— Лена, ты дома? — знакомый голос свекрови разнесся по квартире.
У Алены внутри все сжалось. Ну сколько можно! Семь лет замужем, а Ольга Борисовна упорно зовет ее Леной. Как будто специально.
— Да, дома, — откликнулась она, выглядывая из кухни. — Заходите.
Свекровь уже вовсю хозяйничала в прихожей — пальто на вешалку, сумку на пол. Чувствует себя как дома, хотя это не ее дом.
— А где Игнат? — Ольга Борисовна оглядывалась, словно сын мог прятаться за дверью.
— В командировке. До понедельника.
— Ой, как удачно! — свекровь расплылась в улыбке. — Значит, побудем вдвоем, поболтаем по-женски.
Алена мысленно застонала. Два дня наедине с Ольгой Борисовной — это испытание похлеще командировки. — Лена, чайку поставь, а? — свекровь уже устроилась в кресле, как царица на троне.
«Алена меня зовут, Алена!» — хотелось крикнуть, но она только кивнула и пошла на кухню. Бесполезно. Сколько раз пыталась объяснить — как об стенку горох.
Пока закипал чайник, Алена прикидывала, как пережить выходные. Главное — не психовать. Ольга Борисовна любит поучать, критиковать и совать нос куда не просят. Но она мать Игната, и ради мужа можно потерпеть.
— Лена, а сахар где? — донеслось из комнаты.
— В шкафчике на кухне, где всегда!
Грохот дверец, шаги по квартире. Свекровь начала свой обычный обход — проверка, как невестка ведет хозяйство. Алена закатила глаза. Каждый раз одно и то же.
За чаем Ольга Борисовна завела любимую пластинку — соседки плохие, коммунальщики воры, в магазинах обвешивают. Алена кивала, думая о своем. На работе завал, дома ремонт намечается, а тут еще свекровь со своими проверками.
— Лена, а как у тебя на работе? — спросила Ольга Борисовна, прихлебывая чай.
— Все хорошо. И меня Алена зовут, не Лена.
Свекровь поморщилась, как от зубной боли:
— Ой, ну что ты заладила! Лена, Алена — какая разница? Не в имени же дело!
— Для меня есть разница. Родители назвали Аленой.
— Капризы все это, — отмахнулась Ольга Борисовна. — У меня соседка Лена — золотой человек! Ты чем-то на нее похожа.
Алена прикусила язык. Спорить бесполезно, только нервы тратить.
Вечер тянулся как резина. Телевизор, рассказы про дальних родственников, которых Алена в глаза не видела. К десяти свекровь наконец улеглась на диване.
Утро началось рано. Алена еще глаза не продрала, а Ольга Борисовна уже гремела на кухне.
— Доброе утро, Лена! — бодро поприветствовала она.
Алена только вздохнула. Новый день — старые песни.
— Рановато ты встаешь, — заметила свекровь, усаживаясь за стол.
— Привычка.
— Омлет будешь?
— Буду, спасибо.
Завтракали молча. Вернее, молчала Алена, а Ольга Борисовна вещала про каких-то знакомых, которые то ли развелись, то ли помирились — Алена не вслушивалась.
— Лена, давай я помогу с уборкой, — предложила свекровь. — Постираем что-нибудь?
— Да я сама…
— Ну что ты! Я же не барыня какая. Сейчас соберу белье.
И пошла собирать. Алена только головой покачала — не остановишь же.
— Где у вас носки лежат? — крикнула Ольга Борисовна из спальни.
— В шкафу, справа на полке!
Но вместо шагов к шкафу послышался звук выдвигаемых ящиков. Много ящиков. Алена насторожилась, но решила не вмешиваться. Может, правда что-то ищет.
Через полчаса она собралась в магазин. Холодильник опустел, а кормить свекровь чем-то надо.
— Я в магазин схожу, — крикнула она, натягивая куртку. — Вам что-нибудь купить?
— Творожку возьми, Лена! С медом люблю!
— Хорошо.
На улице моросил противный дождик. Алена пожалела, что не взяла зонт, и заторопилась. В магазине набрала продуктов, подошла к кассе и… обнаружила, что кошелек забыла дома. Лежит на тумбочке, она точно помнила.
Пришлось возвращаться. Поднялась на свой этаж, тихо открыла дверь — вдруг свекровь спит? — и пошла прямо в спальню.
Картина, представшая перед ней, заставила застыть на пороге.
