Валентина Михайловна стояла у окна своей новой квартиры и не могла поверить — это правда её. Двухкомнатная, с балконом, в тихом районе Шилово. Солнце заливало гостиную таким светом, какого не было в старой хрущёвке.
— Бабуля, а пианино поместится? — спросила внучка Машенька, бегая по пустым комнатам.
— Поместится, солнышко. Всё поместится, — улыбнулась Валентина.
Три года она копила на эту квартиру. После смерти мамы продала свою долю в родительской двушке — сто двадцать тысяч. Прибавила сбережения с книжки, которую завела ещё в девяностых — копейка к копейке, каждый месяц откладывала. А Наташа, дочка, отдала часть материнского капитала — сказала, пусть у Машеньки будет доля в бабушкиной квартире.
— Мам, ты заслужила это, — говорила Наталья, помогая разбирать коробки. — Всю жизнь другим помогала, теперь живи для себя.
Валентина гладила новенькие обои в спальне. Хозяева сделали хороший ремонт — и ламинат положили, и сантехнику поменяли. Ей оставалось только мебель расставить да шторы повесить.
Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стоял Павел, младший брат. В руках — букет астр и бутылка шампанского.
— Ну что, сестрёнка, поздравляю с новосельем! — широко улыбался он. — Показывай хоромы!
Валентина обрадовалась. Давно Павел не был таким приветливым. Последние годы виделись только на поминках да на праздниках, и то через силу.
— Проходи, проходи! Только тапочки надень, пол свежевымытый.
Павел прошёлся по квартире, присвистнул одобрительно.
— Ничего себе размах! Балкон застеклённый, ремонтик что надо. Сколько отвалила-то?
— Два миллиона восемьсот, — не без гордости ответила Валентина. — Но оно того стоило. Видишь, какой вид из окна? И школа рядом для Машеньки.
— Да уж, разгулялась ты, — хмыкнул Павел, разглядывая встроенную кухню. — А мне вот до сих пор в общаге ютиться приходится. Ну да ладно, каждому своё.
Они выпили чай на кухне, поговорили о всякой всячине. Павел рассказывал про работу в автосервисе, жаловался на начальство. Валентина слушала и думала — может, наконец-то наладятся у них отношения? В детстве ведь дружили, она его, младшенького, всегда защищала.
— Слушай, Валь, — вдруг сказал Павел, допивая чай. — А мать-то наша перед смертью что говорила? Помнишь?
— О чём это ты? — не поняла Валентина.
— Да о том самом. Про квартиру. Мол, вам обоим она достанется, детки мои дорогие.
Валентина насторожилась. Что-то в голосе брата ей не понравилось.
— Павел, мы же всё поделили по-честному. Продали мамину квартиру, каждый получил свою долю. Ты свои деньги потратил, я свои — на эту квартиру.
— Ну-ну, — усмехнулся Павел. — Поживём — увидим.
После его ухода Валентина долго не могла успокоиться. Что он имел в виду? Какое ещё «поживём — увидим»?
Семья — значит всё общее
Прошло две недели. Валентина обживалась в новой квартире потихоньку. Купила диван, стиральную машину, повесила любимые фотографии на стены. Машенька приходила после школы — делала уроки за новым письменным столом.
В субботу утром снова позвонили в дверь. Павел. Только на этот раз без цветов и улыбок.
— Нам надо поговорить, — сказал он серьёзно.
— Проходи, — Валентина почувствовала неладное.
Павел уселся на диван, как хозяин. Оглядел квартиру внимательным взглядом.
— Вали, я тут подумал. Мы ведь семья, а значит и имущество — общее.
Валентина застыла с чашкой в руках.
— Что ты имеешь в виду?
— Да то и имею! — голос Павла стал резче. — Эта квартира куплена на семейные деньги. На наследство от матери. А значит, и моя доля тут есть.
— Павел, ты что несёшь? Я купила квартиру на свои деньги! На свою долю от продажи маминой квартиры, на свои сбережения!
— Сбережения… — передразнил брат. — А кто тебе дал возможность копить? Кто на тебя не претендовал, когда мать больная была? Я мог бы требовать, чтоб ты мне доплачивала за уход!
Валентина побледнела. Действительно, последние три года мамы она почти не отходила от её постели. Павел изредка заезжал, приносил продукты, но основная забота лежала на её плечах.
— Павел, при чём тут это? Я ухаживала за мамой, потому что любила её. А деньги на квартиру — мои честно заработанные!
— Честно заработанные, — фыркнул брат. — Слушай, Валь, давай без глупостей. Пропиши меня тут. Хотя бы временно. Мне в общаге совсем житья нет.
— Не могу я тебя прописать, Павел. Это моя квартира.
— Твоя? — голос брата стал угрожающим. — А ключик дополнительный сделать можешь? Я иногда буду заезжать.
— Зачем тебе ключ от моей квартиры?
— Да затем, что мы родня! Мало ли что случится. Вдруг тебе плохо станет, а я помочь не смогу — ключа-то нет.
Валентина поняла — это только начало. Сначала ключ, потом прописка, а там и «моя доля в квартире».
— Нет, Павел. Не дам я тебе ключ.
Лицо брата исказилось от злости.
— Вот и показала своё истинное лицо! Жадина! А ещё сестрой называешься! Мать всегда говорила — эта квартира для вас обоих будет. А ты всё себе загребла!
— Какая квартира для обоих? Мама никогда такого не говорила!
— Говорила! Ещё как говорила! И свидетели есть! Тётя Рая слышала, соседка Клавдия Петровна тоже!
— Павел, опомнись! Какие свидетели? Мы честно поделили наследство!
— Честно… — Павел встал с дивана. — Ты думаешь, я так оставлю? Обобрала родного брата и думаешь, всё сойдёт с рук? Ещё поговорим!
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Валентина опустилась на диван и заплакала. Вот и счастье — с кулачок.
Когда родной брат становится врагом
Через месяц Валентине пришла повестка в суд. Читала её дрожащими руками, не веря собственным глазам.
«Исковое заявление о признании права собственности на долю в квартире», — значилось в шапке документа.
Павел Михайлович Сергеев просил суд признать за ним право собственности на половину квартиры по адресу… Её адресу. Её квартиры.
В исковом заявлении было написано, что квартира приобретена на общие семейные средства, полученные в наследство от матери, Сергеевой Антонины Васильевны. Что существовала устная договорённость между наследниками о совместном приобретении жилья. Что ответчица, то есть она, Валентина, нарушила эту договорённость и незаконно оформила квартиру на себя.
— Мама, что будешь делать? — спросила Наташа, когда Валентина показала ей повестку.
— Не знаю, доченька. Совсем не знаю. Может, уступить? Всё равно с ним теперь не жить…
— Мама! — Наташа аж подскочила. — Ты что говоришь? Это же твоя квартира! Твои деньги! Нельзя так!
Но Валентина привыкла уступать. Всю жизнь. В детстве — родителям, в браке — мужу, после развода — обстоятельствам. Может, и сейчас проще согласиться?
На следующий день пошла в МФЦ. Там работала бесплатная юридическая консультация.
— Молодой человек, — обратилась она к консультанту, — а если кто-то говорит, что была устная договорённость о покупке квартиры… это законно?
Юрист, парень лет тридцати, покачал головой.
— Бабушка, устные договорённости в сделках с недвижимостью ничего не значат. Собственник тот, кто в ЕГРН записан. У вас есть документы на квартиру?
— Есть, — Валентина достала папку.
Юрист пролистал договор купли-продажи, выписку из ЕГРН.
— Всё чисто. Квартира ваша. Если только этот человек не докажет, что вкладывал в покупку свои деньги.
— А он может доказать?
— А он вкладывал?
— Нет! Ни копейки!
— Тогда нет. Но идите к адвокату. Дело серьёзное.
Вечером зашла соседка Ирина Львовна. Узнала про суд и возмутилась.
— Валя, да что ж ты! Сдаваться собралась? А ну-ка покажи эту бумажку!
Ирина Львовна раньше работала нотариусом, знала в юриспруденции толк.
— Бред сивой кобылы! — заключила она, прочитав иск. — Никаких устных договорённостей! Квартира оформлена правильно, деньги твои. Будем отбиваться!
— Да как отбиваться-то? Он же брат мне…
— Какой он тебе брат? Жадный до чужого добра человек! Валечка, если сейчас сдашься — всю жизнь жалеть будешь. И внучке пример не такой подашь.
Машенька, которая делала уроки в соседней комнате, высунула голову.
— Баба Валя, а дядя Павел правда хочет нашу квартиру отнять?
— Не отнимет, — твёрдо сказала Ирина Львовна. — Не дадим!
В тот вечер Валентина впервые за много лет почувствовала — у неё есть союзники. Люди, которые на её стороне. И может быть, не так уж она беззащитна, как привыкла думать.
День истины
Зал суда показался Валентине огромным и холодным. Она сидела на скамье, сжимая в руках папку с документами, и чувствовала, как колотится сердце.
Рядом сидела Ирина Львовна — моральная поддержка. Наташа тоже пришла, взяла отгул на работе.
— Мам, не волнуйся. Правда на твоей стороне, — шептала дочь.
Павел сидел через проход. Одетый в лучший костюм, с папкой бумаг. Уверенный в себе, как будто уже выиграл дело.
— Встать, суд идёт! — объявил секретарь.
Судья, женщина лет пятидесяти, внимательно изучила материалы дела.
— Истец, изложите свои требования.
Павел встал, прочистил горло.
— Ваша честь, моя мать перед смертью неоднократно говорила, что квартира после продажи должна достаться нам обоим с сестрой. Мы договорились купить жильё вместе. А она обманула меня, оформила всё на себя!
— Есть ли у вас письменные доказательства этой договорённости?
— Нет, но есть свидетели! Соседи слышали, как мать говорила!
Судья повернулась к Валентине.
— Ответчик, что можете сказать по существу иска?
Валентина встала на дрожащих ногах.
— Ваша честь, никакой договорённости не было. Наследство мы поделили поровну по закону. Я на свою долю и свои сбережения купила квартиру. Брат в покупке не участвовал, денег не давал.
— Предоставьте документы о покупке квартиры.
Валентина передала папку. Судья внимательно изучила договор купли-продажи, справки о переводе средств, выписку из ЕГРН.
— Истец, можете ли вы документально подтвердить, что вкладывали средства в покупку данной квартиры?
— Я… мы же договорились устно! Семья всё-таки!
— В гражданском праве устные договорённости по сделкам с недвижимостью недействительны без письменного оформления. Можете представить расписки, банковские переводы, любые доказательства вашего участия в покупке?
— Нет, но мать говорила…
— То, что говорила покойная мать, не является юридическим основанием для возникновения у вас права собственности. Квартира приобретена ответчиком после раздела наследства, на собственные средства.
Павел покраснел.
— Она же сестра мне! Предательница! Обобрала родного брата!
— Истец, прошу соблюдать порядок в зале суда.
Судья объявила перерыв на совещание. Валентина сидела, не веря, что всё может закончиться в её пользу.
Через полчаса судья вернулась.
— Встать, суд идёт! В удовлетворении исковых требований отказать. Квартира приобретена ответчиком на законные средства, права истца на данное имущество не установлены.
Валентина почувствовала, как с плеч свалился огромный груз. Наташа обняла её, Ирина Львовна победно кивнула.
Павел собирал бумаги с мрачным лицом. На выходе из зала догнал сестру.
— Ты мне больше не сестра, — процедил он сквозь зубы. — Запомни это.
И ушёл, громко стуча каблуками по коридору.
Валентина смотрела ему вслед и вдруг поняла — ей не больно. Впервые в жизни она не уступила, не пошла на поводу. И это правильно.
Новая жизнь
Три месяца прошло с того суда. Валентина делала в квартире косметический ремонт — переклеивала обои в спальне, красила потолок на кухне. Работала неспешно, с удовольствием.
— Бабуля, а когда пианино привезут? — спрашивала Машенька каждый день.
— Завтра, солнышко. Нашла объявление — женщина продаёт, переезжает. Пианино хорошее, только настроить надо будет.
В комнате, где раньше планировала поставить телевизор, Валентина обустроила уголок для чтения. Удобное кресло, торшер, полочка с книгами. И место для рукоделия — корзинка с пряжей, спицы, недовязанный свитер для внучки.
— Мам, — сказала Наташа, заходя с работы. — Ты как-то изменилась. Стала увереннее что ли.
— Правда? — Валентина отложила спицы. — Сама не заметила.
— Заметно очень. Раньше ты всегда переживала — а вдруг кого-то обидишь, а вдруг не так поймут. А сейчас… спокойная какая-то. Довольная.
— Знаешь, доченька, а ведь правильно мы тогда поступили. Не уступили.
— Конечно правильно! И Машенька видит — бабушка умеет за себя постоять. Это ей в жизни пригодится.
Вечером Валентина сидела на балконе с чашкой чая. Соседский кот Барсик пришёл в гости — устроился на коленях, мурлыкал. В окнах напротив зажигались огни, кто-то готовил ужин, кто-то смотрел телевизор.
Обычная жизнь. Простая, без драм и потрясений. Но своя.
Телефон молчал. Павел не звонил уже месяц. Наверное, и не будет. Что ж, его выбор. Она больше не будет бегать за теми, кто не ценит её доброту.
Пианино действительно привезли на следующий день. Машенька сразу села играть — сначала робко, одним пальчиком, потом смелее.
— Бабуля, а ты тоже играть будешь?
— А почему бы и нет? — улыбнулась Валентина. — Никогда не поздно учиться.
Она присела рядом с внучкой на табуретку, положила пальцы на клавиши. Нажала несколько клавиш подряд — получилась простенькая мелодия.
— Видишь, получается, — сказала она себе и Машеньке. — Всё получается, если не бояться.
За окном садилось солнце, окрашивая небо в розовые тона. В квартире пахло свежими обоями и новой жизнью. Валентина Михайловна впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему дома. В своём доме, который никто не сможет у неё отнять.
Откройте для себя новое