— Новые обстоятельства открылись, — сказал следователь, — у нас есть основания полагать, что гибель вашего мужа не была естественной… — Ваша честь, я прошу вас вынести справедливый приговор, — говорила я, — эта женщина лишила меня, моих детей и внуков опоры и защиты. Она заранее все продумала! Охмурила моего мужа, забеременела от него, обманом вынудила его подписать завещание, а потом просто отправила его на тот свет. Какая она наследница?!
***
В зале суда стояла такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как бьется мое собственное сердце. Оно колотилось, как пойманная в клетку птица. Но я держала себя в руках. Ради Бори. Ради него я выдержала эти месяцы допросов, косых взглядов и шепота за спиной. Я на минуту прервала свою речь. Голос мой предательски дрожал, но я заставила себя говорить твердо. Слова, выстраданные, выношенные в бессонные ночи, каждое из которых было пропитано горем и отчаянием, должны были донести правду до этих людей в строгих костюмах. — Сорок лет, — произнесла я, глядя на присяжных, — сорок лет я прожила с Борисом. Мы делили радости и горести, строили свой дом, растили детей. Он был моей опорой, моей любовью, моей жизнью. И вот, в один миг, все рухнуло. Его не стало. От руки… этой женщины, — я указала на фигуру в дальнем углу зала, — она отравила его, отняла у меня все. Она украла не только его жизнь, но и нашу общую жизнь, наши мечты, наше будущее. Мои слова, казалось, повисли в воздухе. Я видела, как некоторые присяжные переглядываются, как судья что-то записывает в своем блокноте. А она… Она смотрела на меня с каким-то странным, непонятным мне выражением на лице. Ни раскаяния, ни сожаления. Ни-че-го! Ее адвокат тут же вскочил с места, возмущенно заорал: — Протестую, ваша честь! Обвинения Ивановой беспочвенны и не подкреплены никакими доказательствами! Моя подзащитная, госпожа Светлана Петровна, была лишь деловым партнером покойного. Их связывали исключительно профессиональные, деловые отношения. — Деловые отношения, говорите? — перебила я, повернувшись к адвокату, — какие же это деловые отношения, когда она моложе моего мужа на тридцать лет? Какие деловые отношения, когда она круглосуточно вилась вокруг него, как змея? Какие деловые отношения, когда он начал тайком от меня переписывать на нее имущество? Наступила очередная пауза. Судья постучал молотком, призывая к порядку. Адвокат Светланы пытался возражать, но я не дала ему закончить. — Я знаю, что у меня нет прямых доказательств. Она все продумала, все подстроила. Но я знаю Бориса. Я знаю, каким он был. Он никогда бы не оставил меня, не бросил бы наших детей, не переписал бы все на какую-то молодую девицу. Он был слишком порядочным, слишком любящим. Его просто обманули, запутали, воспользовались его добротой. А потом угробили, чтобы замести следы. Я повернулась к Светлане, смотрела ей прямо в глаза. — Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, я слепая? Я видела, как ты на него смотрела. Я видела, как он менялся. Он стал раздражительным, нервным, отстраненным, он начал врать. И все это началось после того, как ты появилась в его жизни! Светлана молчала. Ее лицо оставалось непроницаемым. Но я заметила, как дрогнули ее руки, как она нервно сжала их в замок. — Послушайте, — сказала я, обращаясь к присяжным, — я не прошу вас верить мне на слово. Я прошу вас посмотреть на факты, проанализировать их, сопоставить. Она была последней, кто его видел живым. Она была в его завещании. Она должна была получить все его деньги. Это разве ее вины не доказывает? Адвокат Светланы снова начал протестовать, но судья его прервал. Он позволил мне продолжить. Я говорила и говорила, изливая душу, вспоминая моменты нашей совместной жизни, рассказывая о Борисе, о том, каким он был замечательным человеком, как сильно его любили дети и внуки. Я говорила о том, как он мечтал о пенсии, о путешествиях, о тихих вечерах у камина с чашкой чая и любимой книгой. Всего этого у него отняли. У меня отняли. — Я не хочу мести, — произнесла я, — я хочу справедливости. Я хочу, чтобы эта женщина ответила за то, что она сделала. Я хочу, чтобы память моего мужа не была очернена. Я хочу, чтобы мои дети и внуки знали, что я сделала все возможное, чтобы добиться правды. После моей речи в зале снова воцарилась тишина. Только теперь она была другой. Она была напряженной, тягостной. Я чувствовала на себе взгляды присяжных, судьи, адвокатов. И, конечно же, взгляд Светланы. Судья объявил перерыв. Присяжные удалились в совещательную комнату. Я осталась сидеть на своем месте, не в силах пошевелиться. Ко мне подошли дети, обняли меня, поблагодарили за все, что я делаю. Но я не чувствовала облегчения. Я знала, что самое сложное еще впереди.
