Ольга подошла к окну и провела пальцем по стеклу. Солнечные блики ловили каждое пятнышко, и ей вдруг показалось, что грязь — это не про окно. Это про их дом. Про отношения. Про ту липкую настороженность, что поселилась между ней и Валентиной Алексеевной. — Я чайник выключила? — вслух спросила она, хотя была одна на кухне.
Муж был на работе. Свекровь в своей комнате. Сын — в садике. Тишина. Такая, от которой замираешь, прежде чем сделать шаг. Словно пол может скрипнуть и выдать тебя.
Всё началось с тех разговоров по телефону. Свекровь стала уходить в спальню и закрывать дверь. Раньше такого не было. Она всегда говорила громко, открыто, даже в чём-то простовато. А теперь — глухой шёпот, закрытые двери и резкое «не твоё дело», если Ольга случайно заглядывала в комнату.
Вчера она услышала имя: Семен Петрович. И свекровь засуетилась, увидев, что Ольга стоит в коридоре.
— Ты подслушиваешь? — Я в туалет шла, — соврала Ольга. И тут же ощутила: да, именно подслушивала. И ей было не по себе от самой себя.
Позже она нашла визитку на тумбочке. На ней было написано: Семен Петрович Шарапов, нотариус.
___________________________
Вечером, когда муж заснул с ноутбуком на животе, Ольга вышла в коридор. Она вспомнила, что у Валентины Алексеевны был заперт старый шкаф — тот, где раньше лежали документы мужа. В детстве он говорил, что там «бабушкины бумаги».
Шкаф оказался не заперт. Внутри — аккуратные папки, перевязанные тесьмой. И на одной — её имя. Чётко, чёрной ручкой: Ольга Дмитриевна С.
Она дрожащими пальцами развязала узел. Внутри — копии: свидетельство о браке, документы на квартиру, дарственная… нет. Черновик дарственной.
На имя её мужа. С подписью свекрови. С датой — три дня назад. Но самое странное — ниже был ещё один лист.
Дарственная аннулируется. В пользу иного лица. Имя размыто, плохо пропечатано. Но она уловила окончание: «…вна Елена Григорьевна».
Она не знала ни одной Елены в их окружении.
_______________________
— Кто такая Елена Григорьевна? — спросила Ольга за ужином, делая вид, что просто болтает. Ложка супа в руке дрожала, но она старалась держать голос спокойным.
Свекровь не сразу ответила. Отложила ложку. — Почему спрашиваешь?
— Просто. Услышала это имя. Ты говорила по телефону…
Пауза. Затем Валентина Алексеевна подняла взгляд: — Это подруга детства. Мы в одном доме выросли.
Ольга кивнула, будто поверила. Но внутри всё сжалось. Не потому, что свекровь соврала — она это уже понимала. А потому, как сказала. Мягко. Сильно. С выражением «не суйся».
На следующий день Ольга залезла в телефон мужа. Раньше она бы этого не сделала, но теперь у неё был страх, животный, острый. Там ничего не было. Только одно письмо на почте — уведомление от нотариуса, с просьбой подписать копию заявления. Без текста. Без вложений. Но она запомнила имя отправителя — Sharapov.SP.
Она решила идти напрямик.
В воскресенье, когда муж уехал с сыном в секцию, она зашла в комнату свекрови. — Валентина Алексеевна, я всё знаю. Вы шепчетесь с нотариусом. Вы оформляете документы. Вы что — хотите нас выгнать?
Та молча смотрела на неё. Потом сняла очки. — Нет. Я хочу тебя защитить.
______________________________
— Я тебе не доверяю, Оля, — произнесла она, спокойно, почти устало. — Не как человеку. А как женщине. Я сама была такой.
— Простите, вы о чём? — Ольга не понимала, что происходит.
— Мой муж умер, когда Саша был совсем маленький. У нас была доля в квартире его родителей. Я думала, что мне её оставят. Знаешь, что они сделали? Они всё переписали на племянника. Потому что я — «не семья». Только жена, только мать его сына.
— Я не понимаю…
— Я защищаю тебя. Потому что ты — как я. Ты сидишь дома, варишь борщ, растишь моего внука, а всё записано на моего сына. И если завтра он, не дай бог, уйдёт к новой «Оле» — ты останешься с носом. А квартира — его.
Ольга села. В голове шумело.
— Так кто такая Елена Григорьевна?
— Та самая подруга. Она — свидетель. Мы с ней всё переоформляем. Дом — на тебя. Чтобы у тебя был запасной выход.
________________________
Через неделю пришёл нотариус. Настоящий. С галстуком и степлером.
Они сидели на кухне втроём. Муж ничего не знал — он уехал в командировку. Свекровь вела дело молча. Без эмоций. Подписала, передала. Ольга расписалась.
Когда всё было готово, Семён Петрович улыбнулся: — Вы знаете, я редко вижу такое. Чтобы мать мужа передавала всё не сыну, а невестке. Это что-то новое.
Свекровь пожала плечами: — Просто я знаю, кто здесь действительно держит этот дом.
Ольга ничего не ответила. У неё в горле стоял ком. От благодарности. От стыда. От облегчения.
_________________________
Прошло полгода. Свекровь всё так же варит свой кисель. Сын пошёл в школу. Муж… Муж стал внимательнее. Будто почувствовал, что у Ольги теперь есть не только семья, но и почва под ногами.
А Ольга иногда смотрит на шкаф с документами и улыбается. Там, под стеклом, папка с её именем. Как напоминание: не все шёпоты за дверью — против тебя.