. Балуете вы его.
Она прошла к холодильнику, открыла его и начала раскладывать яблоки на нижнюю полку, отодвигая йогурты Вики.
— Яблоки-то свежие, с рынка. У Артёмушки хоть витамины будут.
Вика стояла у стола, держа пирожок и не зная, что с ним делать. Положить обратно — обидится. Съесть — значит согласиться.
— Спасибо, Зинаида Петровна. Яблоки — это хорошо.
Свекровь закрыла холодильник и обернулась, оглядывая кухню критическим взглядом.
— А у вас тут… немного беспорядок, — она кивнула на раковину, где стояли две чашки и тарелка. — Максим сегодня завтракал?
— Да, мы вместе ели. Я ещё не успела помыть, работала.
— Работала, — Зинаида Петровна повторила это слово с каким-то особым оттенком. — Ну да, удалёнка — это, конечно, удобно. Сидишь дома, в халате.
Вика опустила глаза на себя — футболка, старые джинсы. Не халат, но и не деловой костюм.
— Я не в халате.
— Ну, почти, — свекровь прошла к столу, придвинула стул и села, словно собираясь задержаться. Вика почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она хотела закончить отчёт до вечера, потом забрать сына, приготовить ужин. А теперь — час разговоров с свекровью.
Она встала, подошла к окну. За стеклом был виден двор — пустая детская площадка, грязный снег вдоль дорожек.
— Зинаида Петровна, мне правда нужно работу доделать. Отчёт сегодня отправить надо.
Свекровь поджала губы.
— Работа, работа. Ладно, не буду мешать. Пирожки оставляю, Максиму передашь. А Артёмушке — как там твой врач разрешит.
Вика почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она хотела закончить отчёт до вечера, потом забрать сына, приготовить ужин. А теперь — час разговоров с свекровью.
— Конечно, Зинаида Петровна. Чай будете?
— Буду. Только покрепче, а то у тебя всегда какой-то слабый.
Вика поставила чайник, достала заварку. За спиной свекровь продолжала:
— Ты вот Артёмушку в садике оставляешь до пяти. Это же поздно. Другие дети в три уходят.
— Ну, я работаю до четырёх, потом еду за ним. Полчаса дороги.
— А раньше нельзя забирать? Ребёнок же устаёт.
Вика налила кипяток в чашку, помешала ложкой. Слова застревали в горле.
— Зинаида Петровна, я не могу раньше. У меня график.
— График, — свекровь вздохнула. — Ну, это твоё дело, конечно. Просто я думаю о ребёнке. Он же маленький ещё.
Вика поставила чашку перед ней и села напротив. Зинаида Петровна отпила глоток, поморщилась.
— Слабый всё-таки. Ладно, ничего.
Она достала телефон, пролистала что-то, потом снова подняла глаза.
— Слушай, а вы в выходные что делаете?
— Не знаю ещё. Максим хотел на дачу съездить, участок посмотреть.
— На дачу? — свекровь оживилась. — А можно я с вами? Заодно помогу, у вас там наверняка всё заросло.
Вика сжала чашку в руках.
— Мы ещё не решили точно. Может, не поедем.
— Ну, если поедете — скажите. Я с удовольствием. Одной дома сидеть скучно.
Тишина повисла тяжёлая, липкая. Вика смотрела на недопитый чай и думала — как вежливо сказать, что хочется побыть втроём? Что выходные — это их время?
— Зинаида Петровна, мы вам обязательно позвоним, если поедем.
— Хорошо, — свекровь кивнула, но в голосе послышалась обида. — Только вы всегда забываете позвонить. Максим вечно занят, ты тоже. Я понимаю, что мешаю.
— Что вы, не мешаете…
— Мешаю. Вижу же. Ты сидела работала, я пришла — ты сразу напряглась.
Вика открыла рот, чтобы возразить, но слова не шли. Потому что это была правда. Она действительно напряглась.
— Просто я не ждала. Вы бы позвонили заранее, я бы приготовилась.
— Приготовилась, — Зинаида Петровна поставила чашку на стол. — К матери мужа надо готовиться, значит. Понятно.
Она встала, оправила юбку.
— Ладно, не буду мешать. Пирожки оставляю, Максиму передашь. А Артёмушке — как там твой врач разрешит.
Вика тоже поднялась, чувствуя вину и облегчение одновременно.
— Зинаида Петровна, не обижайтесь. Я правда просто не ожидала.
Свекровь прошла в прихожую, надела пальто. Движения резкие, губы поджаты.
— Я не обижаюсь. Просто вижу, что лишняя.
