Вера вернулась с работы уставшая. День выдался тяжелым — отчеты, совещания, недовольный начальник. Хотелось только одного — упасть на диван и ни о чем не думать. Но когда она открыла дверь квартиры, то замерла на пороге.
В свои тридцать пять она привыкла к размеренной жизни с мужем. Десять лет брака пролетели спокойно и счастливо — оба работали, по выходным ездили за город, строили планы завести ребенка. С шестидесятилетней свекровью виделись редко — та жила на другом конце города и в их жизнь особо не вмешивалась. До сегодняшнего дня…
В прихожей стояли чемоданы, а из кухни доносились голоса мужа и его матери.
«Сашенька, ну куда ты меня положишь? У вас же двушка всего», — причитала Антонина Павловна.
«Мам, не переживай, что-нибудь придумаем», — успокаивал ее сын.
Вера почувствовала, как внутри все похолодело. Только этого не хватало.
«Саша, можно тебя на минутку?» — позвала она мужа, стараясь говорить спокойно.
Александр вышел в прихожую. По его виноватому взгляду Вера поняла — случилось что-то серьезное.
«Ты что, притащил мать к нам жить?» — прошипела она.
«Вер, у меня не было выбора», — начал оправдываться муж. «У нее инсульт случился. Легкий, слава богу, но врачи сказали — нужен постоянный уход. Не могу же я ее в квартире одну оставить! У нее же однушка в пятиэтажке на пятом этаже без лифта. Как она там одна будет? Ни в магазин сходить, ни до врача добраться.»
«А меня ты спросить не мог?» — Вера чувствовала, как закипает от злости. «Просто поставил перед фактом?»
«Да когда мне было спрашивать? Все так быстро случилось! Вер, ну войди в положение — это же моя мать!»
«Прекрасно», — процедила Вера сквозь зубы. «И где ты собираешься ее разместить? У нас же не резиновая квартира».
«Ну… я думал в зале ее положить, на диване. А мы как-нибудь…»
«Как-нибудь?» — перебила его Вера. «Нет уж, дорогой. Раз ты принял такое решение без меня, значит и расплачиваться будешь сам. Мать ляжет в зале, я остаюсь в спальне, а ты — на кухне, на раскладушке. Понял?»
Она даже не дождалась ответа — прошла мимо ошарашенного мужа в спальню и громко хлопнула дверью.
Сорокалетний Александр никогда не думал, что окажется в такой ситуации. Мать всегда была самостоятельной, крепкой. А тут в одночасье превратилась в беспомощного человека, требующего постоянного внимания и ухода
Прошла неделя с момента переезда Антонины Павловны. В квартире установился напряженный порядок — каждый пытался привыкнуть к новой жизни.
Вера уходила на работу рано утром, стараясь не сталкиваться ни с мужем, ни со свекровью. Возвращалась поздно, сразу закрывалась в спальне. На кухню выходила только когда там никого не было.
Александр разрывался между матерью и женой. Днем работал, вечером помогал матери с процедурами, потом ютился на неудобном кресле-кровати на кухне. Спина болела, не высыпался, но терпел — понимал, что сам виноват.
Антонина Павловна чувствовала себя лишней. Она слышала, как невестка шипит на сына:
«Твоя мать опять весь день телевизор смотрела на полной громкости! Я же работаю удаленно, мне сосредоточиться надо!»
«Вера, ну что ты хочешь? Ей же тоже тяжело — чужой дом, чужие правила…»
«А мне не тяжело? Это и мой дом вообще-то! Я тут жить должна, а не твоя мать!»
Однажды утром Антонина Павловна решилась поговорить с невесткой:
«Верочка, доченька, может помиримся? Я же не со зла… Мне самой неудобно вас стеснять».
«Антонина Павловна», — холодно ответила Вера. «Давайте договоримся — вы живете тут только потому, что вас некуда девать. Не надо пытаться подружиться. Просто держитесь подальше от меня и моей жизни».
С этими словами она ушла на работу, оставив свекровь глотать слезы в одиночестве.
Вечером Антонина Павловна пожаловалась сыну:
«Сашенька, может мне лучше домой вернуться? Невестка меня так ненавидит…»
«Мам, даже не думай!» — отрезал Александр. «Врачи сказали — тебе нельзя одной. А Вера… она отойдет, привыкнет».
Но Вера не собиралась привыкать. На следующее утро разразился очередной скандал.
Все началось с безобидной вещи — кухонного полотенца. Вера купила новый комплект для кухни, развесила, ушла на работу. Вернувшись, обнаружила свои полотенца в ящике, а на крючках висели старые, застиранные тряпки.
