— Опять ты за своё! — Жанна Витальевна всплеснула руками и картинно откинулась на спинку кресла. — Нельзя же быть таким жадным, Паша! Ты же прекрасно зарабатываешь.
Павел медленно поставил чашку с недопитым кофе. За пять лет брака с Алиной он научился сдерживать раздражение от подобных разговоров с тёщей, но сегодня что-то было не так. Может, сказывалась усталость после тяжёлой рабочей недели, а может, просто переполнилась чаша терпения.
— Жанна Витальевна, давайте начистоту, — его голос звучал спокойно, но в нём появились стальные нотки. — За последний месяц вы потратили с карты, которую я вам выдал для экстренных случаев, почти триста тысяч. На что?
Алина, до этого молча следившая за разговором, заёрзала в кресле. Она знала, что мать опять перегнула палку, но не могла найти в себе силы встать на сторону мужа.
— Как на что? — возмутилась Жанна Витальевна. — На необходимые вещи! Ты же знаешь, какие сейчас цены. А мне нужно поддерживать определённый уровень — я всё-таки мать твоей жены.
Павел почувствовал, как внутри что-то обрывается. Пять лет он терпел эти манипуляции, эти постоянные траты, эти разговоры о статусе и положении. Пять лет он старался быть хорошим зятем, поддерживая тёщу после её развода, помогая с ремонтом квартиры, оплачивая её прихоти. Но теперь что-то изменилось.
— Вы правы, — медленно произнёс он, глядя прямо в глаза Жанне Витальевне. — Я действительно хорошо зарабатываю. Но я также хорошо умею считать деньги. И знаю, что триста тысяч за месяц — это не «необходимые вещи». Это роскошь. Причём не ваша роскошь, а чужая.
— Что ты имеешь в виду? — Жанна Витальевна напряглась, её наманикюренные пальцы вцепились в подлокотники кресла.
— То, что я знаю про ваши долги, Жанна Витальевна. И про кредиты, которые вы набрали от имени Алины.
В гостиной повисла тяжёлая тишина. Алина резко выпрямилась в кресле, переводя недоумённый взгляд с мужа на мать.
— Мама? О чём он говорит?
Жанна Витальевна побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Глупости! — она попыталась рассмеяться, но смех вышел нервным. — Алиночка, твой муж просто устал. Какие кредиты? Я бы никогда…
— Два миллиона рублей, — спокойно прервал её Павел. — Оформленные на Алину в трёх разных банках за последний год. Я навёл справки, когда заметил странности в наших финансах.
Алина почувствовала, как комната начинает кружиться. Она смотрела на мать, которую знала всю жизнь, и не узнавала её. В элегантной женщине с идеальной укладкой и безупречным маникюром вдруг проступило что-то чужое, незнакомое.
— Мама, это правда?
Жанна Витальевна поджала губы.
— Ты же знаешь, как тяжело мне пришлось после развода с твоим отцом. А потом эта история с биржей… Я хотела всё вернуть! — Её голос стал просительным. — Я думала, что смогу заработать и погасить кредиты до того, как кто-нибудь узнает.
— Заработать? — Павел усмехнулся. — На чём? На очередной финансовой пирамиде? Или на том загородном клубе, в который вы вложили деньги своей подруги?
Алина вскочила с кресла.
— Хватит! — Её голос дрожал. — Я не хочу этого слышать!
— Придётся, — твёрдо сказал Павел. — Потому что эти долги — теперь наши долги. И нам с ними разбираться.
Он достал из кармана пиджака конверт и положил на столик.
— Здесь выписки по всем кредитам и копии договоров. Я уже договорился с банками о реструктуризации. Но есть условие.
Жанна Витальевна напряглась:
— Какое?
— Вы больше не получите от нас ни копейки. Никаких карт, никаких переводов, никакой помощи. Я закрою кредиты, но это — последнее, что я делаю.
— Ты не можешь так поступить! — вскинулась Жанна Витальевна. — Я мать твоей жены! Алина, скажи ему!
Но Алина молчала, глядя в окно. За стеклом падал мокрый февральский снег, превращая город в размытое серое пятно.
— Могу, — спокойно ответил Павел. — И делаю это не только ради себя, но и ради Алины. Потому что так больше продолжаться не может.
Он встал и направился к двери.
— Обсудите это между собой. А мне пора на работу.
После его ухода в гостиной повисла тяжёлая тишина. Жанна Витальевна первой нарушила молчание:
— Доченька, ты же не позволишь ему так обращаться со мной? Я всё делала ради тебя!
Алина медленно повернулась к матери. В её глазах стояли слёзы.