— Вы не лишняя…
— Ладно, Вика. Передавай Максиму привет. И Артёмушку поцелуй от бабушки.
Дверь закрылась. Вика осталась стоять в прихожей, слушая, как за стеной скрипит лифт. Потом вернулась на кухню, посмотрела на контейнер с пирожками.
Достала телефон, написала Максиму: «Твоя мама приходила. Пирожки принесла».
Ответ пришёл через минуту: «Окей. Вечером поговорим».
Вика убрала контейнер в холодильник, вымыла чашки. Села обратно за ноутбук, открыла документ с отчётом. Буквы расплывались перед глазами.
Она вспомнила слова свекрови — «лишняя», «мешаю». И поняла, что теперь будет чувствовать себя виноватой. Хотя ничего плохого не сделала. Просто хотела закончить работу и забрать сына.
Через полчаса Вика оделась и вышла из квартиры. На лестничной площадке у мусоропровода стояла соседка, тётя Валя, в стареньком спортивном костюме.
— Викуль, привет, — она улыбнулась. — За Артёмом идёшь?
— Да, в садик.
Тётя Валя помолчала, потом осторожно спросила:
— Зинаида Петровна приходила? Я в глазок видела.
Вика кивнула.
— Приходила. Пирожки принесла.
— Ну и как? Опять что-то… — соседка не договорила, но вопрос висел в воздухе.
— Да нет, всё нормально. Просто пирожки.
Тётя Валя посмотрела на неё внимательно, явно не веря, но спорить не стала.
— Ладно. Передавай Артёмушке привет. Хороший мальчик у вас.
Вика спустилась по лестнице — лифт по привычке не стала ждать. На улице было сыро, снег почти растаял, остались только грязные кучи вдоль дорожек. Детская площадка пустовала — слишком рано ещё, малышей не выпускают в такую слякоть.
Она шла к садику и думала — почему после визита свекрови всегда остаётся это чувство? Будто она сделала что-то не так. Будто должна оправдываться.
В садике Артём выбежал к ней с рисунком — синий дом, красная крыша, три человечка у забора.
— Мам, смотри! Это мы!
— Красиво, зайчик. Пойдём домой?
— Пойдём. А что на ужин?
— Макароны с сыром. Любишь же.
Артём кивнул, сунул тёплую ладошку в её руку. Они шли по мокрому асфальту, и Вика старалась не думать про пирожки, про обиженный голос свекрови, про чувство вины, которое не отпускало.
Дома она разогрела макароны, усадила сына за стол. Артём ел молча, размазывая сыр по тарелке вилкой.
— Мам, а баба Зина приходила?
Вика замерла у плиты.
— Откуда ты знаешь?
— Пирожки пахнут. Она всегда пирожки приносит.
— Да, приходила.
Артём отложил вилку, посмотрел на маму серьёзными глазами.
— Мне можно пирожок?
— Нет, зайка. Помнишь, доктор сказала — пока нельзя жирное.
— А когда можно?
— Через неделю.
Он кивнул и снова принялся за макароны. Вика налила себе чай, села напротив. В квартире было тихо, только тиканье часов на стене.
Ключ в замке щёлкнул ровно в семь. Максим вошёл, снял куртку, поцеловал Артёма в макушку.
— Привет, чемпион. Как дела?
— Хорошо. Мы рисовали.
— Молодец, — Максим прошёл на кухню, обнял Вику за плечи. — Как день?
— Нормально. Работала.
Он сел за стол, Вика поставила перед ним тарелку с макаронами.
— Мама приходила? — спросил он между делом, посыпая сыр.
— Да. Пирожки принесла.
— Ну и хорошо. Она же одна сидит, скучает.
Вика промолчала, доела свой ужин. Максим не заметил её молчания — листал телефон, что-то читал.
— Слушай, а в субботу давай на дачу съездим? Участок проверить надо.
— Давай.
— Мама, кстати, спрашивала — можно ли с нами. Я сказал, что уточню.
Вика сжала чашку.
— Макс, давай в этот раз втроём? Мы давно никуда вместе не ездили.
Он поднял глаза от телефона.
— Ну, она просто хотела помочь. Там наверняка всё заросло.
— Мы справимся.
Максим пожал плечами.
— Ладно. Тогда скажу, что в следующий раз.
Он вернулся к телефону. Артём допил компот и пошёл в комнату — играть с машинками. Вика осталась сидеть на кухне, глядя на холодильник, где лежал контейнер с пирожками.
Она не знала, как объяснить мужу, что дело не в даче. Дело в том, что каждый визит свекрови — это проверка. Замечания, советы, обиды. И чувство, что она всегда делает что-то не так.
