Лариса стояла у плиты, отгоняя от лица выбившуюся из пучка прядь. Кухню заполнял запах жареной курицы и томящегося в духовке картофеля. Морщинки у глаз стали глубже — она не спала почти всю ночь, прислушиваясь к кашлю внука.
— Ба-а-аб, я хочу сок, а не компот! — капризничал шестилетний Максим, болтая ногами под столом.
— Сейчас, маленький, — Лариса вытерла руки о фартук. — Только папу твоего покормим.
— Угу, — буркнул Олег, не отрываясь от телефона. Его большие пальцы быстро скользили по экрану.
Часы показывали почти восемь вечера. Ужин задержался — пришлось бежать в аптеку за лекарством для Максимки, потом стирка, потом звонок от сестры с ее вечными проблемами. Лариса чувствовала, как ноет спина. В свои пятьдесят восемь она тянула быт как молодая — и дом, и внука, и престарелую мать, живущую через два квартала.
— Пап, а мы пойдем на карусели? — Максим дергал отца за рукав.
— Потом, не видишь — занят, — отмахнулся Олег.
Лариса поставила тарелки на стол, чуть звякнув приборами.
— Ну вот, все готово. Кушайте, пока горячее.
Олег наконец поднял глаза от телефона и поморщился:
— Опять курица? И где соус? Мам, ты же знаешь, я не ем без соуса.
— Ой, забыла совсем, — Лариса всплеснула руками и бросилась к холодильнику.
— И опять на пятнадцать минут позже, — процедил Олег, глядя на часы. — Я просил вовремя, у меня созвон через полчаса.
Лариса замерла с бутылкой соуса в руке. По спине пробежал холодок.
— Я старалась, Олежек. Просто Максимке нужно было в аптеку…
— Да ладно тебе, мам, — перебил Олег с усмешкой. — Ты всегда всё тянула — пора было перестать.
Время словно остановилось. Фраза, брошенная между делом, прозвучала как пощечина. Лариса почувствовала, как немеют кончики пальцев. Всегда тянула? Это о чем? О бессонных ночах у кроватки больного сына? О двух работах после ухода мужа? О ремонте, который она делала своими руками?
— Дай соус, — Олег протянул руку, не замечая, что с матерью что-то происходит.
Лариса медленно передала бутылку. Внутри разрасталась пустота, холодная и безграничная. Как будто эта случайная фраза вскрыла что-то давно гниющее под поверхностью их отношений.
— Кушай, Максимка, — она механически погладила внука по голове.
— Не хочу! Курицу не хочу! — мальчик оттолкнул тарелку.
Олег закатил глаза:
— Мам, ну сколько можно? Почему ты его не приучишь нормально есть?
Она стояла посреди кухни, словно чужая. Столько лет она крутилась здесь, готовила, стирала, убирала. Столько лет думала, что они — семья. Что ее любят и ценят. А оказывается…
— Я… я пойду, полежу немного, — выдавила Лариса. — Голова что-то разболелась.
— Да блин, мам! — воскликнул Олег. — А посуду кто будет мыть? У меня созвон!
Но Лариса уже вышла из кухни, не слыша больше ничего. В спальне она опустилась на край кровати и впервые за много лет заплакала — не сдерживаясь, навзрыд, как в детстве.
Тридцать пять лет она жила ради сына. И сегодня впервые услышала, как он на самом деле воспринимает ее жертвы.
Бумаги, которые открыли глаза
Прошла неделя. Лариса стирала пыль в комнате сына, когда нижний ящик комода случайно выдвинулся сильнее обычного. Среди носков и старых квитанций мелькнула папка с логотипом банка. Наверное, счета, подумала она, собираясь задвинуть ящик обратно.
Но что-то остановило ее. Это странно. Олег всегда держал документы в кабинете. Почему банковская папка оказалась среди белья?
Лариса помедлила, борясь с совестью. Рыться в вещах сына некрасиво. Но ощущение тревоги было сильнее. Она вытащила папку и раскрыла ее.
Кредитный договор. Ее взгляд скользнул по строчкам. Сумма — полтора миллиона рублей. Срок — пять лет. Дата — три месяца назад. А потом она увидела графу «Заемщик» и оцепенела. Там стояло ее имя. Черным по белому: «Ларионова Лариса Андреевна».
Это ошибка. Она никогда не брала кредитов. Дрожащими руками Лариса перевернула страницу — и увидела свою подпись. Точнее, что-то очень похожее на ее подпись.
Комната поплыла перед глазами. Она тяжело опустилась на кровать, сжимая бумаги в руках. Как? Как такое возможно? И главное — зачем?
До вечера Лариса ходила как в тумане. Трижды она набирала номер банка и бросала трубку после первого гудка. Наконец решилась. Говорила долго, путаясь в словах. Молодой сотрудник банка терпеливо отвечал, а потом замолчал на несколько секунд.