Ольга Борисовна стояла у комода с открытым верхним ящиком. В руках у нее была маленькая шкатулка — та самая, где Алена хранила бабушкины украшения и отложенные на отпуск деньги.
— Ольга Борисовна…
Свекровь подпрыгнула и чуть не выронила шкатулку:
— Ой! Лена! Ты меня до смерти напугала!
— Что вы делаете?
— Да я… носки искала! — Ольга Борисовна торопливо сунула шкатулку обратно в ящик. — Для стирки собирала.
— Я же сказала — носки в шкафу.
— Ну… я подумала, может, здесь тоже есть, — свекровь покраснела и попыталась отойти от комода.
Но Алена не двинулась с места:
— В этом ящике только документы и ценные вещи. Носков там нет и быть не может.
— Откуда я знала! — возмутилась Ольга Борисовна. — Просто посмотрела!
— Шкатулку в руках держали. С деньгами и украшениями.
— Какие деньги? Я ничего не видела!
— Только что в руках держали.
— Ну и что? Посмотрела, что за коробочка! Любопытно стало!
Алена закрыла ящик и повернулась к свекрови:
— Ольга Борисовна, это мои личные вещи. Нельзя их трогать без спроса.
— Ах, личные! — взвилась свекровь. — А что, семье теперь доверять нельзя? Секреты от всех хранишь?
— Это не секреты. Это мои вещи в моем доме.
— В твоем? А Игнат где живет? На улице?
— Игнат не роется в моих вещах без разрешения.
— Да я не рылась! — почти закричала Ольга Борисовна. — Носки искала, сто раз повторяю!
— В ящике с документами?
— Не знала я, что там документы!
Они стояли друг напротив друга — Алена у двери, свекровь у комода. Напряжение можно было резать ножом.
— Я не хочу скандалить, — наконец сказала Алена. — Просто прошу больше не трогать мои вещи.
— Вот до чего дожили! — Ольга Борисовна всплеснула руками. — Родная невестка подозревает в воровстве!
— Я ни в чем не подозреваю. Просто прошу уважать границы.
— Какие еще границы? Что за модное словечко?
Алена вздохнула. Разговор заходил в тупик. Она взяла кошелек с тумбочки:
— Я в магазин. Обед в два.
В магазине мысли путались. Что свекровь искала на самом деле? Уж точно не носки. Алена вспомнила, как полгода назад Ольга Борисовна расспрашивала про их покупки — сколько стоит холодильник, откуда кресла, не дорогая ли посуда. Тогда не придала значения, а зря.
Дома свекровь делала вид, что ничего не случилось. Мыла посуду, напевала что-то под нос.
— Я посуду помыла, Лена, — сообщила она, не оборачиваясь.
— Спасибо.
Обед готовили в напряженном молчании. Вернее, Ольга Борисовна пыталась болтать о погоде и соседях, но Алена отвечала односложно.
За столом атмосфера немного разрядилась.
— Вкусный суп, Лена, — похвалила свекровь. — Мама научила?
— Да.
— Хорошая у тебя мама. Жаль, редко видимся.
— В соседнем районе живет, не на Луне.
— Ну да, ну да…
После обеда Ольга Борисовна прилегла, а Алена занялась стиркой. Разбирая вещи, думала — рассказывать Игнату или нет? С одной стороны, ничего страшного вроде не случилось. С другой — осадок остался неприятный.
К вечеру свекровь проснулась в хорошем настроении:
— Лена, давай кино посмотрим! Там мелодрама хорошая по телевизору.
— Давайте.
Фильм оказался слезливым — про семейные драмы и недоверие. Ольга Борисовна комментировала:
— Вот видишь, как важно доверять близким! А то ведь семью разрушить можно!
Намек Алена поняла, но промолчала.
— Нельзя подозревать родных во всех грехах, — продолжала свекровь. — Это же самые близкие люди!
— А если есть причины для подозрений? — не выдержала Алена.
— Какие причины? Недоразумение какое-то — и сразу подозрения!
— Недоразумение? Когда человек роется в чужих вещах?
Ольга Борисовна вздохнула:
— Лена, ну что ты все про утро вспоминаешь? Я же объяснила — любопытно стало. Молодая семья, интересно, как живете.
— Спросили бы — рассказала.
— Да неудобно как-то…
— А рыться в вещах удобно?
— Я не рылась! — снова завелась свекровь. — Просто посмотрела!
