София проснулась в кромешной тьме, когда за окном еще не было и намека на рассвет. За стеклом бушевал осенний ветер, гоняя по пустынному асфальту пожухлые листья, шуршащие как старый пергамент. Ночной дождь отступил, оставив после себя мир, вымытый до блеска, в котором каждый фонарь отражался бесчисленными искрами в темных лужах. София сбросила с себя одеяло, накинула на плечи мягкий халат и на цыпочках вышла на кухню, притворив за собой дверь спальни. Сегодня ожидался важный день – приезд свекрови, а значит, каждая минута должна была быть использована с максимальной пользой.
Артем, ее супруг, спал глубоким сном, его дыхание было ровным и спокойным. София тихо прикрыла дверь и погрузилась в предрассветную тишину квартиры, нарушаемую лишь мерным тиканьем часов в гостиной. Первым делом предстояла генеральная уборка – пропылесосить каждый уголок, вытереть пыль с самых высоких полок, вымыть полы до идеальной чистоты. А затем, самое главное – приготовление ужина. Свекровь, Элеонора Викторовна, была женщиной с безупречным, почти бескомпромиссным вкусом и внимательным взглядом, способным заметить малейший изъян. София знала это по многочисленным визитам и стремилась сделать все возможное, чтобы ничто не омрачило этот день. К тому времени, как первые лучи солнца окрасили небо в бледно-розовые тона, квартира сияла чистотой. София успела вымыть окна в гостиной, чтобы впустить максимум света, разложить свежие, пахнущие морозом полотенца в ванной, застелить кровать в гостевой комнате новым, хрустящим бельем. Артем появился на пороге кухни около девяти, потягиваясь и сонно потирая глаза. — Доброе утро, солнышко, — произнес он, направляясь прямиком к кофемашине.
— Доброе, — тихо откликнулась София, начищая до зеркального блеска раковину.
Артем налил себе чашку крепкого эспрессо, устроился за столом и уткнулся в экран смартфона. София закончила с раковиной и, вздохнув, подошла к нему.
— Артем, ты не поможешь мне немного? Нужно столько всего приготовить, а я одна не успеваю. Муж не оторвал взгляда от новостной ленты.
— Конечно, помогу. Скажи, что нужно сделать. — Может, почистишь овощи? Я тем временем займусь мясом и гарнирами.
— Да, конечно, секундочку, — пробормотал Артем, продолжая листать ленту.
София безропотно достала из холодильника курицу, пакет с разноцветными овощами, пучки свежей зелени. Приступила к разделке птицы. Артем между тем допил свой кофе, но с места не двинулся. Он продолжал сидеть, уставившись в маленький экран, полностью отрешившись от происходящего. — Артем, ты ведь обещал, — в голосе Софии прозвучала легкая дрожь.
— Что? А, да, овощи, — наконец поднял он на нее глаза. — Сейчас, дорогая.
Прошло еще добрых пятнадцать минут. София уже справилась с курицей и принялась нарезать лук, отчего по щекам текли слезы. Артем все так же сидел за столом.
— Артем!
— Да что тебе? — на этот раз он отвлекся с явным раздражением.
— Ты же сказал, что поможешь! Я одна просто не справлюсь со всем этим объемом.
Артем тяжело вздохнул и отложил телефон.
— Соф, ну ты же у нас главная по хозяйству, вот и занимайся им. Я в готовке не силен, ты же знаешь.
София сжала ручку ножа так, что костяшки пальцев побелели. По щекам разлился горячий румянец.
— То есть ты планируешь весь день провести, уткнувшись в телефон?
— А что в этом такого? Мама приезжает ко мне в гости, а не ко мне на кухню. Ты сама всегда говоришь, что хочешь все сделать идеально.
София промолчала, сглотнув комок, подступивший к горлу. Любой спор в такой момент был бы бесполезен. Артем поднялся наконец из-за стола, взял свой смартфон и направился прямиком в гостиную, устроившись на диване. София осталась на кухне в полном одиночестве, лишь звук шипящего на сковороде масла нарушал тишину.
К обеденному времени на плите уже кипели три кастрюли, наполняя воздух ароматами специй и трав. София запекала курицу с розмарином и чесноком, варила рассыпчатый картофель, тушила овощное рагу. На столе красовались тарелки с нарезкой, салаты в хрустальных салатницах, свежий хлеб. Все пахло уютом и гостеприимством. София вытерла руки о фартук и бросила взгляд на настенные часы. До прибытия Элеоноры Викторовны оставалось менее трех часов. Нужно было успеть накрыть на стол, переодеться, привести себя в порядок.
