— Ну что, опять бардак? Я так и знала — хозяйки-то в доме нет!
Дарья замерла с кухонным полотенцем в руках. Ну вот, приехала. Как снег на голову, хотя какой снег — Тамара Игоревна всегда являлась как стихийное бедствие, без предупреждения. Ключ у неё был, конечно. «На всякий пожарный», как она сама выразилась, когда вручала его Игорю.
— Здравствуйте, Тамара Игоревна, — Дарья изобразила на лице подобие улыбки. Внутри уже закипало. — Проходите. Чай будете?
Свекровь — крупная женщина с тяжёлым взглядом — прошла в квартиру, даже не разувшись. Прямо в туфлях по чистому полу. Дарья только челюсть сжала.
— Какой чай, деточка? — Тамара Игоревна уже проводила пальцем по тумбочке. — Снег летом — это неожиданность. А мать к сыну — это естественно. Или ты уже забыла, что у твоего муженька мамочка есть?
Забыть о тебе? Да я каждый день молюсь, чтобы ты про нас забыла, — подумала Дарья, но вслух сказала только:
— Конечно, помню.
Свекровь уже шествовала по квартире, как генерал на смотре. Заглянула в гостиную, где на столе лежал открытый ноутбук.
— Так-так… Опять в своей машинке сидишь? — она поморщилась. — Лучше бы обед нормальный готовила. Игорёк мой совсем исхудал на твоих салатиках!
Дарья мысленно сосчитала до десяти. Игорь за последние полгода, наоборот, поправился килограмма на три. И сама же Тамара Игоревна в прошлый раз об этом говорила. Только тогда обвиняла в том, что «раскормила».
— У Игоря всегда горячий обед, — ровно ответила она. — И он вполне доволен.
— Доволен! — фыркнула свекровь. — А что ему делать? Не будет же он жене правду в глаза говорить. Мужики, они деликатные. Особенно мой Игорёк. Воспитанный. Не то что некоторые…
Дарья прикусила язык. «Некоторые» — это она, значит. Ладно, потерпим.
— А сама-то чего такая? — Тамара Игоревна остановилась напротив неё, окинув критическим взглядом. — Растрёпанная вся. Вагоны разгружала, что ли?
Дарья была в обычных домашних брюках и футболке. После уборки переодеться не успела. — Это домашняя одежда, Тамара Игоревна.
— Вот именно! Домашняя! — возмутилась свекровь. — Порядочная женщина и дома должна выглядеть так, чтобы мужу приятно. А то придёт мой мальчик уставший, а тут… такое!
Щёки начали гореть. Дарья почувствовала, как внутри поднимается волна злости. Одно дело — вечные придирки к уборке. Другое — лезть в личное.
— Тамара Игоревна, мой внешний вид дома — это не тема для обсуждения. И я бы попросила…
— Попросила бы! — перебила свекровь, всплеснув руками. — Ты мне тут условия ставить вздумала? Я мать! Мать твоего мужа! И имею право говорить что думаю! А ты слушать должна! Вот она, молодёжь нынешняя — никакого уважения!
Тамара Игоревна двинулась на кухню. Дарья поплелась следом, чувствуя, как внутри всё клокочет. Ну сейчас начнётся…
— А это что? — палец свекрови ткнул в микроскопическое пятнышко на кране. — Грязь! Антисанитария! А если Игорёк заболеет? Кто виноват будет? Опять я всё бросать должна, спасать!
Господи, дай мне сил, — мысленно взмолилась Дарья. Она чувствовала — ещё чуть-чуть, и сорвётся.
— Ладно, деточка, давай о главном поговорим, — Тамара Игоревна прошествовала в гостиную и плюхнулась в любимое кресло Игоря. — Ты молодая ещё, глупая. А Игорёк мой — он ранимый. Его беречь надо, как хрустальную вазу!
Хрустальная ваза? Это про моего двухметрового мужа, который в зале штангу в полтора центнера тягает?
— Игорь взрослый мужчина, — как можно спокойнее произнесла Дарья. — И не нуждается в тепличных условиях.