— На деньги и украшения.
— Да какие там деньги! Не видела я никаких денег!
— В шкатулке лежат. Которую вы держали.
— Ну и что? Нельзя посмотреть?
— Без спроса — нельзя.
Ольга Борисовна поднялась с дивана:
— Знаешь что, Лена? Ты совсем другая стала! Злая какая-то, подозрительная!
— Я стала взрослее. И научилась защищать свое.
— От кого защищать? От семьи?
— От всех, кто не уважает чужие границы.
— Опять эти границы! — свекровь всплеснула руками. — Что за мода такая!
Разговор опять пошел по кругу. Алена устала спорить:
— Ладно, Ольга Борисовна. Давайте забудем. Только больше, пожалуйста, не заходите в нашу спальню без надобности.
— То есть мне теперь разрешение спрашивать? В доме родного сына?
— Да. Спрашивать.
— Вот до чего дошло! — свекровь покачала головой. — Ладно, не буду я тебе мешать. Завтра уеду.
Наутро Ольга Борисовна собралась домой. Демонстративно хлопала дверцами, громко вздыхала.
— Передай Игнату, — сказала она, застегивая пальто, — что его мать теперь здесь не желанная гостья.
— Я такого не говорила.
— Но думаешь!
— Ольга Борисовна, — Алена попыталась быть дипломатичной, — давайте не будем ссориться. Просто больше не трогайте мои вещи без спроса.
— И называть меня будете правильно? — вырвалось у Алены.
— Ох, опять ты за свое! Имя, имя… Не в имени счастье!
— Для меня важно.
— Ладно, — свекровь поджала губы. — Постараюсь… Алена.
Слово далось ей с трудом, но хоть так.
— Спасибо.
— И ты меня прости, если что не так.
На том и разошлись. Но Алена чувствовала — это не конец истории.
Вечером позвонил Игнат:
— Привет, милая! Как дела? Мама как?
— Уехала уже.
— Как уехала? Она же на выходные собиралась!
— Мы немного… повздорили.
— Из-за чего?
Алена вздохнула и рассказала все как было. Игнат слушал молча, потом тяжело выдохнул:
— Может, ты не так поняла? Мама правда могла носки искать.
— Игнат, в ящике с документами и деньгами?
— Ну перепутала, с кем не бывает.
— Она держала в руках мою шкатулку с украшениями!
— Посмотрела из любопытства, наверное.
— И это нормально?
— Ну… не очень. Но она же ничего не взяла.
— А если бы взяла?
— Алена, это моя мать! Она не воровка!
— Я и не говорю, что воровка. Но залезать в чужие вещи — это неправильно.
— Она считает вас семьей…
— Семья — это не индульгенция на хамство.
Игнат помолчал:
— Мама звонила. Очень расстроена. Говорит, ты ее выгнала.
— Я никого не выгоняла! Она сама решила уехать!
— После твоих обвинений.
— Я не обвиняла. Просто попросила не трогать мои вещи.
— Алена, — голос мужа стал усталым, — мама пожилой человек. У нее свои привычки…
— Привычка рыться в чужих вещах?
— Не рыться, а… Ну, она всегда такая была. Любопытная.
— И что, мне теперь все ценное прятать?
— Не драматизируй. Мама обиделась, но это пройдет.
— Игнат, — Алена села на диван, — твоя мама не только в вещах рылась. Она семь лет называет меня Леной, хотя я сто раз просила так не делать.
— Ну это же мелочь! Какая разница — Лена или Алена?
— Для меня есть разница! Это неуважение!
— Ты преувеличиваешь…
— Нет, Игнат. Я устала это терпеть. Пусть твоя мама извинится и пообещает больше так не делать.
— Алена, ты же знаешь маму. Она не будет извиняться.
— Тогда я не хочу ее больше видеть.
— Что?! — в трубке повисла тишина. — Ты серьезно?
— Абсолютно. Я устала от неуважения.
— Это моя мать!
— А я твоя жена! Или это не считается?
— Алена, не ставь меня перед выбором…
— Я не ставлю. Я прошу элементарного уважения. Если твоя мама не может назвать меня по имени и не лезть в мои вещи — пусть не приходит.
— Ты хочешь разрушить нашу семью?
— Нет, Игнат. Я хочу ее сохранить. Но на условиях взаимного уважения.
Разговор закончился тяжело. Игнат обещал поговорить с матерью, но Алена слышала в его голосе сомнение.