«Это что такое?» — спросила она у свекрови, которая смотрела телевизор в зале.
«А, это я поменяла полотенца», — спокойно ответила Антонина Павловна. «Твои больно красивые, жалко их пачкать. Пусть для гостей будут».
«Для каких гостей?» — взвилась Вера. «Вы в своем уме? Это МОЯ кухня! Я сама решаю какие полотенца тут будут висеть!»
На крик прибежал Александр:
«Что случилось? Вы чего опять?»
«А то случилось,» — повернулась к нему Вера, «что твоя мать уже хозяйничает в МО-ЕЙ квартире! Командует, вещи мои перекладывает!»
«Доченька, да я же как лучше хотела…» — начала оправдываться Антонина Павловна.
«Я вам не доченька!» — заорала Вера. «И вообще — хватит тут из себя заботливую свекровь строить! Сидите тихо в уголке и радуйтесь, что вообще крыша над головой есть!»
«Вера, прекрати!» — повысил голос Александр. «Ты же видишь — мама болеет, ей тяжело…»
«А мне легко? Мне каждый день возвращаться в дом, где меня считают пустым местом? Где твоя мать уже все под себя переделала?»
«Прости, Сашенька», — всхлипнула Антонина Павловна. «Это я во всем виновата. Может, правда, домой поеду…»
«Никуда ты не поедешь!» — рявкнул Александр. «А ты, Вера, либо смирись, либо… либо не знаю что!»
«Либо что?» — прищурилась Вера. «Ну договаривай — либо сам уйдешь к мамочке? Давай, выбирай — я или она!»
В квартире повисла тяжелая тишина. Александр переводил растерянный взгляд с жены на мать и обратно.
«Вер, ну зачем ты так…» — начал он. «Это же глупо — ставить меня перед выбором. Ты — моя жена, она — моя мать. Я вас обеих люблю».
«Любишь?» — горько усмехнулась Вера. «Тогда объясни мне — почему я должна терпеть все это? Почему моя жизнь превратилась в ад из-за твоей матери?»
«А что ты предлагаешь?» — устало спросил Александр. «Выгнать больную женщину на улицу?»
«Есть другие варианты», — жестко сказала Вера. «Можно нанять сиделку. Можно определить ее в пансионат для престарелых. Там за ней хоть нормально ухаживать будут».
«В пансионат?!» — задохнулся от возмущения Александр. «Ты что такое говоришь? Чтобы я родную мать в богадельню сдал?!»
Антонина Павловна тихо плакала на диване:
«Господи, лучше бы я умерла тогда… Не мучились бы вы все из-за меня…»
«Мама, перестань!» — Александр бросился к матери. «Никуда я тебя не отдам! Слышишь? Никуда!»
«Прекрасно», — процедила Вера. «Значит, выбор ты сделал. Что ж, тогда вот тебе мой ультиматум — либо ты решаешь вопрос с матерью в течение месяца, либо я подаю на развод».
«Вера, ты не посмеешь!» — побледнел Александр.
«Еще как посмею! И знаешь что? Квартира записана на меня, так что выметаться отсюда придется вам обоим!»
После этого скандала жизнь в квартире стала совсем невыносимой. Вера демонстративно игнорировала и мужа, и свекровь. Приходила домой поздно, часто навеселе. Готовить перестала совсем, питалась на работе.
Александр похудел, осунулся. На работе начались проблемы — постоянно засыпал на совещаниях, путал документы. Кресло-кровать на кухне окончательно добило его спину.
Однажды вечером, когда Вера в очередной раз пришла подшофе, он не выдержал:
«Может хватит уже? Ты же совсем себя губишь!»
«А тебе какое дело?» — огрызнулась Вера. «Иди к своей мамочке, пусть она тебя пожалеет».
«Вера, я же не от хорошей жизни ее сюда привез! Ты думаешь, мне легко смотреть, как родная мать угасает? Как жена от меня отворачивается?»
«А ты думал, будет легко?» — Вера прислонилась к стене, глаза ее блестели от выпитого. «Знаешь, я ведь правда любила тебя. И даже твою мать готова была терпеть… издалека. Но это…»
Она махнула рукой в сторону зала, где спала Антонина Павловна:
«Это уже слишком. Я не подписывалась быть сиделкой. Не хочу жить в доме престарелых. Мне тридцать пять, я хочу жить для себя, понимаешь?»
«Понимаю», — тихо сказал Александр. «Но и ты пойми — я не могу бросить мать. Она же всю жизнь ради меня…»
«Вот и живи с ней дальше», — оборвала его Вера. «Только не здесь. Я серьезно, Саш. Месяц на все про все, потом — развод».
