Нотариус протянул мне документы, и я увидела, как побелели костяшки пальцев Галины Павловны, когда она сжала подлокотники кресла.
— Всё имущество вашей бабушки переходит к вам, Марина Андреевна, — спокойно произнёс нотариус. — Трёхкомнатная квартира в центре города, дача в Подмосковье и накопления в размере трёх миллионов рублей.
Я чувствовала на себе взгляд свекрови, буквально прожигающий насквозь. Галина Павловна не ожидала такого поворота. Никто не ожидал. Бабушка Зоя, моя единственная родственница, ушла из жизни месяц назад, и только сейчас стало известно содержание завещания.
— Это какая-то ошибка! — голос свекрови дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Марина даже не родная внучка! Она просто… просто…
— Марина Андреевна является единственной наследницей согласно завещанию, — перебил нотариус. — Документ составлен по всем правилам и не подлежит оспариванию.
Я молча подписывала бумаги, стараясь не смотреть на Галину Павловну. Рядом сидел Павел, мой муж, и я чувствовала его напряжение. Он не произнёс ни слова с того момента, как нотариус огласил завещание.
Выйдя из конторы, мы молча дошли до машины. Галина Павловна села на заднее сиденье, хотя обычно занимала место рядом с сыном. Всю дорогу домой она молчала, но я чувствовала исходящие от неё волны негодования.
Дома Павел сразу ушёл в кабинет, сославшись на срочную работу. Я осталась на кухне готовить ужин, надеясь, что свекровь уйдёт к себе. Но не тут-то было.
— Знаешь, Мариночка, — начала Галина Павловна, усаживаясь за стол, — я всегда считала тебя разумной девушкой.
Я продолжала резать овощи, не поворачиваясь к ней.
— И как разумный человек, ты должна понимать, что это наследство по справедливости должно принадлежать Павлу. Он же единственный внук Зои Михайловны по крови!
— Павел приходился ей внучатым племянником, — спокойно поправила я. — А я жила с бабушкой Зоей с пяти лет, после того как мои родители погибли. Она меня вырастила.
— Но юридически она тебе никто! — Галина Павловна повысила голос. — Просто опекун! А Павел — родная кровь!
Я развернулась к свекрови.
— Галина Павловна, бабушка сама решила, кому оставить наследство. Это была её воля.
— Воля! — фыркнула свекровь. — Старая женщина просто не понимала, что делает! Наверняка ты её обработала!
— Что?! — я не поверила своим ушам. — Вы обвиняете меня в манипулировании?
— А как ещё это назвать? — Галина Павловна встала, нависая надо мной. — Молодая девица втирается в доверие к одинокой старушке и получает всё имущество! Классическая схема!
Я почувствовала, как внутри закипает гнев.
— Я заботилась о бабушке двадцать лет! Где были вы все эти годы? Где был Павел? Вы навещали её раз в год на её день рождения, и то не всегда!
— У нас были свои дела! — отрезала свекровь. — Но это не даёт тебе права красть семейное наследство!
— Я ничего не крала! Бабушка сама…
— Хватит! — Галина Павловна стукнула кулаком по столу. — Ты переоформишь всё на Павла! Это будет справедливо!
— Нет! — твёрдо сказала я. — Это моё наследство, и я не собираюсь его никому отдавать!
Свекровь побагровела.
— Посмотрим, что скажет мой сын!
Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Через минуту из кабинета донеслись приглушённые голоса. Галина Павловна что-то горячо доказывала Павлу, но я не могла разобрать слов.
Вечером за ужином повисла тяжёлая тишина. Павел ковырял вилкой в тарелке, не поднимая глаз. Галина Павловна демонстративно не притронулась к еде.
— Паша, — наконец произнесла свекровь, — скажи своей жене, что ты думаешь о сегодняшнем.
Павел поднял на меня усталый взгляд.
— Марина, может, стоит обсудить… Всё-таки три миллиона и две квартиры — это серьёзные деньги.
— Обсудить что? — я положила вилку. — То, что бабушка оставила мне наследство?