На следующий день она вызвала слесаря и поменяла замки. На всякий случай. А украшения и деньги отнесла в банк. Дома им больше не место.
Игнат вернулся хмурый, как туча.
— Замки зачем меняла? — спросил с порога.
— Для безопасности.
— От мамы?
— От всех непрошеных гостей.
Он бросил сумку и сел в кресло:
— Я с ней говорил.
— И?
— Она говорит, ты все неправильно поняла. Действительно искала носки.
— И ты поверил?
— А почему я должен не верить матери?
— Потому что я твоя жена и я не вру!
— Может, ты правда что-то не так поняла…
— Игнат! — Алена села напротив. — Я держала твою мать с моей шкатулкой в руках! Что тут можно понять не так?
— Она думала, там носки…
— В шкатулке? Серьезно?
Муж потер лицо руками:
— Мама готова извиниться. Но с условием.
— Каким?
— Чтобы ты тоже извинилась. За грубость.
Алена поднялась:
— То есть я должна извиняться за то, что защищала свое имущество?
— За то, что накричала на пожилого человека.
— Я не кричала! И твоя мама не немощная старушка!
— Алена, это же компромисс…
— Нет. Я не буду извиняться, когда права.
— Значит, конфликт продолжается?
— Значит, твоя мама должна научиться уважать других.
Игнат встал и подошел к окну:
— Ты понимаешь, что мне придется выбирать?
— Если для тебя это выбор — ты его уже сделал.
Он обернулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Что муж должен защищать жену. Всегда.
— Даже от матери?
— Особенно от матери, если она не права.
В ту ночь Игнат спал на диване. А утром уехал, едва попрощавшись.
Вечером пришла смс: «Мама согласна извиниться. Приедет завтра.»
Ольга Борисовна появилась с опухшими глазами. Игнат нервничал, переминаясь с ноги на ногу.
— Алена, — начала свекровь и запнулась. — Я… то есть…
— Мам, говори, — подтолкнул Игнат.
— Алена, — повторила она тверже. — Прости, что лезла в твои вещи. Больше не буду.
— Спасибо. А за имя?
Свекровь скривилась, словно лимон съела:
— И за то, что Леной называла. Постараюсь исправиться.
— Хорошо. Я принимаю извинения.
— Вот и славно! — обрадовался Игнат. — Мир?
— Если ваша мама будет соблюдать договоренности — мир.
Ольга Борисовна кивнула и вскоре ушла. Игнат остался.
— Жестко ты с ней, — заметил он.
— В самый раз.
— Ей тяжело меняться…
— Игнат, ей шестьдесят, а не девяносто. И она прекрасно понимает, что делает.
— Ладно, — вздохнул муж. — Главное, помирились.
— Главное, теперь есть правила.
— Надеюсь, это работает в обе стороны.
— Конечно. Я твою маму тоже уважаю. Когда она этого заслуживает.
Прошел месяц. Ольга Борисовна снова приехала — осторожная, вежливая. Спрашивала разрешения взять чашку, дважды назвала невестку правильно. Один раз сорвалась на «Лена», но тут же поправилась:
— Прости, Алена. Привычка.
— Ничего. Главное, стараетесь.
Отношения стали прохладнее, но честнее. Никто не делал вид, что все прекрасно. Границы были обозначены и соблюдались.
А Алена поняла важное: иногда за мелочи стоит бороться. Потому что из мелочей складывается отношение. И если позволить растоптать одну границу, потом не останется никаких.
Игнат тоже изменился. Перестал слепо верить маме, начал прислушиваться к жене. Их семья стала крепче.
Шкатулка так и осталась в банке. Алена решила не рисковать. Доверие — хрупкая штука. Ломается легко, а восстанавливается годами.
Эпилог
Прошел год. Жизнь вошла в спокойное русло. Ольга Борисовна приезжала редко, вела себя сдержанно. Алену называла правильно, в вещи не лезла.
Но однажды летом, когда они отдыхали на даче, случилось неожиданное. На соседнем участке поселилась молодая женщина с ребенком. Когда Алена пошла знакомиться, та представилась:
— Марина. Я у вашего мужа секретарем работала. Три года назад.
И добавила, глядя в глаза:
— У нас с Игнатом были отношения. А этот ребенок…
Алена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Выходит, пока она боролась за уважение свекрови, муж…
Но это уже совсем другая история.