– Ты серьёзно? – Дима замер в дверном проёме, его пальцы всё ещё сжимали ключи от машины. Лицо побледнело, но в глазах мелькнула привычная искра раздражения. – Это что, теперь из-за твоих фантазий я должен на улицу идти?
Катя выпрямилась, чувствуя, как внутри всё кипит. Она стояла в их маленькой прихожей, где ещё вчера висели их общие фотографии – улыбающиеся, счастливые, с бокалами шампанского на свадьбе. Теперь рамки были пустыми, а стекло одной из них треснуло, как будто само время решило поставить точку.
– Фантазии? – переспросила она, и голос её задрожал. – Это не фантазии, когда я нахожу в твоём телефоне сообщения от твоей… – она запнулась, сглотнула ком в горле, – от твоей очередной подружки.
Дима закатил глаза, бросил ключи на комод и шагнул к ней.
– Кать, ты опять всё не так поняла. Давай поговорим спокойно, без этого цирка.
– Цирка?! – она почти кричала, но тут же осеклась, заметив, как соседская дверь приоткрылась. Катя понизила голос, но каждое слово было как удар. – Я десять лет терпела твои «просто подруги», твои поздние возвращения, твои «рабочие встречи». Хватит, Дима. Уходи.
Она указала на сумку, в которую наспех побросала его одежду – футболки, джинсы и его любимую кожаную куртку. Сумка лежала у порога, как символ её решимости. Дима посмотрел на неё, потом на Катю, и в его взгляде впервые за долгое время мелькнула тень растерянности.
– Кать, – начал он, но она уже повернулась и ушла в кухню, хлопнув дверью.
Катя сидела за кухонным столом, сжимая в руках кружку с остывшим чаем. На столе лежал её телефон, экран светился от непрочитанных сообщений. Подруги, узнавшие о её решении, писали слова поддержки: «Ты молодец, Кать, давно пора», «Он не стоит твоих слёз». Но слёз не было. Вместо них – пустота, смешанная с облегчением и страхом. Что дальше?
Десять лет брака. Десять лет, когда она закрывала глаза на его звонки по ночам, на запах чужого парфюма, на его отговорки. Катя всегда была «хорошей женой» – готовила ужин, стирала его рубашки, улыбалась на семейных праздниках, даже когда внутри всё сжималось от обиды. Она хотела верить, что Дима изменится. Что он вспомнит, как они мечтали о детях, о путешествиях, о доме за городом. Но вместо этого он всё дальше уходил в свою жизнь, где она была лишь декорацией.
Её мысли прервал звонок в дверь. Катя вздрогнула, но не двинулась с места. Дима. Он не ушёл. Конечно, не ушёл. Она знала его слишком хорошо – он будет стоять под дверью, уговаривать, обещать, как делал десятки раз. Но на этот раз всё было иначе. На этот раз она не откроет.
Звонок повторился, настойчивый, почти злой. Катя встала, подошла к двери и посмотрела в глазок. Дима стоял, сжимая сумку в руках. Его тёмные волосы были растрёпаны, а рубашка помята, будто он весь день бегал по встречам.
– Кать, открой, – его голос был приглушённым, но в нём чувствовалась знакомая уверенность. – Это глупо. Давай поговорим, как взрослые люди.
Катя прижалась лбом к холодной двери. Её сердце колотилось, но она заставила себя ответить.
– Уходи, Дима. Я не шучу.
– Кать, ну серьёзно, – он постучал. – Ты же не хочешь, чтобы я ночевал на улице? У меня даже ключей от машины нет, ты их забрала.
Она сжала губы. Ключи. Конечно, он думает о машине, а не о том, что разрушил их семью. Катя вернулась в кухню, схватила ключи с комода и открыла дверь ровно настолько, чтобы бросить их ему под ноги.
– Вот твои ключи. А теперь уходи.
Дверь захлопнулась, и Катя услышала, как он выругался – тихо, но зло. Потом шаги. Тишина. Она вернулась к столу, чувствуя, как дрожат руки. Это был первый раз, когда она не поддалась. Первый раз, когда она выбрала себя.
