Марина всегда считала, что молчание — это проявление мудрости. Её бабушка говорила: «Умная женщина знает, когда промолчать». Может быть, поэтому она так долго не замечала, как Сергей перестал её слышать.
— Мариночка, ты опять не туда поставила сахарницу, — проворчал муж, потягиваясь к верхней полке. — Сколько раз говорить, что она должна стоять рядом с чаем?
Марина молча переставила сахарницу. В голове мелькнула мысль: а разве она её переставляла? Но спорить не хотелось. Утром у Сергея всегда было плохое настроение.
— И кофе какой-то не такой сегодня. Слабый.
— Я делала, как обычно.
— Нет, не как обычно. Видишь, какой бледный? В прошлый раз был намного крепче.
Марина посмотрела на свою чашку. Кофе казался ей нормальным. Но она промолчала и поставила турку обратно на плиту.
За тридцать лет брака таких мелких придирок накопилось столько, что можно было бы написать целую книгу. «Суп пересолила», «рубашку не там повесила», «телевизор не на тот канал включила». Раньше Марина пыталась объясняться, доказывать, что она права. Но постепенно поняла: проще согласиться и переделать. Мир в семье дороже.
— Сегодня к Лешке заеду, будем рыбалку планировать, — сообщил Сергей, допивая кофе. — Поздно вернусь, так что ужин не готовь.
— Хорошо.
— И не звони по сто раз, как в прошлый раз. Мужик имеет право отдохнуть от дома.
Марина вспомнила тот «прошлый раз». Она позвонила всего два раза: первый — узнать, будет ли он ужинать, второй — предупредить, что соседка просила передать ключи. Но спорить не стала.
После того как Сергей ушёл, в квартире стало тише. Марина убрала со стола, загрузила посудомойку и вдруг остановилась посреди кухни. Тишина была какая-то звенящая, почти оглушительная. Когда она успела к ней привыкнуть?
Телефон зазвонил ближе к обеду. Звонила Оля, подруга ещё со студенческих времён.
— Маринка, ты как? Сто лет не разговаривали нормально.
— Да всё как обычно. Дома, хозяйством занимаюсь.
— Слушай, а помнишь Катю Белову из нашей группы? Она вчера развелась! В пятьдесят восемь лет, представляешь? Говорит, надоело терпеть хамство.
— Да ты что…
— А знаешь, что интересно? Она такая весёлая стала, прямо светится. Мы вчера в кафе сидели, так она такие планы строит! То языки изучать хочет, то в путешествие поехать. Говорит, жизнь только начинается.
Марина молча слушала Олин рассказ и почему-то думала о том, что сама не помнит, когда последний раз строила планы. Всё как-то само собой получалось: работа, дом, муж, снова работа…
— Марин, ты там есть?
— Да-да, слушаю.
— Говорю, может, встретимся на выходных? Давно не виделись толком.
— Не знаю… Надо у Серёжи спросить, может, у него планы есть.
— Ты серьёзно? У мужа спрашивать разрешения, чтобы с подругой встретиться?
— Да не разрешения… просто так принято.
Оля помолчала.
— Маринка, а ты счастлива?
Вопрос застал врасплох. Марина задумалась. Счастлива ли она? Вроде бы жаловаться не на что: муж не пьёт, не бьёт, работает, деньги в дом приносит. Квартира хорошая, дача есть. Дочка выросла, своей семьёй живёт.
— А что такое счастье? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ну не знаю… Когда просыпаешься и радуешься новому дню. Когда есть о чём мечтать. Когда любят и ценят.
— Серёжа меня ценит.
— Правда?
Марина хотела ответить «да», но слова почему-то не шли. Ценит ли? Когда он последний раз сказал ей что-то хорошее? Поблагодарил за ужин, за выстиранную рубашку, за то, что дом уютный и чистый?
— Мне пора, Олечка. Поговорим позже.