Артем появился на кухне около двух дня.
— Пахнет восхитительно, — одобрительно кивнул он, заглядывая под крышки кастрюль.
— Спасибо, — коротко ответила София.
— А мама во сколько?
— К пяти вечера.
— Отлично. Я пойду, приведу себя в порядок.
Артем скрылся в ванной комнате. София тем временем достала из серванта свою лучшую крахмальную скатерть цвета слоновой кости, бережно расстелила ее на столе. Затем принялась расставлять фарфоровые тарелки, раскладывать столовые приборы, расставляя бокалы так, чтобы они ловили и преломляли свет. Все ее движения были выверенными и точными. Скатерть лежала безупречно, тарелки сияли чистотой, хрусталь переливался радужными бликами. София отступила на шаг, чтобы оценить результат. Было красиво. Элеонора Викторовна на этот раз вряд ли смогла бы найти к чему придраться.
Закончив с подготовкой, София направилась в спальню, чтобы переодеться. Она надела элегантное платье глубокого винного оттенка, аккуратно уложила волосы, нанесла совсем немного косметики, чтобы подчеркнуть черты лица. Подойдя к зеркалу, она внимательно посмотрела на свое отражение. Во взгляде читалась усталость, но в целом она выглядела опрятно и даже привлекательно.
Ровно в пять, как по расписанию, раздался четкий, настойчивый звонок в дверь. София вышла в прихожую. Артем уже стоял у двери, поворачивая ручку. На пороге возникла Элеонора Викторовна – высокая, статная женщина с короткой седой стрижкой и пронзительным, изучающим взглядом. На ней было строгое пальто, а в руках она держала дорогую кожаную сумку.
— Артемушка! — воскликнула свекровь, заключая сына в крепкие объятия. — Как же я по тебе соскучилась!
— И я по тебе, мам, — радостно отозвался Артем. — Проходи, раздевайся, чувствуй себя как дома.
Элеонора Викторовна сняла пальто и не глядя протянула его Софии. Та молча приняла пальто и развесила его в шкафу, после чего взяла в руки сумку.
— Здравствуйте, Элеонора Викторовна. Добро пожаловать. Проходите, пожалуйста, в гостиную.
Свекровь медленно, с ног до головы, окинула невестку оценивающим взглядом.
— Здравствуй, София. Ты что, похудела?
— Нет, все так же, как и всегда.
— Странно, мне показалось. Худоба – это нездорово. Артем, ты следишь, чтобы твоя жена нормально питалась?
Артем рассмеялся, будто это была шутка.
— Конечно, мам, не переживай. У нас всегда полно еды.
Элеонора Викторовна проследовала в гостиную. Она остановилась посередине комнаты и медленно, как настоящий критик в музее, осмотрела все вокруг. София замерла в дверном проеме, следя за ее реакцией.
— Чистота приятная, — наконец изрекла свекровь. — Молодец, София.
София мысленно выдохнула с облегчением. Хоть капля признания.
— Спасибо, я старалась.
Элеонора Викторовна подошла к окну, разглядывая улицу.
— Дождь прекратился. Хорошо. А то всю дорогу было скользко и неприятно.
— Присаживайтесь, пожалуйста, Элеонора Викторовна. Я сейчас приготовлю свежий чай или кофе, как вы предпочитаете.
— Чай подождет. Покажи мне, что ты там наготовила.
София провела свекровь на кухню. Элеонора Викторовна не спеша обошла стол, внимательно изучая каждое блюдо, заглядывая в кастрюли, вдыхая ароматы. Выражение ее лица оставалось совершенно невозмутимым и невыразительным.
— Птица запеченная?
— Да, курочка с травами.
— С чесночком?
— С чесночком и розмарином, — кивнула София.
Свекровь одобрительно хмыкнула.
— Неплохо. А это что у нас здесь?
— Овощи тушеные, а там – картофельное пюре.
— Салаты?
— Два вида. Овощной с капустой и морковью, и летний с огурцами и помидорами.
Элеонора Викторовна прошлась вдоль стола, поправляя край идеально ровной скатерти.
— Скатерть новая?
— Нет, просто хорошо выстирана и отглажена.
— Понятно.
Свекровь вернулась в гостиную. София осталась на кухне, чтобы доделать последние штрихи. Артем последовал за матерью, они оживленно о чем-то беседовали. София улавливала обрывки фраз – о работе, о коллегах, о новых планах. Элеонора Викторовна внимательно слушала сына, кивала, изредка задавала уточняющие вопросы.
