Зонт капал на коврик в прихожей, когда я стояла перед дверью Аллочки и нащупывала в сумке ключи. Дождь застал меня на полдороге, промочил насквозь, но идти домой переодеваться было глупо — всё равно опоздаю к ужину. Алла всегда готовила что-то особенное, когда я приходила в гости, и терпеть не могла, когда еда остывала.
Ключи нашлись в самом дальнем кармане. Я тихонько открыла замок, стараясь не шуметь — вдруг Аллочка прилегла отдохнуть после работы. Последнее время она часто жаловалась на усталость, говорила, что в бухгалтерии аврал за авралом, отчёты, проверки…
Разувшись, я прошла в глубь квартиры. Из кухни доносились какие-то звуки — шипение сковородки, стук ножа по разделочной доске. Значит, сестра дома и готовит. Я уже открыла рот, чтобы позвать её, но вдруг услышала голоса.
— Ну что ты переживаешь так, Аллочка? — говорил мужчина. — Она же ничего не узнает.
Я замерла у дверного проёма. Голос был незнакомый, низкий, с хрипотцой. В кухне у Аллы был мужчина. Странно, она никогда не рассказывала ни о каких отношениях после развода с Игорем.
— Легко тебе говорить, — отвечала сестра, и в её голосе я услышала непривычное напряжение. — Ты не знаешь Светку. Она у меня такая принципиальная, правильная… Если узнает правду, никогда не простит.
Моё сердце забилось чаще. О какой правде речь? И почему они обсуждают меня?
— Да брось ты, — мужчина рассмеялся. — Сколько лет прошло? Пятнадцать? Больше? Какая разница теперь.
— Валера, ты не понимаешь, — Алла говорила всё тише, и мне пришлось напрячь слух. — Она до сих пор его святым считает. Фотку на комоде держит, в годовщину смерти на кладбище цветы носит… Если она узнает, что Андрей…
Слова повисли в воздухе, но я уже поняла, что речь идёт о моём покойном муже. Руки задрожали, и я прислонилась к стене. Что такого сделал Андрей, о чём я не должна знать?
— Слушай, а может, правда лучше сказать? — продолжал этот Валера. — Ну не может человек всю жизнь жить в иллюзиях. Да и потом, если она вдруг сама узнает откуда-то…
— Откуда ей узнать? — резко ответила Алла. — Все, кто знал, или умерли, или далеко. Одна Тамарка Селезнёва осталась, но та язык за зубами держит.
Тамара Селезнёва… Андрейкина коллега по институту. Мы с ней изредка виделись на поминках, она всегда была какая-то странно сдержанная со мной, избегала разговоров об Андрее.
— А если встретишь её случайно? — не унимался Валера. — Или она сама что-то скажет? Лучше уж ты сама расскажи, по-человечески.
— Ни за что! — голос Аллы стал твёрдым. — Светка и так натерпелась. Сначала с его пьянством мучилась, потом рак, операции, химия… А сейчас хоть спокойно живёт, работает, внуков нянчит. Зачем её травмировать?
Пьянство… Какое пьянство? Андрей почти не пил, ну разве что по праздникам рюмочку коньяку. Я растерянно смотрела в сторону кухни, пытаясь понять, о чём они говорят.
— Значит, так и будешь молчать? — спросил мужчина.
— Буду. И ты тоже будешь, если уважаешь меня.
— Да уважаю я, уважаю… Просто мне кажется, что семнадцать лет вранья — это слишком.
Семнадцать лет… Столько прошло со дня смерти Андрея. И всё это время Алла мне врала? О чём?
Я услышала шаги, направляющиеся к выходу из кухни, и быстро прошмыгнула в ванную. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно в соседней комнате. Нужно было взять себя в руки, сделать вид, что я только что пришла.
— Аллочка! — позвала я, выходя из ванной. — Это я!
— Светка? — сестра появилась в коридоре, и я заметила, как она покраснела. — Ты когда пришла?
— Только что. Совсем промокла под дождём, пришлось в ванной привести себя в порядок.
Алла облегчённо выдохнула. За её спиной мелькнула мужская фигура — высокий, седоватый, в очках. Он кивнул мне и направился к выходу.
— Познакомь нас, — сказала я, стараясь говорить естественно.
— А, это… это Валера, сосед, — Алла замялась. — Он кран мне чинил на кухне.
Валера натянуто улыбнулся и быстро ушёл. Я проводила его взглядом — интересно, соседи теперь ходят в гости в приличных рубашках и с цветочным одеколоном?
— Садись за стол, — засуетилась Алла. — Я картошку с грибами сделала, твою любимую.
Мы сели ужинать, но еда казалась безвкусной. Я механически жевала, а в голове крутились обрывки подслушанного разговора. Что за тайну хранит сестра? И действительно ли лучше не знать правды?
— Ты какая-то странная сегодня, — заметила Алла, накладывая мне добавку. — Случилось что-то?
— Да нет, всё нормально. Просто устала на работе.
— А как Лешка с Машкой? Давно не видела внуков.
— Хорошо, растут потихоньку. Леша в школе отличником стал, а Маша в танцевальный кружок записалась.
Мы говорили о детях, о работе, о погоде, но я чувствовала какую-то фальшь в каждом слове. Алла тоже была не такой, как обычно — суетливая, нервная, всё время отводила глаза.
— Алл, — сказала я наконец, — а помнишь Тамару Селезнёву?