***
Моего любимого мужчину звали Борисом, и он был как дуб — могучий и надежный. Когда мы познакомились, он уже был человеком влиятельным и уважаемым. За его плечами — годы строительства собственного бизнеса, сотни заключенных сделок и репутация человека, с которым лучше не ссориться. Я же была просто Иришкой, молодой преподавательницей литературы, влюбленной в жизнь и верящей в вечные ценности. Наш союз казался странным, нелогичным, но между нами возникла искра, которая разожгла пламя, горевшее долгие годы. Я знала о его многочисленных мимолетных увлечениях. Слухи доходили до меня, сплетни доносились и родственниками, и подругами, но я закрывала на это глаза. У меня была своя философия: не лезь в то, что тебе не принадлежит. Я верила в его настоящую любовь ко мне, в прочность нашего брака, в то, что эти мимолетные увлечения — всего лишь пена на поверхности океана, не способная поколебать его глубину. Он часто говорил мне: — Иринка, ты — мой якорь. Ты — единственная, кто видит меня настоящего. И я верила. Я хотела верить. Мне было удобно так думать. Я создала себе свой собственный мир, в котором Борис был верен мне в душе, даже если его тело иногда принадлежало другим. Он баловал меня. Дарил дорогие подарки, возил в путешествия, исполнял мои капризы. У меня было все, но я старалась оставаться верной себе — я продолжала преподавать, общаться со своими друзьями, читать книги. Я не хотела превратиться в очередную содержанку, чья жизнь ограничивается бутиками и салонами красоты. Я помню, как он однажды сказал мне, глядя на меня с какой-то странной тоской в глазах: — Знаешь, Иринка, я иногда думаю, что не заслуживаю тебя. Ты слишком хороша для меня. Я тогда отмахнулась от его слов, посчитав их проявлением усталости. Тогда я еще не знала, как близко он был к истине. Все изменилось, когда в нашей жизни появилась она. Светлана. Молодая, амбициозная, энергичная, она ворвалась в нашу жизнь, как ураган, сметая все на своем пути. Я сразу почувствовала угрозу. Это было не просто увлечение. Это было что-то другое. Борис познакомил нас на одном из светских мероприятий. Светлана работала в его компании, занималась маркетингом. Она была эффектной женщиной, умеющей себя подать. У нее была ослепительная улыбка и пронзительный взгляд, который, казалось, проникал в самую душу. — Ирина, познакомься, это Светлана Петровна, мой незаменимый помощник, — представил ее Борис, нервно улыбаясь. — Очень приятно, Ирина Аркадьевна, — произнесла Светлана, протягивая мне руку. Ее голос был мягким и бархатистым, но в нем чувствовалась стальная хватка. — Взаимно, — ответила я, стараясь скрыть волнение. После этого они стали проводить все больше времени вместе. Борис начал задерживаться на работе, ездить в командировки, о которых раньше не упоминал. Он стал раздражительным, рассеянным, забывал о наших годовщинах и днях рождения. Наша жизнь начала рушиться, как карточный домик. Я пыталась поговорить с ним, выяснить, что происходит. Но он отмахивался от меня, говоря, что у него много работы, что он устал, что мне все это кажется. Я чувствовала, как между нами растет стена, которую я не в силах разрушить.