— Боюсь, что все верно, Лариса Андреевна. Кредит оформлен на вас. Вы приходили с паспортом. У нас даже есть запись с камеры.
— Но я не брала никакого кредита! — почти прокричала она.
После долгих объяснений ей посоветовали обратиться в полицию. Заявить о мошенничестве. И попросили приехать в отделение банка.
— Мы просмотрим записи вместе с вами, — учтиво предложил сотрудник.
Лариса медленно положила трубку. Мошенничество. Заявление. Полиция. Эти слова звучали так чуждо, так нереально.
Вечером она ждала сына на кухне. Перед ней лежали кредитные документы и справка о выдаче денег. Полтора миллиона рублей были сняты в тот же день, когда оформлен кредит.
Часы показывали почти десять, когда хлопнула входная дверь.
— Максимка спит? — спросил Олег, проходя на кухню. — О, ты еще не ложилась?
Лариса молча указала на бумаги. Олег замер, и она увидела, как изменилось его лицо — буквально на долю секунды. Потом он пожал плечами и открыл холодильник.
— А, нашла, значит. Ну да, мне нужны были деньги на дело. Не волнуйся, я все выплачу.
— Олег, — голос Ларисы дрожал, — ты подделал мою подпись? Взял кредит на мое имя?
— Не драматизируй, — он достал колбасу и хлеб. — Мне бы не дали под мою зарплату. А тебе — пожалуйста, пенсия стабильная. Я плачу каждый месяц, никаких проблем.
Лариса смотрела на сына, словно видела его впервые. Этот чужой мужчина, этот… преступник — ее мальчик?
— Но почему… почему ты не спросил меня? — прошептала она.
Олег поднял на нее удивленный взгляд.
— А что бы изменилось? Ты же все равно тащишь все, какая разница? Деньги в дело пошли, будет прибыль — всем хватит.
Горечь подступила к горлу. Тащишь все. Снова эти слова. Как будто ее забота, ее любовь — это какая-то обуза, тяжесть, которую она волочит по жизни.
— Ты… — Лариса не могла подобрать слова. — Олег, это уголовное преступление.
— Мам, ну серьезно, — он раздраженно бросил нож на стол. — Давай не будем из мухи слона делать. Подумаешь, кредит. Что, теперь в полицию на родного сына побежишь?
Она смотрела на его уверенное лицо и не узнавала. Когда ее мальчик стал таким? Когда ее безграничная любовь превратилась для него в должное? И главное — как она могла не замечать этого столько лет?
— Я устала, — тихо сказала Лариса. — Пойду лягу.
— Правильно, — кивнул Олег, возвращаясь к бутерброду. — Утро вечера мудренее.
Она вышла из кухни, чувствуя, как внутри нее что-то умирает. И что-то рождается взамен.
Ночь перемен
Три часа ночи. Лариса тихо ходила по квартире, стараясь не скрипеть половицами. Старый чемодан на колесиках — подарок сестры к пятидесятилетию — лежал открытый на кровати. Что взять с собой в новую жизнь? Что оставить в старой?
Она аккуратно сложила белье, пару платьев, туфли. Косметичку, лекарства, документы. Фотоальбом с детскими снимками Олега долго держала в руках, но затем решительно убрала обратно на полку. Хватит жить прошлым.
В шкафу, за стопкой полотенец, нашелся конверт с отложенными деньгами — почти девяносто тысяч. Лариса копила на новый холодильник. Теперь эти деньги станут ее пропуском в другую жизнь.
Взгляд упал на фотографию в рамке — она с маленьким Олегом на руках. Такой светлый, родной мальчик. Улыбается беззубым ртом, доверчиво обнимает ее за шею. Где и когда она потеряла своего сына? В какой момент он превратился в человека, способного обманывать собственную мать?
Слезы подступили к горлу, но Лариса сдержала их. Наплакалась уже за эти дни. Пора действовать.
Достав телефон, она посмотрела на часы. Три двадцать. Звонить сейчас — безумие. Но иначе она может передумать к утру. Собрав волю в кулак, Лариса нажала вызов.
Гудки тянулись бесконечно, пока сонный голос наконец не ответил:
— Алло? Кто это?
— Рита, это я, Лариса, — прошептала она, косясь на дверь спальни.
— Лара? Что случилось? — голос подруги мгновенно стал встревоженным.
— Прости за поздний звонок, просто… — Лариса глубоко вдохнула, подбирая слова. — Помнишь, ты говорила про работу в Сочи? Ты все еще ищешь помощницу?
Повисла пауза.
— Да, конечно, — неуверенно протянула Рита. — Но я думала, ты отказалась. Говорила, что не можешь оставить внука и сына…
— Все изменилось, — твердо сказала Лариса. — Я приеду. Если предложение еще в силе.