— Правда? А мне кажется, ты делала это ради себя. Как всегда.
Она тоже встала и вышла из комнаты, оставив мать в одиночестве.
Свекровь жила в старой части города, в небольшой, но уютной квартире, где всегда пахло свежей выпечкой и травяным чаем. Алина никогда не была особенно близка с Ольгой Ивановной — та казалась ей слишком простой, приземлённой. Но сегодня, после разговора с матерью, она почему-то вспомнила о ней.
— Проходи, милая, — Ольга Ивановна открыла дверь, даже не спросив, кто пришёл. — Я как раз пирог с яблоками достала.
В маленькой кухне было тепло и спокойно. Алина смотрела, как свекровь нарезает пирог, расставляет чашки, и чувствовала, как внутреннее напряжение понемногу отпускает.
— Я не знаю, что делать, — наконец произнесла она, глядя в чашку с чаем. — Мама… она всегда была такой. Красивой, яркой, умеющей жить на широкую ногу. Я привыкла гордиться ею. А теперь…
Ольга Ивановна молча слушала, не перебивая.
— Знаете, когда я была маленькой, — продолжила Алина, — мама всегда говорила: «Главное — уметь себя подать. Если ты выглядишь на миллион, с тобой и обращаться будут соответственно». И я верила. Даже когда отец ушёл, она не изменила своим привычкам. Всегда безупречно одета, всегда в дорогих ресторанах…
— А на что жила? — мягко спросила свекровь.
Алина замолчала. Этот простой вопрос никогда не приходил ей в голову.
— Не знаю, — наконец призналась она. — Наверное, были какие-то сбережения… Или помощь от подруг… Я не спрашивала.
— А теперь ты знаешь ответ, — Ольга Ивановна налила ещё чаю. — И что думаешь делать?
— Я не знаю! — Алина всплеснула руками. — С одной стороны, это же моя мать. Я не могу просто… отвернуться от неё. Но Павел прав — так продолжаться не может. Эти кредиты… Я даже не знала о них! А если бы что-то случилось с его бизнесом? Мы бы остались с огромными долгами.
Ольга Ивановна помолчала, глядя в окно.
— Знаешь, — наконец сказала она, — когда Паша был маленьким, мы жили очень скромно. Я одна его растила, работала на двух работах. Но я никогда не брала в долг и не просила помощи. Потому что понимала: никто не даст тебе того, чего ты не заработала сама.
Алина вздрогнула. Эти простые слова вдруг открыли ей что-то важное о муже, о его отношении к деньгам и работе.
— Но как быть с мамой? Она же… она не умеет жить по-другому.
— А кто сказал, что не умеет? — Ольга Ивановна улыбнулась. — Просто никогда не пробовала. Ей всегда было проще найти кого-то, кто решит её проблемы. Сначала твой отец, потом подруги, теперь вы с Пашей. Может, пришло время научиться жить по-новому?
В этот момент зазвонил телефон. Алина посмотрела на экран и удивлённо подняла брови — звонила Кира, её старая подруга по университету, с которой они не общались уже несколько лет.
— Алин, привет! — голос Киры звучал энергично и радостно, как всегда. — Слушай, у меня к тебе дело. Помнишь, ты когда-то изучала дизайн интерьеров?
— Помню, — осторожно ответила Алина. — А что?
— Мне нужен человек в компанию. Дизайнер с хорошим вкусом и знанием премиум-сегмента. Ты же в этом разбираешься?
Алина хмыкнула. Ещё бы она не разбиралась — годы жизни с матерью научили её всем тонкостям люксового потребления.
— Разбираюсь. Но я никогда не работала…
— Неважно! — перебила Кира. — Главное — вкус и понимание. Остальному научим. Приезжай завтра в офис, поговорим.
Положив трубку, Алина задумчиво посмотрела на свекровь.
— Знаете, а ведь это идея…
Прошёл месяц. Жанна Витальевна сидела в своей квартире, перебирая старые фотографии. На глянцевых снимках она всегда была безупречна — изысканные наряды, дорогие украшения, роскошные интерьеры. Только теперь, глядя на эти фото, она видела в своих глазах что-то загнанное, неспокойное.
Звонок в дверь застал её врасплох. На пороге стояла Ольга Ивановна.
— Добрый день, Жанна Витальевна. Можно войти?
От неожиданности Жанна Витальевна молча отступила, пропуская нежданную гостью.
— Я к вам по делу, — сказала Ольга Ивановна, проходя в гостиную. — Знаю, что вы сейчас в сложной ситуации. И у меня есть предложение.