***
Однажды я застала их вместе. Случайно. Я приехала к нему в офис, чтобы сделать сюрприз — привезла домашний обед. Я зашла в его кабинет без стука и увидела их. Они стояли, обнявшись у окна. Светлана что-то шептала ему на ухо, а он гладил ее по волосам. Мир перевернулся, земля ушла из-под ног. Я не помню, что произошло потом — я просто развернулась и убежала. Бежала, не зная куда, не разбирая дороги. Вечером Борис приехал домой. Он был бледным и взволнованным, пытался оправдаться, объяснить, что это была ошибка, что он любит только меня. — Ириш, послушай меня, пожалуйста. Я люблю тебя. Она… Света… Это просто увлечение, минутная слабость! Я все исправлю, обещаю. — Ты врешь, Борис, — сказала я, глядя ему прямо в глаза, — ты всегда мне врал. Я так долго закрывала на это глаза, но больше не могу. Я устала, Боря! — Не говори так, Иринка. Не ломай нашу жизнь. Мы можем все исправить. Я буду другим, я стану лучше. Я сделаю все, что ты захочешь. Ну хочешь, я Светку уволю? Завтра же! — Ты уже все сломал, Борис. Больше не о чем говорить. Он пытался обнять меня, но я оттолкнула его. — Уходи, — сказала я, — уходи и больше не возвращайся! Он ушел. И в этот момент я поняла, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. После его кончины все всплыло наружу. Оказалось, что он переписал на Светлану большую часть своего имущества. Дети были в шоке, друзья отвернулись. Я осталась одна. Она, молодая и безжалостная, получила все. По крайней мере, ей так казалось.
***
Последние дни Боря прожил как в тумане. Жили мы уже отдельно, он после той ссоры так и не вернулся. Вернее, он пытался помириться, но я оборону держала. Я эти несколько дней не жила, а существовала — все мои мысли были заняты только Борей. Я очень хотела его вернуть, я столько попыток сделала, собираясь ему позвонить… Но гордость не позволяла. Впервые в жизни я закусила удила и потом горько об этом пожалела. Сердце предчувствовало беду. Мои опасения все же оправдались. В пятницу ночью раздался звонок. Я схватила трубку: — Алло? — прошептала я, дрожащим голосом. — Ирина? Вас беспокоят из больницы… Борис, ваш супруг… он… Его больше нет. Примите мои соболезнования… Я не могла поверить в происходящее. Не могла осознать, что мне говорят на том конце провода. Борис, Мой Боря… помер? Этого не могло быть! — Что? Как? Что случилось? — пролепетала я. — Сердечный приступ. Внезапная гибель. Нам очень жаль. Я отключила телефон. Стояла, как громом пораженная, не в силах пошевелиться. Перед глазами все плыло. Я не могла дышать. Мир рухнул в одно мгновение. Потом были похороны. Суета, скорбь, соболезнования. Я принимала их на автомате, не чувствуя ничего. А вот после похорон началось самое страшное. Я осталась одна в огромном пустом доме, полном воспоминаний о Борисе. Каждый предмет, каждый уголок напоминал о нем. Я ходила по дому, как тень, не находя себе места. Потом появился адвокат и сообщил о завещании. Оказалось, что Борис переписал на Светлану большую часть своего имущества. Я была в ужасе. Как он мог? Как он мог так поступить со мной, с детьми? И тогда я начала копать. Начала узнавать о Светлане, о ее связи с Борисом. И чем больше я узнавала, тем больше понимала, что это не просто интрижка. Это было что-то гораздо большее. Это чистой воды афера, продуманная и спланированная заранее. Я нашла фотографии, переписки, банковские выписки. Я узнала, что Светлана давно планировала это. Она втерлась в доверие к Борису, очаровала его. Сначала опустошила его счета, а потом решила подобраться и к его имуществу. Я обратилась в полицию, но у меня не было доказательств. Все улики были косвенными. Следователь лишь разводил руками, говоря, что это слишком сложное дело, что шансов на успех мало. Но я не сдавалась. Я не могла позволить ей уйти от ответственности. Я должна была добиться справедливости. Ради Бориса, ради детей, ради себя самой. И вот я здесь, в зале суда, рассказываю свою историю. Я знаю, что шансы невелики. Она влиятельная, у нее много денег, у нее хорошие адвокаты. Но я верю в правду. Я верю, что справедливость восторжествует.