Максим встал, потянулся.
— Я в душ. Артёма уложишь?
— Угу.
Когда он ушёл, Вика достала телефон и написала подруге Оксане: «Окс, как у тебя дела со свекровью?»
Ответ пришёл почти сразу: «Нормально. А что?»
«Да так. Просто устала».
«Понимаю. Давай завтра созвонимся?»
«Давай».
Вика убрала телефон, пошла укладывать сына. Артём уже лежал в кровати с любимым мишкой.
— Мам, а баба Зина завтра придёт?
— Не знаю, зайка. Почему ты спрашиваешь?
Он помолчал, теребя ухо медведя.
— Просто когда она приходит, ты грустная потом.
Вика присела на край кровати, погладила сына по голове.
— Я не грустная. Просто немножко устала.
— А я не хочу, чтобы ты уставала.
Она поцеловала его в лоб, укрыла одеялом.
— Спи, солнышко. Завтра новый день.
Артём закрыл глаза. Вика выключила свет и вышла из комнаты. В коридоре остановилась, прислонилась к стене.
Четыре года. Артёму четыре года, а она уже чувствует себя загнанной в угол. Визиты становятся чаще — раньше раз в две недели, потом раз в неделю. Теперь дважды. Скоро будет каждый день.
И каждый раз — одно и то же. Советы, замечания, обиды. Пирожки, которые нельзя. Яблоки, которые она сама купила бы. Предложения помочь там, где помощь не нужна.
Вика вернулась на кухню, села у окна. Во дворе зажглись фонари, освещая пустую площадку. Где-то внизу хлопнула дверь подъезда.
Она достала из холодильника контейнер, открыла крышку. Пирожки остыли, но всё ещё пахли аппетитно.
Взяла один, откусила. Вкусно. Зинаида Петровна правда умела готовить.
Но от этого не становилось легче.
Через три дня Зинаида Петровна появилась снова. На этот раз без звонка — просто открыла дверь своим ключом.
— Максимушка, я! — крикнула она из прихожей.
Вика сидела на полу в гостиной с Артёмом, собирали конструктор. Мальчик поднял голову, услышав голос бабушки.
— Баба Зина пришла, — тихо сказал он.
Зинаида Петровна вошла с большим пакетом в руках. Опустила его на диван, достала коробку.
— Артёмушка, смотри, что бабушка принесла!
Мальчик вскочил, подбежал. Вика медленно поднялась с пола.
— Зинаида Петровна, здравствуйте. Вы бы позвонили, мы бы встретили.
— Да ладно, я же своя, — свекровь открыла коробку. — Вот, робот-трансформер! Все дети в садике такие хотят!
Артём восторженно ахнул. Робот был большой, яркий, с мигающими огоньками.
— Ух ты! Мам, смотри!
Вика взяла коробку, повертела в руках. На упаковке крупными буквами: «6+». Артёму четыре.
— Зинаида Петровна, тут написано «от шести лет». Там мелкие детали, ему рано.
Свекровь махнула рукой.
— Ерунда какая! Он у нас умный, справится. Правда, Артёмушка?
— Правда! — мальчик тянулся к коробке. — Мам, ну пожалуйста!
Вика сжала коробку.
— Артём, нет. Это опасно. Ты можешь проглотить мелкие детали.
— Не проглочу!
— Вика, ты его в тепличных условиях растишь, — Зинаида Петровна села на диван. — Ребёнку четыре года, а ты всё контролируешь. Пусть играет.
— Я не контролирую. Я забочусь о безопасности.
— Забочусь, — свекровь покачала головой. — У меня Максим в три года с молотком играл, и ничего.
Артём стоял между ними, переводил взгляд с мамы на бабушку. Нижняя губа задрожала.
— Мам…
— Нет, зайчик. Когда тебе будет шесть, тогда поиграешь.
Зинаида Петровна поджала губы, встала.
— Ладно. Оставлю коробку тут. Максим решит.
Она прошла на кухню, начала доставать из пакета продукты — сметану, творог, колбасу.
— У вас холодильник пустой совсем. Что вы едите?
Вика последовала за ней.
— Зинаида Петровна, у нас всё есть. Я вчера закупилась.
— Где есть? Молоко одно стоит. — Свекровь открыла холодильник, начала раскладывать свои продукты, отодвигая вещи Вики. — Вот теперь нормально.
Вика стояла у стола, сжимая кулаки. Хотелось сказать — не надо, не лезьте, это МОЙ дом. Но слова застревали в горле.
— Спасибо, Зинаида Петровна.
Свекровь закрыла холодильник, оглядела кухню.
