Телефон на маникюрном столике завибрировал коротко и зло, словно оса, присевшая на сладкое. Я как раз заканчивала покрывать ногти своей постоянной клиентке, Марине Викторовне, сложным перламутровым лаком.
– Леночка, что-то срочное? – она с беспокойством посмотрела на меня поверх очков.
– Нет-нет, всё в порядке, – я улыбнулась самой спокойной из своих улыбок. Той, которую оттачивала годами. – Просто спам, наверное. Давайте подсушим этот ноготок и будем любоваться.
Но это был не спам. Я знала, кто пишет. И знала, что там написано. Сердце не ёкнуло, не ухнуло куда-то вниз, как раньше. Оно просто продолжало ровно биться, гоняя кровь по венам. Внутри всё было тихо и холодно, как в зимнем лесу.
Когда Марина Викторовна, рассыпаясь в благодарностях, ушла, я взяла телефон. Всего одно сообщение. От Олега.
«Я ухожу. Не ищи. Мы с Ириной летим в Турцию, начинать новую жизнь. Я снял все деньги с нашего общего счёта. На развод подал. Прощай».
Я перечитала его три раза. Не потому что не верила. А чтобы в полной мере оценить… лаконичность предательства. Никаких тебе «прости», «так получилось», «дело не в тебе». Просто констатация факта. Снял деньги. Улетел с секретаршей. Подал на развод. Бум.
В салоне пахло лаком, кофе и духами – моим миром, который я построила своими руками. За окном суетился город, жили своей жизнью люди. И в эту самую секунду мой муж, мужчина, с которым мы прожили тридцать лет, сидел в кресле самолета рядом с двадцатисемилетней девицей и думал, что уничтожил меня. Что оставил выжженную землю, руины, на которых я буду выть от горя и безысходности.
Я усмехнулась. Каким же наивным он был.
Он понятия не имел, что к этому сообщению я готовилась два года. Ровно с того дня, как он впервые пришёл домой с чужим запахом на рубашке – не приторными духами, а чем-то неуловимо сладким, молодым, – и счастливой, дурацкой улыбкой на лице.
В тот вечер я плакала. Последний раз. А на утро проснулась другим человеком. Я поняла, что мой брак – это дом с подгнившим фундаментом. Можно делать ремонт, переклеивать обои, но однажды он всё равно рухнет. И лучше встретить этот момент не под обломками, а стоя рядом, с чашкой горячего чая в руках и планом дальнейших действий в голове.
И мой план был безупречен.
Первым делом я пошла не к подругам плакаться, а к юристу. Молодая, хваткая девушка по имени Анна посмотрела на меня с сочувствием, а потом сказала фразу, которая стала моим девизом: «Слезы в суде не помогут. А вот документы – очень».
И я начала собирать документы.
Помните, как в девяностые мы всё покупали «на мужа»? Ну, так было принято. Он – глава семьи. Квартира, машина, дача… Я тихо, под предлогом «упорядочить бумаги для налоговой», сделала копии всех документов. А потом, когда Олег был в командировке, оформила дарственную на дом на себя. Он подписал не глядя. «Ленусь, ты же у меня финансовый гений, разбирайся сама», – отмахнулся он. Да, гений. Просто он об этом не догадывался.
Салон красоты «Елена» изначально был зарегистрирован как совместный бизнес. Огромная ошибка. Я нашла лазейку. Мои авторские методики маникюра, курсы повышения квалификации, которые я сама разрабатывала и вела – всё это интеллектуальная собственность. Анна помогла мне переоформить ИП, где всё это было прописано. Теперь салон и все его активы были моими. Личными. Олег об этом тоже не знал. Ему было неинтересно. Он получал свою долю и был доволен.
А деньги? О, деньги – это была самая изящная часть моего плана.
Общий счёт, с которого он так гордо «снял всё», был на самом деле приманкой. В течение полутора лет я методично выводила оттуда средства, перебрасывая их на новый счёт, открытый на моё имя. Якобы на «расширение бизнеса», «новое оборудование», «ремонт». Олег не вникал. Он видел, что салон процветает, и ему этого было достаточно. На общем счёте к сегодняшнему дню оставалась сумма, достаточная для покупки двух билетов в Турцию и недели в недорогом отеле. Приманка сработала. Мышеловка захлопнулась.
Я убрала телефон в карман фартука и крикнула вглубь зала:
– Девочки, кто-нибудь хочет кофе? Я угощаю!
Мои сотрудницы, мои пчёлки, обернулись, удивлённые. Я редко позволяла себе такие паузы посреди дня.