— Ну… — Павел замялся. — Мама считает, что было бы справедливо поделить…
— Поделить?! — я не поверила своим ушам. — Павел, это воля бабушки! Она хотела, чтобы это досталось мне!
— Но ведь мы семья, — вмешалась Галина Павловна. — В семье всё общее!
— Если всё общее, то где были вы, когда бабушка болела? — я встала из-за стола. — Когда я возила её по больницам? Когда сидела с ней ночами? Когда тратила все свои отпускные, чтобы ухаживать за ней?
— Не преувеличивай! — свекровь тоже поднялась. — Старушка была вполне самостоятельной! — Последние три года она едва передвигалась! — я чувствовала, как дрожит голос. — Но вы этого не знали, потому что не приезжали!
— Марина, успокойся, — Павел попытался взять меня за руку, но я отстранилась.
— Я спокойна! Просто не понимаю, почему я должна отдавать то, что мне завещала бабушка!
— Потому что это неправильно! — выкрикнула Галина Павловна. — Ты не имеешь морального права владеть этим имуществом!
Я молча вышла из кухни и заперлась в спальне. Слёзы душили меня. Не от обиды на свекровь — к её выпадам я привыкла за пять лет брака. Слёзы были от разочарования в Павле. Я надеялась, что он поддержит меня, но он снова встал на сторону матери.
Прошла неделя. Атмосфера в доме стала невыносимой. Галина Павловна, которая раньше приезжала к нам раз в месяц, теперь появлялась каждый день. Она приносила Павлу его любимые блюда, готовила ужины, наводила свои порядки. И при каждом удобном случае напоминала о наследстве.
— Знаешь, Паша, — говорила она за ужином, — квартира в центре сейчас стоит миллионов пятнадцать минимум. Представляешь, какой ремонт можно было бы сделать в вашей квартире на эти деньги?
Или:
— Дача в Подмосковье — это же мечта! Можно было бы летом там жить, детей растить…
При слове «дети» она многозначительно смотрела на меня. За пять лет брака мы с Павлом так и не завели детей — сначала строили карьеру, потом копили на квартиру побольше. А теперь я радовалась, что их нет. Не хотелось бы растить детей в такой атмосфере.
Я пыталась поговорить с Павлом наедине, но он уходил от разговора.
— Марина, давай не будем ссориться из-за денег, — говорил он. — Мама просто переживает.
— Она не переживает, она требует! — возражала я. — И ты её поддерживаешь!
— Я никого не поддерживаю. Просто считаю, что можно найти компромисс.
— Какой компромисс? Отдать ей половину? Или всё?
Павел молчал, и это молчание говорило больше любых слов.
В четверг я пришла домой раньше обычного и застала интересную картину. Галина Павловна сидела в гостиной с какой-то женщиной в строгом костюме. На столе лежали документы.
— А, Марина! — свекровь даже не смутилась. — Знакомься, это Елена Викторовна, юрист. Она поможет нам правильно оформить передачу имущества.
Я остолбенела.
— Какую передачу?
— Ну как какую? — Галина Павловна улыбнулась. — Передачу наследства Павлу. Елена Викторовна уже подготовила все документы, тебе остаётся только подписать.
Женщина протянула мне папку.
— Здесь договор дарения на имя вашего супруга. Всё составлено по закону.
Я даже не взяла папку в руки.
— Вы шутите? Галина Павловна, как вы могли без моего ведома…
— А что такого? — свекровь пожала плечами. — Я просто хочу помочь. Елена Викторовна — прекрасный специалист, она всё сделает быстро и без лишних хлопот.
— Убирайтесь! — я указала на дверь. — Обе! Немедленно!
— Как ты разговариваешь со мной?! — возмутилась Галина Павловна.
— Вон из моего дома! — я повысила голос. — И чтобы я вас здесь больше не видела!
Юрист поспешно собрала документы и вышла. Галина Павловна медленно поднялась.
— Это ещё не конец, — процедила она. — Ты пожалеешь о своём решении.