***
Следствие… даже само это слово отдавало холодом и моим отчаянием. После похорон, после дележки имущества, когда я уже начала медленно приходить в себя, как будто после тяжелой болезни, в мою жизнь ворвались правоохранители. Почти через полгода после кончины моего мужа. Они задавали вопросы, устраивали обыски, трогали вещи, копались в нашем с мужем прошлом. Сначала я была в недоумении, злилась, не понимала, зачем им это нужно. Я ведь сразу обращалась к ним, я ведь несколько раз писала заявление, требуя дополнительной проверки. Меня игнорировали. А теперь что? Проснулись, зашевелились? — Ирина, мы располагаем информацией о том, что гибель вашего мужа могла быть не случайной, — сказал мне следователь, молодой мужчина с усталым взглядом, — понимаете, вскрылись новые обстоятельства… — Что вы имеете в виду? У него же был сердечный приступ, — ответила я, чувствуя, как внутри все сжимается. — Да, но обстоятельства его гибели вызывают у нас некоторые вопросы. У нас есть основания полагать, что он мог быть отравлен. Я молчала. Неужто и правда я права? — Мы выяснили, что Светлана Петровна, любовница вашего мужа, была беременна от него, — продолжил следователь, — вы ведь знали об их связи? Я кивнула. Про связь знала, а вот про остальное… Это было как удар под дых. Беременна? От Бориса? — Она требовала от него признания ребенка, хотела, чтобы он развелся с вами и женился на ней. Но он отказался. Он любил вас, Ирина. Слова следователя звучали странно и как-то неуместно. Любил меня? После всего, что произошло? Ага, так любил, что любовницу завел. — Когда она поняла, что не сможет добиться своего мирным путем, она решила действовать радикально, — сказал следователь, глядя мне прямо в глаза, — мы подозреваем, что эта женщина нашла исполнителя, который помог вашему супругу отправиться на тот свет. Понимаете, есть препараты, влияющие на сердечную деятельность… В общем, все это было сделано исключительно ради того, чтобы завладеть его имуществом. — Если бы исполнителя не замучила совесть, и он бы не явился к нам с повинной, мы бы, наверное, дело не возобновили. В общем, мы нашли доказательства ее причастности к организации убийства. У нас есть свидетельские показания, телефонные записи, финансовые документы. Признание исполнителя, опять же. Она тщательно все спланировала. Следствие продолжалось несколько месяцев. Они допрашивали свидетелей, проводили экспертизы, искали улики. И чем больше они узнавали, тем яснее становилась ужасная правда. Теперь я стояла в зале суда. Передо мной — Светлана, обвиняемая в убийстве моего мужа. Рядом с ней — ее адвокаты, которые пытались ее защитить, доказать ее невиновность. Но я знала правду. Я видела ее ложь, ее лицемерие. Я видела, как она дрожит от страха, несмотря на все свои попытки сохранить лицо. Я обратилась к суду с просьбой лишить ее и ее ребенка права на наследство. Я утверждала, что убийство было совершено именно ради денег, что она не имеет права владеть тем, что досталось ей преступным путем. — Ваша честь, — говорила я, глядя на судью, — эта женщина отправила на тот свет моего мужа. Она отняла у него жизнь, у меня — любовь, у наших детей — отца. Она не имеет права пользоваться плодами своего преступления. Она должна понести заслуженное наказание. Адвокаты Светланы пытались возражать, говорили, что это несправедливо, что ребенок ни в чем не виноват. Но я была непреклонна. Я ведь не говорю о ребенке, я говорю о Светлане. Она пошла на преступление ради денег. Она не заслуживает ни копейки из наследства моего мужа. Я знала, что это будет сложная борьба. Света — особа влиятельная, в узких кругах известная, у нее много денег, у нее хорошие связи. Но я была готова бороться до конца. Я должна была добиться справедливости. Ради Бориса, ради детей, ради себя самой. Я смотрела на Светлану. Она сидела, опустив голову, и молчала. Но я видела, как ее плечи дрожат. Она боялась. Она понимала, что проигрывает. Я продолжала говорить. Я рассказывала о своей любви к Борису, о нашей совместной жизни, о наших мечтах. — Эта женщина украла у меня все, — говорила я, глядя на присяжных, — она украла мою жизнь. Я знаю, что прошу вас, не дайте ей украсть еще и наследство моего мужа. Лишите ее права на наследство.