– Елена Дмитриевна, у вас что-то случилось? Вы сияете! – спросила Светочка, наш парикмахер.
Я улыбнулась ей. Уже не отточенной, профессиональной, а настоящей, тёплой улыбкой.
– Случилось, Света. Я сегодня стала свободной женщиной.
На следующий день я сидела в уютном кабинете Анны. На столе передо мной лежала чашка ароматного чая и стопка бумаг.
– Итак, давай подведём итоги, – Анна деловито постучала ручкой по папке. – Дом – твой, по дарственной. Оспорить это практически невозможно. Салон – твой, как ИП, основанное на твоей интеллектуальной собственности. Тоже железобетонно.
– А машина? – спросила я. Старенький «Форд», на котором я возила рассаду на дачу.
– Машину и дачу, скорее всего, поделят пополам. Но, учитывая, что он снял деньги с общего счёта, что мы квалифицируем как недобросовестное поведение, мы можем потребовать компенсацию. Он подал иск? Отлично. Мы подадим встречный. И приложим вот это.
Она протянула мне распечатки. Банковские выписки, подтверждающие снятие денег. Копии его билетов в Турцию на имя Олега и Ирины Власовой, купленные с общей карты. Записи телефонных звонков – я предусмотрительно поставила запись на свой номер. Его восторженные беседы с друзьями о том, как он «кинет старуху» и начнёт «жизнь с чистого листа».
Я смотрела на эти бумаги, и меня не злило. Мне было… брезгливо. Как будто я разглядывала под микроскопом какую-то неприятную бактерию.
– Он будет в ярости, когда поймёт, что денег больше нет, – задумчиво сказала я.
– Ярость – плохой советчик в суде, – хмыкнула Анна. – Пусть злится. А ты пока съезди отдохни. Ты заслужила.
Но я не хотела отдыхать. Я хотела работать. Мой салон был моей крепостью, моей отдушиной. Клиентки, узнав новости (сарафанное радио в нашем районе работало лучше любого СМИ), разделились на два лагеря. Одни сочувственно качали головами. Другие – и их было большинство – смотрели с восхищением.
– Дмитриевна, ну ты даёшь! Настоящая женщина! – басила Лидия Петровна, вдова полковника. – Правильно! Нечего сопли распускать! Хвост пистолетом!
Эта поддержка грела меня лучше любого турецкого солнца.
А в это время в Турции разворачивалась трагикомедия. Я знала об этом из двух источников. Во-первых, от сына, которому Олег позвонил в пьяной истерике. Во-вторых, от подруги моей подруги, работавшей в банке.
План Олега был прост, как мычание. Прилететь, шикарно отдохнуть недельку на «общие» деньги, а потом, когда они закончатся, подключить «тяжёлую артиллерию» – свои личные кредитные карты с большими лимитами. Он представлял себе романтические ужины при свечах, прогулки на яхте, восхищенные глаза Ирочки, влюблённой в щедрого, успешного мужчину.
Реальность оказалась прозаичнее.
Денег со счёта хватило ровно на то, чтобы оплатить отель категории «три звезды с натяжкой» и несколько ужинов в дешёвых кебабных. Когда пришло время для «тяжёлой артиллерии», его ждал сюрприз. Все его личные карты оказались заблокированы.
Я сделала это одним звонком в банк. Просто сообщила, что карты были утеряны вместе с кошельком. Так как я была официальной второй владелицей счёта, банк немедленно их заблокировал. Представляю его лицо у банкомата. Сначала недоумение. Потом раздражение. Потом холодный, липкий ужас.
Их «сказочный отпуск» превратился в ад. Денег не было даже на такси до аэропорта. Бронь обратных билетов, естественно, сгорела. Ирина, как рассказывал сын, из восторженной нимфы превратилась в сварливую мегеру, которая пилила Олега с утра до ночи.
Он позвонил мне. Один раз. Я не взяла трубку.
А потом ему пришло уведомление. Не от меня. Официальное. Повестка в суд по месту прописки.
Им пришлось занимать деньги у каких-то случайных знакомых, чтобы вернуться. Когда Олег, осунувшийся, злой и униженный, вошёл в нашу бывшую квартиру, чтобы забрать вещи, он увидел на столе аккуратную стопку бумаг. Копию моего встречного иска.
Он понял. Кажется, именно в тот момент он всё понял.
Зал суда – место, где нет места эмоциям. Есть только факты. И мои факты были неоспоримы.