После разговора с подругой Марина весь день ходила как в тумане. Вроде бы делала обычные дела: готовила, убиралась, гладила, а в голове крутились Олины слова. «А ты счастлива?»
Вечером Сергей вернулся в хорошем настроении.
— Отлично посидели! Лешка такие байки рассказывал — до слёз смеялись. А его жена опять сцену закатила, звонила каждые полчаса. Хорошо, что ты не такая.
— А какая я?
Сергей удивлённо посмотрел на неё.
— Ну… нормальная. Спокойная. Не достаёшь по пустякам.
— А ещё какая?
— Марина, что с тобой? Какие-то странные вопросы задаёшь.
— Просто интересно, как ты меня видишь.
— Да как обычно. Жена ты моя, мать Кристины. Хозяйка хорошая, в доме порядок поддерживаешь. Что ещё сказать-то?
Марина ждала чего-то ещё. Хотя бы слова «любимая». Или «красивая». Или «дорогая». Но Сергей уже переключился на телевизор.
— Ужин будет?
— Сделаю сейчас.
— Только побыстрее, а то есть хочется уже.
Пока Марина готовила омлет, она думала о разговоре. Получается, для мужа она — просто функция. Хозяйка, которая готовит, убирает, стирает. А где же женщина? Где личность со своими мечтами, желаниями, чувствами?
— Марин, где кетчуп? — донеслось из комнаты.
— В холодильнике, на дверце.
— Не вижу.
Марина вытерла руки и пошла к холодильнику. Кетчуп стоял на самом видном месте.
— Вот он.
— А, точно. Не заметил.
Она постояла, глядя на мужа. Сергей уже увлечённо ел, переключая каналы. Даже не поблагодарил. Как будто так и должно быть: жена готовит, муж ест. Естественно, как дыхание.
— Сергей, а помнишь, как мы познакомились?
— Ну помню. В институте, на первом курсе. А что?
— А что тебе во мне тогда понравилось?
Сергей оторвался от телевизора, покосился на жену.
— Марина, ты точно нормально себя чувствуешь? Какие-то ностальгические настроения.
— Просто вспомнить хочется.
— Да что там вспоминать… Молодые были, красивые. Влюбились и всё. Обычная история.
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Сейчас ты меня любишь?
Сергей явно растерялся. Таких вопросов от жены он не ожидал.
— Ну… люблю, конечно. Мы же семья. Столько лет вместе.
— Это не ответ.
— Какой ещё ответ? Марина, честное слово, не пойму, что на тебя нашло. Живём спокойно, никого не трогаем, и тут вдруг какие-то философские беседы.
— Мне просто хочется понять…
— Что понять? Всё и так ясно. Я работаю, ты дом ведёшь. Порядок во всём. А эти разговоры про любовь — это для молодых. Мы взрослые люди, у нас другие приоритеты.
Марина кивнула и прошла на кухню. Слова «это для молодых» зацепили за живое. Значит, в пятьдесят четыре года она уже не имеет права на любовь? На нежность, комплименты, романтику?
Она вспомнила себя двадцатилетнюю. Серёжа тогда носил её на руках — в прямом и переносном смысле. Дарил цветы просто так, говорил комплименты, удивлялся каждой мелочи: как вкусно она готовит пельмени, как красиво заплетает косу, как мило хмурится, когда сосредоточена.
Когда всё это закончилось? Постепенно, незаметно. Сначала цветы стали дарить только на праздники. Потом комплименты превратились в само собой разумеющееся: «зачем говорить, что красивая, если и так знаешь». А в последние годы даже на день рождения Сергей дарил что-то практичное: мультиварку, пылесос, набор кастрюль.
— Марин, чай будешь заваривать? — донеслось из комнаты.
— Сейчас.
Она поставила чайник и вдруг поймала себя на мысли: а хочет ли она сама чаю? Или просто автоматически выполняет просьбу? Когда она в последний раз спрашивала себя, чего хочет?
— И печенье захвати, — добавил Сергей.