На следующий день Катя проснулась с головной болью. Квартира казалась пустой, хотя всё было на своих местах – диван, на котором они с Димой смотрели фильмы по выходным, полка с его книгами по маркетингу, даже его кружка с дурацкой надписью «Лучший босс». Она не тронула его вещи, кроме тех, что бросила в сумку. Пусть остаются. Ей не хотелось стирать его из своей жизни – пока. Это было слишком больно.
Она включила кофеварку, и кухня наполнилась знакомым ароматом. За окном шумела Москва – машины, голоса прохожих, далёкий гудок трамвая. Катя посмотрела на своё отражение в стекле. Тёмные круги под глазами, волосы, небрежно собранные в пучок. Ей было тридцать пять, но сегодня она чувствовала себя старше. Усталой. Но в этой усталости была новая сила – как будто она сбросила с плеч тяжёлый груз.
Её размышления прервал звонок. Номер был незнакомый. Катя нахмурилась, но ответила.
– Алло, Катя? Это Лена, – голос был мягким, но настойчивым. Лена была подругой Димы, точнее, его коллегой. Они виделись пару раз на корпоративах, и Катя всегда чувствовала себя неуютно рядом с ней. Слишком яркая, слишком уверенная.
– Да, Лена, – Катя постаралась звучать нейтрально. – Что-то случилось?
– Слушай, я знаю, что у вас с Димой… ну, проблемы, – Лена замялась. – Он вчера ночевал у меня. Ничего такого, он просто на диване. Но я подумала, что тебе стоит знать.
Катя почувствовала, как кровь прилила к щекам. Лена. Конечно, Лена. Она вспомнила, как Дима упоминал её в разговорах – «Лена из отдела продаж», «Лена помогла с презентацией». Почему-то Катя сразу подумала о ней, когда нашла те сообщения в его телефоне.
– Спасибо, что сказала, – выдавила Катя. – Но это уже не моё дело.
– Кать, подожди, – Лена говорила быстро, будто боялась, что её прервут. – Я не хочу вмешиваться, но Дима… он в шоке. Он говорит, что любит тебя. Может, вы всё-таки поговорите?
Катя сжала телефон так, что пальцы побелели. Любит. Как удобно это слово звучит, когда тебя выгоняют из дома.
– Лена, скажи ему, чтобы он больше не звонил, – Катя повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Она сидела, глядя на телефон, и чувствовала, как внутри растёт что-то новое. Не боль, не обида, а решимость. Она больше не будет той Катей, которая ждёт, прощает, надеется. Но что дальше? Как жить одной? И как объяснить всё это их общим друзьям, родителям, соседям, которые уже наверняка судачат?
Дима сидел в кафе напротив их дома, глядя на окна их квартиры. Свет в кухне горел, и он представлял, как Катя пьёт свой утренний кофе, как хмурит брови, читая новости. Он знал её привычки лучше, чем свои собственные. И всё же вчера она удивила его. Выгнала. Его, Диму, которого все считали душой компании, успешным менеджером, человеком, у которого всё под контролем.
Он не спал всю ночь. Лена предложила ему диван, но он ворочался, прокручивая в голове их ссору. Да, он флиртовал. Да, были сообщения, которые Катя не должна была видеть. Но измена? Это слишком громкое слово. Он не спал ни с кем. Просто… ему нравилось внимание. Нравилось чувствовать себя желанным. Катя же стала другой – вечно уставшая, вечно с претензиями. Где та девушка, которая смеялась над его шутками, которая смотрела на него с восхищением?
Дима допил кофе и достал телефон. Он написал ей: «Кать, давай поговорим. Я был идиотом, но я не хочу всё разрушить». Сообщение осталось без ответа. Он стиснул зубы. Хорошо. Если она хочет войны, он не будет умолять. Но в глубине души он знал, что без неё его жизнь – пустая.
Прошла неделя. Катя научилась не вздрагивать от каждого звонка в дверь. Она сменила замок, чтобы Дима не мог зайти без спроса. Взяла отпуск на работе – в рекламном агентстве, где она трудилась копирайтером, её отпустили без вопросов. Коллеги шептались за её спиной, но Катя научилась не обращать внимания. Её мир сузился до квартиры, подруг и редких прогулок в парке.
Однажды вечером, когда она готовила ужин, в дверь постучали. Катя замерла, держа в руках нож. Дима? Но стук был лёгким, не его. Она открыла дверь и увидела Свету, свою старую подругу, с которой они не виделись пару лет.