— У вас тут обои потемнели. Пора переклеивать.
— Мы год назад клеили.
— Ну и что? Видно же, что потемнели. Или вы денег жалеете?
— Мы не жалеем. Просто обои нормальные.
Зинаида Петровна вздохнула.
— Максим хорошо зарабатывает, а живёте как студенты. Ремонт нормальный сделать не можете.
Вика развернулась, вышла из кухни. Села на диван в гостиной, обхватила голову руками. Артём подошёл, обнял её за шею.
— Мам, не плачь.
— Я не плачу, зайка.
Зинаида Петровна появилась в дверях.
— Вика, ты обиделась?
— Нет.
— Обиделась. Я же не со зла. Просто хочу помочь.
— Мне не нужна помощь.
Свекровь помолчала, потом развернулась.
— Ладно. Передавай Максиму привет. И про робота скажи — пусть сам решает.
Дверь закрылась. Вика осталась сидеть на диване с сыном на руках. Артём гладил её по волосам.
— Мам, а баба Зина скоро уйдёт?
Вика вздрогнула.
— Она уже ушла, зайка.
— Нет. Я про то… она часто приходит. А когда она приходит, ты грустная.
Вика посмотрела на сына. Четыре года, а уже всё понимает.
— Не грусти, ладно? — он прижался к ней. — Мне без робота хорошо.
Она крепко обняла его, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. Не злость. Не обида. Решимость.
Вечером она позвонила Оксане.
— Окс, у меня проблема. Свекровь ключи от квартиры имеет и приходит когда хочет.
— Замки поменяй.
— Максим не поймёт.
— А ты объясни. Вик, ты же понимаешь — дальше будет хуже? Сейчас робот, завтра она тебе скажет, как воспитывать ребёнка, послезавтра — как жить.
— Я знаю.
— Тогда действуй. Поговори с Максимом. Серьёзно поговори.
Вика положила трубку, посмотрела на коробку с роботом на диване. Максим придёт через час. Нужно говорить. Сейчас или никогда.
Она села за стол, достала блокнот. Написала: «Границы. Ключи. Визиты только по договорённости».
Когда Максим вернулся, она показала ему список.
— Нам нужно поговорить.
Максим прочитал список, отложил блокнот на стол.
— Вик, это моя мама. Она имеет право приходить.
— Имеет. Но не без предупреждения. Не со своими ключами, когда нас нет дома.
Он потёр лицо ладонями.
— Она одна живёт. Скучает. Что тут такого?
— Такого, что я не могу расслабиться в собственной квартире! — голос Вики сорвался на крик. — Понимаешь? Я сижу, работаю, и постоянно жду — сейчас дверь откроется, и она войдёт. С пирожками, с роботами, с критикой!
Максим встал, прошёлся по кухне.
— Ты преувеличиваешь.
— Преувеличиваю? — Вика достала телефон, открыла календарь. — Смотри. Понедельник — пирожки. Четверг — робот. Сегодня пятница — продукты и советы про обои. Три раза за неделю, Макс!
— Ну и что? Она помогает.
— Она не помогает! Она КОНТРОЛИРУЕТ!
Артём выглянул из комнаты, испуганно посмотрел на родителей. Вика сбавила тон, присела перед сыном.
— Всё хорошо, зайка. Иди поиграй.
Мальчик кивнул, скрылся за дверью. Максим сел напротив жены.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?
— Забрать у неё ключи. Пусть приходит, но только когда мы договоримся.
Он помолчал, глядя в окно.
— Она обидится.
— А мне терпеть?
— Вик, дай ей время. Привыкнет, отстанет.
— Не отстанет, — Вика встала, прислонилась к холодильнику. — Дальше будет только хуже. Следующим шагом она захочет переехать к нам.
Максим вздрогнул.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Помнишь, на прошлой неделе она намекала, что одной страшно? Что в её доме лифт сломался? Это всё не просто так.
Тишина повисла тяжёлая. Максим барабанил пальцами по столу.
— Ладно. Поговорю с ней.
На следующий день Зинаида Петровна пришла с рулоном настенных наклеек. Огромные яркие динозавры на липкой основе.
— Вот, для детской! — она развернула рулон прямо в коридоре. — Сейчас все так делают, в интернете заказала!
Вика стояла в дверях детской, где Артём рисовал.
— Зинаида Петровна, мы не хотим наклейки. Обои новые, жалко портить.
— Какие новые? Год уже! — свекровь прошла в детскую, начала прикладывать динозавра к стене. — Вот сюда отлично встанет!
— Нет! — Вика перегородила дорогу. — Не надо клеить.