София тем временем извлекла из духовки румяную, шипящую курицу, бережно переложила ее на большое фарфоровое блюдо и украсила веточками свежей зелени. Затем расставила салаты по тарелкам, разложила закуски. Все было готово к трапезе. Оставалось только пригласить всех к столу.
Она направилась в гостиную.
— Элеонора Викторовна, Артем, прошу к столу. Все готово.
Свекровь с достоинством поднялась с дивана и направилась на кухню. Артем последовал за ней, как тень. София подошла к столу, собираясь занять свое обычное место.
— Мама, садись вот здесь, — Артем с галантностью отодвинул стул для матери. — Это самое удобное место.
Элеонора Викторовна с явным удовольствием опустилась на предложенный стул. Артем устроился рядом. София замерла у стола, ожидая, что муж предложит сесть и ей.
— Мам, мы с тобой начинаем первыми, — громко и четко провозгласил Артем, даже не взглянув в сторону жены. — Остальные присоединятся потом, когда мы закончим.
София почувствовала, как земля уходит из-под ног. Эти слова прозвучали для нее как гром среди ясного неба. «Остальные»? Кто эти остальные? Она, которая провела весь день на ногах, стараясь сделать все идеально? Она, которая вложила в этот ужин все свои силы и умения? И теперь ее место – среди «остальных», которые должны ждать, пока насытятся почетные гости?
Элеонора Викторовна бросила на невестку короткий взгляд, а затем с одобрением посмотрела на сына и кивнула.
— Совершенно верно, Артемушка. Ты настоящий хозяин, я тобой горжусь.
София стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как по телу разливается ледяной жар. Внутри все кричало от несправедливости. Ей хотелось кричать, хлопнуть дверью, уйти. Но вместо этого она молча развернулась и вышла с кухни.
Она прошла в спальню и прикрыла за собой дверь. Сев на край кровати, она смотрела в одну точку, а руки ее мелко дрожали. В висках отдавался гулкий стук сердца. Весь этот долгий день, вся эта работа, все эти старания – и ради чего? Чтобы ее унизили в ее же доме, да еще и в присутствии свекрови? Чтобы Элеонора Викторовна окончательно убедилась в своем главенстве?
София закрыла глаза, пытаясь унять дрожь и собраться с мыслями. Нужно было успокоиться. Подумать. Решить, как действовать дальше. С кухни доносились приглушенные голоса – Артем и его мать разговаривали, смеялись, звякали ложки и ножи, позванивали бокалы.
Прошло около пятнадцати минут. София поднялась с кровати и подошла к окну. За стеклом сгущались сумерки. Уличные фонари зажигали свои желтые глаза, отражаясь в темных лужах. Ветер кружил в воздухе последние листья, прилепляя их к мокрому асфальту и стеклам припаркованных машин.
В дверь постучали.
— Соф, ты чего там засела? — послышался недовольный голос Артема. — Выходи, неудобно получается.
София медленно открыла дверь. Муж стоял в коридоре, скрестив руки на груди.
— В чем дело? Что случилось?
— Ничего.
— Тогда почему ты здесь сидишь? Мама ждет тебя.
София посмотрела на него, пытаясь найти в его глазах понимание.
— Артем, ты действительно не понимаешь, что твои слова были обидными?
— Какие слова? — искренне удивился он. — Я просто предложил маме начать ужин. Она устала с дороги.
— Ты сказал, что вы поедите первыми, а я должна ждать своей очереди, как прислуга.
— Ну и что? Мама – гостья, а гостям всегда оказывают внимание и почет. Это элементарные правила гостеприимства.
София снова почувствовала тот же ледяной укол в сердце.
— А я кто в этом доме? Не хозяйка?
Артем пожал плечами, как будто объяснял что-то очевидное маленькому ребенку.
— Ты хозяйка. А обязанность хозяйки – заботиться о гостях, создавать для них комфорт.
София закрыла глаза на секунду. Его слова звучали так естественно и уверенно, будто это была аксиома, не требующая доказательств. Будто ее роль в этом доме и впрямь сводилась к роли обслуживающего персонала.
— Артем, я готовила этот ужин с самого утра. Я убирала всю квартиру, я накрывала на стол. Ты даже не сказал мне простого «спасибо». А теперь ты еще и позволяешь себе унижать меня при твоей матери.
— Унижать? — Артем фыркнул. — Соф, ты, как всегда, все драматизируешь и преувеличиваешь. Это просто дань уважения к старшим. Так принято.
— В какой семье это принято? В твоей? У нас в семье никогда такого не было!