Олег сидел напротив, рядом со своим государственным адвокатом – усталым мужчиной, который, казалось, видел всё на свете и ничему не удивлялся. Олег пытался выглядеть уверенно, даже нагло. Он рассказывал про «совместно нажитое имущество», про то, как «вкладывался в бизнес жены», про «временное помутнение рассудка».
Ирина тоже была здесь. Её вызвали как свидетеля. Она сидела в уголке, маленькая, испуганная, и старалась не смотреть в мою сторону. Сказка закончилась, карета превратилась в тыкву. Её «успешный мужчина» оказался нищим неудачником, и она, кажется, только сейчас осознала, во что вляпалась.
А потом пришёл мой черёд. Вернее, черёд Анны.
Она не говорила. Она показывала.
Вот дарственная на дом. Подпись Олега. «Ваша подпись, Олег Петрович?» – «Моя, но…» – «Спасибо, вопросов больше нет».
Вот выписка о регистрации ИП. С указанием интеллектуальной собственности. «Вы когда-нибудь писали методички по колористике, Олег Петрович?» – «Нет, но я давал ей деньги на…» – «Спасибо. Вопросов нет».
Вот распечатки банковских счетов. Вот его билеты. Вот распечатка его звонков, где он хвастается, как оставит меня ни с чем.
С каждым новым документом Олег сжимался, становился меньше, будто из него выпускали воздух. Его напускная уверенность испарилась. Он смотрел то на судью, то на меня с какой-то детской обидой. Как будто это я отобрала у него любимую игрушку, а не он пытался разрушить мою жизнь.
Кульминацией стал момент, когда Анна вызвала Ирину.
– Ирина Сергеевна, скажите, пожалуйста, обещал ли вам Олег Петрович безбедную жизнь после развода с женой?
Девушка покраснела и пролепетала что-то невнятное.
– Громче, пожалуйста, суд вас не слышит.
– Да, обещал, – пискнула она.
– А говорил ли он вам, что половина процветающего салона красоты будет принадлежать ему?
– Да…
– И что он купит вам квартиру в центре города?
Ирина молчала, опустив голову.
– Спасибо, вопросов больше нет.
Судья, пожилая, мудрая женщина с усталыми глазами, огласила решение быстро, почти буднично. Иск Олега о разделе имущества отклонить. Мой встречный иск – удовлетворить. Взыскать с Олега Петровича половину суммы, снятой с общего счёта, в качестве компенсации. Плюс судебные издержки.
Он остался ни с чем. С долгами. И с разбитым корытом своих инфантильных мечтаний.
Когда все вышли из зала, я увидела, как Ирина подошла к нему. Она что-то сказала ему, коротко и зло. Он попытался схватить её за руку. Она вырвалась и, не оглядываясь, быстро пошла к выходу. Одна.
Я смотрела им вслед без злорадства. Просто с чувством… завершённости. Глава книги дописана. Можно перевернуть страницу.
Прошло полгода.
Я и правда перевернула страницу. И начала писать новую главу.
Сегодня я стояла на пороге своего второго салона красоты – «Елена 2.0». Ленточки, шарики, шампанское, смех моих девочек, вспышки камер местного телевидения. Меня пригласили на передачу – рассказать свою историю. Историю женщины, которая не позволила себя сломать.
Подруга детства, Галя, обняла меня.
– Ленка, ты – мой герой! Я всегда в тебя верила!
Мой сын стоял рядом, взрослый, серьёзный, и смотрел на меня с такой гордостью, что у меня защипало в глазах. Впервые за долгое время. Но это были хорошие слёзы.
Олег… Я слышала, что он съехал на съёмную квартиру где-то на окраине. С работы уволился – то ли сам, то ли попросили после скандала. Иногда звонил, но я не отвечала. Мне было не о чем с ним говорить.
Вечером, когда гости разошлись, я сидела в тишине своего нового, светлого кабинета. Телефон снова издал знакомое «дзынь». Сообщение. От него. Я думала удалить не читая, но любопытство взяло верх.
«Ты всё это спланировала. С самого начала. Ты просто ждала, чтобы меня уничтожить».
Я смотрела на эти слова и улыбалась. Он так ничего и не понял. Он всё ещё думал, что мир вращается вокруг него. Что мои действия были продиктованы желанием отомстить ему.
Я набрала ответ. Короткий. Честный.
«Нет, Олег. Я не планировала тебя уничтожать. Я просто выросла из твоих иллюзий. И построила свою реальность».
Я нажала «отправить» и заблокировала его номер. Навсегда.
За окном зажигались огни большого города. И впереди у меня была целая жизнь. Моя.