***
Зал суда опустел, присяжные ушли на совещание, и теперь оставалось только ждать. Ждать решения, которое определит будущее не только Светланы, но и мое, моих детей. Ждать вердикта, который либо восстановит справедливость, либо окончательно сломает меня. Я не могла смириться с тем, что женщина, виновная в гибели Бориса, даже находясь в тюрьме, может получить выгоду от своего преступления через своего ребенка. Это казалось абсурдным. Между прочим, меня никто не поддержал. Наши с Борей общие друзья не встали на мою сторону. Мне говорили: — Ребенок не виноват. Ему-то ты зачем мстишь? Этот малыш — продолжение Бори. — Не бери греха на душу, не воюй с ребенком. Он совсем маленький, а уже сирота, без отца и матери. — Не держи на него зла. Лучше помоги ему в память о Боре. Тебе зачтется… Я все это понимала головой, но сердце мое кричало от боли и отчаяния. Почему я, вдова, потерявшая мужа, должна терпеть жить на одной территории с потомком душегубки? Я иначе эту Светлану назвать не могу. Почему мои дети, осиротевшие, должны видеть, как растет ребенок, рожденный любовницей? В перерыве ко мне подошла моя подруга, Анна. Она была моим адвокатом, моей поддержкой, моей единственной опорой в этом кошмаре. — Ириш, держись, — сказала она, обнимая меня, — ты сделала все, что могла. Теперь остается только ждать. Кстати, тебя немного не туда понесло. Нам относительно наследства нужно другой иск подавать, его отдельно рассматривать будут. — Подадим, значит. Я так устала, Ань. Мне кажется, что это никогда не закончится. — Закончится, Ира. Обязательно закончится. Мы добьемся справедливости. Я обещаю тебе. — А если они решат не лишать ребенка наследства? Что тогда? Я не смогу с этим жить. Я боюсь, что просто однажды сделаю что-нибудь непоправимое. Этот ребенок переедет в мой дом, он будет постоянно мелькать у меня перед глазами… Как жить-то с этим?! — Мы будем бороться дальше, Ир. Мы не сдадимся. Обжалуем решение, если оно тебя не устроит. Мы сделаем все возможное, чтобы правда восторжествовала. — Это будет длиться вечно, Ань. А у меня больше нет сил. Я хочу покоя, хочу забыть все это, как страшный сон. Почему-то вспомнился последний разговор с Борисом. Тогда, в тот роковой вечер, когда он ушел из дома и больше не вернулся. — Ириш, прости меня, — сказал он тогда, глядя на меня полными раскаяния глазами, — я совершил ошибку, я тебя подвел, я запутался. Ир, я хочу, чтобы ты знала: я только тебя любил и люблю. Наверное, это и было пресловутое «бес в ребро»… Все закончилось хорошо, любовницу моего мужа осудили. Зря она рассчитывала на присяжных — только два человека посчитали ее невиновной. Получила Светлана десять лет. Рада ли я? Наверное. По крайней мере, мне сейчас легче. Аня готовит иск в суд по поводу наследства — она уверена, что мы выиграем. А мне уже все равно. Я настолько от всего устала…
***
Светлану признали недостойной наследницей, а вот ее ребенка, которого мой муж успел признать, доли не лишили. С опекуном мы ведем переговоры: я готова выкупить у этого ребенка его долю в моем доме. Не знаю, можно ли провернуть подобную сделку, но очень надеюсь, что у меня это получится. Пусть забирает все, что ему по праву принадлежит, но в дом я его не пущу. Он никогда его порога не переступит…
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала. А чтобы не пропустить новые публикации, просто включите уведомления 😉
(Все слова синим цветом кликабельны)