Сестра замерла с ложкой на полдороги ко рту.
— Которую? А, Андрейкину сослуживицу? А что её вспомнила?
— Да так, недавно подумала — давно её не видела. Может, навестить как-нибудь?
— Да зачем тебе? — быстро ответила Алла. — Она ведь почти чужая. И потом, не знаю даже, где она теперь живёт.
— А я знаю. У неё дочка в нашем районе квартиру купила, Тамара к ней переехала.
Алла отложила ложку и посмотрела на меня внимательно.
— Слушай, а чего ты вдруг об Андрее вспомнила? Что-то случилось?
— Ничего не случилось. Просто… скоро годовщина, вот и думаю о нём.
— Не надо думать, — резко сказала сестра. — Зачем ворошить прошлое? Жить надо сегодняшним днем.
Её тон был настолько категоричным, что я удивилась. Обычно Алла понимала мою тоску по мужу, даже сама иногда вспоминала какие-то истории про Андрея.
— Странно ты говоришь, — заметила я. — Раньше ты не возражала, когда я о нём рассказывала.
— Не возражала и сейчас не возражаю. Просто считаю, что тебе пора… ну, как бы это сказать… отпустить его.
— Отпустить? — я не поверила своим ушам. — Алла, ты что несёшь? Это же мой муж был, мы двадцать лет прожили вместе.
— Ну и что? Он умер, а ты живая. Тебе ещё жить и жить.
— При чём тут это? Я и живу нормально, работаю, внуками занимаюсь. Но забыть Андрея не собираюсь.
Алла встала из-за стола и принялась убирать посуду. Двигалась она резко, нервно, тарелки звенели в её руках.
— Не надо его идеализировать, Светка.
— Что значит — идеализировать? — я тоже встала. — Он был хорошим мужем и отцом.
— Был, да не весь, — буркнула сестра себе под нос.
— Что ты сказала?
— Ничего, ничего. Иди в комнату, я посуду домою.
Но я не ушла. Подошла к Алле вплотную и повернула её к себе.
— Ты что-то знаешь. Что ты от меня скрываешь?
— Да ничего я не скрываю! — Алла попыталась высвободиться. — Отстань, пожалуйста.
— Алла, мы сёстры. Если есть что-то, что я должна знать…
— Не должна! — крикнула она так громко, что я отпрянула. — Ничего ты знать не должна! И не надо копать!
Мы стояли друг против друга, и я видела в её глазах что-то похожее на отчаяние. Она определённо что-то скрывала, и это что-то было связано с Андреем.
— Алла, пожалуйста, — сказала я мягче. — Что бы это ни было, я имею право знать правду о своём муже.
Сестра опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Не имеешь, — прошептала она. — Некоторые вещи лучше не знать.
— А если я сама узнаю? Если случайно встречу кого-то, кто расскажет?
Алла подняла голову. Глаза у неё были красные, как будто она вот-вот заплачет.
— Откуда ты узнаешь? Кто тебе расскажет?
— Не знаю. Тамара, например.
— Тамара не скажет.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю и всё.
Я села рядом и взяла сестру за руку.
— Алл, ну что случилось? Почему ты так боишься мне что-то рассказать? Я же взрослая женщина, не развалюсь.
Алла долго молчала, потом тихо сказала:
— А вдруг развалишься?
— Не развалюсь. Обещаю.
— Светка, ну зачем тебе это? Ты же счастлива сейчас, спокойна…
— Какое может быть спокойствие, если я чувствую, что мне врут?
Алла вздохнула и встала. Прошлась по кухне, потом вернулась и села.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Я приготовилась слушать, но сердце всё равно екнуло от волнения.
— Андрей пил, — начала Алла. — Сильно пил, особенно последние годы. И не только пил.
— Что значит — не только?
— У него были женщины.
Слова повисли в воздухе между нами. Я смотрела на сестру и не понимала, о чём она говорит.
— Какие женщины?
— Разные. Коллеги, соседки… Даже не знаю всех.
— Это неправда, — сказала я механически. — Андрей меня любил.
— Любил, может быть, и любил. Но изменял тебе направо и налево.
— Откуда ты знаешь?
— Видела их вместе не раз. И не только я. Половина района знала, только все молчали — жалели тебя.
Я попыталась встать, но ноги не держали. Алла протянула мне стакан воды.
— Пей, — сказала она мягко.
— Не может быть, — прошептала я. — Он же был дома каждый вечер, мы вместе телевизор смотрели, разговаривали…
— А днём что делал? А в командировках? А когда на дачу к друзьям ездил?
Я попыталась вспомнить. Действительно, Андрей часто задерживался на работе, ездил в командировки, проводил выходные с приятелями на даче… Но разве это что-то доказывает?
— А пьянство? — продолжила Алла. — Ты же сама говорила, что он стал странным перед болезнью. Раздражительным, отстранённым.
Да, так и было. Последние два года Андрей действительно изменился. Стал молчаливым, часто злился по пустякам, иногда от него пахло алкоголем, но я думала — устаёт на работе, возраст…
— Почему ты мне ничего не говорила? — спросила я.
— А что толку было? Ты бы мне не поверила. Да и потом, зачем разрушать твою семью? Дети маленькие были…
— Значит, все знали, а я одна дура?
— Не дура, Светка. Просто… доверчивая.
Я сидела и пыталась переварить услышанное.