— В силе, конечно! — оживилась подруга. — Господи, Ларочка, я так рада! Ты не представляешь, как тебе здесь понравится. Творческий дом, интересные люди, море… А что случилось-то?
Лариса прикрыла глаза.
— Потом расскажу. Сейчас главное — я могу приехать?
— Хоть завтра! Точнее, уже сегодня, — рассмеялась Рита. — Комната тебя ждет. Платят немного, конечно, но на жизнь хватает. И льготы для пенсионеров… Лара, ты правда решилась?
— Правда, — Ларисе вдруг стало легко, словно огромный камень свалился с души. — Утренним поездом выезжаю.
Закончив разговор, она вернулась к сборам. Теперь движения стали увереннее. Лариса точно знала, что делает.
В маленький блокнот она записала несколько телефонов — сестры, подруги, соседки. Вырвала листок и положила на кухонный стол. Потом, подумав, добавила другой лист — с прощальной запиской. Слова давались с трудом, но она чувствовала — они необходимы. Не для Олега, для нее самой.
«Я не только мать. Я человек. Я устала платить за всё. Я поехала жить».
Перечитав написанное, Лариса кивнула. Впервые за тридцать пять лет она думала о себе, а не о сыне. Странное, непривычное чувство.
Она тихо прошла в комнату внука. Максимка спал, разметавшись по кроватке, сжимая в руке игрушечного динозавра. Сердце болезненно сжалось. Этого мальчика она будет скучать больше всего.
— Прости, маленький, — прошептала Лариса, осторожно поправляя одеяло. — Бабушке нужно уехать. Но я обязательно вернусь за тобой. Обещаю.
Она наклонилась и легко поцеловала внука в макушку. Тот пошевелился во сне, но не проснулся.
Вернувшись в спальню, Лариса закрыла чемодан. Руки дрожали, но страха больше не было. Только легкая грусть и — что удивительно — предвкушение. Как будто впереди ждало что-то важное и хорошее.
У двери она в последний раз оглянулась на квартиру, бывшую ее домом столько лет. Каждый угол здесь хранил воспоминания — счастливые и не очень. Но все они принадлежали прошлому.
Теперь начиналось будущее. Ее собственное будущее.
Пустая кухня
— Мам! Ты где? — голос Олега эхом разнесся по квартире. — Завтрак готов?
Тишина. Он нахмурился, глядя на часы — восемь утра. Странно. Мать обычно в это время уже вовсю хлопочет на кухне, гремит кастрюлями, будит его и Максимку.
— Мам? — он заглянул в ее спальню. Пусто. Аккуратно застеленная кровать. Открытые дверцы шкафа.
Первое, что бросилось в глаза — пустые вешалки. Где ее халат? Где синее платье, в котором она обычно ходит по дому? Олег распахнул шкаф полностью. Половина полок пустовала.
— Что за черт…
Нарастающая тревога погнала его на кухню. Обычно в это время тут уже стоял завтрак — яичница, чай, бутерброды. Сегодня — ничего. Только записка на столе.
Олег схватил листок, пробежал глазами по строчкам и замер, не веря тому, что видит.
«Я не только мать. Я человек. Я устала платить за всё. Я поехала жить».
— Мама ушла? — раздался детский голосок за спиной.
Олег резко обернулся. Максимка стоял в дверях кухни, сонный, растрепанный, с отпечатком подушки на щеке.
— Нет, нет, — Олег торопливо спрятал записку в карман. — Бабушка… уехала на пару дней. К тете Рите.
— А завтрак? — Максимка насупился. — Я есть хочу. И в садик пора.
Олег посмотрел на часы и выругался про себя. Опаздывает. У него сегодня важная встреча с клиентом. Нельзя опаздывать. Чертова мать, как не вовремя она устроила свои фокусы!
— Сейчас что-нибудь сделаю, — буркнул он, открывая холодильник.
Готовить Олег не умел. Яичница подгорела, чай получился слишком крепким. Максимка капризничал, отказываясь есть.
— Хочу как бабушка делает! С сыром!
— Нет сыра, — огрызнулся Олег. — Ешь что дают.
Максимка обиженно надул губы и заплакал. Этого еще не хватало. Олег схватил телефон и судорожно стал листать контакты. Мама, мама… Вот! Вызов.
«Абонент не отвечает или временно недоступен».
Черт! Он попробовал еще раз. С тем же результатом.
Пока одевал ревущего Максимку, мысли путались. Куда она могла уйти? К сестре? К подруге? Но почему не предупредила? Неужели из-за этого дурацкого кредита? Да ладно, подумаешь, полтора миллиона. Он бы вернул…
— Папа, а когда бабушка вернется?
Олег не знал, что ответить. Внезапно он понял, что действительно не знает, вернется ли она вообще. Эта мысль оказалась неожиданно страшной.