Когда вечером пришёл Павел, я рассказала ему о визите юриста. Он выслушал молча, потом тяжело вздохнул.
— Мама перегнула палку, — признал он. — Но ты тоже могла бы быть помягче.
— Помягче?! — я не поверила своим ушам. — Твоя мать привела юриста, чтобы заставить меня отдать наследство, а я должна быть помягче?!
— Она волнуется за меня, — Павел потёр виски. — Считает, что ты используешь это наследство, чтобы контролировать меня.
— Что?! Павел, ты сам-то слышишь, что говоришь?
— Просто… — он замялся. — Теперь у тебя есть две квартиры и деньги. А у меня ничего. Это ставит меня в зависимое положение.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Передо мной сидел чужой человек, который завидовал моему наследству и считал себя ущемлённым.
— Павел, мы женаты пять лет. Всё это время мы вместе строили нашу жизнь. Какая разница, на чьё имя записано имущество?
— Разница есть, — упрямо сказал он. — И мама права — по справедливости хотя бы часть должна принадлежать мне.
Этой ночью я не спала. Лежала рядом с мужем и думала о том, как быстро может разрушиться то, что строилось годами. Одно наследство — и человек, которого я считала самым близким, превратился в чужого.
Утром я приняла решение. Собрала самые необходимые вещи и поехала в квартиру, которую оставила мне бабушка. Павлу отправила сообщение: «Мне нужно время подумать. Поживу отдельно».
Ответ пришёл через час: «Мама говорит, что ты делаешь большую ошибку».
«Мама говорит» — эти два слова окончательно всё решили.
Квартира бабушки встретила меня тишиной и запахом её духов. Я прошлась по комнатам, рассматривая фотографии на стенах. Вот мне пять лет, я только приехала к ней после гибели родителей. Вот мой выпускной. Вот моя свадьба — бабушка сияет от счастья.
«Я всегда знала, что Павлик не тот человек, который тебе нужен», — вспомнились её слова, сказанные после свадьбы. — «Но ты его любишь, а любовь — штука упрямая. Просто помни, милая, если что — у тебя всегда есть дом».
Теперь я понимала, почему бабушка оставила всё именно мне. Она знала, что однажды мне понадобится эта опора.
Вечером приехал Павел. Я впустила его, и мы сели на кухне — той самой, где я когда-то делала уроки под присмотром бабушки.
— Марина, это глупо, — начал он. — Из-за каких-то денег разрушать семью…
— Дело не в деньгах, — перебила я. — Дело в доверии. В уважении. В том, что ты встал на сторону матери, даже не попытавшись понять меня.
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Или уже бывшая?
Павел молчал, глядя в окно.
— Если ты отдашь хотя бы квартиру, мама успокоится, — наконец сказал он. — И мы сможем жить как раньше.
— Нет, — я покачала головой. — Не сможем. Потому что я теперь знаю, что для тебя важнее мнение матери, чем наши отношения.
— Это шантаж!
— Нет, это констатация факта. Павел, твоя мать вызвала юриста в наш дом без моего ведома! Она пыталась заставить меня подписать документы! И ты считаешь это нормальным!
— Она просто…
— Просто что? Заботится о тебе? Павел, тебе тридцать пять лет! Ты взрослый мужчина! Но ведёшь себя как маменькин сынок!
Он вспыхнул.
— Не смей оскорблять мою мать!
— Я не оскорбляю. Я говорю правду. И если ты не видишь проблемы в том, что твоя мать пытается контролировать нашу жизнь, то проблема не во мне.
Павел встал.
— Значит, ты выбираешь деньги, а не семью.
— Нет, — я тоже поднялась. — Я выбираю уважение к себе. И память о человеке, который меня вырастил.
Он ушёл, не попрощавшись.
Через два дня мне позвонила Галина Павловна.
— Марина, давай поговорим как взрослые люди, — её голос был неожиданно мягким. — Я понимаю, ты обижена. Возможно, я была слишком резкой. Давай встретимся и всё обсудим.
Я согласилась. Мне казалось, что ещё есть шанс всё исправить.