— Взрослый! — махнула рукой свекровь. — Это он тебе так говорит, чтобы не расстраивать. А ему забота нужна! Чтобы встречали с улыбкой, с ужином из трёх блюд! А не с кислой рожей и вчерашними котлетами! И уют чтобы был, а не вот это всё…
Кислая рожа? Это я сейчас покажу, что такое кислая рожа!
— Я стараюсь, чтобы Игорю было комфортно. И он никогда не жаловался.
— Не жаловался! — взвизгнула Тамара Игоревна. — Деточка, да какое у вас взаимопонимание? Ты его год знаешь? Два? А я — всю жизнь! Я каждую его мыслишку знаю! Вижу, когда ему плохо! А ему плохо! От твоего… разгильдяйства! Вот ты деньги его куда тратишь? На тряпки свои? На книжки дурацкие? А Игорьку на удочку новую не хватает!
Вот это был удар под дых. Дарья работала, зарабатывала не меньше Игоря. Иногда и больше. У них общий бюджет, всё обсуждают вместе.
— Тамара Игоревна, во-первых, я тоже зарабатываю. Во-вторых, все траты мы обсуждаем вместе. И если Игорю нужна удочка — он купит.
Свекровь аж подпрыгнула от неожиданности. Обычно Дарья молчала или мягко уводила разговор.
— Ах ты ещё огрызаешься, сопля! — лицо Тамары Игоревны пошло красными пятнами. — Я жизнь прожила! Я лучше знаю, что моему мальчику надо! А ты только и умеешь, что права качать да пыль разводить! Я тебе добра желаю, дура! Учу, как семью строить! А то Игорь от тебя сбежит к нормальной бабе! Хозяйственной!
«Сопля». «Дура». Всё. Хватит.
Дарья сделала шаг вперёд, глядя свекрови прямо в глаза.
— Во-первых, не называйте меня «соплёй» и «дурой». Во-вторых, я вашего совета не спрашивала. И в ваших уроках не нуждаюсь. У нас с Игорем всё хорошо. И мы сами разберёмся, без ваших инспекций!
Тамара Игоревна застыла с открытым ртом. Не верила своим ушам. Её авторитет! Её мудрость! Всё под сомнение поставили!
— Ах ты дрянь! — она вскочила, лицо стало багровым. — Да как ты смеешь?! Я тебя сейчас научу уважению!
Рука взметнулась для удара, но замерла в воздухе. Дарья не отступила. Смотрела прямо, холодно.
— Моё место — в моём доме, — голос звенел как сталь. — А ваше — не здесь. Особенно с такими речами. Чему вы меня учить собрались? Хамству? Унижениям? Спасибо, обойдусь.
— Да я… я сыну всё расскажу! — задохнулась свекровь. — Он с тобой разведётся! Ни один мужик такую хамку терпеть не станет!
Дарья криво усмехнулась. Угроза разводом — любимое оружие Тамары Игоревны. Раньше действовало. Но не сегодня.
— Рассказывайте. Игорь сам разберётся, кто тут змея. И не вам решать, с кем ему жить.
— Ты мне указывать будешь?! — свекровь подскочила почти вплотную. Пахло дорогими духами и злобой. — Я тебе щас покажу!
Она попыталась оттолкнуть Дарью. Но та была готова. В момент, когда рука коснулась плеча, Дарья среагировала мгновенно. Не ударила — просто крепко взяла под локоть.
— Нет, Тамара Игоревна. Это я вас научу. В чужой дом без приглашения не вламываются. И людей не оскорбляют. Даже если они младше.
— Я мать твоего мужа!
— И что? Это даёт право меня грязью поливать?
Тамара Игоревна попыталась вырвать руку. Но хватка была железной. Не больно, но крепко.
— Отпусти, паршивка! — взвизгнула она.
— Я позволяю себе ровно то, что вы позволяли всё это время, — спокойно ответила Дарья, ведя свекровь к выходу. — Визит окончен. На выход.
Это было сказано таким тоном, что спорить бесполезно. Дарья методично вела её к двери. Тамара Игоревна упиралась, но безуспешно.
— Ты пожалеешь! — кричала она. — Игорь тебя выгонит! Приползёшь ко мне на коленях!
Дарья молчала. Довела до двери, открыла.
— На выход, — повторила.