– Катька! – Света шагнула вперёд и обняла её. – Я всё знаю. Дима звонил, наплёл, что ты его выгнала. Ну и правильно сделала!
Катя улыбнулась – впервые за неделю. Света всегда была такой – громкой, прямолинейной, с копной рыжих волос и заразительным смехом.
– Заходи, – Катя отступила, пропуская её. – Чай, вино?
– Вино, конечно! – Света плюхнулась на диван. – Расскажи всё. И не смей молчать, я же вижу, что тебе паршиво.
Катя налила два бокала красного и села рядом. Она рассказала всё – про сообщения, про Лену, про то, как устала притворяться, что всё хорошо. Света слушала, кивая, иногда вставляя: «Ну он и гад!» или «Кать, ты святая, я бы его ещё раньше выгнала».
– Знаешь, – сказала Света, когда Катя замолчала, – я через это прошла. Мой первый муж тоже был мастер обещаний. Но потом я поняла: если человек не ценит тебя, никакие разговоры не помогут. Ты сделала правильно. А теперь… – она подняла бокал, – за новую Катю. Которая не терпит.
Катя улыбнулась, но в груди защемило. Новая Катя. Звучит красиво, но кто она? Женщина, которая выгнала мужа? Одинокая тридцатипятилетняя, которая боится будущего? Она не знала. Но впервые за долгое время ей захотелось это узнать.
Тем временем Дима снимал квартиру в спальном районе. Однокомнатная, с обшарпанными обоями и скрипучей кроватью. Он ненавидел это место. Ненавидел тишину, которая давила по ночам. Ненавидел себя за то, что довёл всё до этого.
Он начал звонить Кате каждый день. Сначала она сбрасывала, потом заблокировала его номер. Тогда он написал её подругам, даже её сестре, умоляя поговорить с ней. Все отказались. Даже его мать, которую он навестил в выходные, посмотрела на него с укором.
– Дима, – сказала она, нарезая хлеб, – я тебя люблю, но Катя права. Ты вёл себя как мальчишка. Если хочешь вернуть её, докажи, что изменился.
– Как? – он почти кричал. – Она даже говорить со мной не хочет!
– А ты подумай, – мать пожала плечами. – Ты всегда был хорош в словах. А теперь нужны дела.
Дима вернулся в свою съёмную квартиру и сел за ноутбук. Он начал искать психолога. Не потому, что верил в эти разговоры, а потому, что отчаяние толкало его на что угодно. Он хотел понять, почему всё разрушилось. И, может быть, как это исправить.
Катя начала замечать мелочи, которые раньше проходили мимо. Как приятно просыпаться в тишине, без Диминого храпа. Как вкусно пахнет кофе, когда его варишь только для себя. Она записалась на курсы йоги, которые всегда откладывала, и даже сходила на свидание – коллега с работы уговорил. Свидание было так себе, но Катя смеялась, и это было уже победой.
Однажды вечером она получила письмо. Не электронное, а настоящее, в конверте, который кто-то подсунул под дверь. Почерк был Димин. Катя хотела выбросить его, но любопытство победило. Она открыла конверт и начала читать.
«Кать, я знаю, что ты не хочешь меня видеть. И я не виню тебя. Я был идиотом. Не потому, что ты нашла те сообщения, а потому, что я вообще дал тебе повод их искать. Я хожу к психологу. Да, я, который смеялся над этой ерундой. Я пытаюсь понять, почему всё так вышло. И я хочу измениться. Не ради тебя, а ради себя. Но если ты дашь мне шанс, я сделаю всё, чтобы ты снова мне поверила».
Катя дочитала и отложила письмо. Её сердце билось быстрее, но она не знала, что чувствует. Злость? Надежду? Или просто усталость? Она посмотрела на пустую рамку на стене, где раньше висела их свадебная фотография. И вдруг поняла, что не хочет возвращать её на место. Пока не хочет.
Месяц спустя Катя сидела в кафе с подругой Светой. За окном моросил дождь, и Москва казалась серой, но уютной. Света рассказывала о своей новой работе, а Катя слушала, улыбаясь. Её телефон лежал на столе, и внезапно он загорелся – входящий звонок. Дима. Она разблокировала его номер неделю назад, сама не зная зачем.