— Теперь будет! — голос Артема зазвучал жестче и громче. — Моя мама всегда так делала, и я считаю, что это правильно!
София поняла, что дальнейший разговор бессмыслен. Артем развернулся и ушел обратно на кухню. София осталась стоять в полутемном коридоре, чувствуя, как сжимается комом в горле обида и несправедливость.
Спустя несколько минут она зашла в ванную, умылась ледяной водой и посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо было бледным, глаза покраснели от сдерживаемых эмоций. Она глубоко вдохнула, пытаясь вернуть себе самообладание. Нужно было держаться.
Вернувшись на кухню, она застала почти завершенную трапезу. Тарелки Артема и Элеоноры Викторовны были практически пусты. Свекровь вытирала губы крахмальной салфеткой.
— Вкусно, — произнесла она, обращаясь исключительно к сыну. — Артемушка, ты не ошибся в выборе. Супруга у тебя рукодельная.
Артем кивнул с полным ртом.
— Да, мам, София у нас старательная.
София подошла к столу. Ее взгляд скользнул по остаткам еды. От курицы осталась лишь грудка и крылышко, салаты были наполовину съедены, закуски растасканы. На тарелках красовались следы трапезы.
— Садись, Соф, — кивнул Артем на свободный стул. — Доедай, что осталось. Выглядит все равно аппетитно.
София не двинулась с места.
— Я не буду есть.
— Как это не будешь? — нахмурился Артем. — Ты же целый день ничего не ела, только готовила.
— Я не хочу.
Элеонора Викторовна подняла на невестку строгий взгляд.
— София, перестань капризничать и сядь за стол. Не порти нам вечер.
София посмотрела на свекровь, затем на мужа. Без единого слова она развернулась и снова вышла из кухни. На этот раз она направилась в прихожую, достала из шкафа свою осеннюю куртку, взяла сумку. Начала обуваться.
— Ты куда это собралась? — Артем выскочил из кухни, видя ее приготовления.
— На прогулку. Подышу свежим воздухом.
— Сейчас? Но мама только приехала! Мы должны провести время вместе!
— Вы и проводите, — холодно ответила София. — Вы же так хотели быть вдвоем.
Она открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку. Дверь с глухим щелчком закрылась за ней. Артем остался стоять в прихожей. Из гостиной вышла Элеонора Викторовна.
— Что это с ней такое? Что случилось?
— Не знаю, мам. Какие-то обиды, капризы. Надумала себе что-то.
Свекровь покачала головой с видом огорченного старшего поколения.
— Современные молодые женщины очень избалованы и эмоциональны. Ничего, остынет и вернется. Не обращай внимания.
Артем вернулся на кухню, снова усевшись за стол. Элеонора Викторовна заняла место рядом.
— Артемушка, ты, по-моему, слишком мягок с ней. Нужно сразу обозначать границы, показывать, кто в доме главный.
— Я стараюсь, мам.
— Вижу, что недостаточно. Взгляни – ты ее просто попросил подождать с ужином, а она устроила целую драму с уходом из дома. Это непозволительно.
Артем промолчал, слушая. Элеонора Викторовна положила свою руку на его руку.
— Жена должна в первую очередь уважать мужа. И его мать. Это основа крепкой и гармоничной семьи. Запомни это.
— Да, мам, я понимаю.
— Тогда будь более твердым. Не позволяй садиться себе на шею.
Артем кивнул в ответ. Элеонора Викторовна поднялась из-за стола.
— Я пойду, приведу себя в порядок после дороги. А ты тем временем подумай о нашем разговоре.
Свекровь удалилась. Артем остался сидеть за столом, уставясь в остатки еды. Он взял со стола свой телефон и снова погрузился в виртуальный мир, где все было просто и понятно.
София же в это время быстрым шагом шла по темным осенним улицам. Ветер трепал ее волосы, холодный воздух обжигал кожу щек, но она почти не замечала этого. Внутри все клокотало и бурлило. Слова мужа звучали в ее ушах снова и снова, как заевшая пластинка: «Мы с тобой первыми, остальные потом». Остальные. Она, которая отдала весь день, все свои силы, всю свою душу этому дому и этой семье, оказалась в категории «остальных».
Она прошла несколько кварталов и остановилась у входа в маленький сквер. Сев на холодную влажную скамейку, она достала телефон. Экран был темным и безмолвным. Ни одного звонка, ни одного сообщения. Артем даже не потрудился написать, чтобы узнать, где она, все ли с ней в порядке. Она убрала телефон обратно в сумку.