На следующий день случилось то, чего все боялись. Антонина Павловна упала в ванной. Благо, Александр был дома и услышал грохот. Вызвали скорую.
Пока ждали врачей, Вера стояла в дверях спальни, кутаясь в халат:
«Я же говорила — нужна сиделка. Но вы же умные такие, сами справитесь…»
«Да заткнись ты хоть сейчас!» — не выдержал Александр, поддерживая стонущую мать. «Хоть каплю сочувствия можешь проявить?»
«Сочувствие?» — Вера истерически рассмеялась. «К чему? К тому, что ты притащил ее сюда без спроса? Или к тому, что она разрушила нашу жизнь?»
«Какая же ты…» — Александр задохнулся от возмущения.
«Какая? Ну скажи — злая, бессердечная? Давай, не стесняйся! Я же для тебя теперь враг номер один!»
Антонина Павловна слабо застонала: «Дети, не ругайтесь… Это я во всем виновата…»
«Да, вы виноваты!» — повернулась к ней Вера. «Вы же специально это все устроили! Небось радуетесь, что разрушили наш брак?»
«Как ты смеешь…» — начал Александр, но тут в дверь позвонили — приехала скорая.
Пока врачи осматривали Антонину Павловну, Вера собиралась на работу. Проходя мимо мужа, бросила:
«Я сегодня у подруги ночую. Не хочу видеть этот цирк».
«Знаешь что?» — тихо сказал Александр. «Ты права — нам нужно развестись. Мы стали чужими людьми».
Вера замерла на секунду, потом молча вышла, хлопнув дверью.
В больнице Антонине Павловне поставили неутешительный диагноз — перелом шейки бедра. Требовалась операция и долгая реабилитация.
Вера встретила эту новость холодным молчанием. А вечером устроила очередной скандал:
«Значит так, в больнице её не оставляют, домой привезут. Но учти — ухаживать за лежачей больной я не буду!»
Александр сидел на кухне, обхватив голову руками: «Я возьму отпуск за свой счет. Буду сам с ней сидеть».
«Прекрасно! А деньги на лечение где возьмешь? На одну мою зарплату будем жить?»
«У меня есть накопления…»
«Какие накопления?» — перебила его Вера. «Те, что мы на ремонт собирали? Или может машину продашь?»
«Продам, если придется!» — вспылил Александр. «Это моя мать, понимаешь? Родной человек!»
«А я тебе кто? Пустое место?»
«Ты… ты моя жена. Была ею», — тихо добавил он.
Вера замерла: «Что значит была?»
«То и значит. Ты же сама хотела развода — вот он, пожалуйста. Я завтра подаю заявление».
«Вот как…» — Вера криво усмехнулась. «И куда пойдешь? К мамочке в однушку с переломом?»
«Сниму квартиру. Найду сиделку. Продам все что есть, но мать не брошу».
«Ну и катись!» — заорала Вера. «Вы друг друга стоите! Только учти — эта квартира моя, и чтоб через неделю вас тут не было!»
Прошел год. Вера сидела на кухне в своей опустевшей квартире. На столе стояла бутылка вина и лежали документы о разводе.
Развелись они быстро, без скандалов. Александр действительно продал машину, снял квартиру. Устроил мать в частный пансионат на реабилитацию — дорого, но качественно. Антонина Павловна постепенно восстанавливалась.
Вера узнавала новости через общих знакомых. Сама не звонила, не интересовалась. Делала вид, что ей все равно.
Но сегодня, глядя на штамп о разводе, она впервые задумалась — а стоило ли оно того? Может, надо было проявить больше терпения, понимания?
В дверь позвонили. На пороге стоял Александр — похудевший, постаревший:
«Прости, что без предупреждения. Документы забыл, когда вещи забирал…»
«Проходи», — Вера посторонилась. «Как… как мама?»
«Спасибо, уже лучше. Ходит потихоньку. В пансионате ей нравится — там и процедуры, и общение…»
Они стояли на кухне, не зная что сказать друг другу. Чужие, случайные люди.
«Знаешь», — наконец сказала Вера. «Я тут думала… Может, мы погорячились с разводом?»
Александр покачал головой: «Нет, Вер. Все правильно сделали. Ты не смогла принять мою мать, я не смог предать. Каждый выбрал свое».
«И что теперь?»
«Теперь каждый живет своей жизнью. Без обид, без претензий. Просто так бывает…»
Он забрал какие-то бумаги из шкафа и ушел. А Вера осталась сидеть на кухне, глядя в пустоту.
Она добилась своего — квартира снова только её. Тихая, чистая… мертвая. И почему-то от этой тишины хотелось выть.