– Ответишь? – Света прищурилась.
Катя посмотрела на экран. Её палец замер над кнопкой. Она вспомнила его письмо, его слова о психологе. Вспомнила, как он выглядел в тот вечер, когда она выгнала его – растерянный, но всё ещё уверенный, что она передумает.
– Не знаю, – честно сказала она. – Может, и поговорю. Но не сейчас.
Света кивнула, и в её глазах было что-то вроде гордости. Катя выключила телефон и отхлебнула кофе. Впервые за долгое время она почувствовала, что её жизнь – её собственная. И что бы ни случилось дальше, она справится.
Но в глубине души она знала: этот разговор неизбежен. Дима не сдастся, и, может быть, он действительно меняется. Или нет. Вопрос был в том, готова ли она дать ему шанс. И если да, то на каких условиях?
Катя сидела на балконе, укутавшись в плед. Октябрьский вечер был холодным, и Москва за окном утопала в серых сумерках. В руках она держала кружку с травяным чаем, который пах мятой и чем-то горьковатым, как её мысли. Прошёл месяц с того дня, как она выгнала Диму. Месяц, который казался одновременно вечностью и мгновением. Письмо, которое он подсунул под дверь, лежало на кухонном столе, уже измятое от того, как она перечитывала его снова и снова.
– Катя, ты как? – Света вошла на балкон, держа в руках тарелку с бутербродами. Она осталась ночевать, заявив, что Кате нельзя быть одной. – Сидишь, грустишь?
– Не грущу, – Катя слабо улыбнулась. – Думаю.
– О нём? – Света плюхнулась на стул рядом, откусив кусок бутерброда. – Кать, не начинай. Он не стоит твоих мозгов.
Катя пожала плечами. Она не хотела спорить. Света была права – Дима не заслуживал её мыслей. Но он всё равно лез в голову. Его голос, его привычка теребить рукав рубашки, когда нервничал. И это дурацкое письмо, где он обещал измениться. Она не верила ему. Или верила?
– Он звонит каждый день, – тихо сказала Катя. – Я не беру трубку, но он не сдаётся. И вчера… вчера он прислал цветы.
Света закатила глаза.
– Цветы? Серьёзно? Это что, теперь ты должна растаять, потому что он потратил пару тысяч на букет?
– Не в этом дело, – Катя поставила кружку на стол. – Просто… он никогда раньше так не делал. Даже в начале, когда мы только встречались.
Света фыркнула, но в её взгляде мелькнула тень сомнения.
– Ладно, – сказала она. – Но ты же не собираешься его прощать? После всего?
Катя посмотрела на город. Огни фонарей дрожали в лужах, и где-то вдалеке гудел трамвай. Она не знала ответа. Прощать? Не прощать? Она устала от боли, но и от пустоты тоже устала.
– Я не знаю, Свет, – честно призналась она. – Но я не хочу возвращаться к тому, что было. Если он хочет быть со мной, пусть докажет, что это не просто слова.
Дима сидел в кабинете психолога, нервно теребя рукав рубашки. Кабинет был маленьким, с бежевыми стенами и мягким светом лампы. Психолог, женщина лет пятидесяти с короткими седыми волосами, смотрела на него внимательно, но без осуждения. Её звали Ирина Сергеевна, и Дима уже успел возненавидеть её спокойный голос.
– Дмитрий, – она сложила руки на столе, – вы сказали, что хотите измениться. Но что это значит для вас?
Дима пожал плечами. Он чувствовал себя школьником, которого вызвали к директору.
– Ну… не знаю. Не быть таким, как раньше.
– Каким? – Ирина Сергеевна чуть наклонила голову. – Опишите.
Он вздохнул, глядя в окно. Дождь барабанил по стеклу, и Москва за окном казалась чужой.
– Таким… эгоистом, наверное, – выдавил он. – Я не замечал, как Кате было плохо. Думал, она всегда будет рядом, что бы я ни делал.
– А что вы делали? – её голос был мягким, но вопрос резанул, как нож.
Дима сжал кулаки. Он не хотел говорить о сообщениях, о флирте, о том, как ему нравилось внимание других женщин. Это было глупо, мелочно, но в тот момент казалось важным.