Наскоро покормив и одев сына, он повез его в детский сад. По дороге звонил соседям, но никто не видел Ларису с вечера.
— Вы с ней поссорились? — спросила соседка сверху, любопытная старуха, вечно сующая нос в чужие дела.
— Нет, — отрезал Олег. — С чего вы взяли?
— Да так, — протянула старуха. — Просто она вчера плакала. Я слышала через вентиляцию.
Плакала? Мама? Олег не мог вспомнить, когда в последний раз видел ее слезы. Она всегда была сильной, надежной, как скала. Что могло случиться? Неужели этот дурацкий кредит так ее задел?
После садика он поехал не на работу, а к тете Вале — маминой сестре. Та встретила его с плохо скрываемой неприязнью.
— Где Лариса? — требовательно спросил Олег.
— А что, потерял? — усмехнулась тетка. — Сам виноват.
— В каком смысле?
— В прямом, — отрезала тетя Валя. — Она мне все рассказала. Про кредит твой, про то, как ты с ней обращаешься. Стыдно должно быть, Олег.
— Стыдно? — он опешил. — За что? Я для семьи все делаю!
— Нет, мальчик мой, — покачала головой тетка. — Это она для семьи все делала. А ты только пользовался.
Слова били наотмашь. Олег открыл рот, чтобы возразить, но не нашел слов.
— Где она? — только и смог спросить он. — Скажи адрес.
— Не скажу, — тетя Валя сложила руки на груди. — Она не хочет тебя видеть. По крайней мере, пока. Дай ей время.
— Но Максимка… Кто будет с ним сидеть? У меня работа!
— А, вот оно что, — всплеснула руками тетка. — Тебе не мать нужна, а домработница и нянька бесплатная! Сам разбирайся теперь. Ты взрослый мужик, а не мальчик.
Олег вышел от тетки с чувством, будто его ударили под дых. Внутри росло странное, незнакомое чувство. Что это — вина? Стыд? Раскаяние? Он никогда не задумывался, каково матери тянуть его и Максимку одной. Это было… естественно. Само собой разумеющееся.
А что, если это было неправильно? Что, если…
Нет. Он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Она вернется. Должна вернуться. Куда она денется. Но в глубине души росла тревога. Впервые в жизни он не был в этом уверен.
Море возможностей
Сочинское утро разливалось золотом по террасе дома творчества «Волна». Лариса сидела в плетеном кресле, подставив лицо солнцу, и улыбалась. На столике перед ней дымился кофе, рядом лежал блокнот с заметками для мастер-класса по керамике.
Три месяца. Всего три месяца прошло с того дня, когда она решилась начать новую жизнь. А кажется — целая вечность.
— Опять работаешь? — Рита опустилась в соседнее кресло. — Ты же обещала сегодня отдыхать.
— Это для мастер-класса, — Лариса показала подруге блокнот. — Детям понравились мои птички, просят научить.
Она взяла телефон, пролистала фотографии моря — ее новая страсть. Рассветы, закаты, штормы, штиль…
— О чем задумалась? — спросила Рита.
— О Максимке, — призналась Лариса. — Скучаю по нему.
С внуком они разговаривали почти каждый день по видеосвязи, когда Олег был на работе. Максимка с восторгом слушал истории про море и чаек, а она не могла насмотреться на его веснушчатое лицо.
Телефон зазвонил неожиданно. На экране высветилось имя сестры.
— Валя? Что случилось?
— Лара, не пугайся, — голос сестры звучал встревоженно. — Олег приехал в Сочи. С Максимкой. Они едут к тебе.
Внутри все похолодело, но страха не было — только легкое волнение. Лариса знала, что готова к этой встрече.
Спустя полчаса она уже стояла у ворот дома творчества. В легком голубом платье, с собранными волосами и новой уверенностью во взгляде.
Из такси выскочил Максимка и с визгом бросился к ней. Лариса прижала мальчика к себе, вдыхая родной запах детских волос.
— Бабуля! Ты почему так далеко убежала? Я так скучал! А тут правда море-море?
Она подняла глаза. Рядом с такси стоял Олег — осунувшийся, с незнакомым выражением лица.
— Мам, — он сделал шаг к ней. — Прости меня. Пожалуйста.
— Я простила тебя давно, — тихо ответила она. — Еще в ту ночь, когда уезжала.
— Вернись, — попросил Олег. — Мы не справляемся без тебя.
— Я не вернусь, — твердо сказала Лариса. — Не в том смысле, который ты имеешь в виду. Могу приезжать помогать с Максимкой. Могу брать его на каникулы. Но жить, как прежде, я больше не буду.
— Почему?
— Потому что я теперь живу по своим правилам, — Лариса улыбнулась, глядя на море за его спиной. — И мне так нравится.
Истории, которые нельзя пропустить