И как только свекровь оказалась на площадке — закрыла дверь. Не хлопнула — просто закрыла. Отсекла от своей жизни.
За дверью ещё слышались вопли, потом — удаляющиеся шаги. Дарья прислонилась к двери, тяжело дыша. Руки дрожали от адреналина. Сделала. Выставила. Облегчение смешалось с усталостью. Так не должно было быть. Но иначе уже нельзя.
Не прошло и пятнадцати минут — ключ в замке. Игорь. Взъерошенный, встревоженный. Мамочка, видать, сразу позвонила.
— Даш, что случилось? — он озирался, словно ждал увидеть разгром. — Мама звонила… Говорит, ты её выгнала. Силой чуть ли не. Это правда?
Дарья кивнула. Прошла в гостиную, села. Ноги ватные.
— Правда. Попросила уйти. После того как она меня в очередной раз… поучить попыталась. С рукоприкладством.
Игорь потёр лоб. На лице — целый спектр эмоций.
— Даш, ну ты же знаешь маму. У неё характер… Она как лучше хочет, просто не умеет выразить…
Старая песня. Дарья слышала её сто раз. И каждый раз внутри поднимался протест.
— «Как лучше хотеть» и унижать — разные вещи, Игорь. Сегодня она все границы перешла. Я больше не намерена терпеть. Или ты считаешь, я должна молча слушать, как меня «соплёй» и «дрянью» называют? Как обвиняют в транжирстве твоих денег? Должна позволять руки распускать?
Игорь поморщился. Ему явно неприятно.
— Ну, руки — это перебор… Но может, ты тоже резка была? Мама всё-таки старше. Её уважать надо.
А меня — не надо?
— Уважать надо любого человека, Игорь. А уважение зарабатывается. Твоя мать ко мне неуважение проявляла с первого дня. Сегодня моё терпение кончилось. Я сказала — в мой дом с такими речами она больше не войдёт. И это окончательно.
Игорь вскинул глаза. Неверие, испуг.
— Даш, ты понимаешь, что говоришь? Это моя мать! Я не могу перестать общаться или запретить приходить!
— Я не запрещаю тебе общаться. Встречайся где хочешь. Но в этом доме её не будет. Пока не научится вести себя по-человечески.
Тишина. Тяжёлая. Игорь смотрел на неё как на чужую.
— То есть… ты меня перед выбором ставишь?
— Нет. Это твоя мать создала ситуацию, где выбор неизбежен. Я просто защищаю своё право на нормальную жизнь. Не могу больше ждать её визитов как конца света.
— Понять? — в голосе обида. — А меня понять можешь? Это моя мать! Она меня вырастила! Да, сложная. Но не со зла! Беспокоится!
— Её «беспокойство» нашу семью разрушает. Ты не видишь? Или не хочешь? Она настраивает тебя против меня, контролирует каждый шаг. Это не беспокойство — это эгоизм. И если ты готов с этим мириться…
Игорь вскочил. Прошёлся по комнате, взлохматив волосы. Разрывается между матерью и женой.
— Я поговорю с ней. Попытаюсь объяснить. Может, остынет…
Дарья смотрела без надежды. Сколько раз он уже «говорил»? И что менялось?
— Разговоры не помогут. Она не изменится. Считает себя правой во всём. Поможет только твёрдость. Твоя твёрдость. Если ты чётко скажешь — такое поведение недопустимо, и ты на моей стороне… Тогда, может, что-то изменится. Но если опять будешь искать компромисс там, где его быть не может…
Не договорила. Но он понял. Снова сел, тяжело вздохнув.
— Не знаю, Даш… Правда не знаю, что делать…
Дарья молча смотрела. Знала — это только начало. Начало сложного периода. Чем кончится — неизвестно. Но одно ясно: назад дороги нет. Больше она не позволит топтать своё достоинство. Слишком долго терпела. Слишком много сказано и сделано. Точка невозврата пройдена. Теперь всем придётся жить с последствиями. С этим окончательным разрывом, после которого уже ничего не будет как прежде.
Вот только стоило ли оно того? Этот вопрос повис в воздухе между ними, тяжёлый и неразрешимый, как сама жизнь…