– Я… вёл себя как идиот, – наконец сказал он. – Флиртовал. Писал всякое. Но я не спал ни с кем, клянусь. Просто… мне нравилось, что мной интересуются.
Ирина Сергеевна кивнула, записав что-то в блокнот.
– А Катя? Она интересовалась вами?
Дима замер. Он вспомнил, как Катя смотрела на него, когда они только начали встречаться. Как она смеялась над его шутками, как гордилась, когда он получил повышение. Но потом… потом она стала другой. Или это он стал другим?
– Она пыталась, – тихо сказал он. – Но я не видел. Думал, всё и так нормально.
– И теперь? – Ирина Сергеевна посмотрела ему в глаза. – Что вы хотите?
– Я хочу её вернуть, – Дима ответил без паузы. – Но не знаю, как. Она не отвечает, не открывает дверь. Я даже цветы ей отправил, представляете? А она… молчит.
– Может, ей нужно время? – предположила Ирина Сергеевна. – Или доказательства, что вы действительно меняетесь.
Дима кивнул, но внутри всё кипело. Доказательства. Что ещё он должен сделать? Он уже ходит к психологу, пишет письма, звонит. Но Катя словно вычеркнула его из своей жизни.
Тем временем Катя начала новую главу. Она записалась на курсы фотографии – давнюю мечту, которую всегда откладывала. Каждую субботу она ходила в фотостудию, училась ловить свет, выстраивать кадр. Её преподаватель, бородатый парень по имени Саша, шутил, что у неё талант. Катя не верила, но эти слова грели.
Однажды, возвращаясь с курсов, она зашла в кафе. Уютное место с деревянными столами и запахом свежесваренного кофе. Она заказала латте и села у окна, глядя на прохожих. Её телефон завибрировал – сообщение от Димы.
«Кать, я знаю, что ты не хочешь меня видеть. Но я хожу к психологу. Я пытаюсь понять, почему всё так вышло. Дай мне шанс поговорить. Пожалуйста».
Катя прочитала и отложила телефон. Она не знала, что ответить. Часть её хотела встретиться, услышать, что он скажет. Другая часть кричала, что это ловушка, что он снова начнёт обещать и ничего не изменится.
– Всё нормально? – официантка, молодая девушка с пирсингом в брови, поставила перед ней кофе.
– Да, – Катя улыбнулась. – Просто… жизнь.
– Ох, понимаю, – девушка рассмеялась. – Если что, у нас есть пирожные. Они решают все проблемы.
Катя кивнула, чувствуя, как внутри становится чуть теплее. Она сделала глоток кофе и подумала, что, может, и правда стоит поговорить с Димой. Но не сейчас. Не пока она сама не поймёт, чего хочет.
Прошло ещё две недели. Дима продолжал ходить к психологу, и, к своему удивлению, начал замечать изменения. Он стал меньше злиться, больше думать. Ирина Сергеевна заставляла его копаться в себе, и это было больно, но как будто правильно. Он начал вспоминать, как впервые встретил Катю – в парке, на фестивале еды. Она ела мороженое, и капля упала на её платье. Он пошутил, она рассмеялась, и всё закрутилось.
Теперь он смотрел на свою жизнь и видел, как много упустил. Он не замечал, как Катя уставала на работе, как грустила, когда он задерживался. Он думал, что она всегда будет рядом, как мебель в их квартире. И теперь, потеряв её, он понял, что она была не просто частью его жизни – она была его домом.
Он написал ей ещё одно письмо. Не длинное, всего несколько строк.
«Кать, я не прошу тебя простить меня. Я просто хочу, чтобы ты знала: я работаю над собой. Не для тебя, а для себя. Но я надеюсь, что однажды ты захочешь со мной поговорить. Я буду ждать».
Он отнёс письмо сам, положил в почтовый ящик. И ушёл, не оглядываясь.
Катя нашла письмо вечером, вернувшись с работы. Она узнала его почерк и почувствовала, как сердце сжалось. Она открыла конверт, прочитала. И впервые за два месяца не захотела его выбросить.
Она сидела на кухне, глядя на письмо, и думала о том, как изменилась её жизнь. Она больше не боялась одиночества. Она ходила на курсы, встречалась с подругами, даже начала писать блог о фотографии. Её мир расширялся, и в нём было место для неё самой. Но было ли в нём место для Димы?