Мы встретились в кафе недалеко от бабушкиной квартиры. Галина Павловна выглядела усталой и какой-то поникшей.
— Марина, я хочу извиниться, — начала она. — Я действительно перегнула палку с юристом. Просто… Понимаешь, я всю жизнь работала ради Павла. Хотела, чтобы у него было всё самое лучшее. А тут такое наследство, и не ему…
— Галина Павловна, я не отбирала у Павла наследство. Бабушка сама решила…
— Знаю, знаю, — свекровь подняла руку. — Давай не будем об этом. Я хочу предложить компромисс. Ты оставляешь себе деньги и дачу, а квартиру переписываешь на Павла. Согласись, это справедливо.
Я внимательно посмотрела на неё.
— А если я не соглашусь?
Лицо Галины Павловны мгновенно изменилось. Маска доброжелательности спала.
— Тогда я сделаю всё, чтобы Павел с тобой развёлся. И поверь, я добьюсь своего. Я его мать, он меня послушает.
— Вы угрожаете мне?
— Я предупреждаю. Марина, будь умницей. Не разрушай свою семью из-за жадности.
Я встала.
— Знаете что, Галина Павловна? Делайте что хотите. Если Павел выберет вас, а не меня — значит, такая цена нашему браку.
— Ты об этом пожалеешь!
— Возможно. Но я не предам память бабушки ради ваших амбиций.
Я вышла из кафе, оставив свекровь в бешенстве.
Вечером позвонил Павел.
— Мама сказала, ты отказалась от компромисса.
— Твоя мама пыталась меня шантажировать.
— Она просто хочет как лучше!
— Для кого лучше, Павел? Для тебя? Или для себя?
— Марина, не заставляй меня выбирать между тобой и матерью.
— Я не заставляю. Ты уже выбрал.
Повисла тишина.
— Тогда давай разведёмся, — сказал он. — Цивилизованно, без скандалов.
— Давай, — согласилась я, чувствуя странное облегчение.
Развод прошёл быстро. Мы поделили совместно нажитое имущество — квартиру, купленную в ипотеку, машину, накопления. Галина Павловна присутствовала на всех встречах, контролируя, чтобы её сын получил свою долю.
— Ну что, довольна? — спросила она меня после последнего заседания. — Разрушила семью ради денег?
— Это вы разрушили нашу семью ради денег, — спокойно ответила я. — Но вы этого никогда не поймёте.
Прошёл год. Я обустроила бабушкину квартиру, нашла новую работу рядом с домом, начала потихоньку строить новую жизнь. Боль от развода притупилась, оставив только лёгкую грусть.
Однажды я встретила Павла в магазине. Он сильно изменился — похудел, осунулся, под глазами залегли тени.
— Привет, — неловко поздоровался он. — Как ты?
— Нормально. А ты?
— Тоже… — он замялся. — Слушай, Марина, я хотел извиниться. За всё. Я был неправ.
— Что случилось?
Павел усмехнулся.
— Мама нашла мне новую невесту. Дочку своей подруги. У неё отец — владелец строительной компании. Мама считает, это отличная партия.
— И что?
— А то, что я понял — она всегда будет решать за меня. Всегда будет считать, что знает лучше. И я… я упустил тебя из-за её амбиций.
Мне стало жаль его. Но не настолько, чтобы простить.
— Павел, ты сделал свой выбор. И я сделала. Давай не будем ворошить прошлое.
— Ты права, — он опустил голову. — Просто… Береги себя, ладно?
— И ты береги.
Мы разошлись в разные стороны. Я шла домой и думала о бабушке. О том, как она всегда говорила: «Мариночка, запомни — настоящая любовь не требует жертв. Она требует уважения».
Теперь я это понимала. И была благодарна бабушке не только за наследство, но и за урок. Урок о том, что никакие отношения не стоят потери себя.
Дома меня ждал уют, тишина и фотография бабушки на стене. Я налила чай, села в её любимое кресло и впервые за долгое время почувствовала себя дома. По-настоящему дома.