— Предложение? — Жанна Витальевна напряглась. — Какое?
— Я заведую библиотекой в университете. Нам нужен человек для организации мероприятий — творческих вечеров, встреч с авторами, презентаций. Работа непростая, но интересная. И что важно — оплачиваемая.
Жанна Витальевна рассмеялась:
— Вы думаете, я пойду работать в библиотеку? Я?
— А почему нет? — спокойно спросила Ольга Ивановна. — У вас прекрасные организаторские способности, умение общаться с людьми, хороший вкус. Это как раз то, что нам нужно.
— Вы издеваетесь? — Жанна Витальевна почувствовала, как к горлу подступает обида. — Решили позлорадствовать? Посмотреть, как я опущусь до…
— До чего? — перебила её Ольга Ивановна. — До честной работы? До возможности заработать свои деньги, а не клянчить их у других? Знаете, Жанна Витальевна, может быть, пришло время посмотреть на жизнь иначе?
Жанна Витальевна хотела ответить резко, но что-то в спокойном взгляде собеседницы остановило её.
— А Алина знает? — тихо спросила она.
— Нет. Это моя инициатива, — Ольга Ивановна встала. — Подумайте. Зарплата, конечно, не те суммы, к которым вы привыкли. Но это будут ваши деньги. И ваша жизнь.
Она положила на столик визитку и ушла, оставив Жанну Витальевну наедине с мыслями.
Прошло полгода. Алина сидела в просторном офисе компании Киры, разбирая эскизы нового проекта. За эти месяцы изменилось многое. Она похудела, постриглась короче, сменила стиль одежды на более сдержанный. Но главное — изменился её взгляд. Исчезла прежняя растерянность, появилась уверенность человека, который знает свое дело.
— Привет, труженица! — Кира влетела в кабинет с двумя стаканчиками кофе. — Как проект для Северного?
— Почти закончила, — Алина благодарно приняла кофе. — Знаешь, никогда не думала, что работа может приносить такое удовольствие.
— А как дома? — Кира присела на край стола.
Алина задумалась.
— Лучше. Намного лучше. Мы с Пашей будто заново узнаём друг друга. Оказывается, когда не нужно постоянно решать проблемы с деньгами и мамиными «кризисами», появляется время просто быть вместе.
— А как мама?
— Представляешь… — Алина улыбнулась. — Работает в университетской библиотеке. Организует какие-то вечера, встречи. Я сначала не верила, что она согласится, но… Знаешь, она изменилась. Всё ещё любит красиво одеваться и следит за собой, но появилось что-то новое. Какое-то… достоинство, что ли.
В этот момент зазвонил телефон. Алина посмотрела на экран — звонила свекровь.
— Алина, добрый день, — голос Ольги Ивановны звучал как всегда спокойно. — У меня к тебе просьба. Мы организуем вечер современной поэзии в библиотеке. Твоя мама всё подготовила, но нужен дизайнер для оформления зала. Я подумала… может быть, ты поможешь?
Алина на секунду замерла. Работать вместе с мамой? После всего, что было?
— Я… — она запнулась, но потом решительно продолжила. — Да, конечно. Когда нужно приехать?
Вечер поэзии удался на славу. Зал был оформлен со вкусом — Алина использовала минималистичные композиции из светящихся нитей и прозрачных панелей, создающих эффект парящего пространства. Жанна Витальевна, в элегантном, но скромном костюме, вела программу с непривычной для неё сдержанностью.
После окончания вечера они с Алиной остались вдвоём, разбирая декорации.
— Красиво получилось, — наконец сказала Жанна Витальевна. — У тебя талант, доченька.
Алина промолчала, аккуратно сворачивая гирлянду.
— Знаешь, — продолжила мать после паузы, — я должна попросить у тебя прощения. За всё… за кредиты, за манипуляции, за то, что учила тебя неправильным вещам.
Алина подняла глаза. В полумраке зала лицо матери казалось другим — без привычной маски самоуверенности, настоящим.
— Я тоже виновата, — тихо сказала она. — Я позволяла тебе это. Мы все позволяли.
Жанна Витальевна грустно улыбнулась:
— Знаешь, что самое удивительное? Я впервые в жизни чувствую себя… свободной. Когда не нужно постоянно думать, где взять деньги на новую сумку или обед в модном ресторане. Когда не нужно никому ничего доказывать.
Она подошла к дочери и осторожно обняла её.
— Спасибо, что не отвернулись от меня. Ты и Павел… вы поступили жестко, но правильно.
Алина прижалась к матери, чувствуя, как по щекам текут слёзы.