Марина остановилась на полпути к шкафчику. Почему он не может сам встать и взять печенье? Почему она должна обслуживать его, как официантка? Но привычка оказалась сильнее, и она послушно достала упаковку.
— Спасибо, — буркнул муж, не отрываясь от экрана.
Хотя бы это.
Следующие дни проходили как обычно, но Марина будто проснулась от долгого сна. Она стала замечать то, на что раньше не обращала внимания. Как Сергей привык, что она всё делает молча и безупречно. Как он воспринимает её заботу как должное. Как давно они не говорили ни о чём, кроме быта.
— Мариночка, рубашка белая чистая есть? — спросил он утром.
— В шкафу висит.
— А где именно? Я не вижу.
Марина поднялась, прошла в спальню и достала рубашку. Она висела на самом видном месте.
— Спасибо. А то совсем не заметил.
Как и кетчуп. И сахарницу. И ещё тысячу мелочей, которые она ежедневно делала для него.
— Серёж, а почему ты не можешь сам найти рубашку в своём шкафу?
— Да могу, конечно. Просто быстрее, когда ты показываешь.
— А если я не покажу?
— Покажешь. Ты же всегда помогаешь.
Всегда. Это слово отозвалось в душе тоской. Да, она всегда помогала. Всегда уступала. Всегда молчала, когда хотелось возразить. Всегда была удобной женой.
— А если я устала всегда помогать?
Сергей удивлённо взглянул на неё.
— Откуда усталость? Ты же не работаешь сейчас. Дома сидишь, отдыхаешь.
— Отдыхаю?
— Ну да. Никаких стрессов, никакого начальства. Красота же.
Марина хотела сказать, что домашняя работа — это тоже работа. Что она встаёт в семь утра и до позднего вечера что-то делает по дому. Что у неё нет выходных и отпусков. Но промолчала. Как всегда.
Вечером позвонила дочка.
— Мам, как дела? Что нового?
— Да всё по-старому, Кристиночка.
— Слушай, а помнишь, ты раньше стихи писала? Я недавно твои тетрадки на даче нашла, читала. Такие красивые!
Марина улыбнулась. Да, когда-то она писала стихи. В студенческие годы даже публиковалась в институтской газете. Потом родилась Кристина, потом быт, заботы… Было не до стихов.
— Это было давно, дочка.
— А почему бросила? Талант же был.
— Время не было. Дом, работа, семья…
— Мам, а сейчас-то время есть? Может, попробуешь снова?
После разговора с дочерью Марина долго сидела на кухне. Стихи… Когда она последний раз чувствовала потребность выразить свои чувства в словах? Когда вообще прислушивалась к своим чувствам?
Она достала старый блокнот и попробовала что-то написать. Строчки шли туго, непривычно. Но постепенно слова стали складываться:
«Я научилась молчать, Когда хотелось кричать. Я научилась терпеть, Когда хотелось лететь…»
— Марина, что там шуршишь? — спросил Сергей из комнаты.
— Ничего, пишу кое-что.
— Список продуктов?
— Нет, стихи.
Сергей засмеялся.
— Стихи? В твоём возрасте? Это же смешно.
Марина сжала губы. Смешно. Значит, её попытки творчества смешны. Её желания несерьёзны. Она сама несерьёзна.
— Лучше бы список продуктов составила. Хлеба нет, и молоко заканчивается.
Она закрыла блокнот. Позыв к творчеству исчез, словно его и не было.
На следующий день Марина встретила в магазине соседку, Людмилу Ивановну. Они разговорились в очереди.
— Как жизнь, дорогая? Мужа как?
— Всё хорошо, спасибо.
— А я вот в театральный кружок записалась, — поделилась соседка. — Представляешь, в шестьдесят лет решила актрисой стать! Дети смеются, а мне нравится. Чувствую себя живой.
— Вы большая молодец.
— А ты чем увлекаешься? Хобби какое-нибудь есть?