Она просидела так, может быть, двадцать минут, а может, и целый час. Становилось все холоднее. Наконец, она поднялась и пошла дальше, зашла в первое попавшееся кафе с теплым светом в окнах. Заказала чашку горячего чая и села у самого окна, наблюдая, как за стеклом спешат по своим делам незнакомые люди. Она думала. Вспоминала.
Поведение Артема сегодня не было чем-то из ряда вон выходящим. Это была лишь капля, переполнившая чашу. Она вспомнила, как он приглашал друзей и просто садился с ними перед телевизором, пока она металась между кухней и гостиной, стараясь угодить всем. Вспомнила другие визиты Элеоноры Викторовны, когда та делала едкие замечания по поводу интерьера, ее одежды, ее работы, а Артем лишь молчал или поддакивал. Вспомнила, как он покупал новую мебель или планировал отпуск, не спросив ее мнения. Как будто ее голос не имел веса.
Допив чай, она расплатилась и вышла на улицу. Теперь она медленно, нехотя, пошла обратно домой. Она обдумывала каждое слово, которое скажет Артему. Они должны были поговорить. Серьезно и откровенно. Иначе ничего никогда не изменится.
Подойдя к дому, она поднялась на лифте и открыла дверь. В квартире царила тишина. Она сняла куртку и развесила ее. Прошла в гостиную. Артем сидел на диване и смотрел телевизор. Элеонора Викторовна расположилась рядом в кресле с книгой в руках.
— Вернулась, — констатировал Артем, не отводя взгляда от экрана.
София прошла на кухню. Картина, предстающая перед ней, была удручающей. Вся посуда – тарелки, кастрюли, сковородки, бокалы – громоздилась в раковине. Остатки еды стояли на столе, покрывая некогда безупречную скатерть пятнами и крошками. Никто даже не попытался ничего убрать или хотя бы помыть за собой чашку. София смотрела на этот хаос, и в ней что-то окончательно и бесповоротно перевернулось.
Она развернулась, вышла из кухни и направилась прямиком в спальню. Достала с верхней полки шкафа большую дорожную сумку и начала методично, не спеша, складывать в нее свои вещи.
Спустя минуту в дверь постучали.
— Соф, опять что-то случилось? — раздраженный голос Артема прозвучал за дверью.
София не ответила. Она продолжала собирать свои вещи. Артем открыл дверь и вошел в комнату.
— Что ты делаешь? Это уже переходит все границы!
— Собираю вещи.
— Куда? Опять к своей подруге?
— Нет. Насовсем.
Артем замер на пороге, его лицо выражало полное непонимание.
— Ты что, серьезно? Из-за какой-то глупости за обеденным столом?
— Это не глупость, Артем. Это было унижение. При твоей матери. После всего, что я сделала для вас сегодня.
— Я не унижал тебя! Я просто оказал уважение своей матери! Гость в дом – хозяину радость!
— А я кто в этом доме? Ты так и не ответил мне.
София застегнула молнию на сумке.
— Я не твоя служанка, Артем. И никогда ею не была. И не буду.
— Да что ты несешь! — его голос снова сорвался на крик. — Ты снова все перекручиваешь и выдумываешь проблемы из ничего!
— Я ухожу.
София взяла сумку и направилась к выходу. Артем схватил ее за локоть.
— Ты действительно собираешься бросить наш брак, наш дом, из-за такой ерунды? Из-за того, кто первым сел за стол?
София высвободила свою руку.
— Это не ерунда. Это вопрос уважения. А уважения ко мне в этом доме нет.
Она вышла из спальни. В коридоре, как страж, стояла Элеонора Викторовна.
— София, опомнись! Куда ты идешь в такой час?
— Туда, где меня ценят.
— Это просто смешно! Артем, скажи же ей!
София надела куртку, взяла ключи от чужой, как она теперь понимала, квартиры.
— Элеонора Викторовна, раз вы с сыном так любите быть первыми за столом, то, пожалуйста, накрывайте на стол и готовьте ужин сами. Я снимаю с себя эти обязанности.
Свекровь смотрела на нее с искренним изумлением.
— Что? Что это значит?
— Это значит, что я больше не буду обслуживать людей, которые не видят во мне равную себе.
София открыла дверь и вышла на площадку. За ее спиной прозвучал яростный крик Артема:
— София! Вернись сию же минуту! Это приказ!
Дверь захлопнулась, заглушив его голос. София спустилась по лестнице и вышла на улицу. Достала телефон и набрала номер своей подруги Анастасии.
— Ася, привет. Это я. Можно я к тебе приеду? Мне нужно переночевать… и, возможно, пожить немного.
— Конечно, можно! Что случилось, родная?
— Расскажу все, когда приеду.
София поймала первую же попутную машину и уехала. Анастасия встретила ее с распростертыми объятиями, горячим чаем и теплым пледом. София рассказала все, с самого начала до самого конца. Подруга слушала, не перебивая, и на ее лице читалось сочувствие и поддержка.
— Соф, ты поступила абсолютно правильно. Терпеть такое неуважение – значит унижать саму себя. Ты сильная, ты справишься.
— Я не знаю, что будет дальше. Что делать с работой, с квартирой…
— Все уладится. Главное – не сдавайся и не возвращайся назад. Если человек не понимает, что ведет себя как тиран, значит, ему нужен серьезный урок.
София выпила чай, выключила телефон, чтобы никто не мог до нее дозвониться, и легла спать на уютном диване в гостиной у Анастасии. Заснула она не сразу. Мысли вихрем проносились в голове. Артем так и не понял сути проблемы. Элеонора Викторовна продолжала считать себя жертвой обстоятельств. А она, София, просто устала доказывать свою правоту и свое право на уважение.
Утром ее разбудил аромат свежесваренного кофе. Анастасия уже хлопотала на кухне.
— Доброе утро! Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, что я здесь. Ты не представляешь, как я благодарна за твою поддержку.
— Пустяки. Оставайся, сколько потребуется.
София умылась, выпила кофе и с тяжелым сердцем включила телефон. На экране появились уведомления о пятнадцати пропущенных вызовах от Артема и пяти от Элеоноры Викторовны. Ни одного сообщения с извинениями или попыткой понять. Лишь гневные и требовательные голосовые почты. Она снова выключила телефон.
— Звонили? — спросила Анастасия.
— Да. Оба.
— Будешь отвечать?
— Нет. Пусть посидят в тишине и подумают о своем поведении.
София провела у подруги весь день. Анастасия старалась отвлечь ее разговорами на отвлеченные темы, они смотрели легкие фильмы, гуляли в парке. К вечеру София почувствовала в себе силы вернуться в ту квартиру, чтобы забрать оставшиеся вещи и окончательно прояснить ситуацию с Артемом.
Она подъехала к дому около восьми вечера. Поднялась на лифте. Открыла дверь своим ключом. В квартире царила гробовая тишина. В прихожей висело только пальто Артема. Пальто и обувь Элеоноры Викторовны исчезли.
Она прошла на кухню. Картина была еще более плачевной, чем накануне. Стол был завален грязной посудой, среди которой виднелись тарелки с засохшими остатками еды, пустые банки из-под соусов, смятые салфетки. От всего этого исходил неприятный, затхлый запах. Никто за весь день не сделал и малейшей попытки навести порядок.
Из комнаты вышел Артем. Он выглядел уставшим и помятым. Глаза были красными от недосыпа.
— Ну, вот и ты.
— Да.
— Где ты была все это время? Я с ума сходил!
— У Анастасии. Я говорила тебе.
Артем жестом показал на заваленную посуду кухню.
— И что, ты теперь и убирать за собой не собираешься? После твоего спектакля?
София с удивлением подняла брови.
— Нет. Не собираюсь.
— Как это нет? Это же твоя прямая обязанность!
— Моя обязанность – убирать за теми, кто меня уважает и ценит. Вы с матерью явно не из их числа. Помнишь свой вчерашний тост? «Первыми будем мы»?
Артем отвел взгляд, ему стало неловко.
— Соф, хватит уже. Я сказал, это была просто традиция, дань уважения.
— Какая традиция, Артем? Традиция унижать и обесценивать свою жену?
— Я не унижал тебя! — он снова начал повышать голос, но в его тоне уже слышалась неуверенность.
— Ты унижал. И твоя мать с удовольствием тебя в этом поддержала.
Артем замолчал. София прошла мимо него в спальню и снова начала складывать оставшиеся вещи в сумки. Артем зашел следом.
— Ты опять собираешься уходить? После вчерашнего?
— Да. Навсегда.
— Что?! — это прозвучало как выстрел.
София продолжала свое дело, ее движения были спокойны и точны.
— Я больше не хочу и не буду жить с человеком, который не видит во мне личность и не оказывает мне элементарного уважения.
— Соф, да одумайся ты! Из-за одного единственного случая рушить все, что у нас было?
— Это не один случай, Артем. Это годы. Ты всегда ставил свою мать на первое место. Всегда принимал ее сторону в любом споре. Всегда считал, что я должна безропотно обслуживать твои потребности и потребности твоей семьи.
Артем тяжело опустился на край кровати.
— Ты все неправильно понимаешь. Ты все преувеличиваешь.
— Нет. Я просто устала. Устала бороться за свое место в твоей жизни.
София застегнула последнюю сумку. Посмотрела на бывшего мужа.
— Где твоя мама? — спросила она.
— Уехала утром. Сказала, что не хочет быть яблоком раздора в нашей семье.
— Как благородно с ее стороны.
— Соф, давай поговорим спокойно, как взрослые люди. Без эмоций.
— Я и говорю спокойно. Я просто информирую тебя о своем решении. Я ухожу.
Артем вскочил с кровати.
— Ты не можешь просто так взять и уйти!
— Могу. И ухожу.
— А как же квартира? Она же наша, совместная!
— Я в курсе. Буду подавать на раздел имущества. Обращусь к адвокату.
Артем побледнел, будто его окатили ледяной водой.
— Ты… ты хочешь развода?
— Да.
Он молчал, не в силах вымолвить ни слова. София взяла свои сумки и направилась к выходу.
— Подожди, — он снова преградил ей путь, но на этот раз его голос звучал почти умоляюще. — Соф, давай все обсудим. Я… Я, кажется, начинаю понимать. Я был неправ. Прости меня. Я не хотел тебя обидеть.
София остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты обидел меня не вчера за ужином, Артем. Ты обижал меня годами своим отношением. Ты считал меня чем-то вроде живой прислуги, которая должна быть всегда под рукой и не иметь своего голоса. А твоя мать считала, что имеет полное право указывать мне, как мне жить в моем же доме.
— Мама… она просто старой закалки, она не хотела ничего плохого.
— Это не оправдание. И уж тем более не извинение.
Артем бессильно опустил руки.
— Что я могу сделать, чтобы ты осталась? Скажи, и я сделаю.
— Ничего. Ты уже все сделал. Просто слишком поздно.
София вышла из спальни, прошла через гостиную и вышла за дверь квартиры. Артем не стал ее останавливать. Он остался стоять посреди комнаты, слушая, как затихает звук ее шагов в лифте. Дверь закрылась, и в квартире воцарилась полная, оглушительная тишина.
Последующие дни стали для Софии временем принятия тяжелых, но необходимых решений. Она осталась жить у Анастасии, нашла через знакомых адвоката, специализирующегося на семейных делах. Артем звонил каждый день, сначала злой и требовательный, затем умоляющий и раскаивающийся. Он обещал измениться, просил дать ему шанс. Элеонора Викторовна тоже звонила, ее звонки были полны упреков и обвинений в том, что София рушит семью и ломает жизнь ее сыну. Но София была непреклонна. Ее решение было окончательным и обдуманным.
Спустя неделю она переступила порог юридической консультации. Адвокат, женщина лет пятидесяти с умными, понимающими глазами, выслушала ее историю.
— У вас более чем достаточно оснований для инициации бракоразводного процесса. Совместно нажитое имущество будет подлежать разделу в равных долях.
— Я понимаю.
— Вы абсолютно уверены в своем решении? — переспросила адвокат.
София твердо кивнула.
— Абсолютно.
Документы были подготовлены и поданы в суд в тот же день. Артем получил уведомление спустя несколько дней. Его звонок был полон ярости и непонимания.
— Ты правда подала на развод?! Серьезно?!
— Да.
— Из-за того самого дурацкого ужина?!
— Из-за многих лет неуважения, которые за ним стояли.
— София, ты сошла с ума! Ты разрушаешь нашу жизнь!
— Нет. Я просто наконец-то начала строить свою. Ту, в которой меня ценят.
Она положила трубку и больше не отвечала на его звонки. Элеонора Викторовна попыталась лично явиться к Анастасии, но подруга не открыла дверь, несмотря на настойчивый стук и призывы к диалогу. Свекровь кричала что-то о разрушенной судьбе сына, но София не вышла. Ее терпение лопнуло.
Процесс расторжения брака занял несколько долгих месяцев. Артем пытался сопротивляться, оспаривать раздел имущества, затягивать процесс. Но адвокат Софии была опытным профессионалом, и в конечном итоге справедливость восторжествовала. Их общую квартиру пришлось продать, а вырученные средства были разделены поровну. София получила свою долю и сняла небольшую, но уютную квартиру в спокойном, зеленом районе города.
Артем еще несколько раз пытался встретиться с ней, писал длинные, путаные сообщения, умоляя о встрече. София не отвечала. Однажды он подстерег ее у подъезда ее нового дома. Выйдя на улицу, она увидела его, прислонившегося к стене.
— Соф, пожалуйста, давай просто поговорим. Как раньше.
— Нам с тобой не о чем говорить, Артем.
— Я осознал свою ошибку. Я был полным идиотом. Я все исправлю!
София посмотрела на этого человека, с которым когда-то связывала свою жизнь.
— Ты не был идиотом, Артем. Ты просто не видел во мне равную тебе партнершу. А я устала быть на вторых ролях в собственной жизни.
— Я изменюсь! Я обещаю!
— Слишком поздно для обещаний.
Она обошла его и пошла по своим делам. Артем не последовал за ней. Он так и остался стоять там, на холодном осеннем ветру.
Прошло полгода. София нашла новую работу, более интересную и перспективную, познакомилась с новыми людьми. Ее жизнь постепенно наладилась, наполнилась спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. Не было больше едких замечаний, унизительных просьб, ощущения, что ты – человек второго сорта. Однажды, заходя в кофейню недалеко от офиса, она столкнулась со знакомой Элеоноры Викторовны, Верой Павловной.
— София? Ба, кого я вижу! Какая неожиданная встреча!
— Здравствуйте, Вера Павловна. Да, давно не виделись.
— Как твои дела? Я слышала, вы с Артемом… разошлись.
— Да, это так.
Вера Павловна присела за ее столик без приглашения.
— Элеонора Викторовна до сих пор не может прийти в себя. Говорит, что ты разрушила ее семью, сломала сыну жизнь.
София позволила себе горькую усмешку.
— Семью разрушает тот, кто не умеет ценить и уважать тех, кто рядом.
— Ты про Артема?
— Про него и про его мать. Вместе они создали прекрасный тандем.
Вера Павловна понимающе кивнула.
— Знаешь, я всегда говорила Раисе, что она слишком сильно опекает своего мальчика, не дает ему возможности стать настоящим мужчиной, несущим ответственность. Но она не слушала. А теперь пожинает плоды.
— Какие, например, плоды?
— Артем живет один. С женщинами у него не складывается. Недавно пытался построить отношения с одной милой девушкой. Через месяц она от него ушла. Сказала, что устала чувствовать себя служанкой, а не любимой женщиной.
София допила свой латте.
— Значит, урок не пошел ему впрок.
— Видимо, нет. Некоторые люди предпочитают винить в своих бедах всех вокруг, кроме самих себя.
Они попрощались, и София вышла на улицу. Она шла и думала. Артем так и не сумел понять корень проблемы. Элеонора Викторовна продолжала жить в своем мире, где ее сын был безупречен. А она, София, просто жила. Жила своей жизнью, в которой не было места унижению и пренебрежению.
Вечером того же дня она вернулась в свою маленькую квартиру. Приготовила себе простой ужин, села за стол. Ела не спеша, наслаждаясь тишиной и покоем, которые царили вокруг. Никто не указывал ей, когда садиться и когда вставать. Никто не говорил, что она должна ждать, пока другие насытятся. Она была полноправной хозяйкой своей жизни, своей судьбы. И это осознание было самым ценным, что у нее было.
Спустя год, совершенно случайно, на одной из деловых встреч, она познакомилась с мужчиной по имени Константин. Он был спокоен, внимателен, с уважением относился к ее мнению, с готовностью помогал по дому, делил с ней бытовые заботы. Он видел в ней личность, партнера, друга. Их отношения развивались медленно и естественно. Полгода спустя Константин сделал ей предложение, и София, не раздумывая, согласилась.
Их свадьба была очень скромной, только самые близкие друзья и несколько родственников. Но София была по-настоящему счастлива. Константин своим примером доказал, что можно быть сильным мужчиной, не унижая женщину. Можно быть любящим сыном, не позволяя матери вмешиваться в свою семью.
Артем же, как она узнала от общих знакомых, так и остался жить один. Элеонора Викторовна переехала к нему, чтобы заботиться о своем «мальчике». Он ходил на работу, возвращался домой, но его личная жизнь не складывалась. Каждая новая женщина, появляющаяся в его жизни, вскоре понимала, что ей отведена роль обслуживающего персонала, и уходила, хлопнув дверью.
София изредка вспоминала ту осень, тот злополучный ужин, те слова, которые перевернули всю ее жизнь. Но она ни о чем не жалела. Тот вечер стал для нее не трагедией, а точкой отсчета. Точкой, с которой началась ее новая, настоящая жизнь. Жизнь, в которой ее ценили, уважали и любили. Жизнь, в которой она была на первом месте. И это было именно то, чего она всегда заслуживала по праву.