Зинаида Петровна выпрямилась, сжав рулон в руках.
— Ты что, против моих подарков?
— Я против того, что вы не спрашиваете.
— Спрашивать? У кого, у тебя? — голос свекрови стал резче. — Это для моего внука!
— Это МОЯ квартира!
Артём бросил карандаши, прижался к маме. Зинаида Петровна посмотрела на невестку долгим взглядом.
— Понятно. Я лишняя.
Она швырнула рулон на диван, схватила сумку и направилась к выходу. В дверях обернулась.
— Максиму передай — пусть сам мне позвонит. Поговорить надо.
Дверь хлопнула. Вика опустилась на пол, обняла сына.
— Мам, а почему баба Зина злая?
— Она не злая, зайка. Просто… устала.
Вечером Максим вернулся мрачнее тучи. Бросил ключи на стол, сел на диван.
— Мама звонила. Сказала, что ты её выгнала.
Вика закрыла ноутбук.
— Я не выгоняла. Я просто не разрешила клеить наклейки на обои.
— Она плакала, Вик. Говорит, ты против неё настроена.
— Я не против неё! Я за границы!
Максим потёр виски.
— Слушай, давай так. Она приедет в субботу, мы все вместе поговорим. Спокойно.
— Макс…
— Пожалуйста. Просто один разговор.
Вика кивнула, чувствуя пустоту в груди.
В субботу Зинаида Петровна пришла с тортом. Села за стол, сложила руки на коленях.
— Ну, я слушаю. Что не так?
Максим откашлялся.
— Мам, мы хотим попросить тебя… приходить по договорённости. Звонить заранее.
Свекровь побледнела.
— То есть я теперь чужая?
— Нет, просто…
— Чужая! — она встала, схватила сумку. — Вы меня отталкиваете! А я всю жизнь для тебя, Максим! Вы просто с жиру беситесь! Другие бы счастливы были получать такую помощь, а вы — неблагодарные! Я, конечно, всё ожидала, но от тебя такое услышать — как нож в спину!
— Мам, это не так…
— Так! — Зинаида Петровна достала из сумки связку ключей, швырнула на стол. — Вот! Держите свои ключи! Больше не приду!
Она развернулась к выходу. У двери остановилась, не оборачиваясь.
— Ты меня потерял, сынок. Решил против матери идти. Отец бы этого не одобрил.
Дверь захлопнулась. Максим стоял посреди комнаты, глядя на ключи.
Вика подошла, обняла его.
— Всё будет хорошо.
Он молчал. Артём выглянул из комнаты.
— Пап, а баба Зина больше не придёт?
Максим присел перед сыном, прижал к себе.
— Придёт, чемпион. Просто… не так часто.
Вика стояла у окна, глядя на пустой двор. Внутри было странное чувство — облегчение, смешанное с виной. Ключи лежали на столе, холодные и чужие.
Она глубоко вдохнула. Впервые за долгие месяцы квартира казалась по-настоящему их. Их троих.
Максим подошёл сзади, обнял за плечи. Молчал. Вика чувствовала, как он напряжён.
— Ей больно, — тихо сказал он.
— Знаю.
— И мне тоже.
Вика развернулась, посмотрела ему в глаза.
— Но по-другому не получилось бы. Зинаида Петровна очень принципиальный человек. Она бы не услышала, пока мы не поставили точку.
Максим кивнул, потёр переносицу.
— Теперь она вообще не будет приходить.
— Будет. Просто… нужно время. И нужно искать общий язык заново. Уже не как раньше — не она главная, а мы просто терпим. А как равные.
Артём выглянул из комнаты с машинкой в руке.
— Пап, а баба Зина на меня обиделась?
Максим присел перед сыном, взял за плечи.
— Нет, чемпион. Она просто расстроилась. Взрослым тоже бывает трудно.
— А она ещё придёт?
— Придёт. Когда все немного успокоятся.
Мальчик кивнул и вернулся к своим машинкам. Максим выпрямился, посмотрел на жену.
— Надеюсь, ты права. Что это сработает.
— Я тоже надеюсь, — тихо ответила Вика.
Она знала — впереди долгий путь. Обиды, молчание, возможно, новые конфликты. Зинаида Петровна не из тех, кто быстро прощает и меняется. Но теперь хотя бы есть шанс построить отношения по-новому. Не через контроль и вину, а через уважение.
За окном зажглись фонари. Вика взяла Максима за руку.
— Всё будет. Просто не сразу.
Он сжал её пальцы в ответ.
Ключи так и остались лежать на столе — маленький символ большой перемены. Болезненной, неприятной, но необходимой.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!