Марина задумалась. Хобби… У неё не было хобби. Была только жизнь по расписанию: завтрак, уборка, готовка, покупки, ужин, сон.
— Да как-то некогда особо…
— Время — это то, что мы сами себе создаём, милая. Я тоже думала, что некогда. А потом поняла: если не сейчас, то когда?
Дома Марина долго думала о словах соседки. Если не сейчас, то когда? В шестьдесят? В семьдесят? А может, вообще никогда?
Она открыла ноутбук и стала искать творческие курсы в городе. Литературная студия, курсы живописи, театральная студия… Столько всего интересного!
— Марина, а ужинать будем? — окликнул муж.
— Сейчас приготовлю.
— Только что-нибудь лёгкое. А то вчера борщ был тяжеловатый.
Борщ был обычный, такой же, как всегда. Но Марина не стала спорить. Приготовила омлет с овощами.
— И что ты там в интернете изучаешь? — спросил Сергей за ужином.
— Курсы всякие смотрю.
— Какие курсы?
— Творческие. Может, в литературную студию пойду.
— Зачем тебе это? Деньги тратить на ерунду.
— Не на ерунду. На саморазвитие.
— В твоём возрасте какое саморазвитие? Лучше бы внуков дождалась, с ними занималась.
— А если внуков не будет скоро?
— Будут. Кристина же не может вечно карьерой заниматься.
Марина поняла, что разговор бесполезен. Для Сергея её интересы не имели никакой ценности. Главное, чтобы она была дома, готовила, убирала и не отвлекалась на «ерунду».
В выходные они поехали на дачу. Обычно Марина любила эти поездки: свежий воздух, цветы, тишина. Но в этот раз что-то было не так.
— Марин, пока я забор крашу, ты бы грядки прополола, — распорядился Сергей. — И обед приготовь, к двум часам проголодаюсь.
Она молча взяла тяпку и пошла к грядкам. Земля была твёрдая после дождей, сорняки росли густо. Через час у неё болела спина, но работы было ещё много.
— Как дела? — спросил Сергей, проходя мимо.
— Нормально.
— Отлично. Я пока в магазин схожу, пива куплю. Жарко сегодня.
Он ушёл, а Марина осталась одна с грядками. Почему он идёт отдыхать с пивом, а она должна работать? Почему её усталость не учитывается?
Когда Сергей вернулся, она всё ещё полола.
— Что-то медленно работаешь сегодня, — заметил он.
— Устала.
— Да ладно, что там уставать? Посидела на корточках час-другой.
— Сергей, а ты можешь мне помочь?
— Я забор крашу. Мужская работа. А полоть — это женское дело.
— Почему?
— Как почему? Так всегда было. Мужчина тяжёлую работу делает, женщина — по мелочи.
— А если я не хочу заниматься «женскими делами»?
Сергей удивлённо посмотрел на неё.
— Не хочешь? А кто тогда будет? Я что ли?
— Почему бы и нет?
— Марина, что с тобой в последнее время? Какие-то странные идеи в голову лезут. Это всё интернет, наверное. Меньше читай всякую ерунду.
Она не ответила. Просто встала, отряхнула руки и пошла в дом. Грядки остались недополотыми.
— Эй, ты куда? — окликнул муж.
— Отдыхать.
— А обед?
— Приготовь сам.
Сергей растерянно смотрел ей вслед. Такого от жены он точно не ожидал.
В доме Марина легла на диван и закрыла глаза. Впервые за много лет она сказала «нет». Не объяснялась, не оправдывалась, не извинялась. Просто сказала «нет» и ушла.
Сергей готовить не стал. Вместо этого он пришёл в дом и начал возмущаться:
— Что это за выходки? Я целый день работаю, а ты отдыхаешь? Это несправедливо!
— Несправедливо, — согласилась Марина. — Только я работала с утра, а ты полчаса забор красил и час в магазине просидел.
— Я не просидел, а пиво покупал!
— Полчаса пиво покупал?
— Встретил Васю, поговорили.