Она вспомнила их свадьбу. Как он танцевал с ней, шепча, что она – лучшее, что с ним случалось. Тогда она верила каждому его слову. А теперь? Теперь она не знала.
В один из вечеров Катя возвращалась домой, когда увидела Диму у подъезда. Он стоял под фонарём, в той самой кожаной куртке, которую она бросила в сумку. Его лицо было усталым, но в глазах была решимость.
– Кать, – он шагнул к ней. – Я не хочу тебя доставать. Просто… дай мне пять минут.
Катя замерла. Её пальцы сжали ремешок сумки. Она могла уйти, захлопнуть дверь, как тогда. Но что-то в его голосе – неуверенность, которой она никогда раньше не слышала, – заставило её остановиться.
– Хорошо, – сказала она. – Пять минут.
Они сели на скамейку у подъезда. Холодный ветер гнал по асфальту жёлтые листья. Дима смотрел на свои руки, будто собираясь с мыслями.
– Я был идиотом, – начал он. – Не потому, что ты нашла те сообщения. А потому, что я вообще дал тебе повод их искать. Я не ценил тебя. Думал, что ты всегда будешь рядом, что бы я ни делал.
Катя молчала, чувствуя, как внутри всё сжимается. Она ждала продолжения.
– Я хожу к психологу, – продолжил он. – И я начинаю понимать, почему всё так вышло. Я искал внимания, потому что… не знаю, потому что мне чего-то не хватало. Но я понял, что это не твоя вина. Это моя. И я хочу это исправить. Не для тебя, а для себя. Но если ты дашь мне шанс, я сделаю всё, чтобы ты снова мне поверила.
Катя смотрела на него. Его глаза были честными, но она слишком хорошо знала, как он умеет говорить.
– Дима, – она наконец заговорила, и её голос был твёрдым. – Я не знаю, верю ли тебе. Ты разрушил всё, что у нас было. И теперь ты хочешь, чтобы я просто забыла? Это не работает так.
– Я не прошу забыть, – он покачал головой. – Я прошу дать мне шанс доказать, что я могу быть другим. Не сразу, не завтра. Но я готов работать.
Катя встала, чувствуя, как холод пробирается под куртку.
– Я подумаю, – сказала она. – Но, если мы попробуем, это будет на моих условиях. Никаких обещаний, никаких «просто подруг». Полное доверие. Или ничего.
Дима кивнул, и в его взгляде мелькнула надежда.
– Я согласен, – тихо сказал он.
Катя не бросилась ему на шею, не простила в ту же ночь. Она дала себе время. Они начали встречаться – не как муж и жена, а как люди, которые пытаются узнать друг друга заново. Кофе в кафе, прогулки в парке, разговоры о том, что было и что могло бы быть.
Дима действительно старался. Он рассказывал о своих сессиях с психологом, о том, как учится быть честным с самим собой. Катя слушала, но держала дистанцию. Она не хотела снова стать той Катей, которая закрывает глаза на всё ради мира в доме.
Однажды, сидя в кафе, она посмотрела на него и вдруг поняла, что не боится. Не боится его потерять, не боится остаться одной. Она была собой – женщиной, которая научилась ценить себя. И если Дима хотел быть с ней, он должен был принять эту новую Катю.
– Я не обещаю, что всё будет как раньше, – сказала она, глядя ему в глаза. – Но я готова попробовать. На моих условиях.
Дима улыбнулся – не той самоуверенной улыбкой, к которой она привыкла, а другой, почти робкой.
– Это всё, что мне нужно, – сказал он.
Они не вернулись к той жизни, что была раньше. Их брак стал новым – с разговорами до полуночи, с честностью, которая пугала их обоих, с маленькими шагами навстречу друг другу.
Иногда Катя ловила себя на мысли: а что, если он снова сорвётся? Но потом смотрела на свои фотографии, на свою новую жизнь и понимала: она справится. С ним или без него.
И всё же, глядя на Диму, который теперь спрашивал, как прошёл её день, который слушал, а не просто говорил, она чувствовала, что, возможно, у них есть шанс. Не на старую любовь, а на новую – равную, честную, настоящую.
Рекомендуем: