— Я сегодня переписала квартиру на Павла! Теперь он полноправный хозяин, а ты тут временная гостья! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину, как ржавый нож.
Марина застыла с чашкой кофе в руках. Горячая керамика обжигала пальцы, но она не чувствовала боли. В голове звенела пустота, а перед глазами всё поплыло. Она медленно повернулась к Галине Васильевне, которая стояла в дверях кухни с видом триумфатора.
— Что вы сделали? — слова вырвались шёпотом.
— То, что должна была сделать давно! — свекровь прошла к столу и уселась на своё привычное место. — Эта квартира принадлежала моей матери, потом мне, а теперь моему сыну. Ты здесь никто!
Марина поставила чашку на стол. Её руки дрожали. Пять лет. Пять лет она жила в этой квартире, считая её своим домом. Пять лет ремонтировала, обустраивала, вкладывала душу в каждый уголок. И вот теперь…
— Павел знает? — спросила она, хотя ответ был очевиден.
— Конечно, знает! Вчера вместе к нотариусу ходили. Он согласен, что так будет правильно. Квартира должна оставаться в семье.
В семье. Марина почувствовала, как внутри поднимается волна холодной ярости. Она, выходит, не семья? Она, которая родила им внучку, которая ухаживала за Галиной Васильевной после операции, которая терпела все её выходки — она не семья?
Дверь хлопнула. В квартиру вошёл Павел. Он снимал ботинки в прихожей, делая вид, что не слышит разговора на кухне. Марина вышла к нему.
— Это правда? — спросила она без предисловий.
Он поднял на неё усталые глаза. В них не было ни вины, ни сожаления. Только раздражение.
— Мама всё объяснила. Это разумное решение. Квартира остаётся в роду.
— А я? А Лиза? Мы что, не род?
— Не драматизируй. Никто тебя не выгоняет. Живи как жила.
Он прошёл мимо неё в комнату. Разговор был окончен. Марина осталась стоять посреди прихожей, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Но через секунду что-то внутри неё щёлкнуло. Словно переключился тумблер. Паника сменилась ледяным спокойствием.
Она вернулась на кухню. Галина Васильевна уже хозяйничала у плиты, готовя завтрак для любимого сыночка. Марина села за стол и достала телефон.
— Кому это ты собралась звонить с утра пораньше? — поинтересовалась свекровь.
— Маме.
— И что ты ей скажешь? Пожалуешься? — в голосе Галины Васильевны звучала насмешка.
Марина не ответила. Она набрала номер и поднесла телефон к уху.
— Мам? Привет. Да, я знаю, что рано. Слушай, мне нужна твоя помощь. Можешь приехать сегодня? И захвати документы на бабушкину дачу. Да, те самые.
Она отключилась и убрала телефон. Галина Васильевна смотрела на неё с подозрением.
— Что за документы?
— Увидите, — Марина встала и пошла в детскую.
Четырёхлетняя Лиза ещё спала, раскинувшись звёздочкой на кровати. Марина присела рядом и погладила дочку по волосам. Девочка открыла сонные глаза. — Мамочка?
— Доброе утро, солнышко. Хочешь, сегодня поедем к бабушке Тане?
— К бабушке Тане? А там будет Мурзик?
— Конечно, будет. И качели в саду. Одевайся, мы скоро поедем.
Пока Лиза собиралась, Марина быстро сложила в сумку самое необходимое. Она действовала на автомате, стараясь не думать о том, что делает. Когда они вышли из комнаты, в коридоре их уже ждал Павел.
— Куда собралась? — спросил он.
— К маме.
— Надолго?
— Посмотрим.
Он хотел что-то сказать, но Марина прошла мимо. Она одела Лизу, накинула куртку и вышла из квартиры, не оглядываясь.
Мать встретила их на пороге своей квартиры. Татьяна Сергеевна была женщиной решительной и прямой. Увидев лицо дочери, она всё поняла без слов.
— Рассказывай, — сказала она, усадив Марину на кухне. Лиза убежала играть с котом в гостиную.
Марина рассказала. О квартире, о нотариусе, о том, что теперь она никто в собственном доме. Татьяна Сергеевна слушала молча, только челюсти у неё сжимались всё сильнее.
— Значит, решили тебя поставить на место, — произнесла она, когда Марина закончила. — Что ж, у меня есть для них сюрприз.
Она встала и принесла из спальни папку с документами.
— Помнишь дачу бабушки Веры? Ту, что в Сосновке?
— Конечно, помню. Мы там каждое лето проводили.
— Так вот. Бабушка завещала её тебе. Я хотела сказать тебе на день рождения, но обстоятельства изменились. Дача твоя. Дом большой, участок пятнадцать соток, все коммуникации. И самое главное — она оформлена только на тебя. До брака.
Марина смотрела на документы, не веря своим глазам. Добротный дом с тремя спальнями, кухней и верандой. Сад с яблонями и вишнями. Место, где она была счастлива в детстве.
— Но мам, это же твоё наследство…
— Моё решение кому его передать. Бабушка всегда тебя обожала. Она бы одобрила. И потом, — Татьяна Сергеевна улыбнулась, — я давно подозревала, что твоя свекровь что-то затевает. Вот и подстраховалась.
В дверь позвонили. Марина пошла открывать и застыла. На пороге стояли Павел и Галина Васильевна.
— Мы за тобой, — сказал Павел. — Хватит дурить.
— Я не дурю.
— Марина, не усложняй, — вмешалась Галина Васильевна. — Ты же понимаешь, что без нас тебе не справиться. Куда ты пойдёшь? Где жить будешь?
В этот момент из-за спины Марины появилась Татьяна Сергеевна.
— У себя дома будет жить, — сказала она спокойно. — У неё есть собственный дом.
— Что за бред? — фыркнула Галина Васильевна.
Татьяна Сергеевна протянула ей документы. Свекровь нехотя взяла их и пробежала глазами. Её лицо постепенно менялось, из самодовольного становясь растерянным.
— Откуда… Когда…
— Наследство от прабабушки, — пояснила Марина. — Дом в Сосновке. Мой личный. Добрачная собственность.
— Но… но ты же не можешь! — Галина Васильевна повернулась к сыну. — Павел, скажи ей!
Павел взял документы из рук матери. Прочитал внимательно. Потом посмотрел на Марину.
— Ты что, серьёзно? Хочешь жить в деревне?
— Сосновка — это коттеджный посёлок в получасе от города. Там есть школа, детский сад, магазины. И да, я хочу жить там. В своём доме. Где меня никто не сможет назвать временной гостьей.
— Марина, не глупи! — Галина Васильевна пыталась взять ситуацию под контроль. — Подумай о ребёнке! Ей нужен отец!
— Отец, который позволяет унижать её мать? Отец, который ставит её в положение нахлебницы в собственном доме?
— Я же сказал, никто тебя не выгоняет! — раздражённо бросил Павел.
— Нет, выгоняете. Просто не физически, а морально. Вы сделали меня бесправной. Чужой. А я не хочу, чтобы моя дочь росла, видя, как её мать унижают.
— Да кто тебя унижает? — возмутилась Галина Васильевна.
— Вы. Каждый день. Вашими замечаниями, придирками, контролем. А теперь ещё и квартирой. Знаете что? Спасибо вам. Вы помогли мне принять решение.
Марина повернулась к Павлу.
— Я подам документы на развод. И на алименты. Лиза будет жить со мной, но ты можешь видеться с ней по выходным. Если захочешь.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула Галина Васильевна.
— Посмею. И знаете почему? Потому что у меня есть крыша над головой. Моя собственная. Которую у меня никто не отнимет.
Она закрыла дверь перед их лицами. Постояла секунду, прислонившись к ней спиной. Татьяна Сергеевна обняла её.
— Правильно сделала, дочка. Давно пора было.
— Мам, а вдруг я не справлюсь? Одна, с ребёнком…
— Справишься. Ты сильная. И потом, ты не одна. Я рядом.
Через неделю Марина с Лизой переехали в Сосновку. Дом встретил их солнечным светом и запахом дерева. Требовался косметический ремонт, но в целом всё было в хорошем состоянии. Лиза носилась по участку, визжа от восторга. Здесь было столько места! И деревья! И даже старые качели, которые Марина помнила с детства!
Первый месяц был тяжёлым. Павел названивал, требовал вернуться. Галина Васильевна устраивала истерики по телефону, обвиняла Марину во всех грехах. Но Марина держалась. Она устроила Лизу в местный садик, нашла удалённую работу, начала потихоньку приводить дом в порядок.
Соседи оказались приветливыми. Особенно семья Петровых — у них была дочка ровесница Лизы, девочки быстро подружились. По вечерам Марина сидела на веранде, пила чай и чувствовала себя… свободной. Впервые за пять лет.
Павел приезжал к дочери каждые выходные первый месяц. Потом через раз. Потом ещё реже. Галина Васильевна не позволяла ему тратить время на поездки в «эту деревню». У неё были другие планы на сына — познакомить с дочерью подруги, милой девушкой из хорошей семьи.
Марина не ревновала. Не злилась. Она была слишком занята своей новой жизнью. Она разбила огород, как когда-то её бабушка. Починила старую беседку. Научилась сама колоть дрова для камина.
А потом произошло неожиданное. Через полгода ей позвонила Галина Васильевна. Голос у неё был тихий, неуверенный.
— Марина? Это я. Можно приехать повидать Лизу?
— Можно. Приезжайте в субботу.
Галина Васильевна приехала одна. Павел, по её словам, был занят. Она привезла игрушки для Лизы и неловко топталась на пороге.
— Проходите, — сказала Марина. — Чай будете?
Они сидели на веранде. Лиза играла в саду, её смех разносился по участку. Галина Васильевна смотрела на внучку, и в её глазах стояли слёзы.
— Она счастлива здесь, — сказала она тихо.
— Да.
— А в той квартире… Там теперь так тихо. Пусто. Павел почти не бывает дома. Работа, говорит. Но я знаю — он встречается с той девушкой, с Викой. Она милая, но… Она не ты.
Марина промолчала. Ей нечего было сказать.
— Я была неправа, — продолжила Галина Васильевна. — Думала, если привяжу сына квартирой, он всегда будет рядом. А получилось наоборот. Он отдалился. И внучку я потеряла. И тебя.
— Вы не потеряли внучку. Можете приезжать к ней.
— Спасибо. Я… я хотела извиниться. За всё. За квартиру, за слова обидные. Я думала, делаю как лучше, а вышло…
— Как всегда, — закончила Марина.
Они помолчали. Потом Галина Васильевна спросила:
— А вы… вы хорошо тут устроились?
— Да. Нам хорошо.
— Дом красивый. Уютный. Как у настоящей хозяйки.
— Я и есть хозяйка. Своего дома. Своей жизни.
Галина Васильевна кивнула. В её глазах было понимание и грусть.
— Береги себя и Лизоньку.
— Буду беречь.
Свекровь уехала. Марина осталась сидеть на веранде, глядя, как садится солнце за верхушками сосен. Лиза прибежала к ней, раскрасневшаяся, счастливая.
— Мамочка, смотри, какую шишку нашла!
— Красивая, солнышко.
— А бабушка Галя ещё приедет?
— Приедет, если захочет.
— А папа?
— И папа приедет. Когда-нибудь.
Лиза кивнула и убежала обратно в сад. Марина смотрела ей вслед и улыбалась. Год назад она думала, что потеряла всё. А оказалось — обрела. Себя. Свою силу. Свой дом.
Телефон зазвонил. На экране высветилось имя Павла. Марина посмотрела на него и отклонила вызов. Потом встала и пошла в дом готовить ужин. За спиной садилось солнце, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Начиналась новая жизнь.
Прошёл ещё год. Марина окончательно обустроилась в Сосновке. Дом преобразился — свежая покраска, новые занавески, ухоженный сад. Она открыла небольшое ателье, шила на заказ. Клиентов становилось всё больше.
Павел так и не приехал. Сначала оправдывался работой, потом перестал звонить совсем. Алименты переводил исправно — это всё, что от него осталось. Галина Васильевна приезжала раз в месяц, привозила подарки, играла с Лизой. Она изменилась — стала тише, мягче. Однажды призналась:
— Знаешь, Марина, я всю жизнь пыталась удержать близких рядом. Контролировала, манипулировала. И что? Осталась одна в четырёх стенах. А ты отпустила — и обрела счастье.
— Я просто поняла, что нельзя жить чужой жизнью. И позволять другим распоряжаться твоей.
— Мудрая ты. Жаль, я так поздно это поняла.
Они пили чай на веранде, смотрели, как Лиза учит кота прыгать через обруч. Вражда осталась в прошлом, но и близости не возникло. Просто две женщины, связанные ребёнком, научились уважать границы друг друга.
Как-то вечером Марина перебирала старые фотографии и наткнулась на снимок с их свадьбы. Молодые, счастливые лица. Галина Васильевна на заднем плане с властным выражением лица. Уже тогда было понятно, кто будет править в семье.
Марина убрала фотографию в коробку. Прошлое должно оставаться в прошлом. У неё было настоящее — дом, дочь, любимая работа. И будущее, которое она строила сама.
Лиза вбежала в комнату:
— Мам, можно Катя останется ночевать? Её мама разрешила!
— Конечно, солнышко.
Девочки с визгом умчались наверх, обустраивать «штаб» из подушек и одеял. Марина улыбнулась. В этом доме звучал детский смех. В этом доме было тепло и уютно. В этом доме она была хозяйкой.
И это было главное.