— Ага. Отдыхал, значит.
— Это не отдых, а общение!
— А моя полка грядок — это не работа?
Сергей запнулся. Логика была против него.
— Ладно, не будем ссориться. Давай что-нибудь быстро приготовим вместе.
Марина удивилась. Слово «вместе» давно не звучало в их доме.
— Хорошо.
Они сделали простой салат и пожарили сосиски. Ели молча, но в этом молчании не было привычного напряжения.
— Марин, а что тебя в последнее время беспокоит? — спросил Сергей, когда они убирали посуду.
Вопрос был неожиданным. Когда он последний раз интересовался её чувствами?
— Мне кажется, мы стали чужими, — сказала она честно.
— Почему чужими? Мы же семья.
— Семья — это не только штамп в паспорте. Это близость, понимание, интерес друг к другу.
— У нас всё это есть.
— Правда? Скажи, о чём я мечтаю?
Сергей растерялся.
— Ну… о внуках, наверное.
— Нет.
— О новой мебели?
— Нет.
— Тогда о чём?
— Я мечтаю писать. Хочу попробовать издать книгу стихов. Хочу путешествовать. Хочу изучать языки. Хочу жить, а не просто существовать.
Сергей долго молчал.
— И что, эти мечты важнее семьи?
— А почему они должны быть против семьи? Разве нельзя одновременно быть женой и личностью?
— Можно, конечно… Просто мне казалось, тебе хватает того, что есть.
— Не хватает, Серёжа. Я задыхаюсь в этом быту. Чувствую себя бытовым прибором, который готовит, стирает и убирает.
— Но я тебя ценю…
— Как хозяйку. А как женщину?
Он снова растерялся. Марина поняла, что разговор может зайти далеко, но остановиться уже не могла.
— Когда ты последний раз говорил, что любишь меня?
— Говорю же…
— Когда именно?
— Ну… не помню точно, но говорю.
— А когда последний раз обнимал просто так, без повода?
— Марина, мы взрослые люди…
— Вот именно! Мы решили, что взрослые люди не имеют права на нежность и романтику. Что любовь — это только для молодых. А зачем тогда жить?
Сергей сидел молча, переваривая услышанное. Марина тоже молчала. Она сказала всё, что накопилось за годы.
— И что ты предлагаешь? — спросил он наконец.
— Давай попробуем стать ближе. Интересоваться друг другом. Поддерживать мечты и планы. Жить вместе, а не рядом.
— А если не получится?
— Тогда подумаем, что делать дальше.
Они договорились попробовать. Сергей пообещал больше внимания уделять её интересам, а Марина — не замыкаться в себе и говорить о своих потребностях прямо.
Первые недели были странными. Сергей старался, но получалось неловко. Он дарил цветы невпопад, делал неуместные комплименты, пытался интересоваться её стихами, хотя в поэзии не разбирался совсем.
— Хорошие стихи, — говорил он, прочитав очередное четверостишие.
— Что именно хорошего?
— Ну… красиво написано.
— Серёж, ты можешь сказать честно, что не понимаешь?
— Честно? Не понимаю. Но вижу, что тебе важно, поэтому стараюсь.
Это было что-то новое. Раньше он бы просто отмахнулся или сказал «ерунда». А теперь пытался понять, хоть и неумело.
Марина записалась в литературную студию. Сергей ворчал из-за трат, но не запрещал. На занятиях она встретила интересных людей, обсуждала книги, читала свои произведения вслух.
— Как дела в твоей студии? — спрашивал муж.
— Хорошо. Сегодня мы разбирали метафоры в современной поэзии.
— Ага. Интересно, наверное.
Было видно, что ему совсем не интересно, но он старался поддержать разговор. Марина ценила эти попытки.
Но чем больше она развивалась, тем яснее понимала: они с Сергеем стали совсем разными людьми. У неё появились новые интересы, друзья, планы. А он оставался прежним: работа, телевизор, дача, рыбалка. Его мир был узким и понятным.